Арсений не был на последнем звонке.
Чисто юридически, он имел право на то, чтобы присутствовать, и никто не смог бы ему это запретить. Но он просто не захотел.
Говоря откровенно, с каждым днём своего домашнего обучения Попов всё чаще задумывался о том, что давно стоило перейти на такой режим. Материал давался ему легко, быстро, и для этого даже не требовались дополнительные объяснения преподавателей; он занимался по утрам, освобождался уже к полудню и весь оставшийся день делал всё, что его душе было угодно (чаще всего — копался в саду).
Из плюсов было то, что ему не приходилось рано вставать, тратить почти час на дорогу до школы и терпеть общество ненавистных одноклассников. Минусы, конечно, тоже были: например, острое чувство оторванности от общества, временами накрывающее одиночество и давящая тишина, но в такие моменты спасала компания мамы. Или Нурлана с Оксаной, которые последнее время только и делали, что ходили за ним по пятам. Поэтому, в общем-то, все минусы сводились только к личности одного зеленоглазого молодого человека. Точнее, отсутствию этой личности в ближайшей доступности.
Всё-таки Антона сильно не хватало.
Арсений остановился на мгновение, стирая пот со лба. Ноги уже начали слегка ныть от непривычной нагрузки, но он успел прокопать только треть от необходимого, так что пришлось сцепить зубы и смириться с тем, что завтра он встанет с постели гораздо позже обычного. И с большим трудом.
Невольная улыбка всё же скользнула по его лицу, когда взгляд опустился на запястье, сверкающее на солнце зелёными бусинами браслета.
Да, конечно, рядом с ним всегда были друзья, готовые в любой момент вытащить из пучины горя и печали, но ничто не могло так сильно согреть его сердце, как понимание, что Антон всё ещё был его. Что он был в порядке и мыслил достаточно здраво, чтобы отправить тайную посылку со смыслом, известным только им двоим. А, стоило понять, что все свежие сведения, которые им сообщал Матвиенко, добывались именно Антоном, как внутри и вовсе загоралось нечто неизвестное и жгучее. То самое обожание, задвинутое глубоко в подсознание под наплывом проблем и травм, поднималось каждый раз, когда Серёжа чертил на карте схемы схронов, рассказывал про новых курьеров, сливал сфотографированные тайком документы и сметы.
И теперь это было не просто обожание. Даже не любовь.
Это было благоговение.
Желание преклонить колено, признаться в верности и служить до конца жизни.
— А разве он не должен был… ну… Страдать? — закидывая ногу на ногу и разваливаясь на лежаке со всей своей вальяжностью, спросил Нурлан. Видимо, заметил, с какой глупой влюблённой улыбкой Арсений гладил бусину с сердцем на запястье, и теперь недовольство буквально лилось из него в каждом слове, — Очевидно, ему открылись не самые приятные воспоминания, но обычно на такое он реагировал паникой. А вот это всё, — обвёл ладонью Матвиенко, увлечённо рубящегося в карты с Оксаной, — Очень сомнительно.
— А я чем, блять, по-твоему последние полгода занимался?! — взмахнул руками возмущённый Арсений, окончательно бросая лопату и свои попытки вскопать грядку для зелени. Под ошарашенные взгляды друзей и Оксанкино «а когда он начал материться?» подошёл к беседке и налил из графина освежающей лимонной водички, залпом осушая стакан. Продолжил уже гораздо спокойнее:
— Можешь себе представить, мы с ним очень долго говорили про чувства и трезвое мироощущение. Я вполне могу поверить в то, что он правильно оценил ситуацию и решил отомстить.
— Поддерживаю, — победно вскидывая руки вверх, оскалилась Оксана. Серёжа лишь протяжно простонал, отстёгивая ей сотню, — У Антона достаточно взрывной характер. Помнишь, с каким рвением он бросался на Арса первое время? А теперь представь, что он обнаружил
реальный корень всех проблем и перенаправил всю ту ненависть на него.
— Без кризиса не обошлось, — вставил своё слово Матвиенко, механически собирая карты обратно, в ровную стопку, — Некоторое время он действительно серьёзно загонялся, даже школу прогуливал почти всю первую неделю после майских. Я ходил к нему, пытался хотя бы просто расшевелить, но ничего не получалось. Зато потом он как по щелчку загорелся.
— И что стало щелчком, интересно? — скептично цокнул Сабуров, сползая на лежаке ещё ниже.
— Я думаю, у него просто в какой-то момент сложилась картинка, — почёсывая едва проклёвывающуюся щетину, продолжил Серёжа, — Он рассказал мне всю эту историю про отчима и мать в тот же день, когда «очнулся». Выглядел пугающе, если честно. Со всем этим гневом в глазах…
Арсений мог это понять.
Осознать, что всю твою жизнь всё ближайшее окружение было не настоящим, а все отношения строились на манипуляциях — мягко говоря, сложно. Ему посчастливилось ощутить на себе подобное лишь раз, и этого хватило для того, чтобы злоба клубилась над головой грозовыми тучами ещё долгие месяцы после. А что испытывал Антон? Насколько сильно его ранила раскрывшаяся правда?
— Как он сейчас? — неуверенно протянул Попов, игнорируя агрессивного в своей заботе Нурлана и его наполненный скепсисом взгляд.
— Да норм, — буркнул смущённый Серёжа, в который раз перетасовывая карты. Разговаривать о чувствах ему было всё ещё тяжело, хотя компания старост становилась всё более и более приятной, располагая к определённой откровенности, — Не психует, не ругается. Только курит. Много. Не уверен, что такое поведение в такой ситуации — норма, но я не умею, как вы… ну… Вот это вот всё делать.
— Ещё партейку? — ухмыляясь, влезла в его бормотания довольная собой Оксана.
— Ещё чего! — возмутился Матвиенко, прижимая колоду к груди, — Я рассчитывал на лёгкую и приятную игру, а ты просто
выебала меня! Наверняка училась у каких-нибудь своих дедов, дожидаясь момента, чтобы продемонстрировать своё умение на ни в чём не повинных мальчишках. Мне так не нравится!
— Тогда тебе явно не среди нас надо было искать противника, — пожала плечами девушка, разворачиваясь к столу и наливая и себе воды, — Тебя тут даже Арс нагнёт.
— Чего?! — почти взвизгнул Серёжа, кидая удивлённый взгляд на старосту и тут же отводя глаза обратно, — Арс?! Брешешь.
— Спорим? — хитро стреляя глазками, расплылась в хищной улыбке Оксана.
— У меня денег не осталось, — тихо заметил Матвиенко.
— На желание.
Она дождалась молчаливого согласия и кивнула Арсению, приглашая его за стол.
— Мне надо докопать, — принялся отпираться тот, но не успел даже наклониться за лопатой, как её перехватил Нурлан.
— Всё равно, — с тяжёлым вздохом вонзая штык в землю, упрямо продолжил хмуриться Сабуров, — Я не могу просто так снова ему поверить. Вся эта ситуация начинает выглядеть слишком опасно, — слишком резко взрыхлил поднятые комья почвы и тут же закашлялся, накрытый пылевым облаком. Протерев глаза от песка и грязи, задумчиво залип, рассматривая уже вовсю увлечённых игрой друзей. Только собрав все мысли в кучу, произнёс:
— Мы должны встретиться. Все вместе.
— Как ты себе это представляешь? — нахмурился Серёжа, не отрываясь от своих карт ни на секунду, — Антона пасут так плотно, что мне-то с ним удаётся переговорить обо всём этом только в курилке возле актового зала. И то только потому что в том крыле камеры без звука пишут.
— Вот там и встретимся, — уверенно кивнул сам себе Сабуров, вновь принимаясь за работу, — Насколько я помню, у того крыльца стоит только одна камера. Мы притворимся, что курим, а Арс подъедет к нужному времени и встанет вне её поля зрения.
— Рискованно, — коротко прокомментировал идею Арсений, ловко подкладывая карты на стол и демонстрируя идеальный покерфейс. Цепко проследил за разочарованием в глазах Матвиенко и только тогда позволил себе короткую плотоядную улыбку краешком губ.
Дьявол карточных игр в деле.
— Ещё скажи, что не приедешь, — закатил глаза Нурлан, методично вскапывая землю, входя в какой-то почти медитативный ритм работы, — Если ты не понял, это твой единственный шанс увидеть Антона до выпускного.
Арсений даже вздрогнул, на добрую минуту выпадая из реальности. Нурлан не мог знать, о чём тот думал, но лёгкая улыбка на его губах и счастливый свет в глазах говорили о многом.
И пусть у Нурлана и были всё более заметные проблемы с доверием, он пообещал себе, что забудет все сомнения в тот момент, когда увидит такой же влюблённый блеск в глазах Антона.
***
Нурланчик Сабуров
Ты где?
Арсений Попов
Подъезжаю
— Вот что делает с людьми домашнее обучение, — хмыкнул Нурлан, показушно медленно затягиваясь, — Они совершенно теряют понимание времени. Это как фриланс, понимаешь? Работа на себя развивает лень.
— Арсений и лень не совместимы, — тут же отозвалась Оксана, с отстранённым видом протягивая руку в сторону, — Если он и опаздывает, то не потому что проспал, а потому что бегал марафон, — и со шкодливой улыбкой на лице с нажимом провела ладонью по ёжику волос Серёжи.
— Да харе! — взорвался тот, едва не отскакивая в сторону от неожиданности.
— Оксана, — строго гаркнул Нурлан, почти серьёзно собираясь отчитать её, — Нас в любой момент могут увидеть. Веди себя так, как и должна.
— Мне сложно сдерживаться, — ухмыльнулась та, нисколько не смущаясь и бросая на Матвиенко насмешливые взгляды, — Он такой миленький без этого уродского хвостика.
Возмущённо пыхтя, тот поднялся на ноги и отошёл от девушки подальше, становясь к перилам спиной, теперь уже с чистой совестью показывая Сурковой средний палец — камера этого увидеть уже не смогла бы. Оксана в ответ только улыбнулась ещё шире прежнего, но всё же отвернулась, позволяя Нурлану вальяжно приобнять себя за плечи. Если ему так хотелось контролировать её действия, то пускай, так было даже лучше (как минимум, теплее).
— Только дыми в другую сторону, ок? — проговорила она, отворачивая его лицо от себя. Тот закатил глаза, но послушался.
— А чё ты, кстати, подстригся? — подал наконец голос Антон, не отрывая отрешённого взгляда от раскинувшего свои первые листья виноградника впереди.
Оксана заметно вздрогнула в руках Нурлана, пряча лицо в складках его ветровки.
Нурлан понимал такую реакцию — Антон звучал совсем не так, как они привыкли его слышать. Его голос огрубел и сел: то ли сломался после всех событий, потеряв свою ребячливость, то ли просто осип после тех тонн сигарет, что он выкурил за последнее время.
Это и в целом был уже не тот Антон, которого они знали. Он не шутил, не смеялся, не вскакивал на ноги, беспокойно перебегая с места на место, не жестикулировал во время особенно эмоциональных фраз. Он вообще в диалог вступал неохотно, будто слова для него были лишними, а эмоции — непонятными.
В будни он выглядел всё таким же несчастным. Встретив его в коридоре, Оксана чаще всего хотела его обнять и успокоить, а Нурлан метался от желания приложить о стену до необходимости защитить. Сейчас же не было и капли того тихого, зажатого паренька — Антон сидел на ступеньках крыльца, вальяжно раскинув ноги, с прямой спиной, напряжённый, точно натянутая струна. Он подносил сигарету к губам, будто часами репетировал это движение для съёмок в фильме, двигался так, словно каждое действие ему приходилось выдавливать из себя.
И взгляд.
Всегда живой и выразительный, гипнотизирующе зелёный взгляд превратился в холодное стекло. Кристально чистый и прозрачный, но настолько незнакомый, что даже Нурлану становилось не по себе.
С Антоном что-то было не так, и Сабуров боялся, что это что-то теперь было с ним навсегда.
— Он проиграл мне спор, — наконец ответила Оксана, всё так же пряча предательскую дрожь на шее у Нурлана.
— Что за спор?
— Я думал, что смогу переиграть Арса, — шаркая ногой, пробубнил Серёжа, очевидно, ещё слишком чувствительный к этой теме, — Но кто ж знал, что он такой чёрт в картах?!
Антон неожиданно ухмыльнулся, по ощущениям, впервые за день проявляя хоть какую-то эмоцию, и затянулся со смехом:
— Научить его играть было моей большой ошибкой.
В следующее мгновение раздался негромкий свист тормозов, и за воротами остановился блестящий чистотой Порше. Арсений вскочил с водительского места, но тут же вернулся обратно, перегибаясь через своё кресло и громко говоря что-то человеку на пассажирском. Спустя пару минут выпрямился, с громким хлопком закрыл дверцу и направился к забору, перемахивая через него с такой лёгкостью, будто всю свою жизнь паркуром занимался.
Нурлан бы не удивился.
— Ты опоздал, — издалека крикнул ему он, прижимая Оксану к себе ещё крепче и принимаясь увлечённо рассматривать тёмный экран смартфона.
— Меня задержали, — скривился Попов, бросая недовольный взгляд на машину, — Я не знал, что мне придётся ехать в ебан- — прижал кулак ко лбу, стукая себя костяшками пару раз, — в аэропорт.
— И кто там? — забивая на осторожность, Нурлан едва заметно наклонился в сторону, скашивая взгляд и внимательно вглядываясь в тонированные стёкла автомобиля. Арсений был правильным до мозга костей, поэтому ему удалось рассмотреть таинственного пассажира сквозь достаточно светлое тонирование, — Мужик какой-то. Ох, вау, простите, важное уточнение:
охуенно красивый мужик, — ухмыльнулся гадко, — Новый ухажёр?
Подколка повисла в наэлектризованном от напряжения воздухе, и даже Оксана оторвалась от его спасительно тёплой шеи, чтобы заглянуть в лицо с заметным осуждением во взгляде. Если бы не необходимость изображать, что они здесь просто курят, Нурлан был уверен, его бы уже повалили на землю.
Повалил. Один конкретный, крайне ревнивый одноклассник. Нурлан даже побоялся поворачиваться в сторону Антона, он чувствовал его кипящее недовольство каким-то шестым чувством, буквально вопящим об опасности.
— Да это же шутка… Ребят…
— Я очень рад, что он тебе понравился, но советую держать себя в руках, потому что этот
охуенно красивый мужик — мой отец, — скрещивая руки на груди, решил всё же помочь другу Арсений. Довольная и блистательная улыбка появилась на его лице, когда друзья заметно подобрались, изо всех сил пытаясь подавить желание забить на конспирацию и начать рассматривать мужчину напрямую. Сам сделал ещё два шага и с замиранием сердца устремил робкий взгляд на всё ещё старавшегося играть свою роль Антона, — Да и зачем мне какие-то ухажёры, если у меня есть такой замечательный парень. Ну, я надеюсь, что он всё ещё есть?
И Антон будто выпал из своей стеклянной реальности.
Он охотно повёлся на провокацию и повернул голову, забивая на все камеры и опасности, лишь бы наконец посмотреть на Арсения. В мгновение залип на нём так сильно и откровенно, что всем остальным стало физически неловко находиться рядом: с такой любовью он смотрел на него, с таким желанием почти облизывал взглядом стройное тело, облачённое в его же некогда забытую чёрную футболку с драконом и
ненавистные обожаемые брюки. Источал так много чувств, что, казалось, воздух вокруг него начал раскаляться.
— Просил же не надевать больше эти штаны… — выдохнул всё же Антон, вздрагивая и шипя от боли, когда дотлевшая сигарета обожгла пальцы. Взгляд не отвёл, пусть и попытался сделать вид, будто рассматривал дорогу возле школы, а не своего парня.
Наглого, до трясучки в руках довольного, слишком соблазнительного парня.
— А что? — ухмыльнулся тот, показательно поворачиваясь на месте, демонстрируя себя со всех сторон, — Разве мне не идёт?
— Арс, я не видел тебя
месяц, — зубастая улыбка Антона могла угрожать кому угодно, но только не Арсению, что практически плавился в удовольствии под этим острым взглядом и охотно ловил грубый оттенок любимого голоса, — Ты понимаешь, что только присутствие наших друзей сдерживает меня от того, чтобы забить на всё и взъебать тебя прямо здесь и сейчас?
— Ох, правда? — притворно удивился тот, солнечно улыбаясь, — Как же мне везёт. Меня ещё и камеры не видят, представляешь? Я могу делать всё, что мне захочется, и дразнить тебя так, как пожелается, — он картинно зачесал волосы назад только лишь затем, чтобы красивым движением пройтись взмокшими от волнения ладонями по своему торсу сверху вниз, словно бы случайно цепляя ткань футболки и задирая её, оголяя белоснежную кожу подтянутого живота. Потемневший взгляд Шастуна расценил как комплимент и ухмыльнулся совсем бесстыдно, облизывая покрасневшие губы и переходя на томительный шёпот, — А ты даже подойти ко мне не можешь.
Как жаль.
— А разве ты не должен быть хорошим? — Арсений никогда не видел Антона настолько опасно-заведённым. И уж точно он не ожидал, что это ему так сильно понравится, — Арс, ты должен быть
хорошим для меня, помнишь?
— Извините! — откашлялся Нурлан, всё ещё отчаянно делая вид, будто собственный выключенный телефон заключал в себе тонну важной информации, — А мы вам не мешаем?
— Простите, — закусывая губу, покраснел Арсений.
Конечно, когда он собирался на эту встречу, рассчитывал на нечто подобное — вырядился же во всё самое любимое Антоном, чтобы уж наверняка поразить, — но он точно даже не подозревал, что позволит себе так откровенно соблазнять парня при всех. Стыд полностью охватил его правильное и воспитанное сознание, но всё настолько же горячий и требовательный взгляд Шастуна не позволил ему накрыться смущением до конца.
Всё-таки Антона очень сильно не хватало.
— Ладно, — с нескрываемой улыбкой на губах выдохнул Нурлан, — Вы такие очаровательные влюблённые идиоты, что мне сложно долго на вас злиться. Антон официально прощён!
— Спасибо, — ухмыльнулся тот, неохотно опуская взгляд с Арсения и тоже доставая телефон. И ещё одну сигарету, — Я знаю, что вы очень волновались за меня, но просто не мог выйти к вам и рассказать обо всём. Не хотел подставлять ни вас, ни себя.
— Мы понимаем, — мягко произнесла Оксана, заглядывая в телефон Нурлана. Он тут же отвернулся, чтобы дым не летел в её сторону, и она благодарно потёрлась щекой о его плечо. Скосив взгляд к Антону, улыбнулась, — Но мы рады видеть, что ты в порядке.
— Я не в порядке, — резко выпалил тот, зажмуриваясь от внезапно накатившей волны раздражения. Тут же затянулся сигаретой и мягко выпустил вместе с дымом часть своей злобы, продолжая уже значительно мягче, — Я знаю, что со мной не всё в порядке, но пока не могу ничего с этим сделать. Сначала нужно развязать этот узел из ебаных змей, что собрался вокруг меня.
— Кстати об этом, — вступился Нурлан, прижимая продрогшую Оксану к себе. Май выдался на редкость холодным, да и тон беседы не сильно походил на дружеский, — Ты же понимаешь, что вся та инфа, которую ты достаёшь, будет бесполезна на суде? Всё, что не добыто в соответствии с протоколами, считается незаконным.
— Понимаю, — кивнул Шастун, рывком поднимаясь с места и стягивая с себя ветровку. Не глядя, протянул её в сторону друзей, и Оксана с запозданием приняла вещь, — Но нам явно нужна какая-то доказательная база, чтобы хотя бы просто обратиться в полицию.
— Мы не можем довериться полиции, — задумчиво возразил Нурлан, с одобрительной улыбкой проследивший за этим едва ли осознанным проявлением заботы, — С такими масштабами никто не может гарантировать то, что правоохранительные органы уже не в доле. Нам нужен кто-то, в ком мы не будем сомневаться, а я с такими людьми пока не знаком.
— Ну, это ты так думаешь, — ухмыляясь, протянул Арсений. На все вопросительные взгляды только отмахнулся, всё ещё невероятно довольный собой, — Можно считать, что этот вопрос решён. Другая проблема состоит в том, что, когда мы дадим делу реальный вес, это всё станет слишком серьёзным.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Матвиенко, теряя осторожность и поворачиваясь к Попову слишком очевидно. Антон тут же схватил его за руку, притягивая к себе, закрывая своей спиной от камеры окончательно. Серёжа тут же расслабился, позволяя себе посмотреть на Арсения без опаски, — Что значит «станет слишком серьёзным»? Нас тоже могут осудить?
— Нет, я не об этом, — поспешил его успокоить тот, переходя на свой фирменный, спокойный и серьёзный тон, — Когда дело перепадут в прокуратуру, нас начнут вызывать на допросы. Мы станем полноценными свидетелями. И если все остальные уже совершеннолетние, то ты, Серёжа, ещё нет, поэтому с тобой будут ходить родители. Ты готов к тому, что они узнают про всё это?
— Готов, — без лишних раздумий ответил тот, будто слегка разозлившись на подобное мнение о нём, — Если бы я не хотел всё изменить, то и не стал бы в это лезть. Родители уже заметили, что я поменялся к лучшему, поэтому наш разговор был вопросом времени. И сейчас оно подошло.
— Хорошо, — с нескрываемой гордостью кивнул Арсений, — Тогда встретимся сегодня вечером у меня. У меня есть люди, которым можно всё рассказать. Кроме тебя, Антон, конечно, — бросил взгляд на парня, но тот больше на него не смотрел, стоя боком и полностью перекрывая собой обзор камеры, — Если хочешь, мы вообще про тебя рассказывать не будем. Мы можем-
— Нет, — оборвал его Шастун, нервно затягиваясь, — Больше никаких планов по моему спасению. Я дам показания тогда, когда мне скажут, и сделаю всё, что нужно. При условии, что сохраню своё «скрытное» положение, конечно. Оно мне пока выгодно.
Арсений нахмурился, недовольно скрещивая руки на груди, но перечить не стал. Если Антон был уверен в себе и своих силах, то он не мог ему запретить и дальше мстить. Даже если всё нутро рвалось вперёд, чтобы обнять и залюбить.
— Звонок скоро, — устало выдохнул Серёжа, неловко почёсывая свой ёжик на затылке.
— Хорошо, сейчас пойдём, — кивнул Шастун, в последний раз затягиваясь. С особым удовольствием выпуская сизый дым в воздух, он откинул очередной окурок точно в урну и на мгновение замер, не опуская головы, словно стараясь растянуть момент как можно сильнее, наслаждаясь каждой секундой.
Одно присутствие Арсения позволяло ему чувствовать себя лучше. Он так давно его не видел, что уже почти и забыл, насколько замечательным тот был. Какие шелковистые были у него волосы, какой красивой и утончённой — мимика, каким крепким было его тело и каким мелодичным — голос.
Антон чувствовал себя
голодным. Опасно и волнительно голодным.
Ему хотелось вцепиться в длинные тёмные пряди и притянуть Арсения к себе. Вжать в собственное тело, подтянуть за волосы выше, прямо к губам, и впиться в них долгожданным поцелуем. Искусать, пометить, душу истерзать. Сделать с ним воображаемое так много и так насыщенно, чтобы от удовольствия он не мог двигаться. Чтобы был рядом. Всегда.
Когда молчание затянулось слишком сильно, а грязные фантазии достигли пика, Антон неожиданно низко просипел:
— Арс.
Весь серьёзный настрой у Арсения, какой только был, смыло волной внезапно накатившего желания. Чужого желания. Острого, горячего, такого настойчивого и сильного, что у Попова мурашки по коже прошли табуном. Он поёжился, силясь не выдать дрожью голоса то, насколько сильно он соскучился по касаниям любимого человека:
— Да?
— Не ходи на выпускной.
— Чего? — опешил Арсений, цепляясь за не свою футболку взмокшими пальцами. Сердце забилось где-то под горлом, а ощущение чужого покровительства и власти накрыло так неожиданно, что колени невольно ослабли. Несмотря на предательскую дрожь в теле, Арс всё же решил возмутиться, — Я и не собирался, конечно, но теперь мне даже интересно, почему?
— Без вопросов, — продолжил давить Антон, всё ещё задумчиво глядя куда-то в небо, — Не. Ходи. На выпускной.
— Но ты можешь хотя бы-
— Арс, — снова грубо перебил его Антон. Поймал голубой взгляд своим невероятным тропическим и улыбнулся почти ласково, будто тонна жгучего желания и не томилась где-то в глубине его зрачка, —
Будь хорошим.
И пока Арсений покрывался яркими пятнами смущения, он бесстыдно рассматривал его своим всё более похотливым взглядом, кажется, совершенно забыв о камере и необходимости делать вид, будто тут никого не было. Для него действительно больше никого и не было рядом. Только он и его прекрасный Арсений. Только они и их общая нужда быть вместе.
Лишь прозвучавший в здании звонок заставил Антона неохотно оторваться от красивой картинки. Попрощавшись со всеми коротким кивком, он бросил последний тоскливый взгляд на Арсения и ушёл, не позволяя себе задерживаться дольше нужного.
— Серёж, — откашливаясь, подал голос Нурлан. Ехидно улыбнулся, стоило Матвиенко повернуться к нему с нескрываемым шоком на лице, — Какой у тебя размер футболок?
— А что?
— Думаю, надо заказать на тебя «пятый лишний».
— А? — всё ещё не понимал тот, опасаясь даже смотреть на отвратительно красного и пока ещё не очухавшегося Арсения.
— Привыкай то есть, — закатила глаза Оксана, отлипая от Нурлана и крепче кутаясь в чужую ветровку, — Такое с ними часто случается.
***
Татьяна Михайловна носилась из кухни в зал и обратно, таская множество тарелок и пиал с печеньем, пирожными и конфетами. Арсений ходил за матерью по пятам, помогал, чем мог, а на друзей, замерших на диване, только шикал, обрывая все вопросы на корню. Он понимал их замешательство, но ничего не мог поделать: если мама хотела превратить серьёзный разговор в чаепитие, то он не мог ей этого запретить.
В этом доме царил матриархат.
Полина Алексеевна с мужем хоть как-то старались разрядить обстановку, спрашивая ребят про подготовку к экзаменам, выпускному и в целом про жизнь, но те, очевидно, были слишком смущены, чтобы окончательно расслабиться. Только Нурлан привычно острил через каждое слово, вновь напяливая свою любимую маску шута.
Арсений делал всë, что мог, чтобы провести эту беседу в как можно более нейтральной обстановке. Специально позвал всех к себе домой, при свете дня и с открытыми дверьми, чтобы никто не считал себя запертым и обязанным. Даже в зале слегка прибрался, расставляя по углам свои самые красивые фикусы, решив, что зелень слегка разбавит холодный интерьер.
Возможно, мама была и права в своём стремлении устроить чаепитие. Она всё же лучше понимала психологию подростков.
Отец, напряженно застывший в кресле, бросал на сына тоскливые взгляды, но шугался всякий раз, когда бывшая жена проходила рядом. Арсений бы рассмеялся, если бы не вся та бессмысленная злость, что всё ещё сидела в нём.
— Зачем он вообще прилетел? — не прекращала возмущаться мама, нарезая фрукты резкими движениями ножа. Еë не заботило, что эхо кухни разнесёт её слова за пределы комнаты, она была слишком заведена, чтобы что-то скрывать, — Не предупредил, не позвонил, даже ни одной смски не написал! А если бы ты не смог его забрать?!
— Взял бы такси, — закатил глаза Арс, бережно перехватывая нож из её рук и оттесняя от столешницы. Кромсать фрукты он принялся с не меньшей злостью, но у него хотя бы не дрожали пальцы от ярости, — Ты слишком сильно волнуешься о человеке, которому уже за сорок. И который даже больше не твой муж.
— Я?! — возмутилась она, скрещивая руки на груди, — Да мне он безразличен! Я просто не понимаю, чего он добивается этим!
— Может, просто волнуется. Я же как раз на днях рассказывал ему про
всё, — неохотно предположил парень, аккуратно раскладывая кусочки яблок на красивой пиале, — Знаешь, его помощь на самом деле может пригодиться.
— Ну, конечно, — закатила глаза женщина, — Если не струсит в самый ответственный момент и опять не уедет в Америку…
— Говно возить по берегу, — закончил за мать Арсений и ухмыльнулся, ловя её потеплевший взгляд. Взяв пиалу в руки, подошёл ближе и ласково боднул в плечо щекой, с готовностью принимая быстрый поцелуй в лоб, — Не переживай, я не собираюсь поддаваться на его внезапное внимание, — пробубнил куда-то в складки блузки, не сильно торопясь отстраняться, — Знаешь, если уж после Порше не растаял, то сейчас точно не стану.
— Ужас! И в кого ты такой меркантильный? — притворно пожурила его мать, тут же хитро ухмыляясь, — Ах, ну да. В меня.
Смеясь, они вернулись в зал.
Татьяна Михайловна тут же села рядом с Гагариной, а Арсений потеснил Серёжу, намеренно садясь как можно дальше от отца. Подтянув к себе поближе чай, Арс с удовольствием отхлебнул пару глотков, прежде чем начать:
— Ну, теперь можно и поговорить.
— Чего? — удивился Нурлан, чуть ли не нависая над столом, чтобы бросить на друга хмурый взгляд, — А мы больше никого не ждём?
— Нет.
— Но ты же сказал, что знаешь людей, которым можно довериться, — неуверенно протянула Оксана, тоже придвигаясь к столу.
— А разве ты им не доверяешь? — ухмыльнулся Арсений, рукой обводя собравшихся взрослых.
Друзья только ещё сильнее смутились, не понимая, к чему он вёл. Только Серёжа, забыв о волнении, начал налегать на печенье, которое мама специально для него сделала без сахара. Под его же довольные комплименты повару Арсений окончательно развернулся к друзьям, не желая более нагнетать интригу.
— Смотрите: Полина Алексеевна почти с самого начала знала про наше дело и оказывала нам помощь, так? Значит, ей мы можем доверять? — друзья чуть с запозданием кивнули, и Попов довольно оскалился, — Ну, а супруг Полины Алексеевны — Виктор Георгиевич — майор юстиции следственного комитета по нашему району. Следователь, понимаете? Ему мы можем доверять?
— Я не знала об этом, — ошарашенно прошептала Оксана, хватаясь за не менее поражённого Нурлана, — Почему вы не сказали?
— Во-первых, в таких кругах существует понятие о неразглашении. Личности высоких правоохранительных должностей всегда скрываются от общественности, чтобы работа велась наиболее эффективно, — с мягкой улыбкой на губах пояснила Гагарина, — К тому же, мы с Витей выбрали тактику выжидания. Мне сразу не понравилось то, что происходило с вами, но официальное расследование в открытую только спутало бы карты.
— Хотя я уже тогда сделал пару звонков нужным людям, — дополнил рассказ жены мужчина, — Например, уполномоченный по правам несовершеннолетних в нашем городе, Щербаков Алексей Сергеевич, уже давно был уведомлён об этой ситуации. Рвёт и мечет на высших кругах, со всем своим… запалом. Поэтому можешь не переживать, — обратился к замершему с кучей печенья за щеками Серёже, — Твоё участие в следственных мероприятиях будет минимальным. Он позаботится об этом.
Тот только кивнул, с трудом проглатывая прожёванное. Арсений улыбнулся, придвигая к нему ещё горячий чай.
— Хотя, я уверен, ему понадобиться кто-то из вас для уточнения всех обстоятельств из первых уст, — тут же неловко дополнил мужчина, — И это должен быть кто-то с крепкой психикой. Алексей Сергеевич очень.. импульсивен.
— Мягко говоря, — хмыкнула Гагарина.
Нурлан тут же вскинулся, переглядываясь со следователем, указывая на себя. Тот удовлетворённо кивнул и принял из рук жены свою кружку чая.
— Но если и этого будет мало, — продолжил Арсений, — Мой отец, так кстати появившийся, — махнул в сторону притихшего мужчины, — Один из министров иностранных дел в США. Уж его-то связей точно хватит для того, чтобы провернуть всё максимально быстро. Правда же?
— Да, — важно согласился тот. Но в следующее мгновение бросил быстрый взгляд на хмурую бывшую супругу, неловко дополняя, — Хотя, возможно, от твоей матери пользы будет больше.
— Возможно? Конечно, больше, — гордо вздёрнула нос та.
— Кстати, действительно, — хмыкнул Арсений, улыбаясь ещё шире, — Мама у меня начальник отдела территориального органа наркоконтроля.
— В отставке, — с притворным смущением добавила она.
— Талант и связи не отнять.
Посмеявшись над чем-то своим, мать и сын запоздало обратили внимание на повисшую в воздухе тишину. Арсений поймал на себе удивлённые взгляды друзей и вопросительно вздёрнул бровь.
— Что такое твоя жизнь, брат? — ухмыльнулся Нурлан, наконец-то расслабляясь окончательно, — Ты сам-то, случайно, не какой-нибудь секретный агент? Знаешь, это бы многое объяснило. Завербовали тебя в пять, стрелять научили в семь, имя дали ненастоящее и руку механическую, и в штанах у тебя лежит не член, а тубус с оригиналом декларации независимости. Нет?
— Нет, — закатил глаза тот, снова прикладываясь к своей кружке, чтобы затем хитро прищуриться, — Хотя, кто меня знает?
— Ладно, — привлекая к себе внимание, подтянулась на месте Татьяна Михайловна, ещё слегка посмеивающаяся, — Я рада, что мы смогли правильно понять друг друга и наладить дружелюбный тон диалога. Теперь давайте перейдём к делу.
Арсений мысленно перекрестился, пытаясь найти новый внутренний ресурс. Разговор обещал быть долгим и сложным, и он надеялся, что его сил хватит на то, чтобы снова объяснить всё с самого начала.
И пока друзья молчали, видимо, тоже собираясь с силами, он незаметно от всех погладил маленькую светящуюся бусину на своём запястье, в мгновение наполняясь неведомой ранее уверенностью.
Они справятся.
