***
Света едва не подпрыгивает и снимает наушники сразу же, как я влетаю в комнату. Что, не заказывала ураган Катрина? Очень жаль, но комнатой я не ошиблась. Чувствую её пристальный взгляд, пока пытаюсь прятать свой, уставившись в окно, точно сегодня вид из него особенный: не те же старые многоэтажки, другой город, другой год. Но я-то не другая. Всё та же. — Ты в порядке? — наконец, вздохнув, спрашивает соседка. — В полном, — отвечаю безразлично, хотя слёзы в горле скребутся, пытаясь вырваться наружу всхлипами или истеричными криками. — Что-то не похоже, — хмыкает блондинка, поднимаясь с кровати, отвечающей на движение противным скрипом. — Как будто тебе есть до этого дело, — бурчу себе под нос. Думаю, Света всё же меня слышит, так как дверь открывается уже после. Правильно, проваливай. Иди к своему Лёшеньке! Может, хотя бы сегодня я смогу поспать на своей кровати, уткнуться носом в свой мягкий плед. Может хотя бы сегодня, наедине с собой, получиться отпустить себя. Перестать напоминать, что я со всем справлюсь. Ни черта я не справлюсь. Как я могу справиться с целой грёбаной жизнью, если мне не под силу даже сдерживать эмоции. Разве я не должна была перенять это с генами? За стеной, в трёшке, слышатся голоса. Надо же, я и забыла, что там тоже кто-то живёт. Пока я занимаюсь самоанализом, возвращается Света. В одной руке у неё бутылка вина, в другой два бокала и штопор. — Только не говори, что у тебя на сегодня запланирован романтический вечер, — кривлюсь при виде всего этого. Света игнорирует, пытаясь разобраться с вином. Штопор спираль входит в пробку, и уже через мгновение та с характерным «чпоньк» выскальзывает из горлышка. Блондинка разливает красное по бокалам, кажется, не замечая приближающихся краёв. А потом протягивает один из бокалов мне. Вообще-то, красное я не пью. Белое или мускат ещё куда ни шло. — Что всё это значит? — кошусь на соседку, которая устраивается на своей постели, пытаясь откинуть покрывало так, чтобы не расплескать вино. — Любишь усложнять? — вопрос скорее риторический, но она, похоже, ждёт моего ответа. Не дождавшись, решает всё же объяснить. — Это вино, его обычно пьют, чтобы расслабиться. — И с чего все решили, что я должна расслабиться? — нюхаю вино, отмечая, что благородными нотками там не тянет. — Ты себя видела вообще? — усмехается блондинка, отпивая вино. Хочется вылить содержимое стакана ей на голову. Посмотрела бы я на тебя, если тебе пришлось бы спать в чужой постели и «ошибаться» душем. — Не загоняйся, блин, — просит Света. — Не хочешь ничего рассказывать, можешь просто пить. Увы, сыров или фруктов у меня нет, — усмехается. Я киваю собственным мыслям и делаю глоток. Не так плохо, если не знаешь, сколько стоит этот «благородный напиток». Даже почти не кривлюсь, выпивая бокал залпом. Света присвистывает и снова косится на меня. — Тут, походу, одним вином не отделаешься, — она в пару глотков допивает, разливает остатки поровну.***
В четыре утра мы, смеющиеся и уставшие так, что едва волочим ноги, думаем, как бы попасть в общагу, не нарвавшись на, как сказала Светка, ручную змею коменды. — Блин, сел, — доходит до блондинки, пытавшейся до этого пару минут понять, почему телефон не реагирует. — Держи мой, — всучаю ей айфон, сняв блокировку. Светка крутит его в руках, открывает контакты и листает долго и упорно, пока не делает вывод: — У тебя нет номера Давыдовой. — А кто это? — спрашиваю, и Светка заливается смехом, заражая им и меня. Знать бы ещё, над чем мы смеёмся. Но полбутылки вина и три коктейля во мне считают, что понимать не так уж важно. Можно просто смеяться морозным утром под окнами так называемого дома, куда ты не можешь попасть из-за комендантского часа. — Давыдова Танька! Она сегодня ключница. — Это не та, которая в волейбол играет? А то она мне свой номер вбивала, — пытаюсь листать контакты, пока Светка держит телефон обеими руками, чтобы тот не упал под моим натиском. — Да не, это другая. — И что нам делать тогда? — перспектива остаться на улице до открытия общаги меня всё же не привлекает, хотя всё ещё хочется смеяться. Блондинка крутит головой, а потом поднимает руку, отходит недалеко, к одному из окон первого этажа, а потом что есть силы стучит. — Ты что, с ума сошла? — пугаюсь. — А вдруг там кто-то из преподов? — Не ссы, — отмахивается Света. — Паш, ты спишь? — Бля, Жукова, а как ты думаешь? — недовольно хрипит мужской голос, а потом из-за окна показывается здоровый парень. Удивительно, что зовут его Паша, а не какой-нибудь Вазген. Густые чёрные брови и такая же густая щетина выдают в нём явно не славянина. — Пашенька, нам очень надо попасть в общагу, — объясняет Света извиняющимся голосом. — Позвони Давыдовой. — Сегодня не у неё ключи, а у Митрохина, — вздыхает Паша-Вазген. — А этому Митрохину ты не можешь позвонить? — спрашиваю нетерпеливо. — Митрохина в прошлый раз вахтёрша спалила, когда он перваков пьяных запускал, — объясняет Света, — он не будет так подставляться. Паша-Вазген что-то недовольно бурчит, пошире раскрывая окно, а потом протягивает руку, давая Светке опору, чтобы та, в сапогах на каблуке, не поскользнулась на покрытом изморозью выступе фундамента. Она негромко взвизгивает, когда парень подхватывает её за талию, чтобы затянуть в окно. Я хоть выше соседки, но от помощи Паши-Вазгена тоже не отказываюсь. Взяло меня посильнее, чем Жукову. Не хочется растянуться, как корова на льду. Да и тем более, сломать себе что-нибудь. До зачётной недели рукой подать. — Спасибо, — улыбаюсь парню, оказываясь в комнате. Приятно пахнет чем-то мужским. Скорее всего, дезодорантом. — Да не за что, — пожимает широченными плечами, после чего обращается к Свете: — И почему этим занимаюсь я, а не твой парень? — он делает акцент на последних двух словах. — Ну, Пашенька, ты же самый лучший друг, а Лёха, к тому же, на восьмом этаже живёт. Чем бы он помог? Паша-Вазген ничего не отвечает, смотрит только на Жукову как-то слишком грустно. — Мы, пойдём, наверное, — тяну блондинку за локоть к выходу из комнаты. — Ещё раз спасибо, я Вика, кстати. — Ага, — кивает парень, открывая нам дверь. Тихо пробираемся к лифту на первом этаже, Светка бьёт меня по руке, когда я тянусь к кнопке. — Ты что, дура? — шепчет она. — Мы что, по-твоему, Пашку будили, чтобы потом лифт звякнул, и нас заживо змеюка сожрала? Со второго вызовем. До комнаты мы добираемся без приключений, если не считать, что под дверьми у нас сидит задремавший Лёша. Он уткнулся лбом в колени и выглядит по-детски милым. Света хихикает и наклоняется, чтобы чмокнуть его в макушку. Лёша просыпается и смотрит на нас потерянным взглядом. — Я тебе раз сто звонил, — недовольно бухтит он, поднимаясь с пола. — А чё звонил то? Я же тебе написала, что мы с Викой в клуб идём, — спрашивает блондинка, копаясь в замке. — Ключи у Стаса забрал, — говорит Лёша. — Вспомнил, что он в прошлый раз влетел и… А вы как зашли? Света пропускает меня вперёд, вкладывая ключи в руки, чтобы я зашла в комнату. Намёк я понимаю, да и слишком устала, чтобы хотя бы пару минут ещё провести в вертикальном положении по собственной воле. Когда Света заходит, уже успеваю переодеться и лечь, но ещё не сплю. Стены тут тонкие, так что слишком хорошо было слышно, что разговаривают на повышенных тонах, хоть и слов не разобрать. — Ты в порядке? — возвращаю соседке её же вопрос. Света хлюпает носом, пока снимает пальто, и я понимаю, что не в порядке. Вообще не в порядке. — С Лёшей поругались? — алкоголь, давший по голове сильнее, когда попадаю в тепло, развязывает язык. — Почему мужики такие идиоты? — снова хлюпает Жукова. — Если я с ним, то я, блин, с ним. И мне не нужны другие. Тем более бывшие, — заканчивает тираду блондинка и плюхается на кровать. — О, так вот, что это был за взгляд, — тяну, наконец, сложив все детали пазла. — Какой взгляд? — Светка психует, что забыла выключить свет и встаёт, после чего сразу же возвращается в постель. — Ну, этот Паша на тебя так смотрел грустно, как щеночек. — Не неси чушь, не будь Лёшей номер два, — отмахивается соседка. — Я серьёзно. Если в нём говорит ревность, то во мне-то здоровый и почти трезвый рассудок. Светка хихикает, и меня тоже пробирает. Засыпаем мы ещё не скоро, хотя до рассвета уже и остаётся несколько часов. Но уже закрывая глаза, я осознаю, что не одна. Мне есть кому поплакаться, есть с кем напиться. А это значит, что всё у вас, Виктория, будет нормально.***
Две с половиной недели пролетаю точно два дня. На календаре двадцать седьмое декабря, все вокруг только и трещат о том, где и с кем проведут новый год, стараются пораньше сдать зачёты, договариваясь с преподавателя. И всё ради того, чтобы успеть уехать или в некоторых случаях улететь домой. Домой. Каждый раз, когда рядом кто-то произносит это слово, на душе становится паршиво настолько, что хочется сунуть в рот два пальца. А есть ли он у меня? Этот дом. Дома ждут. Домой хочется вернуться. Обнять родных, рассказать о том, как прошёл день, месяц, год, что вы не виделись. Дома в тебя верят, поддерживают. Дома не диктуют правил и не ставят условий. Если подумать, дома у меня никогда и не было. — Когда уезжаешь? — спрашивает Света, пытаясь впихнуть в чемодан ещё одни джинсы, и у неё, что удивительно, это выходит. — Я остаюсь, — отвечаю, потягивая обжигающий чай и продолжая листать очередной сайт в поисках подработки. — Тухло, — отвечает Жукова, не задавая лишних вопросов. Две с половиной недели она вполне спокойно придерживалась просьбы не расспрашивать Вику о семье. — Ой, вот я кукушка, чуть не забыла! — Светка переворачивает вверх ногами всё содержимое своего стола, пока не находит маленькую бумажку. — С Наступающим! — протягивает листок Вике. — Это классный салон, я у них раньше ногти делала, пока со степухи не слетела. Степуху потом вернули, но мне стало как-то жалко переплачивать, Машка из триста восьмой тоже ничего так делает. Смотрю на подарочный сертификат, а потом на Свету. Думала ли я, что она подарит мне подарок? Возможно, ей самой кто-то его подарил, но разве это важно? Важно только то, что она не пропустила мимо ушей моё нытье по поводу того, как сложно найти мастера в Москве, чтобы цены были не как билет на самолёт. — Спасибо, Свет, я даже не… — запинаюсь, лихорадочно пытаясь придумать, что бы подарить ей в ответ. — Если честно, я вообще забыла о том, что на новый год принято дарить подарки, но знаешь, у меня есть одна идея, погоди минуту, — достаю телефон, копирую все данные на облако, после чего форматирую, возвращая к заводским настройкам, вытаскиваю симку и протягиваю телефон соседке. — Ты же хотела Айфон? он, конечно, не новый, да и не самой последней модели… Светка не даёт мне договорить, сжимая так крепко, что хрустят рёбра. — С наступающим! — Соколова, ты ебанулась? — смеётся Жукова. — Мне приятно, конечно, но это слишком дорогой подарок, я не возьму. — Он мне не нужен, считай, что ты помогаешь мне избавиться от неприятных воспоминаний. Мне его подарил бывший, а я хочу научиться жить настоящим, — впервые говорю ей что-то настолько сокровенное. — Я настаиваю. — Вик, а давай я тогда тебе свой отдам? А то сертификат на маникюр как-то мелковат по сравнению с твоим подарком. Да и тебе же нужен телефон, я тебе писать буду, чтобы не зачахла тут одна, — хихикает Света, и я киваю. Телефон мне и правда нужен. Такое сейчас время.***
«Прикинь, Долгов не верит, что это ты подарила мне Айфон». Убираю телефон в карман, когда Настя, директор ресторана, возвращается. — Держи, должно подойти, — протягивает мне униформу. Выглядит неплохо, но вырез на груди уж слишком глубокий. — Обычно мы не берём без опыта, но у нас девочка вчера уволилась, а времени кандидатов перебирать нет. Ты же сможешь сегодня в ночь выйти? — Конечно, — улыбаюсь. Когда на вопрос о том, когда я готова приступить к работе, ответила «да хоть сейчас», я вообще-то не рассчитывала, что это окажется почти правдой. — Если долго домой добираться, можешь тут побыть, посмотреть, где что, с ребятами пообщаться. — Да, я, пожалуй, лучше останусь, — отвечаю, посмотрев на часы. До смены несколько часов. Это полное сумасшествие. И с чего я решила, что справлюсь, вообще? Форма села идеально. Если не думать о том, что в ней я больше похожа на дорогую проститутку, чем на официантку, можно чувствовать себя вполне комфортно. — За третий стол попросили два американо, — сообщает мне старшая официантка Лиза, когда гости только рассаживаются. — Расслабься, народу сегодня не так много, справимся. Её слова не сильно успокаивают. Что мне до народа. Будь тут хоть десять человек, я всё ещё могу споткнуться об свою же ногу и облить какого-нибудь дяденьку из Газпрома горячим кофе. Спокойнее, Вика. — Два американо, пожалуйста, — обращаюсь к бармену, стоящему ко мне спиной. Журчит кофемашина, и через минуту передо мной стоят две малюсенькие чашечки. — Аккуратнее, горячие, — предупреждает бармен. Твою же… Господи, ну что я тебе такого сделала? Две с половиной недели мне удавалось не пересекаться с Соболевым. А учитывая то, что мы живём в соседних комнатах, это было ой как не просто. Но, кажется, он и сам меня избегал. Иначе, почему мы только один раз вместе проехались в лифте, отделавшись вежливым кивком вместо приветствия? Сделать вид, что незнакомы? Да легко. Хватаю чашки, собираясь ретироваться к третьему столику, даже разворачиваюсь уже, когда до ушей долетает расслабленный голос Максима: — А Настя в курсе твоей суперспособности падать на ровном месте? Оборачиваюсь, чтобы одарить Соболева таким же обжигающим, как сраный кофе, взглядом. Смейся, сучонок, посмотрим, кто будет смеяться последним.***
Затягиваюсь, закинув голову к небу. Даже не верится, что корпоратив закончился. Признаться честно, я устала, как собака, но чувствую себя довольной, потому что мои первые заработанные собственным трудом деньги греют карман. — Какие впечатления? — слышу за спиной. — Прекрати подкрадываться. Мы с Максимом живём по одному адресу, так что и такси нам Настя вызывает одно, остальные уже рассаживаются в машины. — Через сколько машина приедет? — Да чёрт его знает, он, походу, в пробку стал, уже минут пять с точки не двигается, — отвечает Соболев. Снова втягиваю успокаивающий никотин. — Слушай, Макс, — начинаю неуверенно. — Я должна извиниться. Он заинтересованно смотрит, выдыхая горячий воздух. — Я была неправа. Просто… — ни черта не просто. Не просто осознавать, что слова, произнесённые тогда тобой, слишком похожи на правду. Не просто, что волнуешь, хотя такие никогда не нравились. Не просто, что хотелось спрятаться за твоей спиной, когда Игорь пристал у раздевалок. Не просто, что как будто не хватало чего-то, пока не виделись. Пошлых шуток, подъебов не хватало. Не просто, что привыкла к этому за каких-то три дня. А чтобы отвыкнуть не хватило двух с половиной недель. Что сердце бьётся по-идиотски неровно прямо сейчас — не просто. — Твою ж, — Макс хлопает себя по карманам, — бумажник забыл в баре. Подождешь? Киваю, в глубине души радуясь моменту наедине с собственными мыслями. Последнего времени было недостаточно, чтобы понять, чего я хочу. А сумасшедшая зубрёжка днём и ночью вообще не облегчала жизнь. Прикрываю глаза, поднимая лицо к небу снова. Разгорячённой кожи касаются и тут же тают оставляя мокрые следы крупные снежинки. Первые настоящие этой зимой. Такие, что не тают, касаясь земли, а остаются на ночь, а может не растают и до Нового Года. Тут и осталось то всего… три дня. Уже три часа как двадцать восьмое декабря. Тишину ночи нарушает скрип колёс. Похоже, таксист всё же вылез из пробки. — Садись в машину. Я знаю этот голос слишком хорошо, чтобы обрадоваться, услышав его.