Tomarry week. Halloween '20

Том знает, что это нелогично и неразумно лучше, чем кто-либо другой. Но просто не может поступить иначе, сделать иной выбор. Слишком это заманчиво. Он понимает, что выбирать своей целью Гарри - его Гарри — бессмысленно, просто расход времени и сил. Том всё равно не сможет навредить ему по-настоящему, никогда не мог. Ведь для этого ему пришлось бы углубиться в воспоминания о них двоих, вывернуть их наизнанку, распотрошить и сшить заново, как Том делал тысячи раз до того. Но он не уверен, что сам не заблудится в созданным им лабиринте. Не уверен, что сможет причинить Гарри настоящую боль, не ранив при этом себя. Но всем остальным это знать совершенно не обязательно. Наоборот, Том использует всё своё красноречие, чтобы убедить их перед вылазкой. Он не может позволить, чтобы против него вышел кто-то ещё. Гарри по-прежнему — собственность Тома. Никому нельзя причинить вред Гарри, кроме него самого. Это все знают уже давно и боятся. Гнев Тома может быть страшен, это знает каждый, и Том не устаёт напоминать об этом на практике. Его сила — одна из самых ужасных и мощных среди членов ордена. И Том постоянно её развивает, никогда не останавливаясь. Он знает — слишком много людей дышит ему в затылок. Они не простят ни малейшего проявления слабости. Том не может себе позволить даже мгновения передышки. Порой он скучает по тем временам, когда мог обернуться и поймать улыбку или взгляд зелёных глаз. Разум — хрупкий и гибкий одновременно. Том учится понимать, читать образы и метафоры, находить лазейки и самые важные воспоминания, давить и проникать незаметно. Его сила многогранна настолько, что, вероятно, он не научится всему и за целую жизнь, но многое он уже освоил — стихийно, по необходимости. Но и Гарри знает, как ему противостоять. Ещё бы, ведь когда-то давно они учились этому вместе, тренируясь друг на друге. Кажется, что с того момента прошло много лет, но на самом деле… Реальную дату Том не хочет вспоминать, но мысли стремительно убегают, подхваченные вихрем эмоций Гарри. Том не может ни реагировать на него. Никогда не мог. Гарри всегда был и всё ещё остаётся его главной слабостью. Даже сейчас, когда они стали врагами и почти не видятся. Лабиринт зеркал похож на последнюю защиту, которую Том готов выставить. На большее его сегодня не хватит. Если бы это был не Гарри. Кто угодно, кроме него. Любому другому Том бы вывернул мозги наизнанку, отправил в мир кошмаров навсегда без малейших колебаний и не почувствовал ничего. Но Гарри… Гарри замирает перед зеркалом. Том смотрит — и сам словно обращается в камень. Откуда здесь эти воспоминания? Почему они вообще всё ещё существуют? Их не должно быть, он сам об этом позаботился! Пусть немного грубо и небрежно, но он заменил их совсем иными, стёр из разума Гарри навсегда. Потому что не мог смотреть на его моральные страдания. Это было слишком. Том хотел бы, чтобы Гарри принял его и всегда был с ним, но заменить всё мировоззрения, все идеалы просто не мог. Да и если бы получилось — это был бы уже не его Гарри, а подделка. У него не было выхода. Иногда Тому хотелось стереть воспоминания и самому себе, чтобы не помнить правду. Так было бы проще. Он хотел бы быть человеком без слабостей. А не тем, кто половину жизни цеплялся за первого человека, что улыбнулся ему по-настоящему и предложил дружить. Но и этого Том не может себе позволить. Его разум должен быть идеально точен, иначе Том не сможет управлять чужими. Гарри ударяет кулаком по зеркалу, и Том усилием воли стирает прекрасное воспоминание о кровавом поцелуе навсегда и окончательно. А в реальности в глазах Гарри только ненависть и ничего больше.