Ответы Кнакла

— Святой отец, я согрешила... Голос у девчушки тихий, с надрывом, с едва сдерживаемыми рыданиями. Падре хочется ласково погладить её по волосам и легко, успокаивающе улыбнуться, хотя внутри всё сжимается от боли и страдания за беззащитную девочку, попавшую в чужие грязные лапы; по чужой воле потерявшую свою детскую чистоту и невинность. Кнакл сжимает руку в кулак так крепко, что бинты, в несколько слоев намотанные на ладонь, ощутимо впиваются в кожу; прячет свою мимолётную слабость в складках рясы, чтобы никто не заметил, насколько священника выводит из себя рассказ юной прихожанки. Сколько ей? Лет пятнадцать? Совсем ведь маленькая, и уже познала страдания бренного мира. — Именем Господа, я отпускаю тебе твои грехи, дочь моя, — голос падре, на удивление, звучит тихо и спокойно, почти напевно, хотя внутри пылает грешный огонь ненависти. Что ещё он может ответить? Сейчас, под сводами храма он способен только обещать кару Господню тем, кто сотворил грех с этим ребёнком. Ненавидеть и жаждать мести для тех, кто осмелился совершить подобное, пойдя против воли Бога. Кнакл бы прямо сейчас кинулся искать возмездия, да только данная самому себе клятва давит на плечи тяжким грузом, заставляя сохранять рациональность. Когда подобное слышит — к Отцу Кнаклу часто приходят люди, чтобы снять с себя тяжесть греха, в котором нет их вины, — хочется уйти, сбежать из церкви и не травить больше душу чужой болью. Вот только не может. Это его собственное наказание за убийство безвинного. Его неподъемная вина, которую он будет нести до конца жизни и которая становится все больше с каждой возложенной на него боссом задачей. мои гᴘᴇхи нᴇ искʏпить и зᴀ сотни жизнᴇй — Спасибо вам, Святой Отец! — девочка облегченно выдыхает, всхлипывает в очередной раз, — от этого душа у падре болит сильнее, — и спешно уходит, оставляя Кнакла одного, прижавшегося лбом к тонкой резной перегородке, с колотящимся сердцем и мрачной решительностью в глазах. нʏжно нᴀйти ᴀлᴀʏди. или джотто. Хоть кого-то из семьи, в чьей власти этот город. Нет, не только город — во власти Вонголы вся Сицилия, и Кнакл точно знает, что Примо не откажет своему Хранителю Солнца в просьбе восстановить справедливость. И даже, — Кнакл с ужасом, сожалением и неким мрачным предвкушением думает об этом, — позволит бывшему боксёру самому разобраться с теми грешниками, одна мысль о которых заставляла внутренности полыхать от ярости. тᴘи минʏты. Падре даст себе всего лишь три минуты, чтобы восстановить правосудие. Он клянется, что будет “экстремально” контролировать свою силу, чтобы трагедия не повторилась вновь, пятная душу ещё большим грехом. Он клянется, что не будет колебаний, что не будет лишних слов и не даст выхода своей злости. Клянется, что после несколько дней проведёт в храме, в покаянии стоя на коленях перед статуей Девы Марии, пожираемый ненавистью к себе.