Совместные работы

Скуало было сложно назвать свою работу прекрасной и интересной. Предел мечтаний был не в том, чтобы остановиться на профессии учителя истории в старшей школе, и единственный, кто держал на своей должности — один ученик, который в этом году выпускался. Занзас выделялся всем, чем только мог, включительно и ужасной успеваемостью наряду с отличными знаниями. Молодой Вонгола действовал на зло отцу, собирал себе некую банду и при этом ни разу не пропустил урок истории, что казалось странным и временами удивительным, только вот в тетрадях царили вечно либо пустота, либо смущающая чертовщина, от которой голова вечно болела. Этот самый интересный экземпляр и сейчас сидел практически у учительского стола, отчего у Скуало глаз успел дёрнуться за урок несколько раз. Разница в возрасте была невелика, всего три года, а в поведении отличия слишком много, и поэтому Супербиа даже время от времени считал себя слишком старым. — Расскажи о главном событии начала восемнадцатого века на территории современной Италии, — подняв бровь, высказался Скуало и сплёл пальцы в замок. — А если не хочу? Что мне будет за ответ? Разумеется, помимо никому ненужных десяти баллов. — Занзас усмехнулся, подпёр кулаком подбородок и с вызовом посмотрел на учителя. Молодой преподаватель истории привлекал с самого первого дня своего появления в школе. Всё, начиная от длинных белых волос, заканчивая тонкими пальцами, заставляло взгляд задержаться. Не только Занзаса. Вся школа "залипала" на преподавателя истории, и Вонголу это бесило до безумия. Потому что Супербиа Скуало должен принадлежать только ему. — Не останешься после уроков! — предупредительно заявил Скуало в ответ и тут же дёрнулся, понимая что опять придётся пережить. За спиной Занзаса послышался отдающий безумием шипящий смех Бельфегора. Тому явно понравилось нахальное поведение своего предводителя. — Врой! А если ещё кто-то посмеет засмеяться, то останется переписывать десятую главу из учебника! — уже рявкнул Скуало, встав с места и внушительно стукнув по столу. Нервы почти не выдерживали. Успокаивал лишь скорый выпуск этого класса. — Как насчёт выпить со мной кофе на перерыве? — Занзас флиртовал с преподавателем не скрываясь. Ему было абсолютно наплевать, что о нём подумают, что скажут за спиной и как назовут за отношения с учителем. — И я расскажу вам об Италии всё, что захотите знать… профессор. Покрасневший то ли от гнева, то ли от смущения учитель оскалился. Он с трудом отвёл взгляд от ехидно смотрящего Занзаса на притихший класс. Не то, чтобы Супербиа не понимал многочисленные взгляды в свою сторону или не осознавал намерения мальчишки, но между ними, по крайней мере тут, всегда была большая разница в виде статуса — ученик должен уважать учителя, а в этой дурацкой школе всё происходило наоборот. — Так понимаю, ты отвечать отказываешься, — хмыкнул чуть успокоившийся Скуало, садясь обратно за стол. Взгляд вернулся на Вонголу. Время от времени пылающие огнём глаза Занзаса заставляли мурашки по коже пробегаться — зрелище и правда впечатляющее. Что-то в этом казалось особенным, а ещё учитель прекрасно понимал, что Занзас ответит на вопрос даже лучше, чем в учебнике написано. Этот момент контрастов, — знаний с оценочным результатом, — поражал. Скуало нахмурился и мотнул головой, выбивая из себя лишние мысли. — Тогда после уроков жду здесь. Будешь переписывать последние главы, — чуть ли не мстительно высказался. Вонголу совершенно не расстроила бы низкая оценка. Хоть отец и требовал, чтобы по каждому предмету было десять баллов, Занзас всегда плевал на это, делая наоборот. Он мог бы стать самым прилежным и идеальным учеником классического лицея Палермо, если бы только захотел. Но ему это было не нужно. Из всех уроков он не пропускал только историю, да и то исключительно из-за преподавателя, которого хотелось заполучить любой ценой. — Я обязательно приду. С кофе, — Занзас нагло ухмыльнулся, откидываясь на спинку стула. — Тогда и обсудим конфликт Бурбонов и Габсбургов. Взгляд алых глаз нагло скользнул по учителю, едва ли не раздевая. Занзас медленно облизал губы, представляя, как мог бы прижать собственного преподавателя к столу. Так неправильно, запретно, но до невозможности желанно, что спина мурашками покрылась. «Чёртов засранец!» — чуть не вывалилось из Скуало в ответ, но тот только сжал зубы до скрежета и хмыкнул, взгляд опустив в журнал. Занзас раздражал и восхищал. На фоне многочисленных одноклассников тот выглядел иначе — слишком яркий и сообразительный. За таким лидером хотелось идти, и Супербиа это прекрасно понимал, но большего внимания на Вонголу уделять попросту не имел права. Возле имени вредоносного ученика появилась цифра девять. Из вредности девять, потому что материал можно было и рассказать. Чем ближе наступал конец учебного дня, тем сильнее Скуало нервничал. Уроки в основном проходили без сбоев и по плану, вот только ехидное лицо Вонголы с головы не выходило. Вряд ли коллеги похвалят, если узнают, что Супербиа слишком много думал в сторону своего ученика, пусть и выпускника. Чёрт, это было невыносимым, и даже после уроков ручка замерла на определённому месте в журнале, который не помешало бы заполнить до конца дня. Скуало честно не знал, стоило ли ему ожидать кофе или нет, но точно знал, что нахальный ученик явится на порог — тому нужно не только донимать и в тряпку превращать чужие нервы. Занзас появился ровно после звонка с последнего урока. Латынь навевала на него скуку, он вообще считал этот предмет бесполезным, но всё равно пришёл на урок сегодня, чтобы скоротать время. В руках у Вонголы была подставка с двумя стаканчиками кофе; возле одного — несколько пакетиков сахара на случай, если Супербиа предпочитает сладкий. — Соскучились, профессор? — обращение Занзас как и всегда произнес с издёвкой, словно его очень смешил этот статус. Он поставил кофе перед Скуало, взял один из пластиковых стаканчиков и сел на парту. — Обсудим историю Италии или займёмся чем-то поинтереснее? Скуало в ответ мгновенно вспыхнул и поджал губы. Наглость Занзаса, казалось, можно было нащупать руками. Супербиа еле сдерживал свой праведный гнев, и чтобы так хорошо не видеть наглое выражение лица выпускника, снял очки и аккуратно их отложил на стол возле стопки с тетрадями. Естественно, на кофе обратил внимание в самую последнюю очередь. — Займёшься очень интересным делом, — высказался Супербиа и с гадким выражением лица протянул ученику учебник по истории. — Перепиши две последние главы. Очень полезная штука — пригодится, — хмыкнул, более свободно усевшись на своём стуле. Пусть лучше занимается делами, а не с преподавателями флиртует. — Не хочу, — отозвался Занзас с наглой самодовольной ухмылкой. Он подошёл к преподавательскому столу, оперся о край бёдрами, примяв журнал, и склонился ближе к учителю. — Но, возможно, я соглашусь за поцелуй. Как на счёт этого? — До такой наглости тебя разговоры ещё не доводили, — возмутился Скуало и тут же недовольно поморщился. Занзас находился невыносимо близко, и от этого было не по себе. По телу прошлись мурашки, а до этого мирно лежащая на столе ручка мгновенно принялась вертеться в длинных пальцах. Скуало не мог себе позволить роман с учеником и идти на провокации того — это может сильно испортить репутацию, и о повышении зарплаты речи тогда не сможет идти, что уже говорить о том, чтобы вообще остаться среди преподавательского состава. — В первую очередь хорошие оценки нужны тебе, а не мне, — упрямо продолжил, не сводя глаз со слишком близко сидящего ученика. Буквально чувствовал дыхание того на себе, и точно понять нравится это или нет было сложно. Однако отстраняться не стал. Занзасу даже нравилось это сопротивление. Желание Скуало держать дистанцию и сохранить репутацию казалось забавным. Вонгола наклонился ниже, почти касаясь губами чужих — всего какие-то жалкие несколько миллиметров осталось между ними. Так, что дыхание смешивалось, оседало на губах и вызывало желание поцеловать. Но Занзас этого не делал. Только смотрел в упор, почти любуясь. — Неужели, вам этого совсем не хочется? — прохрипел он, с вызовом проходясь языком по своей верхней губе, почти касаясь губ Скуало. Скуало взбесил момент увиливания от вопроса. В сторону Вонголы хотелось выругаться, но все слова застряли в горле — ученик был слишком близко. Ненормально испытывать подобные эмоции к тому, кого должен обучать, но лицо всё равно вспыхнуло алым цветом. Стало несколько жарко и душно. Скуало зажмурился и снова открыл глаза, смотря в усмехающиеся лицо напротив. Бесячие и необычные — красные глаза у людей Супербиа ещё ни разу не видел и знал, что этим могут похвастаться разве что альбиносы. — Ты дальше куда намереваешься поступать? — поинтересовался он, не сводя взгляд с ученика. Вопрос «зачем тебе оно надо» даже не пытался сорваться с языка. Всё было ясно как день. Занзас разочарованно цыкнул и выпрямился. Он тряхнул головой, отчего вплетенные в волосы яркие перья качнулись. — Никуда. Я заканчиваю лицей и принимаю дела отца. Оценки интересуют меня меньше всего, — лениво отозвался Занзас и отпил из стаканчика. Кофе горчил, и это прочно застревало в голове ассоциацией с близостью Скуало. Бодрость, горечь, тепло кофе и запах арабики. Хотя учителю истории пошёл бы больше запах дождя. Скуало внимательно проследил за этим движением и хмыкнул, расслабляясь. Потянулся за второй чашкой кофе — чего добру пропадать? Напиток был горячим и бодрящим — хорошее объяснение для всё ещё красного лица. Супербиа отвернулся к окну. Вот же масштабные планы. Он фыркнул. Занзас тот ещё пижон, что даже кофе явно не растворимый, учитывая осадки, остающиеся на стенках чашки и сползающие вниз. — Неплохое будущее. Ты то сам этого хочешь? — задумчиво поинтересовался. У самого по сути выбора в жизни тоже мало было — чёртовы семейные долги. — Естественно. Кто в здравом уме откажется от власти и денег? — насмешливо фыркнул Занзас. — Иметь всё, что захочется… Вас я тоже получу себе. Вонгола в этом не сомневался даже. Он всегда получал всё, чего желал, и сейчас не будет никаких исключений. Может быть препод ещё посопротивляется, но, Занзас уверен, в конечном итоге победа будет за Вонголой. Иначе и быть не может. — Врой! Что за наглость! Дерзкий мальчишка! — вспылил Скуало в ответ, подскакивая с места так резко, что стаканчик с кофе чуть не разлился, испортив кипу документации. Недовольно цыкнув, уселся на место и мрачно посмотрел на Занзаса. Лицо всё ещё пылало, но теперь, кажется, уже от гнева. — Возвращайся к этому разговору со мной, хотя бы когда заимеешь все эти должности, — возмущённо продолжил учитель, недовольно поглядывая на чашку с кофе. Роман с учеником — звучало ужасно, да и при этом «молокососом» назвать Занзаса язык не поворачивался. Что за чертовщина. С самого начала учебного года излишнее внимание, что до зубного скрежета раздражало и при этом льстило. — И тогда мы уж точно поговорим кто на что претендует! Занзас не привык ждать долго. Ему не терпелось получить желаемое как можно быстрее. Он вновь наклонился к Скуало, уперся ладонью в подлокотник, не позволяя теперь учителю встать. Губы вновь растянулись в ухмылке. — А теперь слушай меня, — Занзас говорил грубовато, моментально переходя на «ты», — Мне плевать, кто там что подумает о том, что я встречаюсь с преподом. Ты мне понравился, хочу тебя. И у тебя нет выбора. Даже времени «на привыкнуть» я тебе не дам, уж извини. И без того потратил почти год. Вонгола хмыкнул, обхватил пальцами подбородок Скуало и настойчиво прижался к его губам. По спине прошлась волна мурашек — Занзас слишком давно хотел этого, представляя каждый день. Поцелуй отдавал горечью кофе и дразнил своей запретностью. Это нравилось. Мгновенно сильнее вспыхнувшая злость так и застряла где-то в груди Скуало, после начиная потухать. Супербиа был в растерянности и, практически с начала знакомства понимая намерения ученика, сейчас находился в полнейшем ступоре, не двигаясь. Рука дёрнулась, чтобы ударить, но по итогу замерла. Ладонь нажала на плечо Занзаса, и Скуало стало как-то плевать на всё это. Вонгола привлекал, и этот фактор не отнять. И даже стало всё равно на собственную карьеру — всё равно преподавательство не нравилось, так что рука спокойно скользнула вниз, обвивая чужую талию и притягивая за неё Занзаса ближе к Скуало. Поцелуй не казался странным и ненужным сейчас. Наоборот — не хватающим, из-за чего Супербиа себя спокойно внутренне успел назвать извращенцем. Может, действительно из-за некой запретности этот момент показался слишком ярким, но много времени не прошло, прежде чем учитель чуть склонил голову набок, углубляя поцелуй. А шло оно всё как можно дальше.