Экзистенциальный кризис

Минсок на самом деле действительно любит весну. Он ловит мягкий тёплый свет, стоя у открытого окна в аудитории, чуть прикрывает глаза и пытается не улыбаться совсем уж явно. Так, немного приподнимает уголки губ да морщит нос, когда лучи щекочут глаза, чтобы не чихать. Сехун просто любит Минсока. Любого, расстроенного после неудачного семинара, увлечённо рассказывающего студентам о литературе Возрождения, наслаждающегося весенним солнцем… Нелюбовь к Минсоку — очень странная и непонятная для Сехуна концепция, нереалистичная совершенно. (Он думает, у тех, кто не любит этого солнечного мужчину, скорее всего нет души. Или же у них просто нет вкуса.) Минсок сам весь как солнце, рыжий до безобразия, в круглых очках с золотистой оправой, светло-жёлтом кардигане крупной вязки и красных кроссовках. Невысокий, крутящий кольца на пальцах, он вызывает в Сехуне какие-то особые волнения и покалывания. В своей голове он проговаривает, что, кажется, отдал ему часть своей души и вселенная явно приняла такую жертву, потому что в аудитории нет никого кроме них. Однажды Сехун не выдерживает, берёт Минсока за руку бережно, оглаживает кольца и вздрагивает, когда Ким сжимает его ладонь, а потом поворачивает голову и прикрывает глаза. О чувствует себя в тот момент невероятно смущённым. Они остаются в аудитории довольно часто, Сехун пишет у него курсовую и от того, что можно легально находиться рядом, сердце заходится в приступе чего-то, чего Сехун не совсем понимает. Минсок не может не нравится, не важно, какой смысл в это вкладывать, его можно не хотеть, но рано или поздно любой начнём тянуться к этому мужчине. Сам Минсок сейчас тянется к солнцу в окне. Там цветёт сакура, и тени от лепестков ложатся на его лицо причудливым узором. — Хён? — Сехун стоит непозволительно близко, но их вряд ли потревожат сейчас, и он позволяет себе такую вольность. — Просил же, не называть так здесь, — Минсок шипит, но вяло, он слишком разморён и доволен. Напоминает котёнка. — Прости, — Сехун выдыхает, тупит взгляд и бездумно цепляет пальцами чужую рыжую чёлку. Рассматривает лицо Минсока, Минсок — Сехуна. Хочется повторить губами крутой лоб, слегка дрожащие ресницы, аккуратный нос и изгиб чуть пухлых губ. Внимательный взгляд скользит по бледному лицу подобно солнечному лучу. Минсок поднимает руку и кончиками пальцев следует за этим взглядом, пока не сталкивается с рукой на волосах. — Очень устал? — Ким смягчается, жмурится от солнечного зайчика и поддаётся под эту лёгкую ласку. Сехун ведёт вниз, задевает дужку очков. Минсок качает головой, отклоняется и отходит к кафедре. Собирает свои записи, двигается чуть заторможенно. — Пойдём домой? О кивает, собирает свой портфель и останавливается напоследок, чтобы оставить лёгкий поцелуй на рыжей макушке. Они никогда не уходят вместе, встречаются в сквере неподалёку. Студенты там редкие гости, в другой стороне от общежития, рядом ни кафе, ни магазинов, а аджумам, выгуливающим своих собачек, до них нет никакого дела. Сехун останавливается под сакурой, светлые лепестки падают в лицо и застревают в волосах. Минсок появится минут через двадцать, и О скучающе оглядывается по сторонам. На земле неподалёку лежит обломанная ветка, часть лепестков с неё уже опала. Парень шепчет «сволочи» и идёт подбирать. Дерево ему от чего-то очень жалко, он пытается расправить бутоны и придать им хоть какое-то подобие хорошего вида. Вандалов, обламывающих деревьям ветки, он искренне не понимает. — Опять гадость какую-то подобрал, — раздаётся сзади, и внутри разливается тепло. — Когда это я.? — Ну меня, например, — Минсок пожимает плечами и улыбается. — Ты — не гадость, — Сехун качает головой и тянет мужчину в свои объятия, — Ты — самый чудесный человек в моей жизни. Самооценка Минсока не позволяет верить до конца, но его парень смотрит влюблённо и говорит таким убедительным тоном, что спорить становится попросту лень. Он прижимается лбом к твёрдому плечу и чувствует, словно сейчас задремлет. Сехун ржёт на это, совсем не мило, тянет в сторону дома и размахивает веткой, осыпая своего мужчину лепестками. — Не издевайся над старшими, говнюк мелкий! — Говори громче, хён, тебя снизу не слышно, — О уворачивается от тумаков и ловит момент, когда на улице совершенно никого не оказывается, чтобы прижаться к любимым губам. Он чувствует себя по-весеннему счастливым.