Иуда

— Я понимаю, — кивает Чимин. — Все в порядке. Тебе нужно время. Мне нужно время. Всем нам нужно время. И надежда. Просто я хочу больше узнать о тебе. Хочу, чтобы ты мог выговориться. И какая-то мелочь — это не мелочь же, если так подумать. Чтобы ты мог сказать что-то вроде «Намджун сегодня заколебал». — Намджун? — резко переспросил Юнги. — Кто это? Юнги прекрасно знал, кто это. Но он понятия не имел, откуда это знает Чимин. Он точно не называл имени старшего. Никогда. Никому. — Что? Просто назвал первое пришедшее в голову имя, — равнодушно отвечает Чимин, пожимая плечами. — Нет, не просто, — Юнги садится в кровати, внимательно всматриваясь в лицо Чимина. Тот выглядит удивленным, сбитым с толку… он выглядит таким «собой», что Юнги опять не понимает, что происходит. — Юнги, в чем дело? — осторожно спрашивает Чимин, садясь тоже. — Кто это? Это имя для тебя что-то значит? Прости, я не подумал… — Чимин, если ты врешь мне… если я узнаю, что ты — крыса, клянусь, я убью тебя. И секс, поцелуи, твоя сладкая мордашка, мне не помешает. В голосе Юнги сквозит такой холод, что Чимин ёжится. На его глазах выступают слёзы и он сжимается в комок, отворачиваясь. — Когда ты уже начнёшь мне доверять? Что я такого сделал? — Ты меня услышал. — Услышал, — Чимин резко скидывает одеяло и встаёт на ноги. — И я не хочу больше спать с тобой в одной кровати. Научись уже доверять людям. — С какого бы хуя им доверять?! Ты взялся из ниоткуда, Чимин, ты ведёшь себя странно, ты непонятный и неоднозначный, и теперь ты ещё и говоришь про моего старшего! — Ах, так все-таки Намджун не никто? — Так все-таки ты в курсе?! — Нет! Я просто использовал имя моего соседа, придурок! Я не видел его уже несколько лет, но когда-то мои родители дружили с ним! Юнги сужает глаза, поджимает губы и сжимает челюсти. — Я ухожу, псих. Спокойной ночи, — бросает Чимин и направляется к выходу из спальни. Юнги ждёт пару секунд, даёт Чимину выйти, мысленно считает до пяти и встаёт следом, ловя его возле двери в его спальню и прижимаясь к спине грудью. — Пошли в комнату. — Отвали, Юнги, — вяло упирается Чимин, игнорируя скользящие по животу руки и вяло дергаясь от укуса в плечо. — Не хочу. — А я хочу, — упрямо повторяет Чимин, пытаясь вывернуться из чужих рук, но оказывается прижат еще крепче. — Не надо, Юнги, я зол на тебя. Юнги запускает ладонь под резинку белья Чимина и обхватывает пальцами его член, заставляя парня закусить губу. — А так? — тихо спрашивает Юнги, скользя губами по шее вверх и прихватывая зубами мочку. Чимин сладко всхлипывает и прогибается в пояснице, прижимаясь задницей к уже твёрдому члену Юнги. — Жаль, что я не могу тебя трахнуть. Тебе, наверное, больно после первого раза? — Нет, — тихо отвечает Чимин, прижимаясь лбом к закрытой двери и скользя по ней руками. — Не больно. Юнги нежно задирает футболку Чимина, оглаживая его живот и грудь, и подносит ткань к губам парня, вынуждая сжать ее зубами. Руки вновь скользят по животу и бокам, гладят бёдра и стаскивают трусы Чимина до колена. — Положи руки на ягодицы и разведи в стороны, — приказывает Юнги, стаскивая с себя белье. Чимин протестующе мычит, но получает легкий шлепок по заднице и убирает руки с двери. Он прижимается щекой к прохладной поверхности и несмело сжимает пальцами ягодицы, расставляя ноги шире, а затем разводя ягодицы под внимательным взглядом Юнги. Тот медленно облизывает пальцы и размазывает слюну по покрасневшей от прошлого раза дырочке, а затем наклоняется и добавляет слюны с кончика языка, заставляя Чимина вздрогнуть и застонать от одного прикосновения. Футболка во рту намокает от слюны, когда Чимин снова стонет, ощущая, как в него проталкивается крупная головка. Сантиметр за сантиметром Юнги входит, на этот раз без резких движений, нежно поглаживая живот и грудь Чимина, лаская подушечками пальцев твёрдые чувствительные соски и покусывая шею сзади. — Такой узкий, блять. И горячий. И мне так нравится, как сладко ты хнычешь и мычишь, пока держишь зубами футболку. Надо будет купить тебе кляп. Чимин протестующе стонет, но снова хнычет, когда член входит до конца, выходит, а затем скользит по простате, заставляя с силой прогибаться в пояснице. Контраст горячего тела Юнги, его рук и слов, а также прохладной поверхности двери, к которой он прижимается щекой, просто идеален. Чимин до одури чувствительный и содрогается в оргазме через минуту, стоит Юнги только сжать его мошонку. — Блять, серьезно, детка? Ты уже кончил? Чимин выплевывает футболку и отпускает ягодицы, прижимая ладони к двери. — Ты опять без презерватива? — тихо ворчит он, сбиваясь с дыхания, когда Юнги вновь начинает двигаться, несмотря на его недавний оргазм. — Хочешь, чтобы я достал до того, как кончу? — Нет. Хочу, чтобы ты кончил в меня снова. Хочу пробку, чтобы ты затыкал меня после этого и я носил ее в себе, пока ты не захочешь достать ее и трахнуть меня снова. В грязных разговорах мальчишке нет равных, тут уж ничего не скажешь. Юнги любит это и Чимин попадёт точно в цель, десять из десяти. Это срывает ему крышу, и если именно этого Чимин и добивался, то успех ему гарантирован. Юнги сжимает бёдра мальчишки и движется в нем так быстро, что тот заводится снова и теряет нить своих разговоров. Он почти готов кончить, но Юнги вдруг выходит, разворачивает его к себе лицом и подхватывает под бёдра, вжимая в дверь уже спиной. — Черт, — выдыхает Чимин, когда чувствует, что член входит в него снова. Он и не рассчитывал, что у Юнги хватит силы трахать его на весу, но это происходит и Чимин впивается в чужие плечи и помогает Юнги изо всех сил, приподнимаясь и насаживаясь, пока не чувствует, что Юнги низко стонет, прижавшись губами к его плечу и не перестаёт трахать Чимина, подводя к оргазму и его тоже, всего пару раз проведя рукой по его члену. — Не сбегай от меня… больше, — выдыхает Юнги, помогая Чимину встать на ноги и лениво скользя губами по его шее. — Ты уверен, что после этого меня должно напугать это предупреждение? — хмыкает Чимин, обессиленный после третьего оргазма, и мягкий, как плюшевая игрушка в чужих руках. — Но своего ты добился, я буду спать с тобой. Наверное, Юнги самый глупый в мире человек, но утром он чувствует себя счастливым. Да, именно так. В условиях сумасшедшего мира, смертей, без надежды на спасение. Он целует сопящего в подушку Чимина и чувствует переполняющую его нежность. Этот маленький мальчик… оказался совсем не так прост, как казалось сначала, и Юнги от него без ума. Без ума от происходящего. И если о чем и жалеет, то это, быть может, самую чуточку о том, что так долго упирался. Не стоило терять ни секунды, когда это касалось Чимина.