Совместные работы

Не то чтобы все было плохо. Все было хуже некуда. Раздраженный донельзя Хибари рычал (естественно, фигурально) на всех, кто оказывался поблизости, что помогло уйти домой почти сразу после приземления на бренную итальянскую землю. Осознание, что ему ещё и отчитываться о результатах задания в заднице этого мира, подозрительно напоминавшей Албанию, радости не прибавляло. Голова болела так, словно его приложило ударной волной от очередной бомбы, а тело знобило. Видимо, простыл. Интересно знать — как? В аптеку Хибари заворачивать даже не стал, поехал сразу домой. Хотелось только спать, а потому отчитается он чуть попозже: кто ему что скажет? Ожидание всегда было томительным фактом для Савады. Ему хотелось всего и сразу (с возрастом эта дурная привычка лишь усилилась), а потому отчета от охраны, что нужный ему человек, наконец-то, вернулся обратно, он ждал с нетерпением. Но прошло уже несколько недель с момента отъезда Кеи, а новостей все не было. И черт бы побрал привычку Хранителя не отчитываться о своих действиях — Тсунаеши скоро либо поседеет от волнения, либо облысеет. Либо все и сразу. Звонок на телефон так же не принёс никаких успехов: «Телефон абонента временно недоступен.» Шатен издал вздох. А ещё интуиция, его мудрая женщина, начала тихо шептать, что нужно наведаться на часть базы Хранителя, но поначалу мужчина сопротивлялся, не слушал свою мудрую женщину, но под конец третьей недели все же сдался, тихо переступая порог чужих дверей. В конце концов, он же имел на это право, верно? Выученная наизусть дорога до комнаты Хибари (сколько раз ее проходил Тсунаеши за все то время, что они обитают здесь?), он едва ли слышно выдыхает, оказавшись перед нужной дверью и, ещё раз вздохнув, чтобы унять напряжение, пару раз ударяет костяшкой пальцев о дверь, чтобы в следующую минуту ее же и открыть. — Кея? — переступив порог и удивлённо распахнув глаза на представшую картину, Савада улыбнулся: вид живого и, главное, невредимого Хранителя утешал. Только вот интуиция никак не успокаивалась, отчего приходилось хмуриться. — Все в порядке? Услышав слишком знакомый голос, Хибари обернулся, не выпуская сложенную гармошкой инструкцию из рук. — Здравствуй, вполне. Блистеры из-под ибупрофена громоздились угрожающей кучкой над стопкой бумаг: лекарств одного типа в аптечке было много, а вот какое надо все же принять, было непонятно. Будь это случай на миссии, Кея сжевал бы подорожник и пошел дальше, но если есть возможность подойти к делу ответственно, то почему бы и нет? Он читал состав каждого лекарства, лежавшего перед ним, уже где-то с час. Ладно, просто не смог сосредоточиться на тексте. Савада бы не одобрил такой подарок с миссии, конечно. Вода печально булькнула в бутылке, скатившись на пол. Теплая улыбка на лице Тсунаёши провоцировала на ответную, и мужчина приподнял уголки губ. Да, он был определенно рад его видеть. — Отчёт будет немного позже. Это ведь не критично? — Ты себя нехорошо чувствуешь? — совершенно нагло проигнорировав вопрос об отчетах (он Босс, в конце концов, или где?), мужчина сокращает расстояние между ними в несколько широких шагов, ловко выхватывая смятую гармошку из рук Облака, пробегаясь по ней глазами. — Инструкция? Что случилось, Кея? Интуиция тренькнула в очередной раз. Нахмурились и приложив тыльную сторону ладони ко лбу Хибари, Савада лишь сильнее хмурится и наклоняется, чтобы коснуться губами лба, лишь бы убедиться, что это все ему мерещится. — У тебя температура, Кея. И... А это что такое? — тонкие пальцы отодвигают воротник рубашки, предварительно ослабив галстук, отмечая несколько наглых пятнышек на его теле, расположенных хаотично и покрытых легкой коркой. — «Уровень актерского мастерства — провалено», — подумалось почему-то ехидным голосом Мукуро. Наверное, потому что человека с гипер-интуицией (и хорошим зрением) обманывать бесполезно. От прикосновения прохладных пальцев к горящему лбу стало немного легче, и Хибари блаженно прикрыл глаза. Приятно, как ни крути. Сейчас он попытается прийти в себя и всё-таки выпьет то, что выглядит наиболее безопасным. — Что там? Все в порядке, небольшая простуда, одного дня хватит. Не хватало тебя ещё заразить, — говорил он немного заторможено — хотелось спать. К сожалению, затащить Саваду в кровать и отоспаться вместе — в данный момент мечта сладкая, но труднодосягаемая, хотя бы потому что за заболевшего босса Гокудера будет смотреть на него, как на врага своего народа номер один. — Кея.. — неожиданная догадка о том, _чем_ могут являться эти самые пятнышки, заставляет внутри все сжаться от нежности и невольной паники (и как эти два чувства вообще могли появиться вместе внутри его и так израненного сердца?), отчего Савада медленно стягивает галстук и, ловко расстегнув каждую пуговку излюбленной фиолетовой рубашки, резко дергает полы в сторону, распахивая глаза от представшей взору картины. — Ты в детстве болел ветрянкой? Тонкие пальцы осторожно, практически не касаясь, обводят грудную клетку, усыпанную этими мерзкими пятнышками, а беспокойство внутри вытесняет здравый смысл и все остальное. — Решено. Я буду тебя лечить, — помощь в переодевании под тихое: «Я не инвалид.» уже настолько привычна, что на неё Савада даже внимания не обращал. Лишь издал очередной горестный вздох и, уложив вредного Хранителя на постель, забирает у него все несчастные коробочки с обезболивающим и уходит, у самой двери бросив: — Я сейчас приду и принесу нормальное лекарство. И приведу Шамала, чтобы он тебя осмотрел. Постарайся не уснуть, угу? Честно говоря, Хибари был бы рад совсем другой причине, которая могла бы побудить Саваду распахнуть его рубашку, но судьба уже последние пару недель насмешливо сворачивала не туда. Ветрянка. Серьёзно, ветрянка? После падений с огромной высоты, вирусов Шамала, ранений разной степени тяжести его довела... ветрянка? Хибари даже зыркнул в сторону своего сверх заботливого босса, который уже предпринял кампанию: «Спасти всех болезных и ущербных», но нет — ни следа веселья. И вытянулся на кровати струной, усиленно делая вид, что все в порядке. Даже временная слабость бесила неимоверно. — Хорошо. Тем не менее, это не так серьёзно, чтобы целый глава Вонголы носился к Трайденту. Он не инвалид, и с этим как-нибудь справится. Но что-то подсказывало, что Тсунаеши плевать хотел на его уверения, и лечить будет чуть ли не самолично, в лучших традициях Неба. — Кея, это _очень_ серьезно! Тебе двадцать шесть, а ты только заболел тем, чем болеют в маленьком возрасте! — едва ли слышно выдыхая от волнения и стараясь не повышать голос, шатен разворачивается и достаёт телефон. Он решил никуда не ходить, в просто позвонить Трайденту прямо отсюда, чтобы не оставлять мужчину одного. Короткий четкий приказ — и даже извечный бабник Шамал не в силах противиться воли Босса. Уже через десять минут, которые Савада находился в коридоре, нервно ломая пальцы, пришёл врач. Выдыхая и распахивая дверь, чтобы пропустить врачей вперёд, мужчина осторожно устраивается с другой стороны постели, ожидая вердикта. — Поздравляю, Хибари, ты подхватил ветрянку. Все-таки ветрянка. Нервно рассмеявшись и забрав у Шамала нужные лекарства и пузырёк с зеленкой, Савада переводит взгляд на Кею и слабо, но более-менее облегченно, улыбается. — Придётся тебе некоторое время провести в постели, Кея. Я буду заботиться о тебе. Хибари посмотрел на зеленку. Воспаленный мозг работал неохотно, но элементарные причинно-следственные связи были ему посильны. — Нет. Это «нет» было наполнено праведным гневом: он не пережил бы такого унижения. Даже за сто тысяч пять сотен улыбок Савады. Даже за самый жирный стейк с кровью. Даже за битву с Реборном. Он не будет ходить в зелёную крапинку и глотать лекарства. Ни в коем разе. — Нет, — на всякий случай еще раз повторил взрослый двадцатишестилетний мужчина и отодвинулся. Он Тсунаеши знал, а потому надежда отмазаться таяла на глазах. Однако попробовать стоит. — Да. Улыбка тронула уста, но голос был полон стали: те самые интонации, когда Босс отдает приказы и ему просто _невозможно_ не подчиниться. Шатен придвигается ближе, подтягивая отползающего Хибари ближе, чтобы невесомо коснуться его губ своими. — Кея, не упрямься! Тебя никто не увидит здесь, кроме меня. Тебе же нечего стесняться передо мной, верно? Усмиренный, но не сдавшийся, мужчина лишь закатил глаза: — Только если каждая отметина будет сопровождаться вот этим, — и «постучал» пальцем по губам Савады, практически не касаясь. Не хотелось заразить ненароком... хотя за это время, может, и успел. Да, он получит от ситуации все. И Хибари определенно доведет его до белого каления: во время болезни не сыскать человека привередливее. — Я болел в детстве ветрянкой, — отрицательно качает головой, успевая чмокнуть этот самый шаловливый палец мужчины, позволяя себе тихо засмеяться. Не от поведения Кеи, нет (хотя оно тоже было довольно забавным). Скорее, от ситуации и осознания того, что Хибари явно захочет устроить ему третий рейх во время и после болезни. Но кто он, Савада, такой, чтобы отказаться от возможности поухаживать за дорогим сердцем человеку? — Каждая отметка может сопровождаться «этим», — теперь уже собственным пальцем постучав по губам Хибари, Савада лукаво щурится и открывает баночку с зелёнкой окуная в неё ватную палочку. — Если ты разденешься и будешь сидеть смирно. Не заставляй меня использовать твои наручники не по назначению. — Да что же вы все переболели, — смягчился мужчина, пообещав себе, что день-другой, и он выпрет Саваду отдыхать. Нечего растрачиваться и распыляться на чужие недомогания. — Сделка хороша, но все еще остаются сомнения, кто победил. А ухмылка, что тронула уста обоих, так и намекала о том, что это будет "интересная" битва, где на кону стоит гордость их обоих. Хибари стянул с себя остатки одежды выше пояса и подставил шею под руки. — Я отсюда не выйду, можешь пристегивать наручниками. Зеленку он не любил. Потому что нет никакой чести в расхаживании в зеленых пятнах, как мутировавший леопард. Или ещё какая зелень: несколько лет назад Гокудера их все же затащил на Мстителей с их невероятным Халком. — Просто не все такие могучие, как великий Хибари-сан, — вспоминая давнее обращение, Савада позволяет себя рассмеяться уже в голос, начиная ловко, а главное, быстро «клеймить» мужчину зелёными точками, все больше умиляясь его виду сейчас. Надутый, недовольный, со сведёнными к переносице бровями, меж которых тоже залегла парочка зелёных точек — одно сплошное умиление, да и только. А когда с лицом, шеей и туловищем было покончено, взгляд Тсунаеши скользнул ниже, по бёдрам и ногам. — Кея. Нужно снять все. « — Интересно, насколько быстро он меня убьёт?» — промелькнула шальная мысль в каштановой макушке, заставляя немного нервно поерзать и самостоятельно потянуться к чужой ширинке. Вот ведь, он даже не переоделся после миссии. Нужно поставить себе на заметку, чтобы достать его домашние вещи из шкафа. Те, которые не жалко будет запачкать в зеленке, в случае чего. — Эй, что за смех, — возмутился, но как-то без вдохновения, с искрами тепла в голосе. Савада искренне смеётся реже, чем он пьет алкоголь. Сказалась должность босса. А зря — сразу скидывает пару лет, и весь становится похож на маленького, жутко милого зверька (вот только вслух этого говорить не стоит). — ...что. Хибари дернул бровью на это заявление. Тсунаеши бессмертный? — Зачем? В голове пронеслась картина леопарда. В крупную крапинку. Как чертов олень из диснеевского мультика. — Нижнюю часть я как-нибудь сам, — попытался сохранить остатки гордости мужчина. — Нежный и радостный, Кея. Нежный и радостный, — на самом деле, так дурачиться он позволял себе только в кругу семьи, и то не всегда. Титул Мафиозного Дона отнимал столько времени и сил, что остатков хватало лишь на поползновение к кровати, в объятья подушки и одеяла. Но все чаще — письменного стола. То, как дёргается брюнет, не ускользает от карих глаз. Тсунаеши вздыхает, но не останавливается — брюки уже расстегнуты, и потихоньку начинают сползать с чужих бёдер. И плевать, что сидя это было делать чертовски неудобно. — Нужно обработать все. Кея, не упрямься. Я же уже.. Видел тебя обнаженным, — последняя фраза слетает с губ тише, чем планировалось, заставляя непроизвольно, но смутиться. — Не в таких условиях, конечно. Хибари никогда не думал, что можно приравнять вот это вот...к более приятному времяпрепровождению, но упрямиться дальше было бы очень...по-детски? Он решительно снял штаны. И не менее решительно подставился под ватную палочку в руках Савады. — Долг растет, — на всякий случай предупредил любимого, намекая на количество поцелуев, которые ему должны. Хорошо, ему очень нравится забота конкретно от этого человека. — В таких или нет, главное, что видел. И стесняться нечего. Неизвестно, кого он пытался убедить — себя или же Хибари. Но факт оставался фактом: мужчина оголился, позволяя Тсунаеши продолжить его дело. В итоге, когда Кея и правда стал похож на леопарда (особенно с этими умилительными нахмуренными бровями), шатен не удержался от небольшой шалости: все той же ватной палочкой он пририсовал брюнету усы, практически сразу приближаясь, чтобы несколько раз мягко чмокнуть тонкие уста. — Ну вот, а ты все ворчал. Сейчас принесу тебе переодеться и попрошу слуг принести тебе ужин. Пока Тсунаеши отвлекся на хлопотанье, Хибари смирился со своим положением и открыл камеру смартфона — оценить объемы катастрофы. — … Точнее, кОтОстрофы. На экране отражалась хмурая пятнистая физиономия с зелеными усами. Ну конечно. Секрет игриво поблескивающих янтарных глаз раскрыт. Ну, Савада! — Сказать бы, что ты напрашиваешься на спарринг, да только...рука не поднимается. В прямом смысле. Ветрянка — дело достаточно неприятное. А швырнуть подушку в человека, работавшего круглые сутки и нашедшего время сидеть и возиться с ним — это поступок травоядного.Осталось только сделаться ещё недовольнее. — Зато, я смотрю, кое что другое поднимается отлично? — взгляд вновь скользнул по уже прикрытой покрывалом пазовой области, где виднелся пока что небольшой, но все же заметный, стояк. Но нет, нельзя. Не сейчас. Кея болеет, ему нужен отдых и забота, а не похотливые мысли и лишняя затрата энергии. — Так, одежда, — ещё пару поцелуев в чужие губы, и Савада поднимается с постели, отходя к шкафу. Только он мог лазить в чужих вещах без риска получить тонфа под рёбра. Все же, в их отношениях садизм был только в двух случаях: на людях и в постели. Хибари мог бы сказать, что оно не поднимается, а просто стояло в обратном направлении, но тогда это превратится в вечер бесконечных подколов. — Да, анималистичная тема очень воодушевляет, — не моргнув глазом, "серьезно" ответил мужчина, демонстративно облизнувшись. И зарывшись в одеяло, потому что он болеет и имеет право. — Хн, пока не надо, здесь достаточно тепло. Вопрос: что же выберет Тсуна среди двадцати комплектов одинаковых костюмов и и десяти — одинаковых пижам? Несколько абсолютно таких же пижам, но размера Савады, лежали на другой полке. Так, на всякий случай. — Ничего не знаю. С этого дня ты полностью в моей власти. Делами может заняться пока и Гокудера-кун. Там нет ничего, что требовало бы срочного вмешательства Десятого Вонголы. То, что у Хибари вся одежда практически одинаковая, Савада знал. Ровно, как и то, что специально для него тоже есть парочка комплектов на случай, когда он соизволял остаться именно в этой комнате, а не где-нибудь ещё. Происходило такое, конечно, крайне редко, но в те редкие моменты их единения Тсунаеши предпочитал радоваться тому, что есть. Достав комплект для Кеи, Тсуна вернулся к постели, укладывая на неё вещи. — Переодевайся и отдыхай. Я пойду принесу тебе ужин. Ты же не ел ничего, верно? Представив крики Хранителя Урагана, и так загруженного по самое не балуй (ну, как он утверждал), Хибари довольно ухмыльнулся. — Только приехал, по сути. Выполз из одеяла, медленно натягивая одежду. Правда, выглядело это нисколько не привлекательно: как будто старая змея пытается счесать с себя трудно слезающую кожу в обратной съемке. — А ты сам поел? — Не успел. Но это не так страшно, — к своему здоровью Савада относился чуть более халатно, нежели к здоровью членов своей семьи. Вот уж что-что, а за них он готов был повторно в могулу лечь, лишь бы они были в порядке. — Все, жди меня, — мягко улыбнувшись и тихо покинув комнату, Тсунаеши быстро добирается до черноризец этажей, наказав повару приготовить для Хибари ужин и оповестить его, когда он будет готов. Сам же отправился к себе в комнату, что была совмещена с кабинетном, чтобы переодеться в более просторную футболку (нагло украденную у Хранителя Облака, но ему об этом знать не обязательно) и домашние чёрные штаны. Иногда можно позволить себе и такое. Прошло от силы пол часа, а прислуга уже оповестила о том, что еда готова. Поблагодарив за работу и оповестив Гокудеру о том, что он теперь на некоторое время за главного, шатен подхватывает поднос и возвращается обратно, тихо прикрывая за собой дверь. — Кея, ты не спишь? — "Не так страшно?" Серьёзно? Мрачно думая о том, что, возможно, их Небо ни черта не ело толком, а Реборну только дай подкинуть попутную задачу к горе уже существующих, Хибари листал новости: подчищали следы с миссий знатно, но мониторить последующую обстановку очень важно. И так привлекли ненужное внимание в _маленькой, бедной_ стране. — Нет. Посмотрел на заваленный ароматно пахнущей едой поднос и на Саваду. Сглотнул слюну. Нахохлился. — Один есть не буду. Ну хоть какая-то польза от того, что он теперь безвыходно сидит на базе: будет знать, что это чудо (иногда от слова "чудовище") ест больше раза в сутки. — Будешь, — мягко улыбаясь, осторожно оставляет поднос на тумбе и присаживается на край постели, касаясь тыльной стороной ладони лба мужчины. Температура была, и, кажется, пока не такая сильная, как могла бы быть, что не могло не радовать. Кея был сильным мужчиной, и так просто в объятья болезни не отдастся. — Я перекусил, пока ждал приготовления еды для тебя, — немного лукавил и ни разу не стеснялся. Он и правда не чувствовал голода, просто напросто привык к тому, что есть можно раз в пару дней. В основном же Савада питался исключительно кофе. — Давай же, Кея. Скажи: «а-ам.» Хибари закатил глаза, но открыл рот, немного, самую малость, смущаясь. Когда тебя, здорового лба, кормят с пало...жечки, это стыднее разнузданных ночей примерно раза в два. Прожевал что-то полезное, но не очень вкусное. Посмотрел со всем скепсисом: — Ты не ел. ¬ «Осуждаю». Хибари потянулся забрать столовый прибор, чтобы поесть самому под торжественный лейтмотив: "Мы не инвалиды". — Перекусил, — рисинку с края губ чужих смахнув, с нежностью во взгляде следит за процессом поглощения пищи. Улыбается довольно и мягко, и, чтобы Кея не ворчал, берет один треугольничек онигири, сразу же отправляя его в рот. Не смотря на то, что они были в Италии, их повара могли готовить и японскую пищу, чему Савада был несказанно рад. — Видишь? Я ем. И ты ешь. Вздохнул легко и налег на родной рис — ещё один день европейской еды и Албанию пришлось бы восстанавливать по клочкам земли. — Ты Небо. И ты меня любишь, — задумчиво произнес. — Значит ли это, что суммарно мне перепадает вдвое больше твоей заботы? Он постарался не звучать капризно. Но все же ревниво покосился на Саваду. — Я забочусь о всей нашей семье, такова моя работа, — приподняв бровь в невольном удивлении, Савада оглядывает «пятнистого» мужчину, не сдерживая мягкой улыбки и осторожно протягивает руку, огладила щеку. Вот уж точно, первые сорок лет детства мужчины — самые сложные. О том, что он, Тсунаеши, тоже мужчина, он как-то не подумал. — Но ты, безусловно, получаешь больше всех. Хибари расслабился. Не то чтобы это было важно, он прекрасно понимал, как значительны ровные взаимоотношения (а оттого был преданным фанатом жесткой субординации)...но да, сейчас ему хотелось вредничать, и вообще — слушать от Савады, как он его любит, очень даже приятно. Как пуховкой погладили. Или мед в уши налили. Фигурально. — Весьма отрадно. Кинул взгляд на стол. Вздохнул еще раз. — В Тиране самый популярный сувенир — в форме подземного бункера. Угадай, что тебе решили привезти наши...— он проглотил слово "придурки", — подчинённые. То, что он дал на это молчаливое добро, он решил не озвучивать. — ...Что решили привезти, — свято надеясь, что интуиция в кой-то веке его подводит, и что это не то, о чем он, Савада, думает, он приподнимает бровь в удивлении и отряхивает пальцы от остатков риса, все ещё не сводя внимательно взгляда с пятнистого лица. — Только не говори, что... Хибари сурово кивнул. — Да. Теперь у тебя есть переносной бункер вместимостью в одного человека. Вытер салфеткой чужие пальцы. "Три...два...один". — .. Будет, где прятаться от Вас. С губ сорвался тяжёлый вздох — почему-то Савада был уверен, что автором этой идеи был именно Хибари. Уж слишком у него было довольное выражение морды-лица.Но решив пока что не заморачиваться этим, лишь оставил мысленную заметку перенести этот самый бункер туда, где бы его не нашли потом. Он не шутил, когда говорил, что будет там прятаться. — А теперь доедай, пей чай и лекарства и будем спать. Сдержав смех от выражения обреченности и легкой паники на красивои лице, хранитель Облака кивнул: — Да я уже закончил. Отодвинул поднос, и потянул требовательно Саваду к себе. — Сейчас ты ни-ку-да не спрячешься, aishiteiru. Привычно кривить губы не стал — в пятнистом виде это будет скорее комичное зрелище. — А я разве пробовал прятаться? — невольно красней, словно бы ему не двадцать четыре, в четырнадцать, Тсунаеши послушно прижимается к чужому боку, чтобы улечься рядом с этим пятнистым ворчуном и, наконец-то, расслабиться. — Кажется, у тебя поднимается температура. Ты горячий. Обнял, стискивая в собственнических объятиях — как хотелось уже давно. — Пил жаропонижающее, быть не может. "Это все тлетворное влияние Шамала". — Оно могло и перестать действовать, — ворчит тихо, но расслабляется, позволяя стискивать себя в объятьях настолько сильно, насколько Кея вообще мог это сделать, «Все равно так просто не отделаешься.» — Залечишь до смерти, — поцеловал в висок и зарылся носом в вихры. — Все в порядке...и спасибо. Ты потратил достаточно сил. Довольно сощурился, облепив прохладного Саваду — как подушку холодной стороной перевернуть, но, несомненно, в разы лучше. — Зачем до смерти? Мне тогда не резон тебя лечить, если ты умрешь, — даже не смотря на то, что это все шутка, внутри скрутился тугой болезненный комок, и Саваде пришлось закусить щеку, чтобы напряжённо не выдохнуть и не подать виду, что его это цепенело. Руками стал осторожно проглаживать спину сквозь одежду, невесомо, одними пальцами. Фыркнул, почувствовав легкое напряжение Тсуны — понять страх он мог, это грело душу, но Саваде он мог спокойно доверить свою жизнь в любой ситуации, даже если это могло обернуться его смертью. В обратную сторону это не особо работало — себе в святую обязанность Хибари вменял обеспечивать максимальную продолжительность жизни Савады ценой всего, что только имел. Имел, к счастью, достаточно. Да и наличие Хранителей сглаживало паранойю. Заурчал, наслаждаясь легкими касаниями. Тсунаеши мыслил в том же русле, только наоборот: он считал, что его собственная жизнь — ничто, в сравнении с жменями его Хранителей, его Семьи. Именно поэтому, возвращаясь с миссий. на которые с таким трудом смог вырваться, израненный, в синяках и ссадинах, он получал порицательные взгляды и кучу претензий. Иногда (почти всегда), он ловил телом шальные пули (спасибо, интуиция), и ещё долго потом не выбирался из особняка. Зато Хранитель, который с ним был в паре, всегда оставался чист и невредим. Иначе просто нельзя. Поглаживания продолжились, только теперь Савада запустив обе ладони в волосы Хибари, чтобы начать массаж кожи головы. Пожалуй, это был главный их конфликт: ни одна сторона не желала быть опекаемой. Все они были связаны крепче цепи — умрёт один, начнёт разваливаться вся система. Какими бы не были их легкие разногласия, он прикроет спину Мукуро, Гокудера без раздумий вытащит Ямамото, и каждый из них пустит в себя пулю ради их Неба. Жертвенность каждого элемента гарантировала прочность их связи. Хочет Савада или нет, но рисковать за него — естественно. Спаяны пламенем и долгой совместной работой.