Ночи Средиземья

Когда перегородки с другой стороны раздвинулись, и вошел хозяин дома, в первый момент Гилморн подумал, что он решил пожелать ему спокойной ночи, точнее, приятного сна, так как было едва за полдень. Но потом он заметил, что Вакаяма одет только в нижнее кимоно, и сердце у него упало. Вот она, финальная инспекция, а вовсе не в бане. А он-то, наивный, надеялся, что его оставят в покое хотя бы до того момента, как новый хозяин вступит в права владения! Он вздохнул, развязал поясок, сбросил кимоно — тонкий шелк красиво соскальзывал с плеч и падал на циновки — и встал на колени на футон. — Вакаяма-сан, как мне лечь, чтобы вам было удобнее? — спросил он без выражения, разглядывая рисунок на лоскутном одеяле. Вакаяма закудахтал, и на своем языке, и на вестроне, и внезапно накинул кимоно обратно на плечи Гилморна. Эльф посмотрел на него с удивлением, успев уже преисполниться надежды. Как оказалось, зря. Просто это было неприлично — трахаться нагишом. Гилморн покорно позволил увлечь себя на футон, совершенно не понимая, в чем смысл оставлять наложнику одежду, а потом лезть под нее руками со всех сторон. Впрочем, завязанный пояском халатик предоставлял вполне обширную свободу действий. Вакаяма все еще не мог прийти в боевую готовность, и Гилморн по собственной инициативе решил ему помочь. В конце концов, чем быстрее его трахнут, тем быстрее можно будет поспать. Он осторожно откинул полу кимоно торговца, обхватил его член рукой и потянулся к нему губами. Торговец был так шокирован, как будто ему никогда в жизни не делали минет. Он, конечно, не оттолкнул Гилморна, все эти умбарские церемонии не позволяли, но отстранился, беспрерывно извиняясь, что глупый торговец вынужден давать советы благородному господину эльфу, который все знает и так. Как выяснилось, «укэ», принимающий партнер, обязан принимать ласки, а не дарить их, и терпеливо ждать, пока «семэ», верхний, изволит высказать свои желания. После чего Вакаяма изволил-таки высказать желание, пригибая голову эльфа к своему паху. Гилморн закатил глаза и вернулся к прерванному занятию. После этого Вакаяма овладел им, уложив на бок и задрав полу его кимоно до пояса. Смазкой он воспользовался щедро, от природы был не очень одарен, и Гилморн никаких неудобств не испытал. Ничего похожего на удовольствие, конечно, тоже. Он попробовал подмахнуть с притворным стоном, чтобы ускорить процесс, и Вакаяма опять был шокирован. — Ийе! Так нельзя, благородный господин эльф! Не извольте шевелиться, вы же не развратный мальчишка с улицы красных фонарей! Гилморн застонал уже непритворно — но не от страсти, совсем не от страсти. Умбар начинал его раздражать. Торговец наконец достиг оргазма, который остался практически незамеченным Гилморном, кроме того факта, что Вакаяма вытащил член, вытер следы соития мягкой бумагой с обоих и привел их кимоно в первоначальный вид. После чего начал бурчать по-умбарски, повторяя «кайдзоку-но бакаяро», «икэмасэн» и «варуй-нэ». — Позвольте осведомиться, Вакаяма-сан, я имел несчастье оставить вас неудовлетворенным? — Гилморн поневоле и сам начал заражаться цветистым слогом южан. Торговец опять принес традиционную тысячу извинений и заверил, что абсолютно далек от намерения поучать благородного господина эльфа, однако благородные господа морские корсары, разумеется, не имеют ни малейшего представления о торговых делах. Это обязанность его, недостойного Вакаямы, обеспечить выгодную сделку, которой останутся довольны все стороны, включая благородного господина эльфа. И для этого последнему совершенно необходимо забыть все те сладострастные утехи, которым его, без сомнения, в совершенстве обучил Накамура-сан. Гилморн едва не прыснул со смеху, но поистине нечеловеческим усилием воли удержался, даже губы не дрогнули. Он подумал, не стоит ли просветить торговца, что его успели развратить по самое не могу задолго до Накамуры, и все, в чем преуспел благородный, мать его, господин морской корсар, это в том, чтобы приучить его отдаваться по обязанности, безо всякого удовольствия. Решил, что не стоит, и стал слушать дальше. Оказывается, лучшим украшением такого сказочно прекрасного создания будет не золото и бриллианты, а скромность и стыдливость, кто бы мог подумать. Тот счастливец, который станет новым хозяином Гилморна, должен быть уверен, что первым прикоснется к этой жемчужине, станет ее первым и единственным обладателем. — Вакаяма-сан, покорнейше прошу простить за то, что сообщаю вам такие очевидные вещи, которые вы, без сомнения, знаете без меня, но ведь потенциальным покупателям при желании ничего не стоит узнать, каким образом я попал в ваш дом. Насколько я могу представить себе репутацию Накамуры-тайчо, вряд ли кто-то поверит, что он не посягал, так сказать, на мою честь. Торговец пренебрежительно махнул рукой: — О, благородные господа всегда предпочитают верить в то, во что предпочитают верить. Если они не увидят Накамуру-сана, им будет очень легко забыть о его существовании или думать, что у него не было времени познакомиться с вами поближе. С другой стороны, если благородный господин эльф будет покорным, дрожащим и стыдливым со своим новым хозяином, тот будет предаваться счастливым мечтам о том, как он первым откроет вам сладость постельных утех и приучит к себе страстными ласками. Ради вашего же блага, господин эльф, молю вас как можно дольше давать волю своей целомудренной природе и не уступать слишком быстро или слишком легко, особенно в первую ночь. «Целомудренная природа» Гилморна добила. Он прижал рукав ко рту и притворился, что закашлялся. — Просьбы, мольбы, немного слез будет очень кстати, но никакого открытого сопротивления, только несмелая, неохотная уступчивость и очаровательная неуклюжая неумелость. Всем эротическим усладам вас будет счастлив обучить новый хозяин. Тысяча извинений, что вынужден отнимать ваше время, благородный господин эльф, но не будете ли вы столь любезны продемонстрировать, что мои слова не пропали втуне? И торговец сунул руку эльфу под кимоно. Краснеть Гилморн давно разучился, но задрожать у него вполне получилось. — Что вы делаете, Вакаяма-сан, пожалуйста, не надо! — зашептал он, опуская ресницы, и попытался отодвинуться, кутаясь в кимоно. По всей видимости, это было именно то, что надо, потому что торговец воодушевился и стал хватать его активнее. Гилморн добавил еще несколько «Ах нет, нет, не надо!» дрожащим голосом, закрываясь рукавом, как делали служанки, и Вакаяма страшно возбудился и чуть не трахнул его еще раз. Однако сдержался, так же многословно и нудно пояснив, что некоторые части тела эльфа потребуют специального ухода, призванного вернуть им первозданную нежность и тесноту, и недостойный слуга больше не посмеет на эти части посягать. После чего заставил Гилморна отсосать и наконец оставил его в покое. Не раньше, впрочем, чем засунул ему в ту самую часть тела, требующую специального ухода, небольшую пилюлю из принесенной с собой коробочки. Пилюля немного пощипывала, но в целом неудобств не доставляла, не считая болезненно задетой гордости. Гилморн привык считать, что его эльфийское тело с его нечеловеческим потенциалом восстановления вполне обеспечивает первозданную нежность и тесноту везде. ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~ Ийе - нет Икэмасэн - не пойдет, не годится Варуй-нэ - плохо