Adrenaline breath

Джон с величайшим трудом заставил себя разлепить веки. Так не хочется выходить в сонное, серое, холодное утро, но где-то на кухне уже гремит тарелками мама, и чуть заметный аромат яичницы с беконом дразнит ноздри. Тело ломит и все еще слегка побаливает из-за вчерашнего срыва. Джон буквально вываливается из кровати на пол, тихо шипя. День не задался с самого утра – вот уж точно. В больнице Сара участливо оглядывает Ватсона, но вопросов не задает. И весь остальной медперсонал предпочитает молчать. Их верный, всегда тактичный, пунктуальный Джон. Джон, которой никогда не пропускал ни одного собрания, не убегал с работы пораньше, более того — всегда выручал при необходимости. Их Джон вчера впервые не пришел на работу, не поставив никого в известность. Споры и слухи по этому поводу ходили ровно до обеда. Интерн не спешил отвечать на любопытные взгляды, и интерес ослаб, тем более, что отклоняться от заданного графика изредка полезно. Джон снова проверял послеоперационных пациентов, отвечал на лекционные вопросы, помогал Саре – и так по кругу. Но сегодня было уже не так. Было скучно. Нудно. Ужасно неинтересно сидеть в четырех стенах, дожидаясь, когда практикующие врачи позволят ему выполнить часть их работы. Кроме того, безумно хотелось спать. А еще в голове Джона не отзвучал голос Шерлока. И странное их прощание вчера на пороге его дома казалось каким-то незаконченным, а оттого еще более фатальным. Стоило признать – ему хотелось видеть этого человека. Отправиться с ним на преступление еще раз. Да просто пообщаться, пропитаться язвительными комментариями и самоуверенностью гения. Когда думать стало невыносимо, а не думать пока не получалось, телефон Джона в кармане больничного халата звякнул. Есть дело. Приходи. ШХ. В книгах романтического толка иногда описывают состояние влюбленной девушки (особенно это характерно для сентименталистов восемнадцатого века). Колени ее подгибаются, в глазах становится темно и – ах! Несчастная барышня падает в сладчайший обморок. Джон Ватсон не был девушкой восемнадцатого века (более того, он никогда даже не читал Ричардсона), но похожие симптомы, хоть и не столь ярко выраженные, проявились и у него. Он не ожидал, что Шерлок позовет его на помощь. Во-первых, он не думал, что новое дело у детектива появится так скоро, а, во-вторых… Да просто этого смс уже не должно было быть! Семь вечера. Его оставили отрабатывать прошедший день – не всю смену, но несколько дольше положенного. Я освобожусь через два часа. ДВ. Буквально через минуту телефон снова пиликнул. Мог бы и побыстрее. ШХ. Джон чуть ли не в голос рассмеялся. Как всегда, Шерлок не считается с планами окружающих. Что ж, придется ему подождать. Им обоим. — Джон? — его окликнула Сара. Он повернулся и на секунду замер. Девушка уже уходила и переоделась в свою обычную одежду. С распущенными волосами, на небольшом каблучке, в коричневом шерстяном платье и кожаной курточке она выглядела непривычно красиво. Он поймал себя на мысли, что разглядывает стройную фигуру медсестры. — Мне жаль, что тебе пришлось задержаться, — проговорила она, словно не замечая взглядов, которые на нее бросал интерн. — Ничего, — спохватился Джон, — Я должен был получить наказание строже. — Хорошо… Ну тогда… — Сара явно искала предлог, чтобы еще задержаться, — Я… пойду. — Да, — кивнул Джон, пропуская ее вперед, — Да… Завтра увидимся. Сара немного неловко улыбнулась и быстро пошла к выходу. Только сейчас он вспомнил, что мог пригласить ее на свидание. На Бейкер-Стрит Джон пришел с огромной пиццей и двумя банками пива. Правда, интерн здорово сомневался, что Шерлок благоволит к этому напитку, и оказался прав. — Умоляю, Джон, не употребляй это пойло. Хотя бы не в моем доме, — Ватсон еще не зашел в гостиную, когда детектив, уютно устроившийся на диване, произнес эту тираду. — И тебе добрый вечер, — кивнул Джон, ставя еду на забитый газетами и вырезками из журналов столик, — Зачем звал? — как можно более непринужденно поинтересовался он. Шерлок, с ногами лежащий на продавленном диване, в серой пижаме и синем халате, медленно, словно не понимая вопроса, повернулся к Джону. Он пристально поглядел в сторону Ватсона, и интерну показалось, что может физически ощутить, как Шерлок подмечает все мелочи его внешнего вида, считывая с него подробности прожитого дня, а, может, и ночи. Вспомнив о той ночи, Джон непроизвольно вспыхнул, тут же старательно отводя взгляд. Он не успел заметить довольную ухмылку, появившуюся на лице Холмса. — Пиццу будешь? Ассорти. С мясом и несколькими видами сыра, — похвалился Ватсон, указывая на коробку. — Не ем, когда работаю, — был ему дан ответ, — Сытость отупляет. — И над чем же ты работаешь? — Джон тоже решил проигнорировать завывание голодного желудка. — Простенькое дельце, подай верхнюю газету со столика, — Шерлок вытянул руку, в которую нужно было вложить газету, больше не смотря на интерна. — Ограбление на миллион, — прочитал вслух заголовок Джон, — Что там случилось? — На выставку привезли статуэтку Изумрудного Будды*. 3600 карат, талисман Таиланда. Это реликвия, ранее никогда не вывозимая за пределы страны, была украдена сегодня ночью. — Ого… — присвистнул Джон снова заглядывая в газету, — Более 10 миллионов долларов… Шерлок фыркнул. — На нее молились, Джон, она бесценна. — И ты, конечно, уже знаешь, кто ее украл, — поддакнул Джон, закатывая глаза. — Почти, — кивнул Шерлок. — Тогда… Мы едем туда? На место преступления? — решил уточнить интерн. — О, нет, этого не требуется, — легко проговорил Шерлок, чуть потягиваясь, при этом касаясь кончиками пальцев краев одежды Джона. — А как же ты… — не понял тот. — Мне уже все рассказал Лестрейд. Да и в газетах написано достаточно, — отмахнулся Шерлок, выгибая шею и переводя взгляд прямо на Джона. — Ладно, — щеки Ватсона неуместно слегка заалели, — Тогда я тебе зачем? Казалось, Шерлок на секунду задумался. Потом его голубые глаза словно на миг вспыхнули синим, и он ответил, сразу отворачиваясь к спинке дивана: — Помогаешь думать, — и, прежде, чем Джон успел даже понять суть сказанного, добавил, — Только, пожалуйста, сиди тихо. О да, Джон сидел тихо. Он сидел очень тихо, по крайней мере, первые пять минут – с полуоткрытым ртом и распахнутыми в шоке глазами. Помогаешь думать… Да для Шерлока это почти признание! Осмыслив это, Джон вдруг понял, что пялится на спину Холмса. Детектив лег калачиком, лицом к стене, подогнув колени под себя. Даже через два слоя одежды Джону казалось, что он может различить контуры острых позвонков. По угловатым выступам хотелось провести пальцем. От шейного позвонка и дальше – до самого копчика. Возможно, он мог бы коснуться его и ниже, если бы Шерлок позволил… От таких мыслей стало жарко и некомфортно. Джон сделал глубокий вдох – широко раскрывая рот, чтобы не выдать себя. Он все ощутимее терял почву под ногами, и лишь вопросом времени было, когда он не сможет больше сдерживаться. Выход из сложившийся ситуации был прост и логичен — не видеться больше с Шерлоком. Никогда. Послать детектива на все четыре стороны и зажить прежней жизнью. Джон приоткрыл рот, принимая соответствующую позу, представляя, как он скажет это Шерлоку. И даже мысленно – тут же осекся. Словно в ответ на размышления Джона, фигура на диване зашевелилась. Шерлок перевернулся на спину. Глаза его были закрыты, руки из молитвенного жеста вдруг как-то очень резко дернулись, вытягиваясь по швам и сильно напрягаясь. На переносице залегла небольшая морщина, и Джон был уверен, что если бы подошел ближе, смог бы увидеть трепетания век. Губы Шерлока сложились в тонкую полоску, и Джон только через секунду слежения за ними заметил, что Холмс сильно, до боли прикусывает их. — Шерлок? — позвал Джон обеспокоенно, — Эй, что с тобой? — Не отвлекай меня, — голос детектива был таким, словно его случайно разбудили, но он все еще надеется снова заснуть. — Просто ты… так выглядишь, — пробормотал тот, смущаясь. Шерлок нахмурился, все еще держа веки плотно сомкнутыми. — Я нахожусь в Чертогах Разума, Джон, мне нужно подумать. — Чертогах Разума?! — Ватсон прыснул, тут же зажав себе рот рукой – детектив мог здорово обидеться. Шерлок недовольно раскрыл глаза, при этом мышцы его тела расслабились. Видимо, спустился на землю… Хмурясь, он повернулся к все еще хихикающему Джону. Тот, как раз вытаскивал из коробки большой треугольник пиццы. Щеки интерна чуть розовели от смущения, он неловко улыбался, боясь посмотреть Шерлоку в глаза. Воротничок необычно смят – одевался второпях, с утра был зол. Попал под утренний дождь, к тому же. На рукаве – русый длинный волос, скорее всего попавший туда случайно. Джон пытался достать горячий кусок пиццы настолько аккуратно, насколько мог, но части были плохо разрезаны, и он запачкал себе все пальцы, недовольно щурясь, при этом, не переставая чуть посмеиваться. Такая странная, успокаивающая картина… Ничего особенного. Ничего примечательного. Так тепло… Морщинка на лбу Шерлока разгладилась. Казалось, он мог смотреть на забавные потуги своего помощника вечно. В голове автоматически складывалась верная картина преступления. Шерлок не думал о ней – но уже знал ответ. И странно, этому способствовал вид копошащегося Джона. Простого Джона. Милого Джона. Его Джона. Как он сказал? Помогает думать? Кажется, Шерлок даже не соврал. Он вытянул руку, коснувшись ладони Ватсона. Тот замер, напряженно глядя на тонкие фаланги бледных пальцев, но руку не убрал. — Достань мне тоже кусочек, — попросил он низким голосом, непривычным даже для него самого. — Ты же не ешь, когда думаешь? — в глубине светло-голубых глаз зародился еще один огонек улыбки. — Я уже закончил, — шепнул Шерлок, проводя рукой по запястью помощника. — То есть… — Джон медленно отводил запястье от пальцев детектива, словно каждое движение причиняло ему боль, — …Ты уже знаешь, кто вор? — Да. Куратор выставки, — тут же отрезал Шерлок, наблюдая за движениями рук интерна, — Оказалось проще, чем я думал. Немолодой, но довольно богатый мужчина. Статуэтка ему не для продажи – он фанат таких вещей. Обожает восток. Знает все тонкости и условности традиций Таиланда. Принял буддизм не более десяти лет назад. Ему, конечно, помогали. Охранник, весьма продажная тупая личность. Истинную цену изумруда ему, разумеется, не сказали. Слишком простое ограбление. Но вот, что интересно… Применительно к ограблениям – чем оно проще устроено, тем более удачным и изящным оно получается… — задумчиво закончил Холмс. — Ограбление? Изящным? — скептично уточнил Джон, протягивая детективу ломтик со свисающими полосками сыра. — Преступление – искусство, — напыщенно ответил Шерлок, примериваясь к пицце, — И, как в любом искусстве, есть настоящие самородки, а есть те, кто старается казаться умным и просвещенным, но на деле ничего не стоит. — Да ты романтик, — хмыкнул Джон, доедая уже второй кусок. — Я ценитель, — Шерлок по-кошачьи сощурился, с удовольствием откусывая от треугольника. — Значит… — Джон побарабанил пальцем по столику, даже не замечая этого, — …я тебе больше не нужен?... Могу идти? — А ты куда-то спешишь? — голубые глаза Шерлока стали почти стеклянными. — Да нет, я… — Джон снова покраснел. Кажется, даже если бы он хотел, то не смог встать с кресла, прикованный тяжелым взглядом Холмса, — …никуда не спешу. Просто… — Джон, — оборвал его детектив, — Не представлял, что когда-нибудь скажу это, но тебе иногда нужно меньше думать. Ватсон засмеялся, понимая, что такую реплику и вправду не часто можно услышать из уст дедуктивного гения. Пока Ватсон смеялся, Шерлок отложил недоеденный кусок пиццы, очень по-деловому вытер пальцы салфеткой, встал… Исключительно для того, чтобы пересесть на подлокотник джонова кресла. Смех прекратился. — Шерлок… — несмело попросил интерн, — Мы же уже говорили об этом… — А я повторю, что тебе нужно меньше думать, — прошептал Холмс, дотрагиваясь до щеки Джона. Интерн сидел, как будто через него пропустили сотню вольт. Двигаться казалось невозможным. Мир сузился до мягких пальцев, гладящих все его лицо, словно изучая, иногда чуть царапающих кожу несрезанными ногтями. Думать, и вправду, было сложно. Большой палец Холмса нежно прошелся по нижней губе, и Ватсону стоило больших усилий, чтобы не прикусить его слегка. — Хватит, — голос здорово сел. Это поражение. Кажется, Шерлоку не понравилась напускная непокорность своего помощника, и он издал чуть раздраженный рык, внезапно сильно обхватывая Джона за затылок и властно притягивая к себе. Прежде, чем тот успел хоть что-либо понять, Шерлок коснулся его губ своими. Даже нет, не коснулся — прижался к ним, грубо лаская, словно стараясь впитать всего Джона в себя. Все к этому и шло, но для Джона резкость поцелуя стала настолько неожиданной, что он, пытаясь вобрать в легкие побольше воздуха (голова кружилась, разум прощально отсалютовал), приоткрыл рот шире; чем мгновенно воспользовался Шерлок. Это было восхитительно. Это было крышесносно. Это было ужасно неправильно. Пальцы Джона забрались в разметанные кудри детектива и чуть потянули за пряди. В ответ Шерлок слегка простонал в рот Ватсону, уже начинающему несмело, очень робко отвечать на ласку. Где-то на краю темнеющего сознания билась мысль, что еще не поздно все исправить – встать, ударить детектива и уйти, чтобы никогда не возвращаться. Это было бы правильно. Это было физически невозможно. Секунда, и Ватсон понял, что готов наплевать на все достоинство, планы на будущее и честь семьи. Секунда, и Джон уже боролся на равных с влажно дышащим Шерлоком, позволяя себе сплестись в объятии с самым гениальным красавцем, которого только земля носила. Но, Шерлок зачастую действовал как хорошая компьютерная программа. И, как у любой хорошей компьютерной программы – у него бывали сбои. Сбой Шерлока состоял в том, что из желания подразнить Джона, он сам превратился в мишень, когда Ватсон ответил на его притязания. Ему нравилось целовать Джона с самого начала, но потом он уже не мог себя контролировать. Каким-то образом, этот юноша безошибочно угадывал болевые точки детектива, заставляя того отключаться все сильнее. Полный сбой в системе привел к излишней поспешности в действиях. Задыхающийся Шерлок (неужели такое возможно), уже переместившийся на колени к Джону, положил руку на ширинку интерна, даже через толстую джинсу ощущая жар и пульсацию его тела. Оторвавшись от губ Джона, он провел рукой по штанам Ватсона, сильно надавив на характерную выпуклость. Джон сдавленно охнул, по инерции поддаваясь вперед – рукам Шерлока, но в глазах его, расширившихся сильнее, детектив увидел вспыхнувший стыд и ужас. Наваждение пало как карточный домик. — Шерлок! — прохрипел Джон, откидывая руки друга от себя, пытаясь резко встать. Это у него получилось со второго раза, и Холмс полетел на пол, но, упав, не предпринял попытки подняться или хотя бы поменять позу падения. Джон стоял посреди гостиной, тяжело дыша, красный от стыда и злости – Шерлок знал, злости исключительно на самого себя, хоть это и было несправедливо. — Я должен уйти, — наконец, произнес он медленно. — Не должен, — ответил Холмс, невозмутимо наблюдавший за ним с пола и подмечавший каждую реакцию его интерна. — Нет, должен! — Джону не хотелось уходить. Ему хотелось обратно в объятия к Шерлоку. После случившегося в его голове словно все встряхнули. Он уже не помнил, почему не должен ласкаться к завораживающему его детективу, просто знал, что так нельзя. — Ты нерационален, — холодно возвестил Шерлок, — И сильно возбужден. Краска вновь бросилась в лицо Джона. — Я не… — Я тоже, — перебил его Холмс. — Что? — не понял тот. — Тоже возбужден, — по лицу Шерлока скользнула улыбка. Честно говоря, он сам не понимал природу болезненного жара, поселившегося во вполне конкретных местах его тела – с ним такого почти не бывало. Но он хотел Джона. А если Шерлок Холмс чего-то хотел (или кого-то, что не принципиально), он этого добивался. Пусть не прямо сейчас. Но Джон будет принадлежать ему. Внезапно интерн глубоко вздохнул, со странной грустной улыбкой покачав головой. Шерлок нахмурился – что-то новое. — Нет, ты не понимаешь, — кивнул Ватсон, спокойно позволяя себе очертить взглядом фигуру детектива. Дыхание того снова на секунду сбилось, — Я не могу, — негромко произнес Джон, — Понимаешь… Да ни черта ты не понимаешь… — махнул он рукой, но тут же продолжил, — Шерлок, я мужчина. Но рядом с тобой я перестаю им быть. Это в принципе неверно. Кроме того… Я знаю, что ты презираешь все социальные условности, но не я! На мне лежат обязанности. Много. Даже больше, чем твой гениальный мозг смог прочесть. И это… — он неосознанно хотел указать на самого Шерлока, но тут же пресек свою попытку, — Это невозможно в моих условиях. А уж после Гарри… И он нахмурился, уже внутренне упрекая себя за такой не в меру эмоциональный монолог. Ну, что же он… и впрямь девчонкой сделался… Все это время Шерлок слушал, не пытаясь его прервать. Это было интересно – крайность Джона, точка кипения, нашедшая свой выход в словестной форме. Такого с его Джоном больше явно не повторится. Уж точно не после сегодняшнего дня. Мимоходом, Шерлок отметил, что у него болят губы от резких прикосновений интерна. Но боль скорее приятная, тянущая. И, кстати, от женщин так не бывает. Не дождавшись никакого ответа, Джон бросил: — Удачи в твоих… будущих расследованиях. Шерлок смотрел на то, как удаляется спина его Джона, и чувствовал себя обманутым ребенком. Нужно было что-то срочно предпринимать. — Джон! — тот даже не обернулся, но, кажется, вздрогнул. — Ты идиот, — это совсем не то, что нужно говорить людям, но Ватсон – не все люди. Тот улыбнулся. — Да, Шерлок. Это правда. — И если тебя беспокоит, что настоящие мужчины, по твоему мнению, так себя не ведут, то позволь заметить, что кидать человека, которого ты пять минут назад страстно целовал – тоже не совсем по-мужски, — отрапортовал Шерлок, незаметно протискиваясь между ним и дверным проходом, чтобы, если что, отрезать путь к отступлению. Джон поморщился. — Просто давай разойдемся, как умные люди. Нет, Шерлок не понимал. Не понимал, как можно отказываться от желанного, само дающегося в руки? Только протяни ладонь – о, он бы с удовольствием поучаствовал в новом эксперименте – уж слишком необычными, слишком туманящими были показатели его собственного тела. В этом нужно было разобраться. Так какие дурацкие принципы заставляют Джона отвергнуть его? И сколь долго еще он может делать вид, что между ними ничего не происходит? Ответы на все эти вопросы Шерлок обещал дать себе в самое ближайшее время. Джон поймал такси, что было для него нехарактерно. Брови сдвинуты, плечи поникли, глаза сужены… У его Джона это все означало досаду и злость. Шерлок и сам был готов выть от тоски, когда черный кэб неспешно отъезжал от квартиры 221 на Бейкер-Стрит. Глупые эмоции. Глупый Джон. * Изумрудный Будда – статуэтка 45 см в высоту из жадеита (минерал зеленого цвета, на подобии нефрита) и золота. Была обнаружена в 1436 году на развалинах сожженной молнией пагоды (буддийский храм). Сейчас хранится в Бангкоке в храме Ват Пхра Кео.