С другой стороны

Перелет показался невыносимо долгим. Особенно когда чуть ли не подпрыгиваешь от нетерпения. Только от этого самолет не полетит быстрее. Хотелось уже скорее оказаться дома, в Японии. Как ни крути, а дома лучше. Тем более когда появился такой приятный бонус. Для себя я уже решил, что вечером же добуду записную книжку отца и узнаю номер телефона Мияги. Не терпелось вновь увидеть его. Такие мысли не давали покоя. Наконец, стоило самолету сесть, а мне через полчаса наконец оказаться на родной земле, я вспомнил, что надо позвонить отцу. Тот обещал ждать меня в машине недалеко от выхода из аэропорта. Включив телефон, я с удивлением заметил, что пришло смс о том, что папа пытался позвонить мне два часа назад. Неужели что-то стряслось? Появилось странное чувство. Но стоило только начать набирать номер, я тут же узнал причину звонка. Ко мне, торопясь, подходила сестра. Кого-кого, а ее я не ожидал увидеть сейчас. Как ни странно, Рисако выглядела счастливой, а я почему-то не мог разделить с ней радость встречи. С момента ее свадьбы я не относился к ней с таким благодушием. Зато она, подойдя, бросилась меня обнимать. Ну, может, не такая она и плохая... - Шинобу! Ты вернулся! - радовалась Рисако. - Привет, - кивнул я и попытался изобразить некое подобие улыбки. - А где папа? Он собирался меня встретить. - У него срочное собрание в университете. Я согласилась вместо него тебя привезти домой. Ты же, наверное, устал? Перелет был долгим? Только кивнув, я взял чемодан и пошел за ней к выходу, где наверняка припаркована ее машина. Убрав в чемодан в багажник и сев на переднее сидение рядом с сестрой, в голову пришла внезапная идея расспросить ее о Мияги. Что она сама думает о разводе? Может, они еще общаются? - Эм... Отец сказал, что ты развелась, - как бы невзначай бросил я, тем не менее, не сводя с нее взгляд. - Ну да. Неудачный брак оказался, - равнодушно бросила сестра, не удивляясь моей информированности. - И из-за чего это так? - продолжил я, ожидая услышать то же, что сказал отец. Но меня ждало разочарование. - Не сошлись характерами, - бросила она шаблонную фразу. И, видимо опасаясь дальнейших вопросов, добавила: - Уже скоро приедем. Я помолчал пару минут, стараясь быть вежливым и тактичным, но все-таки ляпнул: - Так странно. Вы казались идеальной парой на свадьбе, вам все пророчили счастливую жизнь. Рисако откашлялась, то ли от неловкости, то ли, действительно у нее пересохло в горле. - Взрослые люди очень непредсказуемые, Шинобу, - с тенью сожаления ответила она. Женщина была так полна благородный печали, что я уже почти начал ее жалеть, пока не вспомнил, что это именно она наставила мужу рога. - И кто же из вас оказался более непредсказуемым? Она искоса глянула на меня. "Слишком много спрашиваешь" - прочитал я в ее взгляде. Я тут же спохватился: - Нет, конечно... Это личное... Она закусила губу, видимо, мое раскаяние подействовало на нее. - Нет, я вполне понимаю... Ты так давно не был с семьей. Конечно, интересуешься... - она убеждала скорее саму себя. Я ждал, чего же она сейчас скажет. - Ты, наверное, плохо помнишь Ё. Он профессор в университете... - осторожно начала она. О, это я знал слишком хорошо, не стоило об этом упоминать. Еще на самом первом знакомстве с семьей, куда мы с ним заявились вместе. "Профессор классической литературы, университет Мицухаси". Эта сухая и официальная информация - все, что у меня было в память о нем. Мне на встрече полагалось помалкивать, а крупицы фактов из его жизни я вылавливал из беседы взрослых. - А... Да, точно, - равнодушно пожал я плечами, стараясь не выдать себя. - Когда у нас был медовый месяц, все было чудесно, - по лицу сестры пробежала мимолетная улыбка, - мы отдыхали на Окинаве, веселились, словом, отлично проводили время. Перед глазами встал образ молодой привлекательной девушки и мужчины в самом расцвете сил: они только что поженились и проводят время вместе. Так и должно быть. Они - идеальная семья. У них есть будущее. Я постарался выкинуть это из головы, но настроение эта утопическая картинка мне подпортила. - Но со временем мы погрязли в рутине, Шинобу, так очень часто происходит. А Ё... Тот еще в придачу и обожал свою работу, - она помрачнела. - В итоге мы оба стали тяготиться такой жизнью... Все пришло к своему концу. Я вздохнул. Одной из причин моего ужасного настроения на свадьбе сестры были тошнотворно-счастливые лица молодых, казалось тогда, весь мир им велит быть вместе. Меня это бесило просто до ужаса, и, если честно, было больно. И даже если эта приторно-идеальная семейная жизнь с таким треском распалась, есть ли хоть какой-нибудь шанс, что нечто более странное и неестественное будет иметь право на существование?.. От таких мыслей на душе кошки скребли. Продолжить разговор я не решился. Внезапно я понял, что сейчас к еще более подробной информации не готов. Настроение было подпорчено. Видимо, как и у сестры. Та вообще не жаловала эту тему, чем выражала одним своим видом. Однако, как только мы подъехали к дому, она вновь стала вести себя как ни в чем не бывало. Как примерная сестра дружелюбно улыбалась и пыталась начать разговор, то упоминала, что погода нынче выдалась хорошая, то начинала разговор о новой работе. Мне же хотелось поскорее оказаться дома и отдохнуть. Я даже не был настроен на разговор, тогда как Рисако трещала без умолку. Не сложно было пропускать ее болтовню мимо ушей - ну разве разговоры о свадьбе ее бывшей однокурсницы могли заинтересовать? Удивительно, как иногда женщинам надо выговориться. Хотя, по-моему, Рисако просто пыталась заговорить меня. Почем зря. Пока неприятные для нее темы я поднимать не собирался. Еще в самолете созрел относительно неплохой план, который и предстояло выполнить. Едва зайдя в квартиру, пока я пошел рассматривать, что же изменилось за время моего отсутствия, да и просто распаковать чемодан, сестра поторопилась на кухню. Странно, но раньше я не замечал за ней любви к готовке. Она максимально старалась отдалиться от этого. Похоже, замужняя жизнь пошла ей на пользу. В этом же я убедился и через час, когда Рисако подала на стол ароматное только что приготовленное рагу из овощей. Но и в то же время кольнула зависть. Стоило раньше сестре пытаться приготовить что-то, могла и кухню спалить, не уследив за оладушками. Или испортить сковородку, жаря блинчики. А теперь от ее еды слюньки текут. То, что у нее не получалось совсем, теперь же выходит отлично. - Спасибо. Приятного аппетита, - пробормотал я, разрываясь в душе между желанием вкусно поесть и детской надеждой, что сестра все-таки готовить не научилась, и я смогу позлорадствовать. Отправив в рот ложку рагу, нехотя пришлось признать: - Вкусно. Рисако еле заметно улыбнулась, но ничего не ответила. - Шинобу, милый мой! - позвал голос в прихожей, и тут же раздались торопливые шаги. Мама смотрела на меня с немым изумлением и любовью, как будто не верила, что я действительно здесь. Я испугался, что она сейчас заплачет. Держит меня все еще за маленького. Но, черт, как же я рад был ее видеть! - Мама! - я выскочил из-за стола и с силой обнял ее. Она крепко прижала меня к себе и, кажется, действительно дала волю мучившим ее чувствам. Но на тот момент я сам не мог похвастаться хладнокровностью. Наконец-то я дома! Мама практически не изменилась. В конце концов, в последний раз мы виделись не так давно: около полугода назад. Она была красивой женщиной, и все говорили, что Рисако - ее точная копия. Маму я любил без памяти. - Вышла на полчаса в магазин и пропустила тебя, - причитала она, явно расстроенная этим обстоятельством. - Вот, купила побольше продуктов, сегодня будем праздновать твой приезд, родной. Я покраснел. Почему я только сейчас понял, как безумно скучал? - Дождемся только папу. Его задержали на работе, но скоро он вернется. Рисако, спасибо, что подвезла Шинобу! Она подошла к Рисако, и они начали обсуждать что-то на тему предстоящего праздника. Я сел за стол и начал доедать рагу, поглядывая на маму и сестру. Совсем как в детстве. И, сам того не осознавая, я сел на свое привычное место, где всегда сидел раньше. Господи, как же это было давно! Спустился вечер, две женщины хлопотали на кухне, а меня отправили в мою комнату отдыхать. Я растянулся на кровати, подперев голову руками, и вздохнул. Непреодолимая тоска разрывала душу, я и сам не знал, по чему. Сидеть без дела было просто невозможно. Я резко встал, отчего даже закружилась голова. В моей комнате был жуткий бардак: едва приехав, я просто вытащил из чемодана большую часть одежды и вывалил на кресло. Разберусь с этим потом. Сейчас никаких сил на уборку нет. Я вышел из комнаты и прошелся по коридору. Вот спальня родителей, ванная, кабинет отца... Я нерешительно прикоснулся рукой к ручке двери, сам не понимая, почему остановился именно возле этого кабинета. Дверь была не заперта. Испытывая легкое чувство вины за это "вторжение", я все-таки открыл дверь и оглядел комнату. Кабинет практически не изменился: все тот же массивный стол, кожаное кресло, казавшееся мне в детстве огромным, и, конечно же, горы, горы книг. Я был уверен, что большинство из них даже не поменяли своего расположения с тех пор, как я был здесь в последний раз. Пахло здесь бумагами, книгами и немного кофе - до боли знакомый с детства запах. Стол по обыкновению завален различными бумагами. Отец всегда уверял, что так ему намного легче работается, но мама такой халатности терпеть не могла и, игнорируя все его увещевания, убиралась в этой комнате. Папа ворчал, что не может ничего найти после уборки, но все же был маме благодарен. Я ухмыльнулся, удивительная все-таки вещь память. Все еще помню такую ерунду. Зачем? Я сел в папино кресло. Даже спустя такое время для меня оно было подобно королевскому трону, что вызвало у меня очередную обреченную ухмылку. Удобное. Я посмотрел на стол. Книги, папки, листки, бумаги, ручки (пишущие и не пишущие), да чего тут только не было! Я не собирался ничего трогать, чтобы не нарушать особую гармонию этого рабочего хаоса, но на глаза попался желтый листочек-напоминание, приклеенный на одну из папок. "12-00, Мияги" - было на нем написано. Я перечитал. Двенадцать часов дня. Мияги. Встреча в двенадцать часов дня с Мияги? Это было уже слишком. Я тихо рассмеялся, хотя ничего смешного не было. Тоска, мучившая меня весь вечер, рвалась наружу. Домашний уют, так сильно пленивший меня в первый часы после перелета, заставил забыть об истинной причине моего приезда. Мияги. Хуже и быть не могло.