Совместные работы

Дом Дино не изменился с последнего визита хранителя Солнца. Благоприятные убранства, светлая и тёплая атмосфера располагали, а всеобщую настороженность Сасагава так и не заметил, твёрдо двигаясь по коридорам в сторону кабинета босса семьи Каваллоне. Рёхей широко улыбнулся близкому другу своего босса, видя того за работой. Савада сам частенько замечался с огромной папкой документов, среди который обязательно находилась отчётность всех хранителей, включая и Рёхея. — Приветствую! — торжественно и громко оповестил о своём прибытии Сасагава, зайдя в кабинет после приглашение Ромарио. Кроме Дино в помещении до этого никого не было. Полузакрытое тяжёлой шторой окно, портреты когда-то живых людей находились в рамах с вензелями — обстановка очень похожа из какого-нибудь кино, и Рёхей, возможно, этому больше уделил внимание, если бы интересовался художественным искусством. В руках хранителя Солнца папка с привезёнными документами, которую просит Тсунаёши передать Дино, желательно, в целости и сохранности. Отказываться от даже такого простого задания Рёхею не хотелось, и скоро папка уже лежала перед лицом Дино. Сасагава, кое-как наученный, некоторыми правилами этикета и восприятия своего положения в мафии, уходить сразу не собирался, да и сам понимал, что дело только на том, чтобы принести документ не заканчивалось. — Савада просил передать! — всё с тем же горящим оптимизмом оповестил Сасагава. Дино мягко улыбнулся Рёхею и кивнул. На душе было неспокойно, а сердце при виде Хранителя Солнца Вонголы забилось быстро и неровно. Каваллоне сделал глубокий вздох и постарался успокоиться. Он забрал документы, быстро просматрел их, уделяя все внимание лишь ровным строчкам. На Сасагаву старался и вовсе не смотреть — от улыбки Солнца Вонголы было не по себе. — Благодарю. Я сейчас их заполню и кое-что отдам Тсунаёши-куну. Присядь пока. Чай? Кофе? — предложил Дино, так и не поднимая головы. Рёхей в ответ кивнул, продолжая улыбаться. Желания находиться здесь было не так уж и много, да садиться особо не хотелось — быть в постоянном движении по нраву боксёра. — Нет. Экстремально не надо! Я итак полон сил и бодр! — ответил Рёхей слишком активно, будто не желая видеть кого-то ещё в помещении. Лишние души были не нужны, и Сасагава нахмурился на миг, сжимая руки в кулаки. Взгляд был направлен прямиком на Дино,, будто исподтишка следил за боссом Каваллоне. Рёхей мотнул головой, шумно выдохнул и вернул благоприятное выражение лица. Дино слабо улыбнулся и кивнул — нет, значит нет, он не хотел настаивать. От неловкости впору было взвыть. Каваллоне каждой клеточкой тела чувствовал усиливающееся напряжение, но язык будто присох к нёбу — сказать ничего не выходило. Прикусив губу, он сосредоточился на документах, оттягивая необходимость разговора. Рёхей стал для Дино неуютным. Раньше солнечный мальчишка чем-то напоминал его самого, сейчас же, глядя на натянутую улыбку, Каваллоне не видел того ослепительного сияния Солнца Вонголы. Конечно, тому были причины, и от этого становилось только грустнее. — Ямамото.. — Дино запнулся, сомневаясь, стоит ли задавать вопрос, но кашлянул и все же продолжил. — Как вы? Держитесь? Рёхей снова нахмурился. Ситуация в Вонголе была не самой приятной — семья впала в траур, лишившись одного из хранителей. Такеши был добрым и отзывчивым, но далеко не всегда поступал правильно. Сасагава напрягся сильнее, и бинты на его руках начали чуть ли не трескаться, рассыпаясь на ошмётки. По пальцам невольно прошлось пламя Солнца, вспыхнув у кольца. — Все экстремально скучают за Ямамото, — и Рёхей не соврал, только всё равно взгляд в сторону направил. Сасагава не питал особых чувств к мечнику Вонголы в последнее время — мир перестал казаться таким, каким был, а тренировки не давали должного результата. Сасагава и сам до этого был в глубоком трауре. Боксёр поджал губы, не желая прогонять отвратительнейшие воспоминания, потому что они были последними, хоть и перевернули мир с ног на голову. Или это можно было назвать прозрением? — Как думаешь, убийца должен быть экстремально наказан? — задумчиво спросил Сасагава, раздумывая о том, что уже поздно. Дино поёжился от такого вопроса. В его голове часто всплывали воспоминания того момента, как Рёхей — тот самый, что озарял своим светом всю Вонголу, — убил человека. Его лицо тогда исказилось до неузнаваемости, так, что даже Каваллоне стало не по себе. Хватило одного удара. Кулак Рёхея с хрустом и омерзительным чавканьем проломил голову тому человеку, что был повинен в произошедшем. Убийца давно был наказан, так к чему же этот вопрос? — Да. Думаю, каждый должен отвечать за свои поступки, — Дино поднял взгляд на Сасагаву и усмехнулся. По его словам, он сам должен был ответить за смерти десятков людей. — Скольких ты убил? — мрачно продолжил допрос Рёхей. Он много думал на эти темы, ломая голову. Сасагава не помнил ничего после выстрела, после того, как лёгкое девичье тело замертво свалилось на землю. Лишь урывки — гнев и злость, переворачивающие всё вокруг. — Они экстремально заслуживали этого? — уже с большим напором поинтересовался, снова смотря на Дино. Рёхей опять злился, переставая ощущать мир, а люди стали разочаровывать всё сильнее. Боксёр скривился, рукой упираясь в столешницу, на которой всё ещё лежали так и не раскрытые документы. Дино не помнил всех, кого он убил. От этого было вдвойне противно, это был повод сильнее презирать себя и свои деяния. Каваллоне отложил ручку, отодвинул от себя документы и закурил. Горьковатый запах дорогих сигарет чуть успокаивал, Дино глубоко вздохнул, затянулся и только после этого ответил: — Многих. Очень многих. И не все заслуживали смерти, — Дино судорожно вздохнул и прикрыл глаза. Ему стало тошно от своих слов, от себя и от того, что Рёхей вынуждает погружаться в воспоминания. — Среди них были дети и женщины. Это было необходимо, чтобы после никто не вздумал мстить, чтобы Каваллоне ничего не угрожало. — Ты убил мою сестру, — мрачно высказался Рёхей, ощущая только отвращение. — Это экстремально некруто! — Оставалось чувство, что у Сасагавы его характерные выражения оставались только на автомате. Этот человек ни на йоту не был похож на хранителя Солнца Вонголы — полнейшая противоположность, которой тот стал, сменив направление своих мыслей. Рёхей никогда раньше не убивал, стремился защищать, а сейчас в голове лишь мысли о месте. Те, кто убили Киоко не заслуживает жизни, потому что все, кроме сестры успели искупаться в крови. Она не должна была знать о мафии, она должна была жить, оставаясь в счастливом неведение, но по итогу всё оказалось иначе. Перед глазами Рёхея пелена сгустилась, укрывая всё в тени, а нос морщится из-за едкого дыма. Пальцы сжались на столешнице, снова выпуская пламя Солнца. Послышался жалкий треск дерева. Рёхею было всё равно, что возможности босса, пусть и не самой сильной семьи, всегда выше, чем хранителя. Ему было плевать и на то, что в этот раз незамеченным ничего не останется — Такеши не мог и представить, что напарник на миссии окажется его же убийцей. Сасагаве вообще казалось, что все вокруг него сплошные лживые предатели, усилившиеся уничтожить единственное, что заставляло ценить мир и людей. Дино вздрогнул, но ничего не сказал, даже когда край стола осыпался крошевом под руками Рёхея. Он был виноват, бесспорно. Это Дино привез Киоко в тот день. Девушка переживала за брата, и Каваллоне решил, — с какой-то стати, — что ничего не случится плохого, ведь миссия завершена, а Сасагава будет рядом с ним, в его машине. Все произошло слишком быстро. Наивность Дино стоила жизни невинной девушки. — Я… виноват, — Дино выбросил окурок в пепельницу. Губы его были обожженными, но он не обращал внимания на это. Боль немного отрезвляла. Каваллоне старался цинично думать о том, что на его руках и без того много крови. Что значит ещё одна жизнь? Но думать так не получалось даже спустя столько лет в мафии. — Не нужно было брать её с собой. Сасагава лишь сильнее нахмурился на чужие слова, убирая руку со стола. Пламя Солнца в кольце продолжало гореть, раздуваясь и будто становясь более плотным. Такеши умер исподтишка, и Сасагаве к тому моменту было плевать на честность поединка. Видеть цель и стремиться к ней — всегда было самым простым путём. — Экстремально хочешь что-то сказать? — равнодушно поинтересовался Сасагава, уже строя приговор. Может, защищать изначально надо было совершенно иначе? Без убийства явно невозможно выполнить то, что хотелось. Может, по этой же причине все миссии всегда проваливались? Рёхею не хотелось задумываться на этот счёт. Дино отчетливо понимал, что это конец. Нет. Знал это заранее — в ящике стола остались его последние распоряжения о том, что следующим боссом Каваллоне станет Ромарио. Смерть не пугала, и Дино даже считал, что она была абсолютно заслуженная. Даже в какой-то мере желанная — жить, когда на твоих руках кровь сотен людей, мучительно. — Ты убьёшь меня. Накажешь за смерть своей сестры. Не убивай Вонголу. Они не виноваты, они твои друзья, что бы ни случилось. Остановись на моей смерти, и больше никогда не убивай. — Дино закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. По губам скользнула горькая усмешка. Он даже не собирался сопротивляться. Рёхей совершенно не думал, перед тем как замахнуться кулаком, в котором концентрации пламени резко увеличилась. Он совершенно не хотел осознавать то, что, возможно, делает ошибку, а ещё не было на душе так тяжело, как могло было быть в прошлом. Сасагаве не стыдно. В голове продолжала быть потрясающая пустота, даже когда забирал папку с документами обратно и меняя бинт на руке. Старый и в пятнах крови спрятал в той самой папке, а равнодушный взгляд серых глаз еле задержался на когда-то живом человеке, перед тем, как боксёр выйдет через дверь в коридор. Сасагава уже решил как будет решать проблемы после. Вонгола не нужна, если она не справляется толком с поставленными задачами. Каваллоне не нужны, если те являются столь слабыми. Боксёр широко улыбнулся, возвращая свой предыдущий образ. Джокер — сильнейшие карты в колоде. Два близнеца, являющиеся противоположностью друг друга, только один в красках, а другой в тени. Без масти, некозырные — безликие. Сасагава будет хорошо обращаться отныне только с теми, кто этого заслужил. Остальных постигнет лишь одна участь. Рёхей обернулся, недолго смотря на закрывшуюся дверь в кабинет Дино. Там сейчас было кровавое месиво, больше уже ничем не интересующее. Надо было уходить отсюда как можно скорее — взорвавшееся солнце уже не вернётся на свою траекторию, а на задворках мелькнула мысль о собственном участии в погибели Сасагавы Киоко, словно мысль о перевернувшемся мире. Что же, бывший хранитель осознал своё самое последнее деяние наперёд.