Антон Шастун Чем?
Нурланчик Сабуров Старостат припахали старые декорации перетаскать А у нас Оксана отвалиласьАнтон Шастун ???
Оксана Суркова Я не отвалилась! Меня на олимпиаду записали.. Против моей воли… Нурланчик Сабуров Дададададада мы поняли зубрила И теперь мы с Арсом мучаемся в гордом одиночестве Арсений Попов «Мучаюсь» тут только я А ты залипаешь в инсте и ноешь Нурланчик Сабуров Антон спасай Меня сейчас задушат нравоучениями!!! Шастун хмыкнул, лишь отдалённо, краем сознания переживая о том, что снова окажется рядом с Поповым. Первой мыслью было отказаться, но затем на горизонте появилась сияющая Ира под руку с Димой, и Шастун спешно потушил сигарету о кирпичную кладку стены.Антон Шастун Иду
***
Когда Антон с громким грохотом высоченной двери завалился в актовый зал, оба старосты обнаружились сидящими на подоконнике и что-то разглядывающими в айпаде Попова. Нурлан периодически прищуривался и умилённо улыбался, пока Арсений надменно кивал, довольный чем-то. — Ну, так вы, конечно, мало что успеете сделать, — громко объявил о своём присутствии Антон, не без любопытства замечая, как быстро староста захлопнул чехол планшета, убирая гаджет в сторону. Доебаться или нет, — И что нужно перетащить? — потом доебётся. Попов кивнул в сторону сцены, толчком ноги в поясницу спихивая коллегу с подоконника. Тот не расстроился, только цокнул, тут же утыкаясь в телефон и пересаживаясь на кресло зрительного зала. Шастун неожиданно почувствовал себя третьим лишним, ощущая чешущуюся в горле ревность и зависть. Чтобы не размышлять о том, к кому именно он ревновал, повернулся в указанном направлении и мысленно выругался. На сцене стоял невероятно красивый (и настолько же тяжёлый) рояль, от вида которого у Шастуна уже заныли руки. Впрочем, вполне логичный и нецензурный вопрос он задать не успел. Его перебил Нурлан: — Я уже написал Тамби. Он подойдёт через пару минут. Парень только кивнул, немного успокоившись. Избегая подозрительно заинтересованный взгляд голубых глаз, сел на соседнее с Сабуровым место. От ожидания и повисшего молчания начал нервно грызть щёку изнутри и пальцы неосознанно заламывать. Мог бы, как и староста параллели, в инсте залипнуть, но телефон вместе с портфелем в классном кабинете оставил. И вот теперь странные мысли о Попове возвращались с тройной силой, что подогревало назревающую панику. Нехорошо. Нужно бы отвлечься. — Меня на вписку позвали, — вспомнил наконец Шастун, обращая на себя внимание, — Я согласился, но, если честно, не совсем понимаю, что мне делать. Ходить и спрашивать дурь? — Ни в коем случае! — подорвался Арсений, начиная нарезать круги возле зевающего Нурлана, — Ты так только больше подозрений вызовешь. — Особенно учитывая то, что частенько трёшься рядом с нашей Эльзой, — буркнул Сабуров, возвращаясь в свою переписку и посмеиваясь злорадно. — Эльзой? — Я не трусь! Это он трётся! — возмущённо вспыхнул Антон, краснея от собственной же неудачной формулировки, — Погоди, ты не смотрел «Холодное Сердце»? Арсений напротив только пожал плечами, мол, а зачем мне это. — Надо будет тебе показать, — без задней мысли предложил Антон, ментально уже переносясь в оранжерею Попова и представляя, как вечером они уютно устроятся в ней с пледом, закусками и газировками. Интересно, а баловался ли староста вредной пищей? Или и здесь был идеален до скрежета зубов? Можно было бы заказать мак на дом или привезти с собой… Когда содержание брошенной фразы наконец дошло до Шастуна, было уже слишком поздно. — Я не против, — тихо ответил предмет его размышлений. — Он, блять, покраснел, — шёпотом выдохнул Сабуров, пихая упрямо рассматривающего окна Антона в бок и судорожно открывая камеру на телефоне, — Ты как это сделал, а? — Так, — откашлялся староста, сгоняя с лица краску и возвращая себе невозмутимый вид, — Наметим несколько правил. Записывай, — и не дожидаясь, пока Антон исполнит его приказ, начал перечислять, — Во-первых, не соглашайся на каждое предложение о вечеринке. Это будет подозрительно, учитывая то, что раньше ты не ходил на них вообще. Во-вторых, не пей. Совсем. Говори, что принимаешь антибиотики или аллергия замучила. В крайнем случае, если тебя берут на понт, выливай предложенный стакан в рукав кофты незаметно, — Антон скривился, поднимая недоумённый взгляд на старосту, — Да, неприятно, но в напиток могут что-то подмешать. А ты нам нужен чистый и здравомыслящий. Наконец, ни в коем случае не спрашивай участников тусы о веселящих средствах. — А захрен я тогда туда пойду? — Тебе рано или поздно всё равно предложат, дурень, — хмыкнул рядом Нурлан, щёлкая клавишами, — Может, не сразу, но если будешь периодически в этих кругах светиться, обязательно предложат. — Но сразу не соглашайся, — вступил Попов, — Сделай сначала вид, что не понял, что тебе предлагают. В следующие разы откажись, мол, боишься. Или ещё что придумай. — Но предложивших запомнить и информацию о них вам передать, да? — Именно, — довольно улыбнулся Арс. — Это что, блять, такое?! — резко вскочил с места Нурлан, шокировано округлив глаза, — Что с твоим лицом?! Ты что с ним сделал?! — Сабуров, заткнись, — закатил глаза Попов, возвращая взгляд на заметно ссутулившегося и покрасневшего от излишнего внимания Антона, — В общем, когда перепроверим хотя бы парочку курьеров, наметим дальнейший план действий. Вопросы? Если у Антона и были вопросы, он не успел даже рта открыть, так как в помещение ввалился с громким недовольством Тамби. — Мы это двигать будем? — ахеревше поинтересовался он с порога, указывая на лакированный рояль. После коллективного кивка развернулся на месте и уверенным шагом направился на выход. — Ван секонд, голубки, — поправляя на себе олимпийку, важно пробасил Нурлан, — Я его верну!***
Между вторым и третьим турами олимпиады давали небольшие перерывы на обед. Минут двадцать-тридцать. Мало кто действительно обедал, конечно, но Оксана, искренне не заинтересованная в победе, и правда хотела бы заняться купленным в буфете бутербродом. Только не перестающий уже десять минут подавать признаки жизни телефон мешал. — Кто решил из моего смартфона вибратор сделать? — недовольно пробурчала девушка, доставая из кармана кардигана гаджет, — Ну, конечно! Кто же ещё? Нурланчик Сабуров Пс Фотки Попова нужны? Эй Куку Недорого 50 рублей Ладно уступлю за 10 Тебе понравится Не нюдсы конечно но девочкам такое нравится Эй Эй СУРКОВА Я ЖЕ ДЛЯ ТЕБЯ СТАРАЮСЬ ВСПОМНИ КТО ТВОИ ЗАПАСЫ ЕГО ФОТОК ПОПОЛНЯЕТ или ты решила кинуть меня в этом бизнесе? Кто тебя перекупил?!!! Стас? Паша? Егор? Мама Арсения?.. Ну бля В последний раз спрашиваю Фотки Арса нужны??? Кого я спрашиваю Конечно нужны Далее прилагалось изображение, которое заставило девушку умилённо запищать, маскируя свой эмоциональный выброс звуком отодвигаемого стула. Покрасневший, взъерошенный и совсем растерянный Попов сразу же отправился на заставку секретной беседы. Затем на обои телефона. И, наконец, в фотостудию.Оксана Суркова На тебя заказывать футболку с этим принтом???
Нурланчик Сабуров Да! И на Антона закажи Подарим ему на др***
Поднять рояль труда не составляло, проблема заключалась в том, что его каким-то образом нужно было стащить со сцены вниз, а затем, минуя ряды кресел, оттащить в другой конец зала. Когда ребята сообщили об этой проблеме Гагариной, она не растерялась: показала, где откидывается пандус и где отвинчиваются ряды. Ещё и ключ дала. И посоветовала не торопиться и позвать помощь, если сил не хватит. — Почему они не хотят заказать грузчиков? — кряхтел Тамби, с трудом отвинчивая всё время заклинивающий болт, — Почему мы должны этим заниматься? Они права не имеют детский труд использовать! — Слышь, правоимеющий, — разогнулся рядом Нурлан, кидая быстрый взгляд на затихших Антона и Арсения. Ну точно, голубки, — Ты вообще сейчас должен был контроху по алгебре писать. Хочешь вернуться? — Э, начальник, че ты сразу с козырей заходишь? Кручу я, кручу. — Вот и крути, — со стороны сцены послышался грохот, а затем волна пыли накрыла парней, заставив оторваться от дела и недовольно закашляться, — Эй! Вы там живы? — Да! — послышалось сквозь дымку, — Мы пандус поставили! Заканчивайте с креслами и идите сюда. Дальше дело пошло быстрее и легче. По пандусу они аккуратно спустили инструмент вниз, даже не поднимая его, а просто катя. В зрительном зале уже был готов узкий проход, достаточный, чтобы точно так же легко и быстро перекатить устройство в нужное место. Нужно было лишь перенести его через небольшой порожек. — Главное: держите спину ровно и не наклоняйтесь, — посоветовал Арсений, чуть приседая на корточки и демонстрируя правильную позу, — А то грыжу заработаете. — Спасибо, дедуль, мы поняли, — ответил Нурлан, снимая с себя олимпийку, чтобы не испачкать, и повторяя за коллегой, — Раз, два, три — взяли! Антон скривился, почувствовав значительный вес на руках. Совету старосты последовал, и поэтому, наверное, не сломался, когда поднял свою часть в воздух. Посмотрел на Арсения, просто чтобы убедиться, что тому совершенно не было тяжело. Ну, конечно, тот же спортом профессиональным занимался. У него и спина мощная, и ноги сильные, и руки… Шастун искренне старался не отвлекаться, но Попов заранее рукава рубашки закатал, и сейчас это было выше его сил. Какие руки… Это что. Тот браслет? — Э! — раздался под ухом голос Тамби вперемешку с шумом кипящей в сосудах крови, — Шестун, блять! Не тормози! Антон не обратил на это внимания. Он уже и рояль отпустил, и в сторону отошёл. И смотрел. Только на Арсения смотрел. Только на его сначала непонимающее, а потом сожалеющее, немного даже испуганное лицо. Сердце остановилось, в глазах потемнело, а потом воздуха стало меньше. Вязкая рвота подкатила к горлу, и смесь из страха и ненависти заставила Шастуна быстро развернуться на месте и убежать. Куда-нибудь, лишь бы подальше от этого ужаса. — Антон! — ринулся за одноклассником Арсений, тоже отпуская инструмент. — Пидорасы, блять, аааа! — орал им в след Тамби под поддерживающее кряхтение Нурлана. Раньше бы Попов обязательно остановился, испугавшись за здоровье приятелей, но сейчас его приоритеты составлял только Антон. Он нашёлся всё в том же туалете. Сидел на полу между раковинами, покрытый липким холодным потом. Задыхался. Судорожно хватал ртом воздух, но выдохнуть не мог, царапал ногтями плитку, глаза зажмуривал. Плакал. — Чёрт, — прошипел сквозь зубы Арсений, подхватывая под руку одноклассника и чуть не получая в лоб локтём, — Да не вырывайся ты! Антон его не слушал. Продолжал руками слепо махать, еле стоял на дрожащих ногах, но сопротивлялся. Попову ничего не стоило скрутить его и прижать к себе спиной, крепко удерживая тонкие запястья одной рукой. Второй он открыл кран и, ощущая хрипы под собой, резко опустил голову одноклассника под струю бьющей во все стороны холодной воды, удерживая его на месте за волосы. Шастун закашлялся, сначала безвольно повиснув на раковине, а затем с громким хлюпом задышал. Ещё через пару мгновений упёрся в керамическую поверхность и наконец вырвался из рук старосты. — Зачем?.. — Холодная вода включает рефлекторные механизмы дыхательного центра, — всё ещё с осторожностью наблюдая за парнем, ответил Попов. Руки и ноги у него больше не дрожали, пот сошёл, дыхание постепенно выравнивалось. Приступ паники остановился, — Читал про это где-то. Вот и решил попробовать. Антон этим ответом явно не был доволен. Он медленно обернулся, вперив в парня настолько тяжёлый и тёмный взгляд, что Арсений впервые в жизни по-настоящему испугался. Он никогда не мог даже предположить, что чей-то взгляд может выражать столько отрицательных эмоций. И пугало даже не это, а то, что предназначен этот взгляд был ему. — Я не знал, — опережая вопросы, начал староста, — Просто забыл об этом, видимо. Мне мама рассказала в тот день, когда ты приходил. Но я до сих пор этого не помню. — Как такое можно забыть? Арсений содрогнулся. Антон теперь стоял, скрючившись почти в два раза, упираясь в раковину поясницей. Его голос хрипел так сильно, будто он кричал в лесу во всю глотку несколько часов. И тёмные-тёмные глаза смотрели прямо в душу, прожигали насквозь. — Я не знаю, — растерянно выдохнул староста, — Это же было так давно. Почему ты?.. Антон, я понимаю, что это было обидно, но… Это же просто детские шалости. Сейчас всё по-другому… — Детские шалости, говоришь… Шастун покачнулся вперёд, отлипая от места, и начал медленно расстёгивать непослушными от холода пальцами рубашку. Насквозь мокрая ткань с большим трудом поддавалась, опускаясь на пол. Затем он повернулся к зрителю спиной и уткнулся лбом в пахнущую хлоркой плитку. Арсений потерял дар речи от увиденного. Всю спину одноклассника покрывала россыпь бледных шрамов: длинных, аккуратных и коротких, рваных, маленьких, круглых и больших, крестообразных. Их становилось больше на плечах, они налезали один на другой, перекрывая бледные веснушки, а внизу, на пояснице, уходили белыми линиями под одежду. — Когда ты натравил на меня всю школу, я лишился всего. У меня и так было мало друзей, но в тот момент отвернулись все, — глухо доносилось будто бы со всех сторон, — Не только ты меня третировал. Старшеклассники очень любили ловить меня на больших переменах и запирать в туалетах, где устраивались показательные выступления. В программе были вырезания по коже, тушение бычков о плечи и просто избиения. Учителям не было до этого никакого дела, они и сами меня презирали. Его спина снова покрылась холодной испариной, а колени заметно задрожали, но это не была паника. Арсений не решался подойти ближе и успокоить, как этого хотелось. Он вообще сомневался в том, что теперь делать. Как исправлять то, что натворил десять лет назад. — Наша семья не была обеспеченной. Мама пропадала на работе, и поэтому не замечала, что со мной происходит. А когда заметила, я уже лежал в больнице с переломом ключицы и отёком мозга, — он снова развернулся, теперь уже не решаясь взглянуть на старосту. Арсений болезненно скривился, снова заметив в его глазах слёзы, — У меня с тех времён только Димка другом остался, потому что всю эту заварушку пропустил, пока с гепатитом дома сидел. Многие, кто издевались надо мной, всё ещё помнят об этом, но не решаются напомнить, потому что знают, что теперь я смогу дать отпор. Не хочу, но смогу, если придётся. А всё из-за тебя! — Антон, мне жаль… — Что мне твоя жалость?! — сорвался парень, грубо припечатывая старосту к стене, схватившись за грудки его рубашки, — Где была твоя жалость тогда?! Зачем ты это сделал? Зачем ты разрушил моё детство? Чем я это заслужил?! — Я был ребёнком, Антон, — тихо прошептал староста, дрожащими пальцами бережно касаясь раскрасневшейся от холода щеки, не зная, как поступить правильно и действуя так, как велит сердце, — Я не помню. Прости. — Я тоже был ребёнком! Я ещё не понимал, что такое настоящие чувства! Я просто ошибся! Так почему ты продолжаешь носить этот браслет?! — его голос дрожал от подступающих рыданий, но он продолжал кричать, не отступая ни на шаг, — Зачем ты мне об этом напоминаешь?! Зачем мучаешь меня?! — Антон, — тёплые руки обхватили бледное лицо, большие пальцы растёрли слёзы, пока голубые глаза пытались поймать стеклянный взгляд зелёных, — Я не буду тебя просить отпустить это всё. Эта вина, эта ошибка навсегда останутся на мне. Но я буду пытаться изо всех сил, чтобы ты поверил в то, что я изменился. Чтобы ты перестал видеть во мне злодея. — Зачем? — прошептал Шастун, ощущая, как клубок из ярости и ненависти опустился куда-то вниз, уступая место могильной усталости. — Потому что ты — моя ответственность. Сил сопротивляться больше не было. Тепло тела напротив слишком привлекало, и Антон отпустил себя, падая в неловкие объятия и позволяя обхватить себя руками. Дыхание под щекой убаюкивало. Широкая ладонь в мокрых волосах расслабляла. Шастун знал, что позже очень сильно пожалеет об этом, но сейчас он мог только бессильно и доверчиво прижиматься ближе, практически выпрашивая ласку. Просить заботы единственного человека, чьи касания не приносили страха. — Я так сильно хочу тебя ударить, — пробурчал Антон в чужое плечо. — Ударь, если тебе станет от этого легче, — донёсся тихий голос над ним, отдаваясь вибрацией по грудной клетке. — Я тебя всё ещё ненавижу. — Я знаю.