Временные трудности

      Темнота вокруг окутывала в тесные объятия. Воображение подкидывало пугающие образы, один страшнее другого, и уже даже звуки снаружи напоминали скрежет когтей по полу или стук безобразных клыков. Антон дёрнул ногой и упёрся в треклятую дверь, отчётливо ощущая, как внутри становилось с каждым мгновением всё теснее и холоднее.       — Арс, — прохрипел он, сжимая руки в кулаки и чуть ли не дугой выгибаясь, желая выбить дверь как можно скорее. Рядом даже дыхания не ощущалось, будто Шастун действительно был в этой кладовой один, — Арс, пожалуйста, не молчи! — в ответ лишь равнодушный холод, и только ощущение чужого бедра, прижатого теснотой к его собственному, напоминало о том, что староста всё ещё был тут, — Мудак ты заносчивый! Сука! Блять!       Воздуха стало не хватать, он с трудом пробивался в лёгкие с удушливыми клубами пыли. Антон беспомощно скатился вниз по стене, ложась на бетонный пол и прижимая руки к груди.       Этот день определенно не задался. Причём уже с утра.       Антон проснулся от звонка Серёжи, который восторженно начал рассказывать про вчерашнюю тусу и несчётное количество выпитого алкоголя на ней. Как бы между прочим он напомнил, что сегодня пятница, и Шастун уже на пару часов опоздал в школу. С матами и свежими синяками парень в рекордные сроки добрался до здания школы, перепрыгнул через турникеты под недовольное ворчание охранника и влетел в кабинет литературы. Который был пуст.       Уже позже из общей беседы класса Шастун выяснил, что весь 11А собрали в актовом зале, и разочарованно выдохнул, швыряя сумку на свою парту. Не получится незаметно примкнуть к одноклассникам. Подстава.       Пока искал необходимое помещение, которое располагалось прямо в центре здания школы, проклял этот день сотню раз и серьёзно задумался над тем, чтобы уйти домой. Может, хоть поспать нормально удастся.       Хотя... Нет. Не удастся.       Не то чтобы его мучали кошмары или бессонница накатила. Вовсе нет. Просто дни выдались особенно тяжёлые: с учёбой загрузили, медкомиссии начались, паспорт всё никак не могли поменять, документы и заявления для ЕГЭ собирать нужно было ещё. Мелочи, конечно, но ночью ворох разномастных мыслей буквально выбивал желание спать. В голове была жужжащая пустота, вокруг оживлённая тишина, а тело почти коченело от невозможности принять удобную позу.       Всё не то и всё не так. А как это разрешить, Антон не знал. Вот и засыпал лишь под утро, в последнее время даже забывая будильник установить. Опаздывал, слушал выговоры, но в ответ только улыбался, пряча за широкими капюшонами тёмные круги под глазами.       Уже подумывал над тем, чтобы носить солнечные очки. Пусть и понимал, что это вызовет ещё больше вопросов и косых взглядов, но считал, что лучше быть в глазах окружающих клоуном, чем проблемным подростком.       Наконец парень добрался до широкого коридора с высокими потолками и светлыми стенами. На полу паркет, по углам удобные диванчики, полки с книгами, в конце настольный теннис и недалёко от него тёмные двери с золотыми ручками. Актовый зал был гордостью школы, несомненно. Помещение переоборудовали со вкусом, соорудив целых три сцены с полноценными кулисами и закулисьем. Обставили зал новыми сиденьями, а сверху свисали люстры: не роскошные, но и не скромные. Просто красивые. Техника, как в настоящем театре: колонки, софиты, даже оркестровая яма имелась зачем-то. Огромные отреставрированные окна заливали солнечным светом блестящий лаковым покрытием паркет и сидящих в кругу ребят, что-то оживленно обсуждающих и смеющихся.       Полины Алексеевны рядом не было, и Антон воспользовался этой возможностью — схватил неподалёку лёгкий деревянный стул, умостил его рядом с Димой и громко рухнул, невольно привлекая к себе внимание. Перездоровался со всеми и принялся ещё более увлечённо разглядывать окружающие красоты. Антон действительно восхищался проделанной работой, пока не посмотрел перед собой.       Теперь он настолько же увлечённо следил за Арсением. Шастун совсем не удивился, что оказался напротив Попова, ведь в последнее время ему особенно не везло. Гораздо неприятнее было осознавать, что тот совсем на него не смотрел.       Парень нервно расчесал запястье, натягивая рукава кофты до самых пальцев и фыркая себе под нос. В чём дело? Он ведь этого и добивался! Слёзно умолял старосту перестать докапываться, а теперь что? Тот даже не дышал в его сторону уже на протяжении месяца, но вызывало это больше раздражения чем облегчения.       — Антон, глянь, — потянула за рукав серой худи Ира, с широкой улыбкой на лице показывая какое-то мемное видео на смартфоне. Парень показательно рассмеялся, не особо вникая в увиденное и ненавязчиво сбрасывая тоненькую ручку со своего плеча, а затем снова устремил хмурый взгляд на Арсения, чей залитый утренним светом профиль будто демонстрировал превосходство и надменность.       Это просто смешно.       Он мог бы хотя бы на мгновение голову повернуть. Это же нормально, когда совершенно незнакомые друг другу люди переглядываются, особенно, когда сидят напротив друг друга. То, что он делал сейчас, было ещё более подозрительным, чем его назойливое докапывание до каждой мелочи.       Идиот.       — Ребята, — выскочила в центр импровизированного круга из стульев Полина Алексеевна, вся солнечная и нежная, будто только что выпорхнувшая из волшебного сна, — Сегодня мы наконец отвоевали себе право на первую репетицию!       Она явно была более воодушевлена, чем все присутствующие на собрании ученики, которые тут же замолчали. Многие непонятливо заозирались, некоторые лениво зазевали в кулаки, и только малая часть засияла глазами, как и сама преподавательница.       Антон кинул быстрый взгляд на Арса, но тот привычно устремил ледяной взор на светящееся рассветом окно, скрестил руки на груди и еле заметно начал подёргивать ногой, посылая по паркету слабые вибрации. Губу жевал, будто чего-то ждал или еле сдерживался от чего-то.       — Напомню для тех, кого не было на классных часах последний месяц, — чересчур мягко, даже почти издевательски произнесла учительница, — В конце второй четверти у нас пройдёт большое представление перед администрацией города, на котором три старших класса представят три спектакля. По окончании номеров будет судейство, в результате которого между нами распределят три путёвки. В Питер, Баку и Сочи.       Впервые за всё утро одноклассники настолько весело загалдели: кто-то спросил про оплату, кто-то интересовался самим мероприятием, последние совсем нагло заявили, что участвовать не будут. Шастун почувствовал, как его дёрнули за плечо с одной стороны и начали что-то быстро тараторить с другой, но по большому счёту его это не трогало. Разве это имело значение, когда он впервые за месяц Арсу в глаза посмотрел?       Чудо свершилось, но от этого легче не стало. Стоило им пересечься взглядами, как Попов скривился презрительно и снова отвернулся, лёгким движением руки доставая из кармана брюк айфон и печатая в нём что-то. В беседу класса тут же прилетело сообщение с документом-сценарием, которое сразу же закрепили. Парень еле заметно кивнул женщине, а та улыбнулась благодарно.       Профессионал.       — Арс уже скинул сценарий, который нам написала Элечка. Это новая интерпретация Спящей Красавицы. Адаптация под Россию годов перестройки. Роли мы тоже уже распределили, в документе они расписаны. Ознакомьтесь, пожалуйста, а затем мы начнём первый прогон по ролям.       Антон искренне надеялся, что играл дерево номер три, но судьба была менее благосклонна. Он должен был сыграть головореза номер один, правую руку главного злодея. Естественно, во время первой прочитки выяснилось, что самим злодеем был Арс, и тот так недовольно зачитывал свои реплики в диалоге с Антоном, что неловко и жутко стало всем окружающим. Полина Алексеевна кривилась и закусывала губы, окидывая ребят взволнованным взглядом. Безусловно, проблемные места были не только в их паре, но почему-то это повисшее в воздухе напряжение вызывало гораздо больше опасений. Дело было уже не в актёрских данных, а в сложных межличностных отношениях, медленно перерастающих во вражду.       Женщина вздохнула, окидывая надувшихся в недовольстве парней, показательно отвернувшихся друг от друга, и уже даже не следила за ходом репетиции дальше. В голове созрел план.       — Разбиваемся на пары, — выкрикнула она, громко хлопнув в ладоши, — Теперь, когда вы ознакомились с текстом и основными сценами, вам необходимо разделиться на группы в соответствии с наибольшим количеством диалогов. Прорабатывайте все эмоции, интонации. Если что-то непонятно, спрашивайте у меня. Через неделю зачитаем всё вместе ещё раз и будем дальше работать на результат.       Антон довольно ухмыльнулся, придвигая свой стул к напарнику, что продолжал показательно игнорировать его существование. Всё-таки была какая-то высшая сила, соблюдающая принципы справедливости. Сегодня плохой день был не только у Шастуна.       Пока прогоняли диалоги, радость от такого расклада поубавилась. Разве Шастун должен был так радоваться возможности работать в паре с Арсением? Он вообще должен был испытывать хоть какие-то положительные эмоции рядом с ним? Нет? Тогда почему испытывал?       Почему тепло тела одноклассника мерещилось совсем близко? Почему его дыхание будто касалось кожи щеки, обдавая жаром? Почему его голос отдавался эхом в голове, а взгляд Антона автоматически приковывался к его губам?       Жар сковал тело, наполняя его тяжестью, и накатила паника. Сердце застучало где-то в ушах, ладони вспотели, сценарий всё норовил выскользнуть из них. Антон почувствовал на себе холод ледяных глаз, но не смог поднять голову. Он знал, что дальше была его реплика, но язык будто присох в нёбу, и он с трудом нашёл в себе силы, чтобы подняться и пойти на выход. Ему нужен был воздух, нужна была вода. Нужно было отсутствие Арсения в радиусе трёхсот метров.       — Арсений?       Попов недовольно скривился, но кивнул учительнице и пошёл за одноклассником. Только за дверьми актового зала он мог отпустить себя и позволить взволнованной сощуренности появиться на лице. Антона не было видно в коридоре, но звук его путанных шагов доносился где-то на лестнице. Арс быстро догнал его, но даже схватить за руку не успел — парень потерял равновесие, и они вместе полетели вниз, врезаясь в какую-то дверь и влетая в помещение за ней с громким грохотом.       Арсений с кряхтением приложил пыльную ладонь к затылку, нащупывая стремительно растущую шишку, Антон рядом со свистом втянул воздух и простонал, разгоняя вокруг себя клубы пыли. Они даже не осознали толком, что, упав с такой высоты, могли переломать себе все косточки, как дверь перед ними захлопнулась, погружая маленький закоулок в темноту. Повисло шокированное молчание, и только звуки перемены и крики детей приглушённо доносились снаружи.       — Не понял.       Антон вскочил на ноги, пошатнулся и неловко привалился к какому-то стеллажу сбоку, не заботясь о чистоте одежды. Он дёрнул за ручку, но замок не поддался, и дверь осталась неподвижна.       — Ещё больше не понял.       Парень порылся в карманах в поисках телефона, но с раздражением вспомнил, что оставил его в рюкзаке, когда торопился в актовый зал.       — Блять, — рухнул обратно на пол, кашляя пылью и неловко отшатываясь от тела рядом. Не особо получилось дистанцию соблюсти, всё же места было очень мало, однако отголоски незатухающей паники требовали пространства, — Ну и чего ты молчишь? Что делать будем?       Пару минут Шастун сидел в полной тишине, вполне серьёзно ожидая услышать ответ, но с каждой секундой всё больше сомневался в том, что Арсений был рядом. Парень двинул рукой в сторону и, наткнувшись на тёплое плечо, схватился за него, за что тут же получил шлепок по руке.       — Что? — недоумённо пискнул, отшатываясь в сторону и спиной болезненно натыкаясь на какую-то железку, — Ты чего молчишь? У тебя телефон с собой?       Равнодушный холод доносился с противоположной стороны комнатушки, места было катастрофически мало, и в какой-то момент происходящее начало напоминать кошмар. Антон задыхался. На мгновение утихшая паника накатила с новой силой, и Шастун просто не мог ей сопротивляться. Он скатился спиной на пол, неудобно уперев ноги в дверь, и рвано царапал себя по груди, будто пытаясь впустить воздух в лёгкие напрямую.       Сознание поплыло, картинка, и без того тёмная, превратилась в абсолютную пустоту, и Антон уже не знал, как это остановить.       Очнулся парень в крепком кольце рук, с мокрой головой и звоном в ушах.       — Почему ты молчишь? — он не хотел, чтобы это звучало так жалко и плаксиво, но щёки горели жаром, глаза щипало слезами и внутри черепушки была такая мешанина, что по-другому не получалось.       — Ты сам меня об этом просил, — ответил наконец Арс, — Точно так же стоял, плакал передо мной и просил отстать. Вот я и отстал.       — Я не плакал, — как можно более сурово заметил Шастун, тут же попытавшись высвободиться из нежеланных объятий, но потерпел неудачу. Кольцо рук стало только крепче и теснее, — И ты не отстал. Ты начал игнорировать меня.       — Неприятно, правда? — отозвался староста, между тем заботливо поднося невесть откуда взявшуюся бутылку с водой к губам парня, — Знаешь, у меня всё же есть остатки гордости. Когда ко мне относятся как к кхм.. отбросу, я буду вести себя соответствующе. Хотя тебя в принципе такое волновать не должно, верно?       Антон промолчал, нахмурился и с видимым недовольством принял воду, понемногу, маленькими глотками отпивая. Арс больше ничего не говорил, только руки не отпускал с дрожащих плеч и не переставал взволнованно оглядывать, пусть и не видел ничего.       — Мог бы и сказать хоть что-нибудь. Уж в этой ситуации это необходимо.       — Зачем мне что-то говорить, если я могу всё и без лишних разговоров решить?       — В смысле?       Арсений с болезненным шипением откатился в сторону, стараясь близко не прислоняться к однокласснику. Голова болела жутко, он сильно приложился ей о стеллаж. Достал телефон, экраном освещая помещение, что оказалось ещё более тесным, чем можно было бы предположить.       — Я написал Сабурову. Он сегодня не пришёл в школу, но обещал минут через десять вызволить нас.       Антон немного успокоился. Тоже сел ровно, оглядывая сквозь дымку пыли полки вокруг. Только сейчас на него накатили все ощущения от произошедшего инцидента. Боль в спине, руках, ногах, ноющая в рёбрах, тянущая в висках и острое пощипывание на щеках.       — Ты меня ударил? — спросил Шастун, прикладывая к горящей коже прохладную ладонь. Арсений в ответ только пожал плечами, мол, а почему нет, надо же было тебя как-то успокоить.       Антон не ожидал, что сидеть вот так вот в ярком белом свете фонарика, практически дыша друг другу в плечо, ощущая жар тела через одежду и просто словно забывая о прошлых ссорах будет так... Комфортно? Арс не ощущался как злодей, которого хотелось проклинать. Шастун впервые подумал о том, что Попов был первым и единственным человеком, который помог ему в момент приступа паники. Привёл в чувство, убедился, что их вызволят и даже водой напоил. Где он только её взял...       — Мы сегодня так и не порепетировали... — тихо прошептал Шастун себе под нос. Арс рядом зашевелился, придвинулся ближе и наклонился, пытаясь заглянуть ему в глаза, но тот только отвёл взгляд, кожей ощущая недовольство старосты.       — Ты действительно думаешь только об этом?       — Я не хочу тебе рассказывать о том, почему подрался с Воробьёвым, — нахмуренно проговорил Шастун, словив в ответ насмешку, — И про причину своей нелюбви к тебе тоже не скажу. Но это не значит, что мы должны так открыто враждовать. Ты же староста! Ты должен понимать, что мы обязаны выполнять некоторые задания, как хорошие ученики.       — И что ты предлагаешь?       — У нас много диалогов. Выучим их и расскажем на спектакле. Всё. Больше не пересечёмся.       Арсений хмыкнул, наконец отодвигаясь, насколько это было возможно, но ответить что-то не успел. Дверь открылась и на пороге восстал из пыли и теней залитый солнцем высокий силуэт.       — Ну что, голубки, пососались? — ехидно поинтересовался он.       — Заткнись, Сабуров, — недовольно пробурчал Арсений, с кряхтением поднимаясь и выходя из кладовой. Он отряхнул грязь со своих брюк, поправил сбившуюся в сторону рубашку и наконец вдохнул не полный пыли воздух.       — Дверь стулом была подпёрта, вы в курсе?       — Пидорасы, — в тон старосте молвил Антон, не менее недовольно выползая из закоулка и приводя себя в порядок.       — Ты знаешь, кто это сделал? — удивлённо поинтересовался Нурлан, передавая коллеге его портфель и куртку. Когда только успел за ними сходить в старостат?       — Нет, но, очевидно же, что пидорасы!       Сабуров хмыкнул, что-то тихо проговорил Попову и ускакал на выход, пожелав хороших выходных. Антон смутился, будто бы оказался третьим лишним. Он мысленно проговорил дальнейший план действий, просто чтобы отвлечь себя от неловкого разговора и не менее неловкой встречи со старостой параллельного класса. Успокоиться. Нужно зайти в класс, забрать портфель и куртку, прийти домой, поесть, поспать, а потом...       — К тебе или ко мне?       Антон даже опешил. Арс, оказывается, уже стоял очень рядом и наблюдал. Молча. Парня это, на удивление, воодушевило. Внимание старосты приятной волной мурашек прокатилось по спине, оседая внизу живота и поднимая то, что поднимать не должно было.       — Что?       — Школа на выходных закрыта, но репетировать нужно. Поэтому будет логично заняться этим у кого-нибудь дома. Так?       — Так.       — У тебя? Или у меня?       Антон не долго думал. Дом Арсения? Домашний Арсений? Арсений и дом? Выбор очевиден.       — У тебя.       Староста в ответ кивнул удовлетворённо, накинул сумку на плечо и двинулся по лестнице вниз, помахав на прощание с заметной неловкостью и выкрикнув, что скинет адрес позже. Антон невольно улыбнулся, за что тут же себя ущипнул.       Странные дела.       На другом конце лестничного пролёта, притаившись в тени лестницы, стояла Полина Алексеевна и, хитро щурясь, наблюдала за этой картиной, еле сдерживаясь от злобного смешка. План сработал.