Порой случается так, что ты всё потерял И тебе совсем некуда идти Подводят лишь те, кому всегда доверял И всё, что было, осталось позади Закрутится, завертится мир Перевернётся всё вокруг Кто мой враг, а кто мой друг? LIZER — Разобраться
***
Задумывались ли вы когда-нибудь, что всё в вашей жизни имеет срок годности? Я вот не думала, что моя беззаботная жизнь, полная вечеринок, красивых богатых ухажеров и дорогих брендовых шмоток, когда-нибудь окажется в прошлом. Ещё неделю назад я была студенткой одного их самых дорогих и респектабельных университетов Швейцарии, наслаждалась культурой и прекрасной экологией, а уже сегодня стою посреди комнаты в общежитии, принадлежащем одному из государственных ВУЗов столицы России-матушки, и пялюсь в дверь, что захлопнулась за спиной комендантши этого «пятизвёздочного отеля». Что ж, похоже, здесь я буду жить ближайшие… Да чёрт его знает, надеюсь, что очень скоро всё устаканится, и я сниму квартиру. Комнатка, конечно, по метражу — не огонь, но жить можно. По количеству кроватей понимаю, что мне повезло — у меня будет всего одна соседка. Сажусь на ту, что выглядит наименее обжитой: мягкие игрушки, которыми завалена вторая кровать, на этой отсутствуют, подушки тоже нет, застелена каким-то непонятным покрывалом, что в русской глубинке бабушки хранят в сундуках. В общем-то комната выглядит не так плохо: свежий ремонт в светлых тонах, большое окно, чисто. Верчу в руках ключи, брелоком им служит маленький кусочек линолеума, на котором и написан номер комнаты — 803(2). Как я понимаю, в скобках обозначено, сколько в комнате мест. Комендант — не самая приятная женщина лет сорока пяти — сказала, что общежитие блочного типа на две комнаты. В комнате всего один шкаф, встроенный в стену, две тумбочки, два письменных стола, один из которых заставлен канцелярией и всякой мелочью, а второй пустует — если не считать недопитой чашки чая, — и два стула, соответственно. Чисто из приличия я решила не лезть в шкаф, а дождаться соседку, чтобы она самостоятельно переложила свои вещи. Тумбочки тоже не тронула. Три чемодана вещей и сумку с ноутбуком поставила на пол, так же не решаясь садиться на сомнительное покрывало, не внушающее доверия. Мало ли, кто на нём лежал и чем вообще занимался. Я лишь приподняла край, обнаруживая, что под покрывалом нет ничего, кроме матраса. Сомневаюсь, что додумалась забрать бельё из своей квартиры в Цюрихе, что уж говорить о подушке и одеяле. Сунув руку в карман толстовки достаю телефон, набираю последний вызов. Узнав от коменданта, где взять всё необходимое, спускаюсь на первый этаж. — Девушка, пропуск покажите, — раздаётся мне в спину противный скрипящий голос со стороны вахты. — Я забыла его в комнате, — отвечаю спокойно, продолжая путь. — Я тебя без пропуска обратно не пущу, мало ли, кто тут шастает, может, ты воровка! Здравый смысл машет ручкой на прощание, но я понимаю, что спорить вот с такими яркими представительницами населения, которых я именую не иначе, как хабалками — особенно часто можно встретить в государственных учреждениях — просто бесполезно, поэтому, выругавшись себе под нос, возвращаюсь в комнату за пропуском, чтобы, наконец — горю желанием — познакомиться с вахтёршей. — А я-то и думаю, почему я тебя раньше не видала тут, — она протягивает мне через стеклянное окошко пропуск обратно, — новенькая, значит, — неприятно ухмыляется. — Смотри мне, чтоб мужиков не водила. Так и хочется ответить, как я нуждаюсь в советах по части амурных дел от какой-то фамильярной бабки, но сдерживаюсь. Всё же я, в отличии от неё, помню, что такое культура общения. Молча забираю пропуск и иду к кастелянше. Дверь распахнута, к моему счастью. — Можно? — вежливо интересуюсь. — Ну заходи, раз пришла, — грубо отвечает женщина. У меня что написано на лбу «Люблю, когда мне хамят»? — Зачем пожаловала? — Я заселилась сегодня. Мне нужны спальные принадлежности, — не успеваю договорить, как женщина исчезает за одним из стеллажей, откуда возвращается с двумя пакетами. — Одеяло, — ставит передо мной первый пакет, — подушка, — ставит второй. — Бельё брать будешь? — Оно новое? — интересуюсь, замечая, что одеяло и подушка хоть и лежат в пакете, но я явно не первая их обладательница. — Конечно, только что пошила, — закатывает глаза женщина. — Накрахмалить? — Спасибо, белье не нужно, — поднимаю с пола пакеты и уже собираюсь уходить. — А записать не хочешь? — цокает женщина. Твою мать, ну откуда я должна об этом всём знать? Останавливаюсь. — Фамилия и комната? — Соколова, 803(2), — отвечаю и расписываюсь свободной левой рукой на подсунутом листке. — Я могу идти? — Да ради Бога, — недовольно бурчит себе под нос женщина. — Держу что ли? Я спешу поскорее вернуться в комнату, там хотя бы мне никто не хамит. Интересно, моя соседка ещё не вернулась? В лифте еду с какой-то целующейся парочкой. Девушка едва не стонет, пока парень вжимает её в стенку. М-да, потрясающе просто. Надеюсь, что лифт не застрянет сейчас, а то не очень хочется наблюдать, как эти двое трахаются. О счастье, они буквально вываливаются из лифта этажом ниже, а я спокойно доезжаю до восьмого со здоровой психикой и не совсем пропавшим желанием жить. В комнате по-прежнему никого нет. Видимо, все мои соседки на парах.***
— Платёж не прошёл, — сообщает мне кассирша. Через мгновение на телефон приходит сообщение о том, что мой счёт заморожен. Удивлена ли я? Ни капли. Хорошо, что в целях безопасности я не храню деньги на одной карте. Протягиваю кассирше другую — оплачено. Теперь я хотя бы смогу полностью застелить постель. Возвращаюсь в общежитие — открыто. Или соседка вернулась, или я растяпа, забывшая запереть дверь. Никого. Брезгливо свернув старое покрывало и перекинув его через спинку кровати, застилаю постель, взбиваю жутко твёрдую подушку, чтобы та стала немного помягче, но понимаю, что вряд ли её что-то спасёт. Пытаюсь вспомнить, в каком из чемоданов любимый плюшевый плед, который я не могла оставить. Склоняюсь над самым большим. — Светик, скидывай трусики, папочка соскучился, — слышу голос за дверью, искренне надеясь, что мне мерещится от недосыпа, но дверь открывается, и там показывается парень, тут же принимающийся стягивать свитер через голову. — Эй, полегче, придурок, — вскрикиваю, когда тот уже одной рукой тянется к ширинке. — Ой, ты не Светик, — тупит парень, видимо, не понимая, в чём дело. За его спиной открывается дверь, и оттуда показывается, по всей видимости, моя соседка: на ней шёлковый халат, едва прикрывающий задницу, на голове повязано полотенце, в руках корзинка со всевозможными принадлежностями для душа. — Не поняла, Лёш, ты охренел? Ты кого притащил, придурок? — кричит девушка всё ещё ничего не понимающему парню. Хоть в том, что он придурок, мы с ней солидарны. М-да. Картина маслом: полуголый парень, запыхавшаяся от борьбы с пододеяльником я… И разъярённая Светик. — Свет, я не… — запинается парень, и я решаю прийти ему на помощь, пока моя соседка, у которой глаза кровью налились, как у быка, увидевшего красную тряпку, не бросилась на этого матадора. — Я Вика, твоя соседка, — пытаюсь выдавить из себя приветливую улыбку, но ситуация к этому не особо располагает. — Какая, блин, соседка? Я живу одна тут уже третий год! — злится девушка, продолжая сверлить дыру в парне. — Ты какого хрена голый? — Свет, я думал, ты дома, а тут она… — И что? Решил не теряться? Ну, а что? Сиськи есть, а больше и не надо? — выкрикивает соседка, а парень подхватывает свитер и натягивает его наизнанку. Я попала в российский ситком? Несите попкорн, а лучше семечки. — Бля, Свет, я не видел просто, успокойся, — говорит парень. — Я попозже зайду, ладно? — Проваливай, Долгов, пока я тебя не огрела чем-нибудь! — парню дважды повторять не приходится. А Света теперь смотрит на меня, пытаясь, кажется, сделать так, чтобы я от её взгляда испарилась, как этот самый Лёша. — Тебя коменда заселила? — я киваю. — Вот сука… — Что, прости? — Говорю, что коменда — сука, мы с ней договаривались, что я буду жить одна, — поясняет Света, после чего хватает телефон. — Татьяна Анатольевна, это Жукова из восемьсот третьей комнаты, двушка, да, — Света замолкает, внимательно слушая и поджимая губы. — Но… Поняла, до свидания, — она бросает телефон на кровать и резко разворачивается ко мне. — Ну, добро пожаловать, что ли. Как там, говоришь, тебя зовут? Катя? — Вика, — вижу, что соседка моя, мягко говоря, не в восторге. — Не могла бы ты, пожалуйста, освободить мне полки в шкафу, один из столов и тумбочку? Девушка с абсолютно недовольным лицом открывает шкаф, достаёт вещи с трёх полок и скидывает их к себе на кровать, после чего проделывает то же с полками в одной из тумбочек, с громким стуком переставляет кружку на свой стол. — Пожалуйста, — бросает ядовито. После такого шоу у меня как-то слова благодарности застревают в горле, так что решаю оставить последнее слово за ней. Оглядываю освободившиеся пространство и понимаю, что половину вещей придётся оставить в чемоданах. Начинаю разбирать одежду, пока соседка с самым несчастным в мире видом гневно стучит по экрану телефона длинными ногтями. Наверное уже жалуется на меня какой-нибудь подружке. Посмотрите на неё. Как-будто я лопаюсь на конфетти и блёстки от счастья быть её соседкой. Пока разбираю вещи, наконец-то, нахожу любимый плед и покрываю им постель. Если очень-очень сильно постараться, можно подумать, что я дома. — Ты первачка? — донеслось в спину. — Я на втором курсе, а ты? — всего лишь вежливость. — Никогда не слышала, чтобы кто-то после первого курса в общагу заселялся, да ещё и под конец семестра, — заинтересованным голосом пролепетала соседка, видимо, надеясь, что я сейчас же выложу ей какую-нибудь захватывающую историю. Бегу и спотыкаюсь выворачивать душу наизнанку перед незнакомым человеком, ага. — Я на третьем, — добавила Света, не дождавшись моего комментария. Я перевела глаза на календарь, висевший среди кучи фоток над кроватью Светы — седьмое декабря. Да уж, а ведь и правда, до конца семестра осталось меньше месяца. Одно дело перевестись, а вот успеть нагнать… Ну, главное, не портить отношения с преподавателями, думаю, они пойдут навстречу, в конце концов, я ведь, наверняка, изучала те же предметы, и не где-нибудь, а в Швейцарии. Когда я закончила разбирать вещи и записывать, что ещё необходимо купить для более или менее комфортной жизни, не без помощи Светы, честно говоря, уже совсем стемнело. И я впервые за несколько дней почувствовала, насколько сильно устала. Я бы, наверное, прямо сейчас уснула, завернувшись в плед, что ещё хранил запах старой квартиры, но из-за переезда и беготни, у меня не было времени даже на то, чтобы элементарно принять душ. — Свет, скажи, пожалуйста, где у вас тут душ? — уставшим голосом спросила я, доставая самое важное — гель, шампунь и зубную щетку с пастой, на другие процедуры у меня просто нет сил. — На цокольном этаже, спуск справа от вахты, — ответила Света. — Дверь направо.***
Вода обладает волшебным свойством — смывать грязь не только с тела, но и с души. Когда она, горячая, стекает по твоей коже, кажется, забирает всё плохое: осевшую пылью злость, забившееся в поры отчаяние. Всё не так плохо, на самом-то деле. Подумаешь, теперь придётся самой зарабатывать себе на жизнь. Я ведь этого хотела — свободы. Возможно, даже лучше, что получила я её вот таким способом — чемоданы у дверей, отказ оплачивать учебу за границей и замороженные счета. Я же Виктория. Победа будет за мной, папочка. Слышу, как скрипнула дверь в душ, но не оборачиваюсь. Не первый же раз я в общественном душе: например, в бассейне, да и после занятий спортом тоже душ принимала в кабинках, где есть только перегородки. Да и мне совершенно всё равно, если какая-нибудь девушка увидит меня голой, так же, как и ей, думаю. Вот только слышу я совсем не женское покашливание. Резко оборачиваюсь, совершенно забыв, что душ принимают голышом. Твою мать! Передо мной стоит высокий парень, в одном — слава Богу, что вообще в нём, я вот, например, в чём мать родила — полотенце. К слову, парень красивый: широкие накаченные плечи, ярко выраженный пресс, руки изрезаны венами, темные волосы на голове, и точно такие же, уходящие от пупка тонкой полосой туда… Туда, куда, Вика, смотреть не надо! Поднимаю взгляд к его лицу. А вот он, похоже, совершенно не стесняясь рассматривает мою грудь, да ещё и ухмыляется. — Какого чёрта?! — хватаю полотенце, чтобы прикрыться. — Можешь не стараться, я уже всё запомнил, — смеётся он, а в голосе прекрасно слышно хрипотцу, вызванную, скорее всего возбуждением. Нет, Вика, нельзя смотреть! — Проваливай отсюда! — выкрикиваю, наплевав на то, что ещё несколько часов назад не хотела уподобляться всяким хабалкам. Но это невозможно! Нет, ну вы посмотрите, какой наглый! — С чего бы? — он снимает полотенце так быстро, что я едва успеваю отвернуться. — Это мужской душ. Какого… Вот же стерва! Я быстро хватаю свои вещи, закутываюсь в полотенце посильнее и быстро выскальзываю из душевой, едва не навернувшись на мокром полу. А нечего рот раскрывать, Соколова! Подумаешь, задница. Подумаешь, голая. Подумаешь, мужская. Ты что, никогда голую мужскую задницу не видела? Ну и что, что такую красивую не видела! Какие твои годы!***
Вернувшись в комнату, злая как чёрт, Свету я не нашла. Тебе повезло, подруга, можешь пока жить. Ещё около получаса потратила на то, чтобы высушить волосы и впервые за день поесть — шоколадку, запитую колой, ведь можно считать полноценным приёмом пищи? Да, видела бы меня сейчас Вилда, которая трясётся над каждой калорией… Забудь, Соколова. У тебя больше нет друзей. Они отвернулись от тебя, когда тебе была нужна их помощь. Все. И даже Йохан. Я покрутила в руках кольцо, что бывший парень подарил мне на девятнадцатый день рождения. И с мыслями о том, что если нужны будут деньги, его я продам в первую очередь, отключилась. Не знаю, сколько я проспала, но разбудили какие-то вопли из-за стены и громкая музыка. Добро пожаловать в общагу, Вика. Посмотрела на время. Половина десятого. Я же не пойду в такое время разбираться с неугомонными соседями. В конце концов, они имеют право. Но вот сидеть здесь и слушать смех какой-то неадекватной девки мне не очень хочется. Покопавшись в сумке, нашла сигареты. Да, курю. Да, знаю, что плохо. И знаю, что нервы — не оправдание. Но сейчас вряд ли найдётся что-то ещё, способное меня успокоить. Поплотнее закутываюсь в плед, создающий иллюзию безопасности, и выхожу в коридор. Запах дешёвого бухла и сигарет тут же ударяет в нос, стоит только пройти мимо соседнего блока. В коридоре, к слову, музыка не так сильно слышна, как в моей комнате. Дохожу до балкона, но понимаю, что в мягких тапочках под дождь не хочется. Да уж, погодка соответствует настроению. Взбираюсь с ногами на подоконник, предварительно приоткрыв балконную дверь, и закуриваю. С соседнего балкона выходит девушка в промокшей куртке и неодобрительно на меня смотрит. — Что? — мне уже плевать, если честно, что она ответит. Ей, видимо, тоже не слишком это нужно, поэтому она просто уходит. Достаю телефон и захожу в галерею. Может, просто отформатировать и не травить душу? Вот вид с моего балкона, вот камин в моей комнате, а вот мы с Йоханом катаемся на лыжах. Удалить. Сигарета так и тлела, пока я увлеклась очисткой памяти. Всё это в прошлом. И если атмосферные фото гор и маленьких уютных улочек доставляют при просмотре удовольствие, то люди, которые с тобой только пока им выгодно, не заслуживают места ни в сердце, ни даже в памяти телефона. — Блять, — фильтр обжег пальцы, так что я чуть не выронила телефон. Сейчас только не хватало разбитого экрана для полного счастья. Я просидела так больше часа, время плавно подкрадывалось к одиннадцати, а в соседней комнате, кажется, вовсе не собирались расходиться. Даже наоборот, туда периодически подтягивались люди. Нет, ну это ни в какие рамки. Докуриваю и встаю, полная решимости пойти нажить себе ещё недоброжелателей. Честно говоря, мне всё равно. Абсолютно. Расписание подсказывает, что завтра мне к первой паре, а это значит, что я должна выспаться сегодня. Заношу руку, чтобы постучать, но дверь открывается, и оттуда вываливается та самая парочка, что уже сегодня чуть не сделали меня свидетелями своего полового акта, пока мы ехали в лифте. Ещё и пьяные. Парень хочет мне что-то сказать, но девушка тянет его за локоть в сторону лестницы. — Погоди, кис, — он целует её, а потом разворачивается в комнату и кричит: — Макс! Тут к тебе пришли! — закидывает заливающуюся смехом подружку себе на плечо и уходит, чуть не впечатав ту в стену башкой на повороте. Не успевают они скрыться в темноте коридора, как в дверях появляется, по всей видимости, хозяин комнаты. — Опять ты? — только и вырывается у меня, когда я понимаю, кто передо мной стоит. — Странный вопрос, учитывая то, что это моя комната, — ухмыляется брюнет. Он выглядит трезвым. Удивительно, ведь судя по звукам и количеству обуви, у него там, как минимум, вакханалия. — Мы знакомы? — А выше сисек у тебя память не работает? — ядовито выдаю я. Держать язык за зубами — не моя сильная сторона. — Припоминаю, — смеётся он. — Зайдёшь? — Я пришла сказать, что ваши вопли и музыка мешают мне спать, — резко отвечаю. — Ничем не могу помочь, — пожимает он плечами и ухмыляется. — Ещё даже одиннадцати нет. Хотя это формальности. Все, кому может помешать шум, уже здесь, — подмигивает и отходит в сторону, как бы приглашая меня войти. — Я не собираюсь в этом участвовать. — Да ладно, ты рада меня видеть, — ухмыляется он, кивая на мою грудь. Только сейчас понимаю, что у меня от холода встали соски, а плед болтается на плечах, поэтому ничто не мешает им просвечиваться через тонкий шёлк пижамы. — Давай начнём сначала. Я Макс, — он протягивает мне руку. — Давай ты сходишь нахуй, Макс? — показываю ему средний палец и, резко развернувшись, иду к своей комнате. За спиной раздаётся хриплый смех и весёлое: — Взаимно!