Custodarium

Раньше Гарри с нетерпением ждал января — его друзья бы вернулись с каникул, он снова мог бы играть в квиддич, а в гостиной устраивались бы посиделки, но на этот раз все было наоборот. С возвращением остальных учеников они с Томом вернулись к прежней секретности (Гарри пришлось признать, что было что-то очаровательное в том, чтобы пробираться ночью друг другу в постель или сбегать в Выручай-Комнату) и если целоваться и дрочить с заглушающими чарами было вполне выполнимо, то полноценный секс заставил бы кровать скрипеть — их соседи по комнате услышали бы, не говоря о бедном Волдеморте. Том держал змеиное гнездо под своей кроватью с наложенными дезиллюминационными чарами — они уже подумали, куда его можно будет перенести, когда питомец станет слишком большим, но скорее всего им не нужно беспокоиться, по крайней мере, до следующего года. Свежей рыбы, согревающих чар и ежедневных разговоров было достаточно, чтобы маленький змей был счастлив. Так что сейчас они с удовольствием играли в прятки с остальной школой — кладовки, чуланы, пустые классы тут и там… Пусть это немного раздражало, но это было весело. Они дурачились как влюбленная парочка, да они ей и были — Гарри не мог отделаться от навязчивой мысли, что так и должен был выглядеть его шестой год… и Тома тоже. Поттер был счастлив видеть, как он расслабился и направил свои силы на что-то менее серьезное и более соответствующее возрасту, чем спасение и/или захват волшебного мира (что для Тома значило одно и то же, но они работали над этим). Вальпургиевы Рыцари не вылезали — выполняли приказы Тома и тусовались вместе, но Гарри на самом деле не был уверен, что они делали в Хогвартсе раньше. Он не мог представить, как они помогают окаменять маглорожденных, но не до конца откидывал эту идею. Это каждый раз заставляло Гарри содрогаться. Сейчас он сидел в «Трех метлах» между Фулканом Лестрейнджем и Максимилианом Долоховым, вполголоса подтрунивая над новой возлюбленной Макса — магглорожденной хаффлпаффкой, которая сидела за соседнем столиком. Это было мило, слизеринцы были милыми, и Гарри изо всех сил старался переварить тот факт, что в альтернативной реальности это были одни из самых печально известных Пожирателей Смерти. В то время как их межфакультетская дружба продолжала расцветать, ситуация внутри Слизерина наконец стабилизировалась — он разделился на две части, которые избегали друг друга. Одна состояла из радикальных сторонников превосходства чистокровных, а вторая была прогрессивной группой Тома. Когда дело дошло до кровного превосходства, в Слизерине не оказалось серой зоны — ты либо с нами, либо против нас. К удивлению Гарри, примерно две трети примкнуло к ним. До этого момента он и не осознавал, какое уважение Том вызывал среди Змей помимо Вальпургиевых Рыцарей — Гарри думал, что все ограничивалось оригинальной восьмеркой Тома, но мальчики, видимо, были лишь верхушкой айсберга. Для постороннего разделение было едва уловимым — кто с кем болтал или кто с кем сидел в Большом зале. Это было не совсем то, что ожидал Гарри — судя по его опыту общения с Малфоем и его шайкой, он скорее ожидал громкого и публичного неодобрения… Видимо, еще остались вещи, которые ему предстояло узнать о своем новом факультете. — Удивительно, но они… вежливы, — озвучил свои мысли Гарри, сидя на ужине в начале января, указывая на дальний конец стола. — Я думал, если мы открыто выступим против него, то Малфой будет более громким. Том улыбнулся, но злобное самодовольство просачивалось сквозь его любезный фасад. — О, он ненавидит нас всей душой, но сделать ничего не может. — Он не может? — У него ничего нет на тебя, и наоборот, у нас двоих слишком много друг на друга… Хотя я позаботился о том, чтобы у меня было больше, конечно. — Хочу ли я вообще об этом знать? — Гарри вздохнул и поморщился. — Ничего особенно радикального. — Том заговорщицки наклонился к нему и зашипел на парселтанге: — Я заставлял Рыцарей практиковать Империо друг на друге. — Значит, ты можешь честно заявить, что видел, как они используют Непростительное, а они не могут? Том кивнул с самодовольной улыбкой: — Отлично, мы еще сделаем из тебя слизеринца. Малфой явно не может перейти к открытой войне, хотя мы можем ожидать некоторые проблемы в Министерстве, но мы найдем способ их обойти. Кстати о Слизерине — они начали получать прибыль с Василиска основателя, по предложению Тома. Они узнали, что Василиск был самкой, но Гарри это не особо волновало. Они будили ее раз в пару дней чтобы собрать яд, иногда принося ей несколько крыс или даже зайцев, чтобы компенсировать энергетические траты. Но это была самая невыносимая змея, которую когда-либо встречал Гарри. Она все умоляла их отправить ее убивать маглорожденных студентов и бормотала, как ей хочется растерзать, раскромсать, разорвать… Им с Томом пришлось соврать, о том что яд им нужен, чтобы избавиться от всех маглов и маглорожденных сразу в секретном грандиозном плане. Гарри находил каждый их визит откровенно тревожным. Гарри не нравилось убивать волшебных зверей, но даже он признавал, что в какой-то момент они должны избавить ее от тысячелетних страданий, чтобы она больше никогда не представляла опасности для учеников. Том пообещал, что сделает это, когда придет время. По крайней мере, ее яд был достаточно полезен, чтобы компенсировать неудобства. Некоторые знаменитые средневековые зельевары были змееустами, держали Василисков и использовали яд в своих зельях. Но поскольку парселтанг стал редкостью (скорее всего, потому что линия Слизерина вырождалась и больше не могла производить на свет подходящих наследников) и несколько человек, которые пытались развести Василисков, умерли, неосторожно посмотрев на своих змей без щита. В итоге большинство стран запретили зверей и цена на их яд резко подскочила. Естественно, было бы очень подозрительно, если бы двое студентов Хогвартса вдруг начали продавать столь редкое вещество в огромных количествах (Гарри предполагал, что это была одна из основных причин, почему Том не пытался получить прибыль в его временной шкале). Вот тут то Флимонт и вступал в игру. Гарри объяснил ему ситуацию, и зельевар очень хотел помочь со сбытом, взамен оставив немного себе и уговорив Гарри провести в его в Тайную Комнату. Флимонт утверждал, что во время одной из своих командировок заручился эксклюзивным контрактом с кем-то из Марокко, где магические законы о Василисках были не такими строгими, а расстояние было достаточно близким для доставки совиной почтой. Деньги начали капать. Одна унция их товара приносила колоссальные 500 галеонов, что было примерно 6000 фунтов в 1997 году или примерно 200 фунтов в 1944 году. Флимонт, как опытный бизнесмен, посоветовал им не продавать слишком много, иначе они затопят рынок и цена резко упадет. Но, в любом случае, они не планировали оставаться «в деле» слишком долго, поэтому они с радостью сбывали по крайней мере одну унцию в неделю. В один из выходных в Хогсмиде они вместе аппарировали в Гринготс, чтобы открыть хранилище для Гарри и подписать разрешение на внесение туда денег для Флимонта. Но самым ценным сокровищем, которое у них было — сама змея. Шкура Василиска являлась одним из самых стойких к магии материалов, даже прочнее, чем шкура дракона. За столетие не было продано ни одного куска достаточно большого для создания полноценной брони, но Змеи Слизерина хватило бы по крайней мере на пять. Самые известные и богатые волшебные семьи со всего мира будут бороться изо всех сил чтобы заполучить хотя бы кусочек. Том был очень взволнован этой перспективой и уже начал изучать заклинания для снятия шкур. Гарри задавался вопросом, как Дамблдор из его временной шкалы мог оставить гнить что-то настолько невероятно ценное. Они могли бы получить хорошую сумму за скелет «Змея Слизерина» если бы смогли его продать. Но это было не так просто — гигантские кости было бы трудно вынести из замка, да и доказать, что это настоящая Змея было бы сложно, не раскрыв при этом слишком много. В четверг 10 февраля директор Диппет, пара чиновников из Министерства и профессор чар Джемма Камелион вошли в Большой Зал и с очень серьезными лицами повернулись в их сторону. У Гарри сердце ушло в пятки, он подумал, что их должно быть раскрыли. Затаив дыхание, он смотрел как профессор Камелион приблизилась к их столу… а потом прошла мимо, направляясь к столу Рэйвенкло. Она положила руку на плечо одной из младших учениц и наклонилась, что-то сказав ей тихим голосом. Ученица нервно посмотрела на своих друзей и встала, следуя за взрослыми из комнаты. Зал разразился ропотом, догадки и предположения летели одна за другой. Гарри и Том облегченно вздохнули — очевидно, что другой волшебник тоже подумал об их маленьком предприятии. Второкурсница Сара Джейкобс отсутствовала до конца дня и пропустила все занятия. Она появилась на ужине, у нее были опухшие, мертвые глаза и ее окружала мрачная группа сверстников. — Говорят, в Брюсселе было нападение, Гриндевальд подорвал их Министерство, — тихо сказал Исаак Розье. — Ее родители там работали и они погибли. Вдобавок ко всему, она полукровка — магическая сторона семьи сказала, что не возьмет ее к себе, а с магловской никого не осталось, так что… — Мерлин, это ужасно. — Ей же всего двенадцать! Я не знаю, что бы я сделал… — Бедная девочка. — Она попадет в магловский приют? Гарри не было в Хогвартсе, когда такие случаи участились на его седьмом курсе, но он хорошо помнил чувство беспомощности, когда слушал количество жертв по радио. Большая часть слизеринцев поддерживала Гриндевальда, но на Дамблдора было направлено много ненависти со всех факультетов. — Почему он ничего не делает? — Весь мир молит его помочь, как он может быть таким эгоистом? — Трус! Где его гриффиндорская храбрость? Гарри понимал откуда берутся такие комментарии, но ему было просто жаль этого человека. Он хотел как-то поддержать его, сам влюбившись в подающего надежды Темного Лорда и сам победив этого же человека (в обратном порядке, но все же), но понятия не имел, как сделать это, не выглядя странным или подозрительным. Было мучительно просто сидеть и смотреть как происходят трагедии, когда «Ежедневный пророк» сообщил о еще двух нападениях — в конце февраля и середине марта. Во время войны в его временной шкале он, по крайней мере, чувствовал, что он может что-то сделать. Он пытался отвлечься на учебу, полеты, секс… В основном работало. Он начал готовиться к своим С.О.В.ам, не забывая и про общую программу шестого курса, а когда ему казалось, что его голова готова взорваться, выпускал пар, катаясь либо на метле, либо на Томе. Команда Рэйвенкло было не в лучшей форме во время матча через неделю после инцидента в Брюсселе, но их ловцу очень повезло — он поймал снитч всего в нескольких метрах от места, где он завис в воздухе. Слизерин проиграл 150:180 — они все еще могли выиграть Кубок, если они обыграют Хаффлпафф в апреле, а Рэйвенкло проиграют Гриффиндору в мае. Гарри наконец-то решил, задался вопросом в каком направлении он собирался двигаться дальше в своей жизни. Немного подумав, он обнаружил, что он абсолютно не знает, что будет его пунктом назначения. Он попытался представить себя аврором, как он раньше хотел. Помогать людям было хорошей идеей, но быть аврором означало посвятить себя борьбе с темными волшебниками, а этого ему хватило, кажется, на всю жизнь. Помощь другим была хорошим ориентиром — ему это нравилось. Что он мог сделать, чтобы быть полезным? Он не был достаточно прилежным, чтобы стать целителем или заняться исследованиями, и он ненавидел политические игры и бумажную работу, что исключало Министерство. Ну, он полагал, что мог бы получить мастерство в Защите и преподавать ее, но тогда большую часть времени ему придется проводить в Хогвартсе — он очень любил это место, но кажется пришло время двигаться дальше? Подождите, а Том все еще хотел занять позицию профессора в этой временной шкале? — Ты решил, чем хочешь заняться? После Хогвартса? Они уютно устроились на кровати в Выручай-Комнате, греясь в мягком апрельском солнце после горячего секса. Они нежились в объятиях друг друга, Том лежал на голой груди Гарри и щекотал его подбородок своими кудрями. — Хм… Тобой? — Том ухмыльнулся и позволил своей руке скользнуть к обнаженной заднице Гарри и сжать ее. Гарри едва цеплялся за ход своих мыслей, но был совсем не против очередного раунда, но все же сумел выдавить: — Ну, типо, работой. — Я бы хотел пойти в политику, но не как никто, я хочу войти с устоявшейся репутацией. Я решу, основываясь на предложениях, которые получу после выпуска, но думаю, что профессор Хогвартса или какой-то другой академик, подошел бы хорошо. Гарри задумчиво хмыкнул: — Ну, если мы заработаем на шкуре столько, сколько говорит Флимонт, ты можешь просто остаться… э-э… дома и изобретать что-нибудь или инвестировать. — Да, или так, — согласился Том, а через секунду очень небрежно добавил — Не хочешь купить дом? Гарри резко выдохнул от неожиданности. Разве это не было серьезным предложением? Как Том мог быть таким спокойным? — Эм… Купить дом… Вместе? — Конечно… Или ты не хотел бы жить со мной? — он отодвинулся назад и уставился в лицо Гарри, ожидая его реакции. — Нет! Я имею в виду, да, я хотел бы жить с тобой. — Гарри заерзал под пристальным взглядом Тома, пытаясь не показать, насколько он взволнован. — Просто… Я действительно не знаю, что я собираюсь делать сам. — Нет ничего, чем бы ты хотел заняться? — Помогать людям, наверное, но я не вижу себя ни аврором, ни целителем… Это кажется чересчур драматичным, понимаешь? — Это имеет смысл, особенно после того, через что ты прошел… — Том опустил взгляд на грудь Гарри, сделав странное, слишком пустое выражение лица; Гарри задумался, что же происходит у него в голове. — А что насчет преподавания? Или разрушителя проклятий? — Ты будешь смеяться, если я скажу, что не хочу так долго быть вдали от дома? — Вдали от тебя, хотел он сказать, но слишком смущался. Словно прочитав его мысли, Том посмотрел на него и улыбнулся. — Нет, я бы сказал, что тоже не хочу быть далеко от тебя. Он наклонился и нежно поцеловал его. Гарри довольно выдохнул в поцелуй, наслаждаясь теплом, растекающимся в груди и животе. Он любил такие моменты, когда они были вдвоем, словно в своем маленьком мире и обещаниях светлого будущего. — Думаю, у меня еще есть время решить, — сказал Гарри, когда поцелуй закончился. — И у нас еще есть время для второго раунда, если ты готов, — добавил он с надеждой. — Ох, я даже не знаю… — ухмыльнулся Том, искорка вызова мелькнула в его карих глазах, и когда он потерся о теплые голые бедра Гарри, его твердый член явно чувствовался. — Как ты думаешь?