Ночи Средиземья

До вечера он вел себя тихо, послушно и незаметно. Повинуясь жесту капитана, сбросил кимоно, встал на четвереньки и умудрился в этот раз ничем не вызвать недовольства, удовлетворяя его мужское желание. Ему даже принесли угощение побогаче: рисовую лапшу с овощами, жареную рыбу и пару персиков. Ничего не делать было тоскливо, но Гилморн даже почитать не мог: все книги в каюте были на умбарском и без всяких красивых гравюр. Видимо, их капитан тоже считал излишествами. Гилморн сузил глаза и подумал, что даже не будь с ним Накамура-тайчо так груб, он бы все равно не счел его личностью приятной и достойной уважения. Может быть, отправиться путешествовать за пределы родных и привычных земель было не такой уж хорошей идеей. И если ханжество эльфов и вульгарность смертных утомляют, они хотя бы не представляют опасности. Теперь, когда эльфа не надо было дрессировать, капитан обращал на него еще меньше внимания. Как на собаку, которую можно потрепать по холке, бросить косточку, а когда мешает, отпихнуть ногой. Ложась спать, он походя принудил эльфа к минету, а потом отвернулся и заснул, не удостоив ни словом, ни даже одобрительным ворчанием! Внутренне Гилморн весь кипел от подобного обращения, с которым столкнулся впервые за двести почти-семьдесят лет своей жизни. Грубые солдаты, лесные разбойники, невежественные пастухи — все они смотрели на него если и без похоти, то с восхищением, изумлением, иногда даже с опаской. Никто из них не мог устоять перед кокетливым взмахом ресниц, игривой улыбкой или капризной гримаской. А один вид стройных обнаженных ног, или тонкой талии, или тем паче узких бедер и совершенных ягодиц буквально лишал их разума. До сих пор Гилморн не задумывался, как привык полагаться на свою власть над смертными и как от нее зависел. На Такашиму он бы никогда не взглянул дважды в придорожной харчевне. Да что там, он бы вообще скользнул по нему взглядом, не замечая. Но зато Такашима просто не мог оторвать глаз от голой груди Гилморна в просвете кимоно, это придавало ему некоторый возбуждающий ореол. Гилморн не сомневался, что его голубые глаза и розовые губы произвели на Такашиму неизгладимое впечатление. Дождавшись, пока капитан заснет, он отправился на палубу проверить, так ли это. Матросы и гребцы спали, галера шла под парусами (не всеми). На мостике, как предполагал Гилморн, дежурил рулевой, на мачте вахтенный, но от палубных надстроек их было не видно, и эльф надеялся, что его самого тоже не видно в густой ночной темноте. Кимоно его, по счастью, было темным, а не белым. Он встал у борта там же, где стоял днем, и позвал шепотом: — Такашима-сан! Никто не отозвался, и сердце его упало. Слишком самонадеянно было рассчитывать, что смертный слоняется здесь в надежде снова увидеть прекрасного эльфа! Он немного подождал, позвал еще пару раз... Тишина. Но вдруг темная фигура зашевелилась у противоположного борта и двинулась к нему. Гилморн сразу его узнал и попытался поприветствовать, но человек тут же зажал ему рот рукой: — Шидзука-ни! Глупый мальчишка! Он заметно пошатывался и благоухал алкоголем. Тем лучше для планов Гилморна. Он перехватил ладонь Такашимы и прижался к ней губами. Человек вырвал руку и схватил Гилморна за плечо, как будто желая его оттолкнуть. Но пальцы его сжались, почти что лаская горячее плечико эльфа под тонким шелком, и он опять тяжело задышал. — Ты демон! — простонал Такашима еле слышно. — Правда говорить, эльфы демоны, околдовать человека! — О! Поэтому капитан так меня ненавидит? — шепнул Гилморн, кладя свою ладонь поверх руки мужчины на своем плече и слегка поглаживая. Гм, неудачное начало. Упоминание о капитане отрезвило умбарца. Он даже вздрогнул: — Нет, нет, нельзя. Тайчо убить меня, тебя. — Я ему не скажу, и вы тоже. Такашима с усилием убрал руку и отчаянно затряс головой. Гилморн подвинулся к нему так близко, что чуть не прижался всем телом. К выпирающему брюшку Такашимы точно прижался. Склонился к его уху и прошептал: — Здесь наверняка есть укромные уголки, где нас никто не потревожит. Бесстыдно потискал мужчину между ног. Отличный стояк. И слава Эру, поменьше, чем у капитана. Опять неудачный ход. Умбарец мигом все слова забыл, задыхаясь от вожделения. Но все же взял себя в руки и отпихнул Гилморна. — Не сегодня. Завтра, ночь. Носовой трюм. Тихо-тихо, как мышь! И торопливо ушел, явно боясь не справиться с собой и поиметь эльфа прямо на палубе. Гилморн тихонько хихикнул и вернулся в каюту, довольный собой. Былую хватку он не растерял, какого бы там мнения на этот счет ни придерживался неотесанный хам Накамура-тайчо. Днем эльф вел себя тише воды ниже травы и старательно выполнил всю обязательную программу по ублажению капитана. Судя по всему, без порции сакэ и секса тот принципиально спать не ложился. Гилморн предложил бы ему взамен отвар сон-травы, менее вредный для здоровья всех присутствующих, если бы не боялся опять получить по лицу. Эру, кто только учил этого капитана обращаться с постельными партнерами! Впрочем, сакэ и секс тоже усыпляли его вполне качественно. Гилморн опять беспрепятственно покинул каюту и пробрался на нос галеры, никем не замеченный. Он спустился в трюм, точнее, его преддверие со сложной системой цепей и лебедок над огромными двустворчатым люком в трюм, сейчас закрытым. Кругом было полно укромных местечек, стояли пирамиды бочек и ящиков, не поместившихся внизу или еще не отправленных туда. Гилморн даже споткнулся, заметив на одной из бочек пронзительно знакомое клеймо: дракон с распростертыми крыльями. Он коснулся бочки пальцами, не веря своему эльфийскому зрению. Да, конечно, в замке Эргелион так клеймили бочонки с элем. Остальные клейма в пирамиде бочек были гондорскими — дерево со звездами, лебедь. Ничего удивительного, что сюда затесался бочонок из Итилиена. Широнэко был большим любителем гондорского эля. Гилморн вспомнил их встречу в таверне, и сердце его сжалось. Он ведь умудрился почти забыть, что человек, с которым он делит постель, убил (или почти убил) его прежнего любовника. Что ж, только справедливо, если его новый любовник тоже убьет теперешнего. Но где же он? Гилморн прислушался, уловил шорох и звук дыхания и направился в самый дальний и темный угол за грудами ящиков. Он даже не успел ничего сказать, как его схватили сильные мужские руки и кинули животом на что-то твердое. Кимоно его задралось, ноги он сам раздвинул, дырочка между ягодиц была предусмотрительно смазана (и растянута капитаном), так что Такашиме ничто не помешало сразу же им овладеть. Начал он так же грубо, как капитан, но скорее всего, просто от долгого воздержания. Загнав член в нежную эльфийскую плоть, он задрожал и издал такой стон, что у Гилморна по телу пробежала волна возбуждения. Он встал поудобнее, подался к мужчине, и тот задвигался в нем лихорадочно, жадно. Секс он определенно любил, скучал без него. И наверняка ждал тут обещанного свидания не меньше часа, предвкушая и лаская себя, так что кончил предсказуемо быстро. Гилморн, который вознамерился наконец-то получить удовольствие, которого у него отнимали так долго, был настолько разочарован, что едва сдержал презрительное: «И что, все?» Однако надежда еще оставалась, ночь же только началась. ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~ Шидзука-ни - тихо, тишина!