Иуда

На Чимине нет ничего из одежды, и это здорово пьянит. Тот совершенно беззащитный, готовый ко всему, что Юнги может ему дать, и это вызывает целую бурю эмоций. Юнги не хочется превращаться в совсем уже сопливого мальчишку, но сердце сжимается от нежности, когда Чимин сам тянется его поцеловать. Неспешно, тягуче, чувственно. Они медленно соприкасаются языками, Юнги проводит своим по кромке зубов Чимина и продвигает его глубже, а через минуту Чимин двигается вперёд и целует Юнги сам, настойчиво притягивая ближе, гладя его бока и плечи. У Юнги нет причин не доверять Чимину по части его сексуальной неопытности, но сейчас она ему не мешает. Чимин хочет. От него немного пахнет спиртным, но Юнги не удивлён. Он и сам выпил виски, прежде чем уехать от старших. Чимин, кажется, быстро перенимал его способ справляться со стрессом, и Юнги не мог его винить. Это помогает расслабиться им обоим и перестать думать. Юнги, во всяком случае, помогает. — У тебя такое охуенное тело. Покажись, — просит Юнги, пытаясь отстраниться от Чимина, чтобы посмотреть на него, но не слишком успешно. — Юнги, ты офигел? То мне семнадцать и целоваться со мной нельзя, то я порно-модель и должен тебя ждать голым, а потом ещё и не сгореть со стыда, пока ты меня будешь разглядывать?! — возмущённо пищит Чимин, заставляя Юнги рассмеяться, уперевшись лбом в его плечо. — Ты прав, прости. Я просто действительно хочу на тебя посмотреть. — А без картинки не встаёт? Рука Чимина скользит вниз по животу и ловко сжимает твёрдый член через боксёры, ухмыляясь. — Все в порядке, кажется… — Ты маленький дьяволёнок, — выдыхает Юнги и сжимает руки Чимина, прижимая их к подушке над его головой и снова целуя, на этот раз жёстче. Чимин послушно прогибается в спине и стонет, когда рука Юнги ложится на его член. Чимин тоже твёрдый. Его живот втягивает от того, как глубоко мальчик дышит, а бёдра напряжённо подрагивают, когда Юнги не выдерживает и опускает глаза вниз, глядя на член в своей ладони. У Чимина такой же хорошенький член, как и он сам, и он также потрясающе смотрится в руках у Юнги. Весь Чимин идеально смотрится под его руками. Юнги отпускает чужие запястья и нежно гладит руки Чимина, его грудь, талию, рёбра и бёдра, разводя их в стороны и наклоняясь, оставляя дорожку влажных поцелуев. Чимин чувственный и чуткий, он всхлипывает, вздрагивает и ерзает каждый раз, когда Юнги его касается. А ещё он нетерпеливый, потому что то и дело норовит развести ноги шире, стащить трусы с Юнги или просто забраться в них. — Ты куда-то торопишься? Хочешь, чтобы все скорее закончилось? — интересуется Юнги, неторопливо доставая презервативы и запечатанный бутылёк смазки. Он уже думал, что ему это не понадобится. — Хочу скорее второй раунд. — Мы ещё первый не прошли. — Но тогда я буду уже готов, расслаблен, и все пройдёт ещё более гладко. Трахнешь меня на столе в кухне? Чимин невинно хлопает ресницами, и Юнги, который до этого нежно размазывал смазку между чужих ягодиц, вгоняет сразу два пальца, заставляя Чимина выгнуться дугой. — Когда ты успел подготовиться? — Я постоянно трахал себя пальцами после знакомства с тобой. На тебя невозможно спокойно смотреть, ты себя видел? Такой горячий, спокойный, жёсткий и уверенный в себе. Твои руки, губы… я так хотел, чтобы ты поскорее сделал это. Чимин бесстыдно закидывает голову, хрипло стонет, а затем сжимает свои ноги под коленками и осторожно разводит их в стороны, прижимая к груди, а затем сводит коленки, но задирает стопы ещё выше и снова стонет. — Твою нахуй в Бога мать, — рычит Юнги, обхватывая свой член одной рукой и сжимая под головкой, чтобы не кончить от одного зрелища. Внутри Чимина без труда двигается уже три пальца, сведённых конусом, смазка размазана по всем ягодицам и покрывалу под ними, и Юнги скулит, когда впивается зубами в нежную кожу на ноге Чимина, толкаясь в жаркое, влажное от смазки нутро. Чимин всхлипывает, ойкает и сжимает волосы Юнги, резко притягивая его к своему лицу, предварительно раздвинув ноги в стороны и опираясь пятками в кровать. — Стой. Ты огромный. Черт. Юнги-я, — голос Чимина срывается в крик, когда Юнги входит до упора, а только тогда замирает, чувствуя, как резко и часто сжимается Чимин в одном ритме с его вздымающейся грудью. — Ублюдок, — выдыхает Чимин, обиженно отворачивая лицо, но Юнги разворачивает его обратно и влажно целует искусанные губы, делая новый толчок и заставляя Чимина задохнуться, до боли сжимая волосы Юнги на затылке. — Нравится, Чимин-и? Юнги двигает бёдрами быстрее и жёстче, впивается в шею Чимина губами, оставляя на ней россыпь лиловых засосов, кусает ключицы и плечи, не замедляя движений. Чимин цепляется руками в спинку кровати, пытаясь удержаться, и сжимает ногами талию Юнги. — Я спросил тебя: тебе нравится? — жестче спрашивает Юнги, вжимая пальцы в нежную кожу на бедрах, ускоряя толчки до немыслимой скорости, двигаясь быстро и жестко, заставляя Чимина захлебываться стонами и вскриками. — Да! Юнги! Да! — выкрикивает он, распахивая глаза в ту секунду, когда его накрывает оглушительный оргазм. Все тело сжимается и взрывается, ноги дрожат, а он не перестает стонать, потому что Юнги трахает его еще с минуту, сквозь собственный оргазм, оставляя сперму глубоко внутри и плавно опускаясь вниз, чтобы поцеловать Чимина в приоткрытые губы, через которые вырывается тяжелое дыхание. Юнги плавно садится, не выходя из Чимина, и как куклу усаживает его на себя, обнимая за талию и укладывая голову мальчика на свое плечо. Чимин ощущает себя одновременно опустошенным и заполненным, неспособным говорить, но с идиотской улыбкой на губах. — Прости, ты просил быть нежным… — Ага. Скотина, — выдыхает Чимин, лениво касаясь кончиком языка солоноватой шеи Юнги, борясь с желанием оставить ему засос. — Мне попросить прощения получше? — Да, но чуть позже. У меня в заднице твоя сперма. Даже меня в школе учили пользоваться презервативами. — Прости… я чист. Сто процентов, мы сделали десятки тестов за это время и я ни с кем не спал. — Нас грохнут в любой момент, сифилис меня не волнует. Просто хочу лечь, и чтобы ты меня обнял, а придется идти мыться, — обиженно бурчит Чимин, отстраняясь немного, чтобы Юнги оценил его надутые губы. — Когда это я собирался тебя обнимать, еще и позволив остаться в моей постели? — удивленно переспрашивает Юнги, но Чимин только закатывает глаза. — Я оккупировал твой дом, твою кровать, твой член, — Чимин осторожно приподнимается и сладко стонет, когда член выходит из него, а сперма стекает по промежности вниз, когда он сжимается, жмурясь. — И твое сердце, — шепотом добавляет Чимин. Он тихо мяукает, когда Юнги шлепает его по заднице, и в отместку бьет по плечу. — Неси меня в душ! — Ты мне совсем на голову залезть вздумал?! — И постель перестели, я завтра постираю, — кивает Чимин, сжимая руками щеки Юнги и наклоняясь, чтобы влажно чмокнуть его в губы. — Это было потрясающе. Оказывается, мне нравится грубый секс и большие члены. Чимин говорит это с таким невинным видом, что Юнги только обессиленно стонет, теряя дар речи. Младший возвращается из душа в футболке и шортах и идёт прямиком в кровать Юнги, а по дороге ещё и подхватывает на руки кошку и кладёт ее на кровать тоже. — Ты серьезно? — Я же вижу, что ты любишь Чимми. Ты ее гладишь, когда думаешь, что я не вижу. И покупаешь ей лакомства. Перестань упрямиться, Юнги-я. Юнги дует щеки, хмурит брови, но немного расслабляется, когда Чимин взбирается на него верхом и прижимается всем телом. — Давай спать? — Так и будешь лежать на мне? Как ты так быстро освоился? — Я каждый день ждал этого. И раз уж мы поцеловались и занялись любовью в один день, то и в кровать к тебе я переберусь в этот же день. — Ты все решил? — Да. Я плохо спал все эти дни, иногда было страшно, я шёл к твоей комнате и по полчаса стоял под дверью, не решаясь войти. Теперь я не вылезу из твоей кровати, даже не проси. Юнги убирает волосы со лба Чимина и вздыхает, принимая поражение. Юнги не любит признавать чужую правоту, но эта ситуация просто не оставляет ему выбора. Надо признать, что Чимин прав во всем, и перестать уже упрямиться. Будет так, как будет. Остаётся только надеяться на то, что будет хоть как-то. Может быть, когда умрут все, кто не получил вакцину, к ним, наконец, отправят помощь? Их услышат? Начнут эвакуировать по одному? — Поцелуй меня, — просит Чимин, но не ждёт и секунды и сам тянется к Юнги и целует его в губы. Это ощущается как-то… отчаянно. Но Юнги понимает, что все в их условиях отчаянно, потому не обращает на это внимания. — Во сколько ты завтра работаешь? Тебе не дадут выходной после вчерашнего? — Нет, какие выходные. Я же не пострадал. Так, пару царапин. Как обычно, завтра во вторую смену. — А послезавтра в первую? — Ага. Ты забыл уже или как? — Нет. Просто… не знаю, мне не нравится, что ты делаешь это сам. Я мог бы помочь тебе? — Не мог бы, мы говорили об этом. Я не буду объяснять все это в сотый раз. Ты понимаешь, что это опасно. В три раза опаснее, чем без тебя. И я молчу о своих старших. — Кто они? Ты не рассказывал. — Какая тебе разница? Я не хочу говорить о работе. Юнги пытается отвернуться, но Чимин тут же обнимает его со спины и примирительно целует в плечо. — Прости, просто мы мало говорим, а… — Изначально это планировалось, как просто секс. И я не уверен, что готов разговаривать. Чимин не говорит ничего и Юнги слышит, буквально чувствует его обиду в сжавшемся кулаке. Он молчит минуту. Две. Он даже пытается уснуть, но со вздохом разворачивается к мальчишке лицом и бодает его лбом. — Не дуйся. — Я не… не дуюсь. Просто ты сказал, что не хочешь говорить. — Чимин, это сложно. Мне сложно. Я не был в отношениях никогда. Ничто из моих связей нельзя было назвать отношениями, понимаешь? Моя работа не предполагала таких тесных контактов, это всегда было слишком опасно. И вот появляешься ты, когда вокруг полный пиздец, но ты… Юнги вздыхает. Он не может, просто не может озвучить все, что внутри. Не привык к этому. Не привык говорить.