***
— Новый год — семейный праздник, котёнок, — выхватываю эту фразу из, очевидно, продолжительной речи напыщенного лысого мужика, когда внаглую открываю дверь машины. — Вот ты где, я тебя потерял, — улыбаюсь во все тридцать два, вытягивая шокированную Соколову из дорогого салона. Мужик тут же выскакивает следом, ловя Вику за плечо. — Кто это? — рявкает он, припечатывая меня взглядом. Я далеко не из робкого десятка, но взгляд этот в совокупности с дорогим костюмом, поставленным голосом и гордой осанкой производит впечатление. — Максим, — представляю, не растерявшись. — Парень Вики. — Серьёзно, котёнок? — усмехается лысый. — Бармен? Что дальше? — Послушай-ка, дядя, — начинаю было, но прерываюсь, почувствовав грубый тычок локтем в живот. Спасибо, Соколова, твою мать. — Ты, кретин, не трогай меня, — выкрикивает она, окончательно вырываясь из моих, на минуточку, защищающих объятий. — А ты, проваливай, — обращается она уже к лысому, — тебе здесь не рады! Мужик усмехается не по-доброму, но что-то такое мелькает в его взгляде, что я мог бы принять за гордость. Точно Соколова своими слова его приятно удивляет. — Завтра вечером жду тебя дома. Это не обсуждается, — командует он и, снова усмехнувшись, садится в машину. Та тут же срывается с места, сверкнув «блатными» номерами. — Что это за концерт? — психует Вика. — Какая, блядь, девушка, Соболев? Ты ничего не перепутал? — Пытаюсь разработать универсальный план на случай, когда приходится тебя спасать от бывших, — скалюсь язвительно. — Может, расскажешь сразу про остальных? Чтобы не было сюрпризов. Вика смотрит на меня, моргая часто, а потом её разбирает смех, быстро переходящий кажется, в истерику. — Вик, — пытаюсь успокоить её, но Соколова, бьёт меня по руке, когда тянусь к её лицу. — Мне нужно выпить, — сообщает внезапно и разворачивается обратно к ресторану. Послушно плетусь следом. Повернуть ключ, снять с сигнализации, щёлкнуть выключателем, смотаться в кабинет Насти, чтобы отключить камеры. Потом, конечно, пиздюлей отхвачу, но Настя быстро отходит, а выпитое я легко возмещу чаевыми за несколько смен. — Игорь мне никакой не бывший, — пренебрежительно бросает Соколова, кладя на столик куртку. — Он просто придурок, который думает, что может брать всё, что хочет, — фыркает, тряхнув головой. — Что налить? — спрашиваю, нырнув за стойку. — Виски с колой, — отвечает Вика, забираясь на высокий барный стул. — Хотя нет, без колы. Кубики льда с громким стуком бьются о толстые стенки рокса, который заполняю алкоголем лишь на треть. Убери лёд, там не будет и пятидесяти грамм. Вика, несмотря, опрокидывает стакан. Лёд стучит по зубам, заставляя её сощуриться. — Меня вообще жизнь всегда с такими сталкивает, — продолжает Соколова. — Так значит Вершин — отвергнутый поклонник? — Поклонник? — Вика перекатывает это слова на языке, опуская тонкие пальчики в стакан и доставая оттуда лёд. — Это слишком красивое слово, он не заслуживает. Он просто избалованный мальчик, эго которого не терпит отказов. Он за мной в школе таскался. В десятом в наглую руки распускал, в одиннадцатом подговорил дружков нас в классе закрыть. Думал, я перед ним сразу ноги раздвину, раз не видит никто, — Соколова толкнула стакан ко мне, намекая на продолжение. — Дай угадаю, получил по яйцам? — спрашиваю, подливая виски. Достаю второй стакан, чтобы плеснуть и себе. Пью я редко, но смотреть, как Соколова напивается в одиночку, не хочется. — Не слишком оригинально, зато эффективно, — кивает Вика. — Правда Игорь не был бы собой, если бы не распустил после этого слухи, как Соколова ему отсасывала после уроков. Жалею, что не почесал всё-таки кулак о противную рожу Вершина. Но не удивляюсь даже. Другого от него и ожидать не стоило. — Что насчёт этого? — спрашиваю как бы невзначай, но Вика видит, что мне интересно по-настоящему. — О, это совсем другой человек. Влиятельный, любящий, чтобы ему подчинялись, чтобы забыли о собственном мнении. Он думает, что можно любого купить. Меня он покупал очень долго… От слов её становится противно. Вика, кажется, замечает это по моему лицу. — Ты ведь так обо мне думаешь, да? Девочка, принимающая дорогие подарки от богатого папочки. Ты прав, Макс, — улыбается широко, прищурив по-лисьи глаза, а когда я осушаю свой стакан, даже не позаботившись добавить льда, смеётся. — Боже, Соболев, какой ты испорченный. Я ведь совершенно серьёзно говорю. Этот человек меня с детства заваливал дизайнерскими шмотками, у меня одной из первых появлялись новые модели айфона, на каникулы я летала отдыхать в Монако и Барселону. Смотрю, как она с упоением рассказывает, не забывая поглядывать на мою реакцию. — Всё для любимой, к тому же единственной, дочери, — заканчивает Соколова, прыснув от смеха. — Погоди, — зависаю, припоминая, почему лицо лысого показалось мне знакомым: Настя, не переставая, листает журналы о бизнесе, ни то набираясь идей, ни то подыскивая жертву. — Так ты у нас, значит, дочь олигарха Станислава Соколова? — даже имя умудряюсь вспомнить. — Предпочитаю быть самостоятельной личностью, а не просто дочерью Станислава Соколова, — кривится Вика, которую я, видимо, цепляю за живое. Меня пробирает смех, когда вспоминаю, как по-идиотски повёл себя ещё несколько минут назад. А ещё отпускает немного: Вика, хоть и стерва, или пытается казаться таковой, но не меркантильная. — Кого-нибудь ещё успел приписать мне в бывшие? — спрашивает там, продолжая топить в ладони остаток ледяного кубика. — Может, Терёхина, или кого ещё из преподавателей. — Ещё, помнится был какой-то настойчивый немец, — отвечаю, заметив, как рыжая сразу же в лице меняется. По красивым чертам проходит волна боли или неприязни. Сложно сказать. — Его зовут Йохан. И он не немец, я уже говорила, — Соколова замолкает, а потом встаёт. — Хочу танцевать. Ты знаешь, как здесь включается музыка?***
Полтора часа танцев, допитая бутылка виски и ударная доза труда до этого приводят к тому, что сейчас Соколова, приложившись щекой к моему плечу, чуть двигается, пока мы вроде как танцуем медляк прямо за барной стойкой.Вместо рук твоих рядом ты, Вместо близости стони миль Просыпаюсь ночью весь в поту, ищу, Ищу только не вернуть. Забудь ее, просто забудь…
— Я думала, мы с Йоханом поженимся, — бубнит Вика, случайно проведя носом мне по шее. — А потом я узнала, что отец его ко мне «приставил», чтобы я с не связалась с кем-нибудь, пока в Швейцарии учусь. Он, оказывается, меня типа просватал уже за сыночка своего партнёра. Получается, он свою дочь одному продал, за кучу бабок, а другому сам платил, — Вика усмехается грустно. — Я когда обо всём этом узнала, мне Йохан плёл, что правда меня любит. Но стоило заявить, что больше не намереваюсь учиться за деньги отца, так что, скорее всего, мне придётся круто поменять жизнь, мой Ромео благополучно слился. — Урод, — комментирую коротко. — Урод, — подтверждает Вика, всхлипнув, и я не понимаю, о ком конкретно она говорит. — Вик, — отстраняю её от себя, стираю слёзы, а потом снова привлекаю ближе, кутая в объятиях. — Ты очень смелая девушка, — говорю, решившись на откровенность. Ты заслуживаешь лучшего, не сомневайся. — Я никто, Макс, — сильнее всхлипывает Соколова, позволяя себя обнимать, но её собственные руки падают безвольно. — Они все мне это показали. Я просто жалкая. К тому же сломанная. Я, наверное, никогда уже не смогу по-настоящему доверять людям, не ища подвох в каждом добром поступке… Глажу Соколову по спине, пока она дрожит в моих руках. Блядь, если бы знал, что на неё так алкоголь подействует… Хотя, наверное, не стал бы ничего менять. Ей, похоже, это действительно было нужно. Сомневаюсь, что она говорила обо всём этом дерьме хоть с кем-нибудь. — Ненавижу быть слабой, — сообщает Соколова, утирая красный нос и пытаясь улыбнуться. — Попробуем ещё раз такси вызвать? — спрашиваю, когда Вика отстраняется уже окончательно. — Поцелуй меня, — проигнорировав моё предложение, говорит рыжая. — Эм, — пытаюсь мыслить здраво, хотя эмоциональный раздрай и расстёгнутая — когда она только успела? — блузка мешают. — Давай честно, — предлагает Соколова, стягивая блузку с плеч. — Ты же хочешь меня. У тебя на лбу было написано. — Было? — туплю я, наблюдая, как Вика расстёгивает уже лифчик. — В душе, когда мы встретились первый раз. — Ты была голая и мокрая, — отшучиваюсь, пытаясь не пялиться. — А, то есть сейчас тебя останавливает только то, что я не мокрая? — провокационно спрашивает Соколова. В глазах у неё шальной блеск, который меня и возвращает на Землю. — Вик, меня останавливает то, что ты пьяная и расстроена, — подбираю с барной стойки вещи и протягиваю хозяйке. — Одевайся, я вызову такси.***
Как я вообще выжил в дороге до общаги под взглядом Соколовой, полным ненависти, оскорблённой женской гордости и обиды? Новогоднее чудо, видимо. Когда расходились по комнатам, я пожелал Вике доброй ночи, на что в ответ получил лишь разорвавший тишину хлопок двери. Тридцать первое число встречает трещащей головой и завыванием вьюги за окном. В детстве на Новый год всегда шёл снег. Последние несколько лет я встречал праздник в Москве с друзьями. В этом году, решив сделать родным сюрприз, я купил билет до Новосибирска, чтобы заявиться домой прямо тридцать первого, перед курантами. С подарками и счастливой улыбкой. Стоило только подняться с постели, как я узнал, что рейс мой отменён из-за неблагоприятных метеоусловий. К вечеру я окончательно растерял настрой отмечать. Друзья не писали, зная, что в этом году я лечу домой. Нет, я бы мог, конечно, написать сам, но не стал. Решил, что просто лягу спать пораньше. Давно следовало выспаться. Чем не повод? Так и поступил. Ровно в двенадцать меня разбудили не орущие песни соседи снизу, даже не грохот салютов. А стук в дверь. — Я знаю, что ты тут, Соболев, твоя скрипучая кровать тебя сдала с потрохами, — послышался за дверью голос рыжей. Я открыл дверь, едва успев увернуться от вылетающей из бутылки с шампанским пробки. Зато от летящих во все стороны брызг увернуться я бы не смог даже при всём желании. — Соколова, ты белены объелась? — прорычал я, моргая часто, чтобы шампанское не попало в глаза. — Иди-ка сюда, — я дернул Вику ближе, отнимая у неё бутылку и, от души поболтав, направил на Соколову, отвечая взаимностью. Вика залилась смехом, пытаясь поймать брызги языком. Признаться честно, от этого зрелища в мозгу у меня что-то перещёлкнуло. Я потянулся к ней с одним только намерением — поцеловать. Но Вика, чёрт бы её подрал, приложила сладкий от шампанского палец к моим губам и, улыбнувшись хитро, сказала: — Я предлагала вчера, Соболев, теперь придётся побегать. И выскочила за дверь, выскочив следом, я перекрыл ей вход в её комнату, так что Вика, громко смеясь, ломанулась по коридору. Я, конечно же, побежал следом. Не знаю, как ей повезло, но лифт находился на нашем этаже. Я, не теряя времени, перепрыгивая через несколько ступенек, стал спускаться по лестнице. Когда я был на пролёте между третьим и вторым, лифт открылся на втором. Вика, увидев меня, поняла, что на лифте ей больше не скрыться. Она, грациозной кошкой, прошмыгнула в холл второго этажа, перебегая его по диагонали. Там тоже была лестница. Как оказалось, бегает Соколова быстро. Так что догнать её я умудрился только на минус первом, когда она, с визгом заскочив в мужской душ, пыталась закрыть дверь. Но я успел ей помешать, вклинившись плечом между дверью и косяком. — Попалась, — усмехнулся я, когда Вика, ойкнув, попятилась назад. Маленький «предбанник» и сами душевые дверь не разделяла, так что она поняла, что шансов у неё уже нет. Так, спиной вперёд, Вика прошла несколько метров, пока я не затолкал её в ближайшую кабинку. Она посмотрела на меня с вызовом. — Что это? Дежавю? — хмыкнула она, а я потянулся, чтобы врубить воду. — Вот теперь точно, — я отстранился немного, наблюдая, как промокающая рубашка липнет к телу, облегает грудь. — Только ты больше не закрываешься. — Так ты же ещё в тот раз всё запомнил. Толкаю Вику к стене, прижимаясь всем телом. Она открывает рот, чтобы сказать ещё что-то, но не даю. Затыкаю так, как давно хотелось, нагло толкнув язык в рот, из которого сыпалось так много яда. Вика отвечает рьяно, кусает за нижнюю губу, оттягивая. Острыми ноготками царапает голую грудь, заводя до безумия. — Ты же понимаешь, что не отделаешься теперь просто поцелуем? — буквально рычу ей на ухо, разворачивая спиной к себе и пытаясь стянуть до нитки промокшие короткие шортики. Они со шлепком падают на пол, но этот звук заглушает стон Соколовой, когда, заводя руку, пальцами проскальзываю ей между ног. Несмотря на прохладную воду, там Вика горячая. Она откидывает голову мне на плечо, позволяя ласкать её дальше. Второй рукой распутываю узел на рубашке и пытаюсь безуспешно её стянуть, но Вика прогибается в спине, упираясь задницей мне в пах и снова стонет призывно, заставляя бросить попытки. Вместо этого подцепляю резинку уже собственных пижамных штанов. Они присоединяются к шортам на полу, переступаю мокрые тряпки. Вика, заведя руку за спину, наощупь находит член, сжимает в руке и ещё сильнее прогибается. — И кто тут ещё испорченный? — спрашиваю и тянусь, чтобы выключить воду. Вика бубнит что-то неразборчиво, зато очень однозначно двигает ягодицами, точно пытаясь насадиться на член, что всё ещё сжимает в руке. — Хватит болтать, займись уже делом, — злится Вика, тут же жалея о сказанном. Толкаюсь в неё сразу на всю длину, слегка согнув ноги в коленях, чтобы подстроиться под разницу в росте. Вика, вопреки ожиданиям, затихает. Разворачиваю её голову. Желая извиниться за резкость, целую в угол губ. — Не больно? — спрашиваю тихо, двигаясь на пробу. — Не льсти себе, — шикает Вика, приподнимаясь на носочках, насаживается сама. Стонет протяжно. И, как бы ей не хотелось, мне это действительно льстит. Не то чтобы хвастаюсь, но всё в моём теле пропорционально в размерах. — Как тебе нравится? — спрашиваю, целуя белую шею. — Нежнее? — толкаюсь плавно. — Или жёстче? — вбиваюсь грубо, сжимая в ладони идеального размера круглую грудь. Тело Вики отвечает за неё. — Я понял, — ухмыляюсь, срываясь на бешеный темп. Не сбавляя его, пока Соколова не вскрикивает, кончая. Она буквально соскальзывает с меня. — Вик, можно? Еще немного? — спрашиваю, притормаживая. Соколова отталкивает меня, разворачивается и, чтоб я сдох, опускается коленями прямо на кафель. Не то чтобы рыжая сосёт лучше всех, с кем я спал, нет. На самом деле, я бы кончил от одного зрелища. Можно даже не трогать член. Несколько попыток в глубокий минет, и я тяну её наверх, кладя руку девушки на свой пульсирующий член. Целую медленно, пока рыжая водит ладонью по подрагивающему стволу, размазывая сперму. И только в этот момент понимаю, что не так уж расстроен, что не попал на праздник домой.