В синем море волны хлещут...

      Мдя.       Четыре раза «Мдя».       Они влипли.       Единственная ходовая валюта между существами с Той и Этой Стороны — это энергия.       А с энергией у группы сейчас ой как туго. Вот просто в ноль.       Учёные регулярно магическую энергию сравнивают с солнечной. Одним утренним лучиком, скользнувшим в вашу комнату, даже свечку зажечь нельзя. Так и у одного человека, даже в состоянии высшего эмоционального напряжения всех ментальных сил не хватит для активации простейшего заклинания (ага, зажигание свечки всё ещё рулит). Людей должно быть много — по-настоящему много и уж всяко больше шести.       Йофя, у которого они эту самую энергию для вызова фамильяра позаимствовали, чуя неладное непонятно какой осьминожьей частью тела, сразу ныкается поглубже в воду. А оттуда уже и понаблюдать можно, и уплыть на первой крейсерской вглубь океана если что. Авось в этот раз не догонят, тем более что тот, который в прошлый раз догнал, тихо себе сидит на противоположном краю островка и что-то намурлыкивает под нос. Йофе, кстати, нравится, звучит приятно.       Так что на данном этапе у группы есть только то, что в карманах — мобилки да бумажники. Нет, ну, а что может ещё понадобиться в мгновенном путешествии между двумя цивилизованными столицами? Чай, не в джунгли собирались. Хакён, правда, свято уверен, что у прожорливого Тэгуна где-нибудь да заныкана какая-нибудь шоколадка (наверняка теперь испорченная морской водой), но толку от неё мало. Общеизвестный факт — фамильяры на Этой стороне не едят.       — Украшения? — немедленно спрашивает Джехван, снова протягивая руку. Второй рукой он всё ещё массирует виски и лоб, стараясь прогнать головную боль. Девушка с подозрением смотрит на аж шесть колец и четыре браслета только на одной руке вокалиста, окидывает взглядом остальных и капризным голосам уточняет:       — Они же у вас все пустые?       И то верно — от энергии в побрякушках-украшениях осталось тоже ровно ноль. Хакён почему-то отвлекается от мысли об их безвыходном положении и на минуточку задумывается, как там Шайни и какова вероятность того, что ребят тоже выкинуло в какое-нибудь безлюдье. Может, им повезло больше, они уже добрались до цивилизации, разобрались в дурацкой ситуации, рассказали обо всём руководству…. И если менеджеры их групп догадались сопоставить факты — может, их уже всё-таки ищут?       — Зато они красивые! — Джехван со своим упорством может и мёртвому зубы заговорить. Что при его специализации ведьмы когда-нибудь это будет ой как актуально. Вот только, правда, не сейчас — фамильяры мир так, как люди, не видят — для него это всего лишь куски металла и пластика. И их «драгоценность» зависит от количества накопленной в них энергии…. Но попытка не пытка.       — Ну… — Джехван всё-таки неуверенно оглядывается, явно теряясь. Что ещё предложить, он не знает, и макнэ-лайн дружно выдвигается вперёд, под локотки подхватывая вокалиста и относя его к Хакёну. А затем Санхёк усаживается напротив фамильяра, а Хонбин ничтоже сумняшеся плюхается на задницу прямо позади, в воду. Взяв таким макаром в кольцо их не/вероятного противника, атаку младшие начинают незамедлительно.       — А я вот слышал, что за магию можно расплатиться сексом, — подъезжает на кривой козе Хёк, масляно сверкая глазками. Лидер делает тихий и глубокий вдох, и прикрывает глаза. Этот иногда милый макнэ — ходячая тестостероновая бомба, которая трахает всё, что шевелится. Девушка-скат определённо шевелилась. И соблазнительно, кстати. Так что если с фамильяром сработает этот метод оплаты — то почему бы и да? Хакён отвлекается от заигрываний макнэ-лайна и на секундочку представляет, как это вообще со скатом. И ощутимо передёрнувшись, снова включается в обсуждение.       Хёк с интересом заглядывает ей в глаза, Хонбин перевешивается всем корпусом через своё же колено, и с таким же интересом старается заглянуть девушке в лицо. Вот не зря вижуал у них в клипах то маньяк, то робот, то вообще кукла — в отличие от младшего, в его глазах интерес отнюдь не эротический, а очень даже академический и какой-то нехороший.       Фамильяр возмущается на идиотский вопрос, и сарказм у неё в ответе просто сочится:       — Я рыба так-то, какой тебе секс?!       Хёк улыбается ещё шире и чу-уточку пододвигается ближе.       — Ла-адно, — тянет он. — И где у скатов эрогенные зоны?       Девушка нервно пытается отползти назад и натыкается мокрой попой на чьи-то ноги. Хонбин позади плотоядно улыбается. На могущество магического существа она, кажется, надеется зря. Айдол-группа — это сила, добиваться своего умеет, и если не трахнут, то сожрут. Одна надежда — свинтить по-быстрому.       Вокруг фамильяра уже начинает розоветь и стягиваться туманная дымка перехода, когда Джехван с воплем кидается к ней с одной стороны, отпихивая Санхёка, а осьминог с другой, буквально отшвыривая Хонбина в воду парой щупалец, а остальными оплетая девушку.       Вообще-то застыть на месте в такой момент Хакёну очень даже простительно. Ну потому что его разрывает — с одной стороны шанс отсюда выбраться, со второй — плохоплавающий вижуал. Слава богу, что есть Воншик, который кидается в воду сразу не раздумывая — друг-одногодка важнее каких-то там шансов, и уж если потом помирать на острове — так вместе с Хонбином оно однозначно будет прикольнее.       Впрочем, рвёт Хакёна зря — осьминог с Джехваном справляются вдвоём прекрасно даже и без лидера. И жалостливому Джехвана: «Не бросайте нас тут умирать, пожалуйста!» вторят не менее жалостливые, но малопонятные щёлканья и урчанья Йофи. На кого из них покупается фамильяр — непонятно, но дымка рассеивается, оставив девушку на Этой Стороне.       Впрочем, дальнейшее ведение переговоров группе Хакён больше доверить не может и решительно выдвигается вперёд, отодвигая вокалиста и присаживаясь на песок. Йофя, вцепившийся в фамильяра всеми щупальцами, немного смущает лидера и ни капли не смущает фамильяра — та ещё и поглаживает его утешающе по ставшей зелёной голове.       — Может, ты сама чего-нибудь от нас хочешь? Мы айдолы, из Южной Кореи… — тон у Хакёна ласково-соблазняющий на максималках — просто мёдом льётся.       — А я морской дьявол, — фыркают ему в ответ очевидное. Девушка-скат сидит на самой границе почти неподвижных волн, но они всё равно то отступают, то окатывают пышный девичий зад. Трудно не залипнуть вообще-то, и Хакён лишь усилием воли пялится в анимэшные глаза, и изо всех сил стараясь сообразить, что можно предложить, в общем-то, рыбе. Не зря же она именно облик существа со дна океана изначально приняла, а не птицей с неба свалилась?       — Морской дьявол — это вообще-то скат! — автоматически отвечает Хакён, лишь бы не дать переключиться капризному вниманию фамильяра на что-нибудь другое.       — Айдол — это вообще-то божок из дерева или камня, теоретически исполняющий желания за жертвоприношения! — тут же отзывается девушка. Логика у существ с Той Стороны и правда своя, иногда очень … пугающая.       Но жертвоприносить кого-то из своих за возвращение домой Хакён пока не готов. В конце концов, их когда-нибудь да найдут — тем же Шайни могло повезти, а там и до поискового заклинания недалеко. А поисковое заклинание — это вообще-то просто.       Не то, что с фамильяром, которому только энергия и нужна, и с которой у мемберов всё ещё очень плохо.       — Мы могли бы для тебя спеть, — облизывая губы, уже некоторым отчаянием предлагает Хакён. — Мы очень хорошие айдолы, и у нас отличные концерты. Может, ты получишь то же вдохновение и энергию, что и наши фанаты? И сможешь нас доставить на место?       Девушка удивляется и недоверчиво смотрит на Хакёна. Кажется, такого ей ещё не предлагали — сколько бы раз она на Этой Стороне не была. К обсуждению совершенно внезапно подключается Йофя, вовсю урча и курлыкая, то и дело вытягивая щупальца в сторону группы. Чёрт знает, каким макаром, но кажется, его голос в их пользу, и решение свалить отсюда у фамильяра под давлением осьминога постепенно сходит на «нет». Она вроде как раздумывает, покусывая анимэшно-пухлые губки и наконец медленно кивает. Мемберы за спиной так мощно выдыхают от облегчения, что чуть не сносят Хакёна на девушку, и тот удерживается буквально в последнюю минуту.       — А что поём? — тут же лихорадочно спрашивает Санхёк, а Воншик припускает за Тэгуном.       Оставшиеся четверо зависают в раздумье.       Заевшие мелодии собственных песен эдаким разрозненным стаккато проносятся в головах — камбэк за камбэком, концерт за концертом. Они им надоели уже хуже горькой редьки, но пропеть сейчас надо а) без музыкального сопровождения б) от души.       И никакой многотысячный хор их поддерживать тут не будет.       Но они же грёбаные профессионалы. Так что они, чёрт возьми, справятся!       — GR8U?       — Error?       — Milky Way?       — Hana Kaze, — отрезает лидер безапелляционным тоном. В принципе деваться особо им некуда — песня новая, не все чувства к ней ещё угасли и им, пожалуй, ещё удастся выдавить из себя максимум искренних эмоций.       А ни на что другое фамильяр просто не поведётся.       — Вот! — примчавшийся от Тэгуна Воншик всовывает в руки Джехвана шоколадку в разбрякшей бумажной обёртке. — Он сказал, что петь не будет.       Санхёк сжимает кулаки, Хонбин в сторону одиноко сидящего на берегу вокалиста злобно щерит зубы, Джехван закатывает глаза, а лидер фэйспалмит и думает, что он за сегодня уже устал фэйспалмить. Его достало всё, и он уже не в Японию хочет, а в какую-нибудь армию. Там режим, нет косяков, и никакой Тэгун там его не достанет.       — Я справлюсь, — тут же говорит Джехван. Он прав, ни выбора, ни времени у них нет — фамильяра одну не оставишь, если сейчас все рванут уговаривать Тэгуна — она точно сгинет.