***
Хината буквально порхала вокруг своего рабочего места, хлопоча над сладостями, которые нужно приготовить по заданию учителя-трудовика. Рене только расслабленно улыбалась, глядя на воодушевлённую этим занятием подругу и одноклассницу, про себя отмечая, что Хината в последнее время слишком много витает в облаках. Даже сейчас Аяши младшая, перемешивая массу для заварного крема, стоит и улыбается своим мыслям, от которых на бледно-розовых и мягких щёчках появляется смущённый румянец, а улыбка на розовых губах растягивается чуть шире. И Рене прекрасно знает, что за мысли посещают её маленькую подружку. Всё просто — Хината влюблена. И влюблена не в абы кого, а в самого грозного и холодного парня во всём Намимори (Юичи не в счёт, он не местный). И имя этому парню Хибари Кёя. Рене не помнит и не понимает, в какой момент это произошло. Но в какой-то момент она, да и все из Совета Сейки заметили, что отношение Хибари к Аяши младшей несколько изменилось. Раньше он сохранял нейтралитет, затем она начала делать первые шаги на пути к их общению, довольствуясь тем, что есть, а именно тем, что ему нравиться учиться у неё готовке и есть её сладости. Затем первые шаги начал делать Кёя. Да ещё какие! Рене до сих пор помнит, какой ступор они словили всем своим школьным составом, когда Кусакабе явился к ним на обеденной перемене с просьбой к Хинате о Хибари — глава ДК просил девушку приготовить ему сладости и принести их к нему в кабинет. Подростки в тот момент сначала разом словили шок и ступор, а потом как по накатанной! Лица Мэй, Энни и Юичи выражали только одну эмоцию «Вселенский покерфейс», но, судя по их дёргающимся уголкам глаз, они были в непонятках: «Что, простите?» — единственный волновавший их в тот момент вопрос. Рене и Рёта в тот момент выронили свои обеды, да так и застыли на месте с распахнутыми глазами и глупыми улыбками на пол лица. Феликс, кажется, в тот момент постиг дзен и улетел в невиданные ранее дали, а вот Ханна и Раян, кажется, готовы были в этот момент взорваться и влететь в кабинет ДК с одним только вопросом: «КТО ТЫ ТАКОЙ, ЧТОБЫ УКАЗЫВАТЬ НАШЕМУ АНГЕЛОЧКУ?!». И только Хината сидела донельзя смущённая и растерянная. Но девочка пошла и сделала для Кёи кексы с заварным кремом — они, как выяснилось, были самыми любимыми у Хибари. Но вот отнести их самой у Аяши не получилось — её класс сдавал экзамен, так что персиковолосая отдала пакет с кексами правой руке Хибари — Кусокабе Тетсуе — и пошла в класс, не подозревая, что её оттуда наглейшим образом выпроводят за руку. Уже на начале урока в класс чуть ли не с ноги собственной персоной вошёл небезызвестный каждому школьнику в городе глава Дисциплинарного Комитета — Хибари Кёя. Хранитель Облака Вонголы, не церемонясь, заявил, что Хината пойдёт с ним, после чего обратил взгляд на застывшую в удивлении рыжевласку. Даже учитель не решился что-либо сказать против и потому молча отпустил девушку с урока, попросив сдать ему работу на дополнительном занятии после уроков. Хината согласилась, после чего последовала за Кёей. Так очень скоро вся школа знала о том, что Аяши Хината не только готовит сладости для сурового главы ДК, но и распивает с ним чаи в комнате Дисциплинарного Комитета. Как-то раз там вообще состоялась своего рода «чайная вечеринка», в которой принимали участие не только Хината и Кёя, но и весь состав Студенческого Совета Сейки. Все в школе заметили, что их суровый тиран немного смягчился благодаря обществу рыжеволосой девчушки, а потому начали буквально молиться на Хинату, боготворя её. Но были и недовольные этим ученики.***
Хината вместе с Рене пришла в кабинет домоводства, чтобы в очередной раз приготовить для главы Дисциплинарного Комитета его любимые сладости — пирожные с заварным кремом. Лиловоглазая уже привычно порхала кухне, ведя диалог с Гарднер, которая коротала время с их любимым ангелочкам, что прямо светилась, подобно святой. Хината — ангел их команды. Лучик солнца в их кромешной тьме. Путеводная звезда, не дающая им окончательно свернуть с дороги и превратиться в настоящих и беспощадных убийц. Этакий маленький и безобидный зайчик с персиковой шёрсткой и лиловыми большими глазками, окружённый свирепыми хищниками. Но есть исключение из правил — хищники никогда не нападут на своего зайчонка. Зато защитить от других хищников и паразитов всегда сумеют. Но вернёмся к нашим девочкам. — И не страшно тебе от того, что втрескалась в Ледяного Короля? — Усмехнулась Гарднер, воруя с рабочего места Хинаты несколько ложек с заварным кремом. — Новое прозвище Хибари-сана? — Хихикнула Хината, отправляя в печку первую порцию пирожных. — И нет, не страшно. Можешь в очередной раз назвать меня сумасшедшей, но, по-моему, он милый. Особенно, когда делает вид, что не уплетает мои сладости за обе щёки. — Даже представлять не буду. — Бровь шатенки нервно дёрнулась, от одного только представления сей картины. — Лучше буду воспринимать его как непрошибаемую ледышку. — Дело твоё. — Пожала плечами Аяши. — И прекрати воровать крем! Мне так на вторую порцию не хватит! Что если Хибари-сан решит подсчитать количество пирожных? Он ведь дотошный — быстро привыкает к тому, что ему дают определённое количество. — А у него не слипнется?! Ты ему раз в три дня делаешь 12 пирожных! 12, карл!!! Дай и мне немного! Я тоже сладкоежка… — Недовольно буркнула Рене. — Ладно, я дам тебе четыре штуки, только прекрати воровать крем! По классу раздался звонкий девичий смех, который прервал только скрип двери и чьи-то шаги. — Чё ржём, а меня не зовём? — Как будто ты нам сдался, Феликс! В дверном проёме показался высокого роста парень, который был старше девочек где-то на год — ему было 16 лет. Вечно взъерошенные тёмно-каштанового цвета волосы, зелёные, цвета зелёной летней листвы, хмурый вид, но тем менее тёплое выражение глаз, которыми он смотрел на подруг. На слова Рене Феликс только губы надул. — Так-то ты со своим парнем обращаешься? Обидно вообще-то. — А, ну-ка, цыц! Хината только тихо хихикала, наблюдая за очередной шуточной перепалкой между новоиспеченной парой, которая к слову, немного смутилась такой реакции со стороны Аяши. Почти сразу же, как только поединки за Кольца Нагасаки подошли к концу, Рене и Феликс с головой окунулись в отношения, ибо симпатию друг другу они долго и упорно скрывали. Теперь пара не стеснялась во всеуслышание подтверждать свои чувства друг к другу. И пускай их шуточные, а порой и настоящие перепалки так и не прекратились, их отношения всё же вышли на новый уровень. Теперь никого не удивляет, что они могут вдруг взяться за руки, махая сцепленными руками взад-вперёд, или обняться, тщетно пытаясь скрыть ярко-красные от смущения щёки. Хината никак не могла нарадоваться за друзей, но в душе завидовала им белой завистью, сожалея, что у неё так не будет. По крайней мере, не с тем, кто стал её первой любовью. «Может, в будущем я встречу того, с кем мне будет также хорошо?» — Немного печально улыбнулась своим мыслям Хината, грустно вздыхая. — «Ну, да ладно. Мне пока хватает и простого общения с Хибари-саном» — Так почему ты так внезапно пришёл, Феликс? — Вдруг поинтересовалась Аяши младшая. — Сестрёнка говорила, что ты должен помочь с подготовкой к соревнованиям по боксу кружку Сасагавы-сана. — Я как раз оттуда. — Вздохнул Реймонд, переведя взор на свою девушку. — Твоя помощь нужна. — Какая? — Удивлённо вскинула брови Рене. — Так ведь не только я организатор в студ. совете! Или ты забыла, что это и твоя работа?! — Так тебя ж назначили! — А я тебя назначаю помочь мне! — Ребят… Вы снова цапаетесь… — В капле протянула Хината, уже потеряв грань того, наигранная это перепалка или нет. — Тц! Ла-а-адно. — Недовольно протянула Рене. — Звиздуй, давай, пока не передумала! — Шатенка пнула парня коленом под зад, «тактично» призывая шевелить булками в сторону боксёрского клуба. — Чё ноги распускаешь?! — А ты хочешь, чтобы руки распустила?! — А ты попробуй! «И по новой…» — Хината смеялась в кулак, наблюдая за ругающейся парой, отдалённо слыша извинения Рене за то, что бросает Хинату в одиночестве. — «Ну, я уверена, что и это у них со временем пройдёт. Или это уже клиническое, постоянно друг друга стебать?» Проводив взглядом друзей, Хината вернулась к работе, а именно к приготовлению пирожных для местного «тирана и душегуба», как его нарекли ученики Намимори. Не обращая внимания ни на что вокруг, Хината бабочкой порхала по кухне класса домоводства, старательно выпекая пирожные и наполняя их заварным кремом, иногда добавляя карамель или орехи, разбавляя вкус пирожных. Внезапно кто-то очень недоброжелательно громыхнул входной дверью, и прежде чем Хината успела обернуться на нарушителя её спокойствия, из дверного проёма послышался до омерзения знакомые, полные насмешки и сочащегося яда голоса: — Так-так-так… Не младшая ли Аяши здесь кашеварит, почём зря? — Она самая, дорогуша. Аж затошнило от этого приторного запаха. Ты кому несваренье решила устроить, а, Хина-тян? — Известное дело, кому! Нашему главе ДК! Боже, мне его даже жалко на секунду стало. Это ж надо было столько терпеть её стряпню! В насмешливых смешках и гоготе Хината без труда распознала своих постоянных обидчиков (две девушки и парень) — тех самых ребят, что на глазах у Хибари-сана вылили на Хинату ведро грязной от мела воды, втоптав её вещи в грязь. Им, судя по всему, показалось мало, когда Хибари-сан вместе с членами Дисциплинарного Комитета надавал им тумаков — вот, пришли за новой порцией. Но в этот раз Хината не намеревалась молча склонять голову и тупить взгляд в пол. Рыжевласка без тени сомнений ответила на выпад обидчиков: — Если завидно, то начните делать что-то сами. Авось вам понравится, и вы перестанете тратить крупицы своих мозгов на работу языком. Где-то с минуту в комнате царила звенящая, почти гробовая тишина. Лишь когда подростки переварили всё сказанное девушкой, одна из девочек подошла к Хинате резко схватила её за волосы у виска, заставляя с громким криком повернуться в её сторону. Глаза обидчицы налились кровью и отражали всё её отвращение к младшей Аяши, лицо исказила мерзкая гримаса, зубы заскрежетали так громко, что Хината недовольно поморщилась. — Гляньте, как заговорила! — В ярости прикрикнула девушка, тут же ударив Хину по щеке. Звук пощёчины чуть ли эхом пронёсся по комнате. — Думаешь, раз у тебя тебе связи в Дисциплинарном Комитете, тебе всё можно?! Да Хибари поиграется с тобой и выбросить как ненужную игрушку! Так что захлопни свой грязный рот, если не хочешь унести зубы в руках! — Мерзко и громко вереща от ярости, девушка снова замахнулась на Хинату. На сей раз кулаком. Но совершить удар ей не дала чужая хватка на запястье, которое тут же закровоточило от того, что в нежную девичью кожу впились острые напиленные женские ноготки. Над головой раздался тихий, но звенящий от ярости голос: — Может, это тебе следует прикрыть свою гнилую пасть? Смердит так, что хочется проблеваться. Девушка тут же крупно задрожала, по шее скатился холодный пот, глаза в ужасе распахнулись. Медленно, словно в замедленной съёмке девушка обернулась назад, тот час об этом пожалев — над ней во всей своей красе возвышалась преисполненная яростью Ханна. Ярко-алые до плеч волос свисали по бокам от аристократически бледного и худого лица, чёлка прикрывала своей тенью потемневшие до кроваво-бурого цвета глаза, в которых плескались ярость и откровенное презрение, зрачки были опасно сужены в размерах. Челюсти были напряжены до такой степени, что у девушки на красивом лице, а именно на висках выступили голубые венки, и без того тонкие и изящные губы сильнее сжались, выдавая напряжение старшей Аяши. Её высокий, тонкий и невероятно изящный стан, чья грация напоминала одновременно ласковую, немного игривую кошку и хищную, дикую животину, готовую вот-вот прыгнуть на жертву, сейчас казался обидчице особенно опасным. А сгустившая над аловолосой тёмная и холодная аура только усугубляла ситуацию. Рука на запястье обидчицы сжалась ещё сильнее, оставляя синяки от железного захвата, а также глубокие ранки от ногтей, которыми Ханна не побрезговала впиться в кожу той, кто поднял руку на её сестру. — Что ты только что собиралась сделать? — Звенящим от ярости и холода голосом спросила у девушки Ханна. — Н-Ничего, А-Аяши-сан… — Дрожащим от страха голосом, тихо лепетала обидчица, в миг растерявшая былую уверенность и спесь, а лежащие и дрожащие на полу друзья только сильнее распаляли нарастающую панику. — Да что ты, моя дорогая? ~ — На этот раз привычно слащаво и дружелюбно пропела нараспев Ханна, прикрыв глаза и изогнув губы в привычной игривой улыбке. Но этим лишь сильнее напугала хулиганов. Обидчица уже не сдерживала подступивших слёз страха и паники, язык заплетался, никак не хотел выпалить мольбы о прощении: — Н-Нет… Я н-не… — А я вот успела заметить, что ты хотела ударить мою милую Хину ~ — Продолжала этот фарс Ханна, сильнее сжимая запястье девушки, заставляя ту жалобно скулить и всхлипывать на манер побитой собачонки. — Это что же получается, у меня расцвете сил стало зрение падать? Ах, какая жалость ~ — Молю, простите!!! — Бедолага завизжала от страха, но тут же получила удар коленом в живот. — ГХА! — Не припоминаю, чтобы разрешала тебя раскрывать свой поганый рот. — На сей раз холодно произнесла Ханна, глядя сверху вниз на рыдающую девочку. Затем она повернулась к её приятелям и спросила: — Не разрешала ведь? Те двое сразу же начали отрицательно качать головы, сами едва сдерживая подступающую истерику. Ханна довольно оскалилась и повернулась к бледной как смерть девушке, спрашивая: — Видела? Не дожидаясь ответа, Ханна перехватила девушку свободной рукой за горло, отпуская запястье и чуть приподнимая бедняжку над полом, заставляя ту кряхтеть от боли и нехватки кислорода. — Запомни, падаль… — На манер змеи шипел Хранитель Урагана Нагасаки. — Это моё последнее предупреждение тебе и твоим дружкам. Узнаю, что достаёте Хинату, увижу на её теле хотя бы царапинку — вам не жить. Интересно, как отреагируют родители таких выродков, как вы? — Усмехнулась красновласка, наблюдая за напуганным выражением лица девочки. — Не смей к ней даже на пушечный выстрел приближаться, уяснила? Девочка активно закивала, но тут же всхлипнула и зашипела от боли, когда ногти Ханны впились уже в чувствительную девичью шею, заставляя кровь тонкими струйками стекать под бледную ладонь хранительницы Мэй. — Вот и умница ~ — Пропела Ханна и прежде чем отпустить бедняжку, сказала: — У тебя и твоих друзей есть 10 секунд, чтобы скрыться из моего поля зрения. Как только она отпустила шею школьницы, та, спотыкаясь о собственные ноги и толкая друзей в стороны, выскочила вон из класса на скорости света. Вслед за ней помчались и её друзья. В комнате снова воцарилось молчание, прерванное словами Хинаты: — Ты злишься. — Разумеется, злюсь. Что за вопрос? — Не вопрос, а утверждение. Ханна лишь глубоко и раздражённо вздохнула, после чего, подумав, спросила: — Давно? — С того дня, как они меня последний раз донимали, прошёл почти месяц. Хибари-сан пошёл разбираться с ними, как с нарушителями правил. — Ну, да. Как я могла забыть о Хибари. — Фыркнула Ханна, но затем посерьёзнела. — Надо будет с ним об этом побеседовать. Похоже, его методы наказания недостаточно эффективны. — Ты же сама говорила: «Проблема глупых людей в том, что они никогда не признают своей вины». — Нервно усмехнулась Хина. — Они глупы, потому и не понимают, за что их наказывают. — НУ, будем отучивать и вправлять им мозги. — Хмыкнула Ханна, взглянув на печь. где уже приготовились пирожные. — Идёшь к Хибари? — Да, как только закончу. — Не могла бы ты подождать немного? Хочу с ним переговорить с глазу на глаз. — Так ты всё-таки расскажешь ему о том, что случилось? — Устало вздохнула Хината, кажется, смирившись с решением старшей сестры. — А ты сомневалась? — Ханна, усмехнувшись потрепала младшую сестру по персиковым волосам, заставляя Хину надуть щёчки. — Короче, я пошла. — Ты же не скажешь Раяну? — Посмотрим. — Загадочно протянула Ханна, скрываясь за дверью кабинета домоводства, оставляя сестру в гордом одиночестве. «Влипла…»***
Хибари сидел в своём кабинете, за своим рабочим столом и перебирал бумаги с отчётами, которые ему принесли его подчинённые. Рядом с рабочим местом главы Дисциплинарного Комитета стояла Президент Студенческого Совета Сейки — не безызвестная нам всем принцесса Мэй. Девушка стояла, облокотившись поясницей на стол, подписывая документы, связанные как с бухгалтерией школы Намимори, так и с бухгалтерией школы Сейко — подручные основного студ. совета исправно приносили девушке документы, которые, по их мнению, требовали именно её рассмотрения и одобрения. Поскольку директор школы Намимори оказался скуп на выделение отдельного помещения для Студенческого Совета Сейки, Мэй договорилась с Хибари о том, чтобы тот периодически одалживал и комнату Дисциплинарного комитета на случай различных совещаний, а также еженедельных встреч студ. совета для решения школьных вопросов. Вот и сейчас каждый из них занимался своим делом — Хибари читал отчёты своих подчинённых, помечая отдельные аспекты школьно жизни, с которыми ему нужно разобраться, а Мэй с делами своего совета (выделением школьного бюджета на праздники для начальных классов и на экскурсии для средних и старших). В этот самый момент в кабинет с ноги влетает Ханна, явно распугав своим появлением членов Дисциплинарного Комитета, что стояли за дверью и смотрели на Хибари с выражением «Не виноватые мы!». Заметив это, Кёя раздражённо вздохнул и, мельком взглянув на скептически изогнувшую бровь Мэй, посмотрел на Аяши старшую. — Как это понимать? — Резонно поинтересовался брюнет, наблюдая за приближающейся к его столу красновлаской. — Кажется, твои методы перевоспитания не так эффективны, как ты думал. — Недовольно сощурила свои красные глаза Ханна, чем немного удивила Хибари. Юноша уже привык её игриво-раздражительному настроению, а тут она заявляется к нему, пусть также нагло, как и прежде, но на полном серьёзе. И, судя по выражению лица Миядзаки, не его одного выбила из колеи такая перемена в настроении Хранителя Урагана Нагасаки. — Поясни. — Нахмурился Кёя. — Ты уже знаком с тем трио, которое донимало Хинату? — Спросила Аяши, облокотившись руками о рабочий стол Хибари. Брюнет напрягся. — И? — Многозначительно протянул бархатистым, но холодным голосом Хранитель Облака. — Кажется, они уже позабыли твои предупреждения. Поздравляю! Теряешь авторитет! — Едко усмехнулась Ханна, явно довольная кислым выражением лица Хибари. — Одна недалёкая из этой компании заявилась к Хинате и, схватив за волосы, ударила по лицу, вереща что-то о том, что ты выбросишь мою сестру, как нежную вещь, как только она тебе надоест. Кажется, она твоя тайная поклонница, раз так остро отреагировала на твою внимательность по отношению к моему ангелочку. Мэй, всё это время молча смотревшая на дискуссию двух одноклассников, переводила взгляд с одного на другого, всё думая над одним вопросом: «Какого хрена тут творится???». — Всегда поражалась тому, куда деваются мозги этих людей, когда они решаются посягнуть на наших людей. — Вздохнула Мэй, откладывая документы на стол. — Они прекрасно знали, КТО друзья и родственники Хинаты, и всё равно осмелились предполагать, что она наше слабое звено и просто груша для издёвок? — Как недавно процитировала МОИ же слова Хината: «Проблема глупых людей в том, что они никогда не признают своей вины». — Усмехнулась Ханна. — Они свято верят, что за их тупость им ничего не будет. — После этого девушка перевела холодный взгляд на Хибари. — Я уже говорила тебе: хочешь и дальше держаться рядом с Хинатой — бери ответственность за поступки, которые совершаешь в отношении неё. Если весь этот фарс продолжится, тебя ждёт рандеву со мной и с Раяном — уж у него-то на тебя пару ласковых словечек найдётся. — Учту. — Вздохнул Кёя, провожая серыми глаза недовольную красновласку и тут же откидываюсь на спинку стула. — Удачи. — Прежде чем парень успел что-либо понять, из кабинета успела упорхнуть ещё и Мэй. оставляя брюнета в гордом одиночестве. Пустым взглядом прожигая дверь, Хибари думает только об одном. Куда всё скатилось? Кёя не помнит, в какой момент начал проводить больше времени с Хинатой. просто в какой-то момент она стала появляться в его кабинете с определённо периодичностью, угощая его своими сладостями и вкусным сладким чаем, иногда о чём-то мило щебеча, но ожидая, что он поддержит разговор. Со временем молчаливые посиделки в его кабинете сменились пусть и короткими, но разговорами. Именно разговорами! Порой Кёя первым начинал беседу, к удивлению для себя самого внимательно слушая собеседницу, иногда что-то дополняя к её рассказу. Хината могла поддержать любой разговор, что значительно облегчало общение этих двоих. Они оба были слишком разными, по мнению многих, да и по своему тоже. И, тем не менее, это никак не усложняло им жизнь — им было вполне комфортно в компании друг друга. Так тянулись часы, дни, недели. Вот уже месяц Хината стабильно наведывается к Хибари, принося ему мешочки со сладостями и термосы с чаем. Вот уже месяц у Хибари кресло напротив его стола повёрнуто так, чтобы его собеседница сидела перед ним не боком, а лицом, пока на полке одного из шкафов стоял простенький чайный сервиз, которым они пользовались, распивая чай. Кёя не помнит, когда и почему, но она начал внимательно наблюдать за Хинатой; он подмечал любую перемену в её лице, подмечал какие-либо внешние аспекты, подмечал запах, которым обладает только она. Запах заварного крема. Запах его любимой сладости, которого он не замечал довольно долгое время. А когда заметил и прочувствовал, вдыхая приятный и приторно-сладкий запах полной грудью, то понял — пропал. Но вслух ни себе, ни ей не признается. Не признается, что в тот миг, когда он, наконец, почувствовал этот запах заварного крема и сладкой сдобы, исходящий от её рук и волос, ему вдруг вскружило голову. Хибари не признается, что ему приятен этот запах, исходящий не только от пирожных с заварным кремом, но и от Хины. Не признается. Это не в его характере. Не признается он и в том, что ей очень идут её волосы цвета персика, так странно, но красиво сочетающиеся с бледно-розовой кожей и лиловыми с розоватым переливом глазами, от чего язык чешется назвать её сладостью, ведь уж очень она похожа на какой-нибудь десерт своей необычной внешностью. Очень странно, да? Но Хибари хотя бы этого не отрицает. По крайней мере, про себя. Ему нравится. А ещё ему нравится, когда она — вот как сейчас — запыхавшаяся влетает к нему в кабинет, лучезарно улыбаясь и махая корзинкой с пирожными. Кёя непременно разберётся с нарушителями спокойствия, но это потом. Сейчас ему ничего не стоит немного отвлечься. Ведь с приходом рыжеволосой девушки в кабинете тут же — он уверен — разнесётся запах его любимого заварного крема, а рядом с той, от которой этот запах исходит, он позволит себе расслабиться и, прикрыв глаз, откусить кусочек от любимой сладости. Можно же иногда позволить себе мимолётную слабость?