Иуда

На самом деле, настоящий апокалипсис не слишком походил на то, что показывали в фильмах и сериалах. Стоило отметить, что Юнги никогда не нравилась эта тематика и всю осознанную жизнь он считал, что упарываться такой херней могут только придурки. Здесь можно было бы сказать что-то вроде «а теперь все задроты, пересмотревшие все фильмы о зомби, имели шансы выжить», но нет. Задроты оставались задротами. Зомби все так же не существовало. Юнги оставался классным. Так уж получилось, что если у тебя был какой-то авторитет в нормальном мире, шансов на выживание оставалось больше даже во время апокалипсиса. Образ жизни не делал Юнги чести, если уж быть до конца откровенным. Ограбления ювелирных магазинов и банков… не самый приличный способ заработка. Это не то, о чем ты захочешь рассказать кому-то за бокалом вина или чашечкой чая в гостиной. Хорошо, что Юнги не слишком любил вино, а чай пил и того реже. Раньше он частенько думал что-то вроде «да ладно, я буду заниматься этим до тридцати, не дольше». Потом осяду, заведу собаку и двух кошек, открою кофейню. Или небольшой ресторанчик. Точно даже не бар, никакого алкоголя. Буду залипать с книжкой на веранде, а к сорока, быть может, даже детей заведу. Но годы шли, ему исполнилось двадцать девять, тяга к «делам» никуда не ушла, а потом мир сошел с ума и Юнги трижды поблагодарил череду случайностей, что привела его в криминал, научила обращаться с оружием, помогла разбогатеть и заполучить определенный вес в социуме. Тема с апокалипсисом вообще достаточно интересная. Первые двести тысяч умерло за первые две недели. Вируса с такой смертностью человечество уже не помнило, и все тут же забили тревогу, развернули карантин, прекратили все виды транспортного сообщения и… превратили целую страну в один большой изолятор. Ввиду недавних событий с другими вирусами в последние годы, данная практика Юнги не удивила. Удивило то, как быстро наступила тотальная анархия. Треть правительства погибла в первый месяц, остальные его представители словно растворились в пространстве. Это не удивительно: никто не хотел нести ответственность за произошедшее. Никто не хотел ни в чем разбираться. Что такое вообще одна небольшая страна против безопасности целого мира? Юнги не слишком бы удивился, начни их завтра бомбить с воздуха какие-нибудь США. Тем не менее, человек адаптируется ко всему. Население уверенно вымирало, выжившие сходили с ума. Крошили витрины, сносили товары с полок, врывались в опустевшие квартиры и активно занимались вандализмом. Получившие доступ к оружию психи стреляли на улицах, затем получали свою пулю в лоб. Юнги же находился на вершине, если в этом новом мире еще оставались вершины. У него была хорошая большая тачка, доступ к топливу и еде, и жилье, в котором он чувствовал себя в максимальной безопасности. Все это было доступно ему благодаря тому, что ребята из мафии, с которыми он раньше работал, получили власть над городом, а Юнги оставили «под крылышком». Работа у него была не пыльная: ездить по выделенному ему участку Сеула, контролировать улицы, устранять все, что внушало подозрения, и передавать полученную информацию наверх. У Юнги была любимая магнитола, коллекция CD-дисков, пару банок энергетика, цена на которые вознеслась до небес, как и на все остальные продукты, которые теперь можно было получить либо с помощью связей, либо рискуя жизнью. Любое необходимое для нормальной жизнедеятельности учреждение теперь было под контролем. Супермаркеты, в которых еще оставались товары, заправки, водонапорные башни… везде были «свои люди» и эти люди между собой активно, но не всегда мирно, взаимодействовали. Если раньше в южнокорейском обществе присутствовал криминал, то теперь в криминале присутствовало общество. И Юнги никогда бы не подумал, что это возможно, но он был рад быть частью этого криминала и чувствовал себя вполне неплохо. Одна смена Юнги длилась от трёх до шести часов, в зависимости от времени суток, дня недели, и ещё некоторых факторов. Сегодняшняя его смена как раз подходила к концу, он делал уже сотый круг по кварталу, когда его внимание привлёк сидящий на скамейке у дороги подросток. Он явно был жив, вероятно цел, а ещё потерян. Во всяком случае, именно такое впечатление он вызвал у Юнги, когда тот проехал мимо во второй раз, притормозил и пристально всмотрелся в лицо юноши. Неожиданно для Юнги, тот вскинул голову и посмотрел на Юнги в ответ. Стёкла в машине Юнги были затонированы, так что разглядеть его парнишка не мог, но казалось, что тот смотрит в самую душу. Убедившись, что верный «Глок» на месте, Юнги приоткрыл окно, остановив машину прямо напротив скамейки. — Кто такой? — строго спросил он, смерив мальчишку пристальным взглядом и только сейчас замечая что-то у него под рубашкой… кошка? Трехцветная кошка, жмущаяся к мальчишке? Да кто вообще в такое время оставляет рядом с собой животных? — Простите? — удивлённо, и, очевидно, испуганно, переспрашивает юноша, весь сжимаясь. — Кто ты такой и что здесь делаешь? — Я… Меня зовут Пак Чимин и я тут сижу. А вы? Юнги хмыкает, закатив глаза. Серьезно? Этот мальчишка что, с Луны упал? Какого черта он такой прибитый? Словно не в курсе, что происходит в мире в последние месяцы. — Шуга. Так какого черта ты тут делаешь? Ты заражён? Работаешь на кого-то? Занимаешься проституцией? Ты приманка? — резко задаёт Юнги вопросы, один за одним. — Что?! — глаза Чимина испуганно округляются и он трясёт головой. — Я просто… я приехал из пригорода. На велосипеде. Люди, за которыми я ухаживал, мои соседи, с которыми я жил… они, — Чимин сжимает губы, чтобы не всхлипнуть, и именно в этот момент неподалёку звучит выстрел. У Юнги есть два варианта: первый — закрыть машину и свалить отсюда. Посмотреть, что за разборки, и не принимать в них участия, или встать на сторону своих. И есть ещё второй вариант, который ему нахрен не обосрался. Этот непонятный мальчишка со своей сраной кошкой был сейчас очень и очень не в тему. Но бросить сопляка на улице — значит обречь его на верную смерть. На улицах опасно для всех. Для мужчин. И для женщин, которых осталось еще меньше. А уж слабый хорошенький мальчишка с осветлёнными волосами и пухлыми губками в одну секунду станет чьей-то добычей. И нет, Мин Юнги не сраный рыцарь в сияющих доспехах, просто что-то внутри щёлкает. В конце концов, если мальчишка окажется приманкой или что ещё, Юнги ничего не будет стоить пристрелить его в любую секунду. — Садись в машину. Только кошку свою выбрось. — Что?! Я не хочу садиться к вам в машину. И я не брошу Чимми, — упрямо машет головой Чимин, не двигаясь с места, но вздрагивая от нового выстрела и крика. — Пиздец, ты точно не от мира сего. Садись в машину или я уеду. — С Чимми? — тоненьким голоском переспрашивает мальчишка, поднимаясь со скамейки и округляя глаза таким образом, что Юнги хочется стукнуть себя головой о руль. — Быстро, блять. Через пять секунд мальчишка оказывается сидящим на сидении и пристёгнутым, а его глупая кошка перебирается на его колени и с интересом осматривается. Юнги чувствует себя идиотом. — Почему вы решили меня забрать? — интересуется Чимин спустя пару минут молчания. Он заметно напряжен, но старается храбриться, судя по всему. Юнги все еще не понимает, как этот мальчишка мог оказаться сидящим на скамейке, но неподалеку и правда стоял велик, а сам он казался слишком невинным и даже наивным, чтобы так умело врать взрослому вооруженному мужчине. И тем не менее, Юнги не собирался терять бдительность. А еще он понятия не имел, что ему делать с мальчишкой. Окей, он забрал его с улицы, а что дальше? Сообщить о нем своим людям? Ну ж нет, тогда лучше было оставить его на улице, шансов на выживание было бы столько же, но, вероятно, его просто застрелили бы, а так с ним еще поиграют все, кому не лень. С одной стороны, Юнги было наплевать: просто рандомный мальчишка. С другой… какого-то черта он ведь его подобрал? Юнги все еще был живым человеком и ничто человеческое было ему не чуждо, даже в такое сложное время в этом сложном мире. Но что еще он мог сделать с этим ребенком? Таскать за собой — опасно. Спрятать дома «до лучших» времен? Только это и оставалось. Лучшие времена, вероятно, не настанут уже никогда, но если тебе на выбор предоставлено несколько зол, то стоит выбрать из них меньшее. — Не обращайся ко мне на «вы», — вздыхает Юнги, злясь на свою тупость. Он подвергал себя риску и ему это не нравилось. — Не знаю я, почему забрал. Хочешь, чтобы высадил обратно? — Нет, пожалуйста! — тут же проблеял Чимин. — Чимми боится шума. И я… тоже. — Как ты там оказался? — Я же уже сказал вам. Тебе. Прости. — И ты думаешь, я в это поверю? — Но господин… Шуга, я говорю правду. Я даже не осознавал масштабы происходящего в городе, в провинции все чуть иначе. И я… я жил раньше тут, потому и сел на эту скамейку. Ощущал такое отчаяние, не знал, что дальше делать. И тут ты. Вот и все, вот и вся история. Я поднялся домой, осмотрелся, там все пусто, разрушено… это так больно. Чимин, кажется, собирался опять пустить сопли, так что Юнги покачал головой. — Ладно, я разберусь с тобой позже. Но учти, что если ты мне врешь, если у тебя другие цели и если ты, блять, меня выслеживал… тебе крышка. Понял меня? Юнги поднял руку с пистолетом и кивнул на нее. — Я прострелю тебе башку за одну секунду, ты не успеешь и пискнуть. Чимин испуганно вжался в дверь, прижимая к груди кошку и глядя на Юнги распахнутыми глазами. — Н-нет… пожалуйста, опустите пистолет. Я лучше… лучше я пойду. — Ой, заткнись уже. Мы едем ко мне домой. Жрать хочу. — И ты не собираешься выбрасывать меня на обочину? — Нет. — И не будешь меня убивать? — Пока что нет. По дороге домой Юнги чувствует себя так, словно в очередной раз ограбил ювелирку и валит от копов, только вывез из нее не десяток-другой драгоценных камушков, а один такой здоровенный бриллиант по имени Пак Чимин и второй бриллиант на четырех ногах чуть поменьше. Он предполагает, что навара с этой добычи будет в разы меньше, а вот наказание, вероятно, будет серьезным… но ладно, он не будет думать об этом сейчас. В их новом мире не принято ходить в гости. Сам Юнги связывается со старшими по рации, а встречается с ними изредка и на оборудованной территории. Но когда он выводит Чимина из машины и впускает в свой подвал, то ощущает, как холодеет спина. Их точно никто не заметил? А если заметил, то каким будет наказание? Станут ли его слушать, если он соврет, что это племянник? Юнги закрывает дверь за собой на все замки, затем закрывает вторую, а за ней — третью. Так уж вышло, что в новом мире приходится буквально закрываться на десяток замков, чтобы чувствовать себя в безопасности. — Интересно, куда будет срать твоя кошка? — первым делом интересуется Юнги, поворачиваясь к мнущемуся у двери Чимину. — Будет очень странно, если завтра я попрошу привезти мне корм и засыпку для туалета, а также сам туалет. Но, видимо, так я и сделаю. Хорошо, что у меня нет аллергии на кошек. Чимин смущенно грызет щеку и продолжает упорно молчать. Юнги его понимает: что ему сказать? Подвал у Юнги приличный, размером с нормальную квартиру. Все оборудовано и выглядит хорошо. Кошка с интересом бродит вокруг стола, а затем со спокойным видом запрыгивает на диван. Ну охренеть теперь. — А теперь раздевайся, — кидает Юнги Чимину, чьи глаза мгновенно распахиваются. — П-прямо сейчас? Но я… — Блять, мне нужно осмотреть тебя на предмет прослушки и оружия. — Но у меня ничего нет! — А вот и проверим. Раздевайся, я сказал, — отрезает Юнги. — Я тебе и в уши залезу и в задницу, если надо будет. Если ты крыса, то лучше закончим с этим прямо здесь и прямо сейчас. Чимин весь дрожит, но больше не спорит. Стаскивает с себя вещь за вещью, обувь, носки. Остается в одних только простых белых трусах, но решительно стаскивает вниз и их, стыдливо прикрываясь. Юнги не нравится быть жестоким, ему не нравится пугать, смущать или что еще. Просто это мир, в котором чтобы выжить, приходится сжимать зубы. — Да успокойся ты, если не прячешь ничего. Ты просто ребенок для меня. Юнги внимательно разглядывает волосы Чимина, запуская в них пальцы и тщательно прочесывая. Он делает все это безэмоционально, холодно. Даже не думает о том, что у парня хорошая, гладкая кожа, совсем мало волос на теле. Что у него… ладно, немного думает о том, что у него милые соски и просто потрясная задница, но он совсем на этом не фиксируется. Неважно, сколько у него не было секса: он не опустится до такого. Не спасет человека, чтобы сделать своей секс-игрушкой. А Чимин мог бы стать ею. Запуганный, готовый отплатить любым способом, ему ничего не осталось бы, кроме как наклоняться или раздвигать ноги, открывать рот и послушно сглатывать. Такую схему, вероятно, поняли бы и старшие. Ну кто не хочет личную хорошенькую дырку в такое сложное время? Юнги передергивает от отвращения. Он внимательно осматривает уши Чимина и за ними, просит поднять руки, расставить ноги чуть шире, и все так же без эмоций проводит пальцами под сжавшейся мошонкой, а затем пальцами между ягодиц. Ему просто нужно быть уверенным, что мальчишка чист. Что он все еще в безопасности, хоть и привел в свою «крепость» непонятно кого. Чимин сжимается, когда пальцы Юнги оказываются между ягодиц, и с силой сжимает губы, явно сдерживая слезы стыда, но, надо отдать ему должное, держится молодцом и не говорит ни слова. Нет, Юнги не жаль. Он не собирается распускать тут сопли. Чист и слава богу. — Одевайся. Если хочешь в душ — можешь пойти в душ. Я пока приготовлю чего-то пожрать для нас с тобой и для этого исчадия Ада. Чимин, как ни странно, никак не комментирует оскорбление его кошки. Он вообще не говорит ни слова. Ни пока переодевается, ни сидя на диване рядом с кошкой, которую гладит. Чимин молчит и когда Юнги заканчивает с приготовлением двух порций спагетти, в которые добавляет соус из банки. Для кошки он открывает баночку консервированного тунца без соли. Отрывает от сердца. — Так и будешь молчать? — интересуется Юнги, когда они съели уже по половине порции. — Нет? Извини, я не знаю, что сказать. И мне стыдно. — Почему? — Почему? Чимин впервые звучит не как испуганный мышонок. — Твои пальцы были у меня… — В заднице. Не были они там. Просто проверил, чтобы ты ягодицами ничего не зажал. Ну извини, я должен был обезопасить себя. — Я понимаю. Но я ещё не говорил с людьми, чьи пальцы там были. Потому что их не было. И ты видел меня голым… мне правда неловко. Но я благодарен тебе, что ты спас нас и привёл в свой дом. И что кормишь. И я понимаю, что ты должен был меня осмотреть. Юнги пожимает плечами и молчит теперь сам. После ужина Чимин сам предлагает помыть тарелки, а Юнги уходит подготовить ему спальное место. Тут есть вторая комната, пустующая и словно ждущая Чимина. Юнги заправляет постель и ставит низкую коробку для кошки, на случай, если она додумается насрать в неё, а не в кровать. — Тут есть книги, тетрис, головоломки. Есть настольные игры. Бери что хочешь. Я в душ и спать. Мне завтра дежурить, а ты останешься тут. Раздобуду для кошки все и приеду. Тебе самому что-то надо? — Ты не возьмёшь меня с собой? — напряжённо уточняет Чимин. — Ты идиот? Нет, конечно. Я не буду так рисковать. Не сейчас так точно. Или живи, сидя в подвале и развлекаясь тут сам с собой, или можешь выйти погулять и сдохнуть. Выбор за тобой. Чимин сглатывает и кивает. Больше он ничего не говорит, но Юнги после душа приносит ему свою футболку и шорты, чистое белье и носки. — На стиралку ни воды, ни энергии не хватает, так что стираем руками. А это тебе. — Спасибо, — кротко кивает Чимин и уходит в душ. А оттуда, вероятно, в свою комнату, потому что этим вечером Юнги уже его не видит.