***
Амарил открыла глаза и обнаружила, что сидит посреди цветочной поляны. Кругом порхают пестрые бабочки — точь-в-точь как те, что, разлетаясь в разные стороны, впервые открыли ее взору мир Дрожащих островов, — и золотые мушки. Уголок природы, в котором ей посчастливилось оказаться, был похож на сказку: своими яркими красками, веселым благоуханием цветов и звонкими птичьими трелями он мог сделать жизнерадостной даже самую затхлую душонку. Возможно, именно так выглядит Мания, куда девушке хотелось попасть не меньше, чем спасти Больную Бернис от недуга, а, возможно, именно так выглядит место, куда после смерти попадают те, кто при жизни творил добрые дела. «Но почему я здесь? — спросила она себя. — Я умерла? Не припоминаю, чтобы соглашалась на это... А если и не умерла, то как попала сюда из ужасного подземелья?» Она огляделась. Странно, что она до сих пор не заметила человека, который все это время сидел рядом и не сводил с нее глаз. Растрепанные лохмы, сумасшедший взгляд, звериные шкуры, даэдрический лук... — Джейрид, — робко промолвила Амарил, — это вы? Норд взглянул на нее, но она не смогла прочитать что-либо по его глазам. — Это я, — кивнул он, оскалив зубы в улыбке. Но он совершенно не казался эльфийке грубым или некрасивым. Стало очевидно — он рад ее видеть, а это самое главное. — Я все думал, когда же увижу тебя снова. — Вы здесь, — продолжала данмерка, неотрывно глядя на него, — значит, вы уже нашли своих товарищей? — Нашел, и довольно быстро. Я пообещал себе больше никогда с ними не расставаться. Возможно, уже скоро мы вернемся в Скайрим, по крайней мере, я надеюсь на это. — Он склонился к ней, но запах крови почему-то больше не преследовал его. — Однако прежде я хотел увидеться с тобой, напарница. В голове всплыли обрывки какого-то воспоминания. Темный коридор, чей-то голос, звон клинка... Клинка? Почему бы и нет? То, что Джейрид Ледяные-Нервы отличный стрелок, еще не значит, что он никогда не пользовался мечом. — Вы вернулись... из-за меня? Это вы меня спасли? Норд оценивающе взглянул на нее — точь-в-точь как тогда, в таверне накануне вылазки в Сады Костей и Плоти. — Что-то не давало мне покоя. Возможно, все дело в мелодичном звоне твоих косточек. Я очень хотел услышать его еще раз перед тем, как вернуться на родину. Девушка отвела взгляд в сторону. — Да, — улыбнулась она, — это и правда вы. Они поднялись на ноги. Тут только Амарил сообразила, что одета она вовсе не в мантию Мифического Рассвета. На ней было простое белое платье, обувь на ногах отсутствовала, а сама она была такая чистая и бодрая, словно жуткие приключения в Деменции оказались всего-навсего дурным сном. — Как мы сюда попали? — спросила она, оглядывая поляну. — Не имею ни малейшего понятия, — развел руками норд. — Знаю только, что с момента нашего расставания я искал ребят, но ни на миг не переставал думать о тебе. Представь только: видеть твои глаза, твои черные косы, твое лицо... Говоря так, он взял ее ладони в свои. У эльфийки перехватило дыхание, и на мгновение она даже позволила себе задуматься: что, если она скучала по нему больше, чем ей казалось? Такая привязанность к малознакомому человеку не являлась характерной чертой Амарил Андарис, но... она и сама многого о себе не знает. — ...твое лицо, искаженное гримасой боли, и плач костей, которые я с удовольствием выну из твоего стройного тела... Ладонь девушки выскользнула из его рук. Амарил показалось, что земля уходит у нее из-под ног. В воцарившейся тишине птичьи трели отдались в ушах эльфийки звоном поминального колокола. — Так вы... убить меня хотите? — проговорила она медленно, ничего не понимая и не веря в происходящее. Он взглянул на нее опять, и его светлые глаза потемнели до такой степени, что на них стало страшно смотреть. — По-твоему, я один сюда явился? — криво усмехнулся он. — И я, и каждый из моих дружков заберем себе столько тебя, сколько сможем унести. Правда, ребята? Джейрид протяжно свистнул, и тут из-за деревьев начали появляться представители его разношерстной компании. Но все они до единого были похожи на маньяков, с которыми Амарил совсем недавно с таким трудом расправилась в подземелье Зейвары... «Так вот какой конец мне уготован?!» — Не больше и не меньше, моя милая напарница, — осклабился Джейрид, словно прочтя ее мысли. С каждой секундой он все больше походил на такого же, как и его друзья, живодера. Даже лук и стрелы превратились в здоровенную пилу, которой он принялся размахивать из стороны в сторону. Амарил хотела бежать, но ее ноги приросли к земле. Нет, их что-то связало. То были длинные, толстые корни и стебли растений. По ногам поползли земляные черви. Природные путы все сильнее обвивали девушку, душили ее, их шипы врезались ей в кожу, и вскоре она оказалась до головы перепачкана собственной кровью. Сияющие бабочки превратились в навозных жуков, щебетание птиц сменилось карканьем, но небо было по-прежнему ясным. Кажется, оно стало даже ярче, а в траве словно замерцали звезды. Природа ликовала! — Джейрид, — прохрипела девушка, бросая на него угасающий взгляд. — Почему?.. Глаза застлала темная пелена. Единственное, что в тот момент радовало Амарил, — она не могла слышать ни птичьего карканья, ни смеха убийц, ни скрипа работающих пил, ни даже собственных криков. Но и боли она не чувствовала. Ничего, совсем ничего... Однако тишина недолго сковывала ей уши. Вскоре они наполнились новыми звуками. Словно издалека она услышала плеск воды и шелест деревьев. Лица коснулись дуновение ветерка и чья-то прохладная ладонь.***
— Холодно, — пробормотала Амарил, не спеша открывать глаза. — Конечно, холодно, — ответил кто-то, — это же озерная вода. Придется немного потерпеть. Только, ради всего святого, не кричи так громко, никто тебя не режет, ты жива и здорова. И перестань называть меня Джейридом! Пока до Амарил Андарис доходило, что никакие маньяки ее не убивали и что она не находится в загробном мире, те же руки как следует отжали мокрую тряпку и принялись оттирать засохшую грязь с ее лица. Девушке показалось, что оно испробовало на себе все самые нелепые гримасы, на какие она отроду не была способна. Наконец, в него плеснули ледяной воды. Амарил закашлялась и поскорее протерла глаза кулаками. Открыв их, она увидела склонившегося над ней человека в капюшоне. Больно знакомый капюшон, кстати... Страшно похож на те, что носят зелоты. Но спустя еще мгновение по телу поползли мурашки: место, где, по ее представлениям, должна была находиться его голова, застилала темная пелена. В памяти тут же всплыли картинки из сказок про безголовых всадников. Она уже собралась испугаться по-настоящему, однако незнакомец вовремя прикрыл ей рот ладонью. — Говорю же, не шуми. В Деменции не стоит привлекать к себе лишнее внимание. — Что? — ахнула она. — Что слышала, — отозвался он, убирая ладонь от ее лица. — Но вы... — Амарил вперилась взглядом в пустое пространство под капюшоном. — Сам знаю. Эта тряпка заколдована так, что, надень ты ее всего лишь раз — снять не сможешь никогда, коли не обладаешь магическими искусствами в достаточной мере. Если бы я сразу догадался, ни за что бы не нацепил эту дурацкую форму. Но, к сожалению, я очень плох в магии, за исключением разве что школы Восстановления. Да и по подземельям голышом особо не побегаешь. Данмерка долго не могла прийти в себя. Оглядевшись, она сообразила, что находится не под землей. Время близится к вечеру. Походный мешок и секач, которым она защищала себя от врагов, лежат подле нее. Где-то позади незнакомца возвышается старый форт — предположительно, тот самый Зейвара, будь он проклят. Они сидят на берегу озера. Трава влажная, как и все, из чего состоит Деменция. Однако после пережитого Амарил была готова оказаться где угодно, но только не здесь. Да и невозможно, чтобы этот странный человек действительно спас ее. Мантия зелота красноречиво указывала на род его занятий, и уверения, что ему пришлось облачиться в эту одежду только потому, что во время потасовки кто-то сжег его собственную, не вызывали у эльфийки должного понимания и приятия. Может быть, это один из его приемов — заболтать свою жертву, прежде он раскроет свою истинную сущность и, вдруг злобно захохотав, обнажит оружие и со словами «А ты правда подумала, что я тебя не убью?!» сделает ее на голову короче. — Да успокойся ты, я вовсе не собираюсь тебя убивать, — произнес человек, угадав ход ее мыслей. — Захотел бы — уже давно покромсал бы на кусочки, как тех ребят. Но я не могу так поступать с невинными существами. А потому если уж кто и вздумает надругаться над твоей головой, то это точно буду не я. И если этот «кто-то» осмелится совершить подобное на моих глазах, то лишится рук прежде, чем вытащит свой меч из ножен. Тут он достал из кармана какой-то пузырек и протянул ей, сообщив, что в нем находится лекарство. Амарил молча поднесла зелье к ноздрям. Кое-что она узнала сразу — аромат, напоминающий смесь тыквенной мякоти, сырого мяса и цветков колокольчика. Записи с последнего занятия с Фалану Хлаалу гласили, что растение с таким запахом лечит раны, но в то же время может повредить магию. В «Аптеке Дрожащих островов» его именуют алоказией. А вот другой запах — острый и вместе с тем тошнотворно-пресный — был данмерке незнаком. — Алоказия и огненный гриб, — пояснил человек. — Это сильное зелье лечения и восстановления запаса сил, я сам его сделал. Постарайся выпить все до последней капли. Ты так билась в истерике, что я начал опасаться за свою жизнь. Мне с большим трудом удалось привести тебя в чувство, поэтому будет лучше, если хотя бы это лекарство ты примешь самостоятельно. Пока Амарил пила зелье и, к своему удивлению, чувствовала, с какой быстротой заживает сломанная нога и как силы вновь наполняют ее, она вдруг осознала, что голос у незнакомца совершенно не похож на голос Джейрида. Он был значительно выше и без хрипотцы. Нахмурившись, она вновь перевела взгляд на своего собеседника. Тот казался очень спокойным. Даже закралось сомнение: а вдруг не зелот? Все-таки и она когда-то стащила с покойника мантию Мифического Рассвета просто ради защиты... — Кто вы такой? — решительно спросила она. — Да так, никто, — ответил тот, поправляя капюшон. — Обычный путешественник. С минуту еще Амарил рассматривала его, пытаясь свыкнуться с мыслью, что Джейрид Ледяные-Нервы ей только померещился, не более. Она недоумевала, почему его образ вообще до сих пор преследует ее. Незнакомец тем временем сел на прибрежный камень и отвернулся к озеру, не желая мешать данмерке допивать зелье. Она отметила, что мантия зелота была ему слишком велика, поэтому понять, что он из себя представляет, казалось затруднительным. Единственное, что сильно бросалось в глаза, это осанка: она была безукоризненно ровной, и Амарил сама невольно вытянулась, как по струнке. Она уже хотела было спросить его, откуда он взялся, но тут ее внимание привлекло кое-что поинтересней. На правом бедре у незнакомца красовались короткий меч, пара кинжалов разной длины и нечто, отдаленно напоминающее медицинскую сумку. На левом — длинный клинок, который, кажется, недавно он приставлял к ее горлу, хотя она так и не поняла, для чего. Однако прошла еще секунда — и Амарил почувствовала, как ее распирает от зависти: меч был точно такой же, как один из тех, что приглянулись ей в магазине Резчицы! А ведь где-то там в ее собственном рюкзаке, в одном из его уголков, дожидается своего звездного часа руда безумия... За плечами у ее спасителя висели походный рюкзак и поверх него лук со стрелами, но куда им до меча, за который не стыдно отдать полжизни! Не сводя глаз с озера, он позвал ее: — Эй! Ты как себя чувствуешь? Но Амарил не отвечала. Она пристально следила за тем, как он вытаскивает меч из ножен и протирает его тряпкой. Когда он повернул клинок наиболее выгодно подчеркивающей его красоту гранью к ней лицом, будто дразня данмерку, ей показалось, что на лезвии что-то выгравировано. «От Т.М. и О.В., живущих в разных мирах, но одинаково любящих тебя», — прочитала она, даже не заметив, как подползла ближе. Словно почуяв, что данмерские глазки позарились на великое, незнакомец одернул девчонку: — Тебе не говорили, что пялиться на чужое оружие невежливо? Это благодарность за твое спасение? Она вздрогнула, но все-таки не смогла заставить себя отвести взгляд. — Извините, — пробормотала девушка, продолжая пожирать глазами клинок своего спасителя. — У меня нет никаких дурных помыслов. Трудно даже выразить словами, как я признательна вам за помощь. Но все же... Этот меч кажется мне очень знакомым. Он выкован в Крусибле? Вы и сами оттуда, верно? — Первое верно, второе нет, — ответил человек, — однако в Крусибл я иногда заглядываю. Но почему тебя так интересует мой меч? Я полагал, тебе не терпится узнать, как мы выбрались из Зейвары. — По правде говоря, сейчас я и думать не хочу об этом месте. — Амарил даже передернуло от отвращения. — Но я прекрасно понимаю, что бесконечно обязана вам своим спасением. Если можно, вы расскажете мне о нашем побеге чуть позже. Сейчас же мне хотелось бы знать вот о чем... Она вытащила бутылочку, которую ей дала Больная Бернис, и показала ее незнакомцу. — Может быть, вам известно что-нибудь о лекарстве под названием Акванострум? Тот молча повертел бутылочку в пальцах и сообщил, что знает о нем и даже когда-то лазил за ним в Ежевичный Куст. Надеясь, что отсутствию Акванострума в бассейне пещеры есть какое-то адекватное объяснение, Амарил выпытала у своего безликого собеседника на этот счет все, что смогла. Поговаривают, что это лекарство способно исцелять тяжелые недуги вроде лихорадки или обезвоживания. Но особенно его ценят за свойство предохранять трупы от разложения, хотя, по словам незнакомца, это всего лишь слухи. Правда, есть у чудесного лекарства и существенный минус: источник Акванострума вынужден самоочищаться раз в неделю — в ночь с сандаса на морндас — и этот процесс длится до самого рассвета. Необходимость в такой процедуре объясняют тем, что прямо в бассейне время от времени скапливаются тушки дохлых граммитов, чьи испарения злостно влияют на свойства снадобья. Жидкость уходит в землю, каким-то неведомым образом очищается и вновь наполняет бассейн. Незнакомец заверил Амарил, что ему даже доводилось наблюдать этот процесс своими глазами. По его словам, весьма захватывающее зрелище. — А сейчас уже вечер тирдаса, — сказал он, — так что бассейн должен быть наполнен доверху. Видимо, ты лазила в пещеру в сандас ночью. — Нет, уже в морндас, — поправила его Амарил. — Но до рассвета было еще далеко. Тут в ее душе поселилась маленькая надежда. Конечно, поначалу этот человек на кого угодно мог произвести жуткое впечатление, но от него исходила дружелюбная аура, и, похоже, ему действительно можно доверять. Скрестив пальцы на удачу, Амарил промолвила: — Простите, но... Я не отниму много вашего времени, если попрошу вас проводить меня до источника? Хочу убедиться, что вы сказали правду, да и лекарство мне действительно необходимо. Данмерка не хотела признаваться, что после пережитого какое-то время не испытывает сильного желания оставаться в одиночестве. — Конечно, если вас это затруднит, я как-нибудь сама справлюсь, — добавила она быстро. Но, на ее счастье, тот согласился, и она вздохнула с облегчением.***
Оказалось, что до Ежевичного Куста от Зейвары не так уж и далеко. Прошло, быть может, каких-то пятнадцать минут — и они уже топчутся перед огромной дырой. К великой радости девушки, на этот раз ничего маслянистого и гадкого там уже не было. — Полезай первая. — Путешественник учтиво отошел в сторону, уступая Амарил дорогу. Страшно не хотелось лезть обратно под землю, но эльфийка подбадривала себя тем, что, во-первых, она не одна и что, во-вторых, Больная Бернис наконец-то получит свой драгоценный эликсир и излечится. С наступлением темноты в пещере будто стало темнее — точно такое же чувство Амарил испытала и в Зейваре — но, к ее огромному облегчению, факелы пусть и тускло, но исправно горели. Держась поближе к своему спасителю, девушка молча шла вперед, украдкой косясь на поблескивающий в свете огней красивый меч на бедре незнакомца. — Это все твоих рук дело? — громко восхитился он, указывая на кучу дохлых граммитов. — А... да, — отозвалась она, неохотно отрывая взгляд от клинка. — Я правильно поняла, что у них есть своя видовая система? — Я бы скорее назвал ее ранговой. Существуют так называемые молодые граммиты, граммиты-палачи, граммиты-мучители и граммиты-убийцы. Эти, судя по габаритам, принадлежат к первому рангу, молодым. А эти... — Он подошел к трупам и, схватив наугад чью-то лодыжку, вытащил его из общей кучи. Амарил передернуло: мертвые граммиты за пару дней уже основательно протухли. — Вот этот похож на мучителя — ты только взгляни на его икры! Да и по количеству шипов на броне и дубине он явно не тянет на новичка... Кость широкая, передние зубы размером с коготь на большом пальце ноги. Ну, это по всем параметрам мучитель. А у палачей кости еще шире, но эти зверюги прижимистее. У граммитов-убийц, напротив, поуже, они более компактные, и шкура у них темнее... — Создается ощущение, что это Джейрид спрятался под капюшоном, — обронила данмерка вполголоса, однако спутник ее услышал. — А? О ком ты говоришь? — Вспомнила своего знакомого по имени Джейрид Ледяные-Нервы, который был просто помешан на костях. — О, это тот парень, именем которого ты называла меня, пока находилась в бреду? — хмыкнул собеседник. — Да, именно он. Вы его знаете? Отбросив граммита в угол, незнакомец вытер руки о подол мантии и повернулся в сторону данмерки. Ей почудилось, будто он смотрит на ее лук и стрелы. — Впервые слышу. Однако занятное у него прозвище. Судя по тому, как отчаянно ты выкрикивала его имя, он либо близкий тебе человек, либо твой заклятый враг. Будь я заинтересован в ваших с ним делах, сказал бы, что склоняюсь к первому варианту. — Кто знает, — произнесла Амарил задумчиво. — И хотя это был просто страшный сон, после случившегося я и сама не могу понять, кто мы друг для... Впрочем, это не то, что следует обсуждать малознакомым людям, не так ли? — Верно, — согласился тот, помогая ей перебраться через здоровый корень, выросший прямо посреди тоннеля. — Извини, меня иногда заносит, и я не могу с этим ничего поделать. Я от природы очень любопытный и разговорчивый, и временами не в ту сторону, в которую хотелось бы. — А чего вам хочется? — Мне? — почесал затылок незнакомец. — Прозвучит глупо, но я хотел бы разгадать все тайны Дрожащих островов — начиная с их устройства и заканчивая механизмами поведения жителей, как местных, так и прибывших издалека. А если короче, то я просто путешествую по Мании и Деменции и пытаюсь найти ответы на свои вопросы. Всегда радуюсь, когда попутно удается чем-нибудь помочь окружающим людям. Но я вижу, что им трудно меня понять, хотя они и стараются не подавать виду... Какое-то время шли молча, разглядывая место недавнего побоища, пока Амарил не задала вдруг взволновавший ее вопрос: — Извините, но как вы ориентируетесь в пространстве, да еще и в такой темноте? Вы вообще видите что-нибудь? — Я все прекрасно вижу, в том числе твое испуганное лицо. Не надо меня бояться. Хоть я и мало смыслю в волшебстве, все же интуиция подсказывает мне, что это заклинание школы Иллюзии или Изменения. Его наверняка можно снять контрзаклятием. Однако мой уровень владения техниками этих двух школ чрезвычайно низок, поэтому я решил не рисковать. — Я бы могла помочь вам, если бы в достаточной степени владела магией, — отозвалась данмерка. — Но, к сожалению, и моего уровня не хватит, чтобы снять проклятие. Я никогда не сталкивалась с подобным. Мне правда очень жаль... — Ничего страшного, — ободрил ее незнакомец. — В городе живут люди, хорошо разбирающиеся в магии, у которых можно спросить совета. — В Нью-Шеоте? — обрадовалась Амарил. — Вы отправитесь туда со мной? — А какие у меня еще есть варианты? — усмехнулся тот. — Если нам все равно в одну сторону, почему бы не пойти вместе? Заодно ты наконец узнаешь, как мы сбежали из Зейвары. То еще было приключение! Даже несмотря на факт, что все монстры в пещере были перебиты, путь к бассейну по-прежнему оставался трудным и долгим. Однако Амарил не обращала на это внимания: спутника всерьез заинтересовал Джейрид Ледяные-Нервы, и она всю дорогу излагала ему истории об их с нордом приключениях. Причем спрашивал он не столько о подвигах, сколько о личности самого Джейрида. Амарил, сама себе удивляясь, рассказывала ему о том, как крепко норд ненавидел волшебство и как фанатично обожал все, что связано с костями, о том, какой он жуткий внешне и какой забавный при более близком знакомстве... Правда, после приснившегося кошмара все, что она говорила незнакомцу о бывшем напарнике, казалось ей полным бредом. Но неожиданно он остановил ее: — Смотри! — и указал рукой куда-то вниз. Сердце девушки екнуло от радости, когда она увидела, что бассейн действительно был полон до краев. Жидкость, плескавшаяся в нем, имела темный оттенок, который в приглушенном свете огней казался то кристально-чистым, то мутным. Взгляд Амарил уловил на поверхности зелья блики не то звезд, не то солнца, но откуда им было взяться — загадка. — Как красиво, — прошептала она в восхищении. — Не то слово, — согласился спутник. Амарил наклонилась к источнику и, держась за ближайший выпирающий из земли корень, чтобы не упасть, набрала жидкость в бутылочку. За стеклом зелье выглядело совершенно прозрачным. От бассейна шел слабый земляной запах, однако, когда данмерка попробовала лекарство на вкус, оно показалось ей обычной питьевой водой. К слову, она не почувствовала никаких перемен в своем организме, очевидно, потому что не была больна. На всякий случай девушка набрала побольше запасов Акванострума в свои маленькие скляночки, предназначавшиеся для других снадобий. «Прости меня, бедная Бернис, — мысленно извинялась она перед ни в чем не повинной бретонкой, с содроганием вспоминая, какой поток брани обрушила в ее адрес несколькими днями ранее, — прости, пожалуйста, как же стыдно, Дагон возьми!» — Я закончила! — вскоре возвестила Амарил, энергично размахивая склянкой с зельем, и чуть не свалилась вниз. К счастью, незнакомец поймал ее и оттащил от выступа. Как и обещал, на обратном пути он поведал ей о потасовке в подземелье. Из его слов она поняла три вещи. Во-первых, судя по достаточно кровавым подробностям, которыми изобиловал его рассказ, спутник Амарил отличался огромной силой и удивительной жестокостью по отношению к врагам, так что встретить его было настоящей удачей. Во-вторых, хозяином маньяков, к которым попала данмерка, был сам предводитель банды зелотов, укрывающихся в Зейваре, и он действительно занимался тем, что в качестве жертвоприношения «скармливал» Безумному Лорду тела путешественников, имевших несчастье заблудиться в залах древнего форта. К слову, незнакомец уделал не только его, но и всех тех, чьи трупы Амарил обнаружила в большом зале. А заколдованную мантию снял именно с предводителя («Да-да, снял! Этот мерзавец все предусмотрел и наложил на нее проклятие, которое сработало бы на ком угодно, кроме него самого!»). И, в-третьих, пока он вытаскивал Амарил из Зейвары, данмерка чуть не задохнулась в одном из подземных коридоров. К концу рассказа девушка совсем сникла: никогда прежде она не позволяла себе выглядеть жалкой и слабой перед кем-либо... за исключением только одного человека. Поэтому рассказчику пришлось изрядно потрудиться, чтобы вернуть ее в приемлемое расположение духа.***
Удивительно, но факт: Дрожащие острова никогда не знали солнца, однако в ясную погоду рассветы и закаты здесь можно было наблюдать не менее огненные, чем на планете смертных, Нирне. Причину никто так и не выяснил, но люди стали поговаривать, что в это время Лорд Шеогорат пребывает в особенно хорошем настроении. И если для жителей Мании эти дни были настоящим праздником, то другая половина населения предпочитала прятаться по углам в такое неуместное для печальных дум время. — Только ради двух вещей и стоит жить. Ясное небо над Крусиблом — определенно, вторая из них... Это сущая правда, и пусть ее проклянут хоть все жители Деменции за подобные мысли. Ей доставляло огромное наслаждение любоваться звездами, полыхающими на ярком небе, которое для южного района Нью-Шеота было такой же редкостью, как и спокойствие у нее на душе. Глядя в бездонную высь, она, пусть и ненадолго, ощущала затишье и в сердце, и в мыслях, которые обида и гнев разъедали, точно ржавчина. Иногда ей удавалось заглушить эти чувства мелкой моторикой, но результаты труда никогда не удовлетворяли ее. Жадность до совершенства, страсть к совершенству — все это не позволяло ей позабыть о том, ради чего она и сейчас открывает глаза и, громко зевая, распахивает ставни и высовывается из окна навстречу утреннему небу. Городской смрад, за двадцать четыре года ставший таким привычным, бьет в лицо не хуже вонючей подушки, но она, широко улыбаясь, подставляет свое лицо порывам ветра и жмурится от удовольствия, когда он треплет ее кудри. Она не из тех, кто любит зловоние, но именно оно помогает забыть о другом запахе, с которым тесно связана ее жизнь. Погода сегодня и впрямь хороша, так же хороша, как и его улыбка — та единственная улыбка, которой он ее когда-то одарил. И тот день был столь же светлым, безоблачным... — Так и есть, — прошептала она, не отрывая восторженного взгляда от рассвета. — Ясное небо — определенно, вторая из них. Первая... Она сомкнула веки, и перед ней тотчас возникли его смеющиеся глаза. — Ты, что краше всех звезд на нем. Она еще долго глядела вдаль, но высокие городские стены не позволяли увидеть больше, чем было отмерено. Ее взгляд скользнул вниз, туда, где находилась статуя Безумного Принца. Кто это там пришел? С кем так долго разговаривает стража? Ах, кажется, она... — Вернулась-таки, — радостно бормочет девушка. — Ольфи, подожди меня дома. Я пойду встречу нашу гостью.***
К великому облегчению Амарил, дорога от Ежевичного Куста до Нью-Шеота заняла куда меньше времени, чем от города до пещеры. Но все это время погода оставляла желать лучшего: сырой туман, промозглый ветер, да еще древесные корни, в самый неподходящий момент вылезающие из-под земли и сбивающие с ног. Девушка была бесконечно благодарна своему спутнику, который вовремя хватал ее за шиворот, не позволяя упасть в грязь лицом, или нес на спине, хотя она была далеко не пушинкой, — и зачастую даже тогда, когда Амарил отказывалась, уверяя его, что не устала и может идти самостоятельно. Однако незнакомцу казалось, что она передвигается слишком медленно, так что рюкзак и лук со стрелами то и дело повисали у него на локтях, а на спине, вцепившись ему в плечи, мирно посапывала темная эльфийка. Путь, как выяснилось, действительно был недолог — это Амарил в первый раз по незнанию навернула много лишних кругов — и обошелся путникам всего в полтора дня. Однако таинственная женщина-страж долго не хотела пропускать ее приятеля в город, и девушке пришлось с полчаса доказывать ей, что он никакого отношения к зелотам не имеет. — Ох уж эти мазкен, — фыркнул он, когда они вошли в город; Амарил машинально зажала нос пальцами. — День прожит зря, если чье-нибудь поведение или какой-нибудь человек не покажется им подозрительным. — Мазкен? — переспросила она. — Вы говорите о той женщине-стражнике? Незнакомец кивнул. — Они сами себя так называют. Мазкен — младшие даэдра, подвластные Шеогорату и охраняющие территорию Деменции. Обожают подозревать кого-нибудь или что-нибудь. Тем не менее, по-своему интересные создания, которые к простым смертным относятся гораздо приветливее, чем ждешь от представителей даэдрической расы. А среди аурил они больше известны как «темные соблазнители». — Аурил? Кто это? — Это подданные Шеогората на территории Мании, которых именуют еще «золотыми святыми». Их поистине сверкающая красота может ослепить, но вот от святости у аурил одно только название. Выскочки высокомерные, вот они кто. Амарил с трудом удержалась от смеха. Если это правда, то темные соблазнители, несмотря на двусмысленное название, просто образец доброты и отзывчивости по сравнению с золотыми святыми. Любознательная данмерка сделала себе мысленную пометку разузнать о тех и о других побольше, как только представится возможность. — Что ж, ладно, — подытожил незнакомец, хлопнув в ладоши. — Теперь, когда мы на месте, я пойду разыщу того, кто может снять с меня проклятие. Надоело разгуливать с облаком на плечах вместо головы... О! — внезапно обрадовался он, заглядывая за спину своей спутницы. — А вот и нужный мне человек!.. Но он замедлил речь, как следует разглядев горожанина. В голосе засквозил ничем не прикрытый ужас. — Постой... — пробормотал он в растерянности, и сердце данмерки ухнуло куда-то вниз. — Что здесь случилось? Костыль?! Откуда?! Ты!.. — Он выставил вперед указательный палец. — И когда ты только успела?.. Амарил резко обернулась. Позади нее маячила малютка Айрис, как всегда, опираясь на свой деревянный костыль. — Добро пожаловать обратно, Амарил! — воскликнула та, приветственно размахивая свободной рукой и словно не замечая спутника данмерки. — Здравствуй, Айрис! — улыбнулась ей эльфийка. — Мы все страшно за тебя переживали. Бедняжка Бернис так волновалась, что несколько ночей не сходила со своей барной стойки, ожидая, когда ты, наконец, заглянешь к ней в гостиницу. Пойдем туда, а? Отдохнешь, выпьешь чаю, расскажешь нам о своем путешествии. Больная Бернис тоже будет счастлива тебя увидеть! Не смотри так на меня, хоть мы и подданные Деменции, это не значит, что мы не умеем веселиться! Но ее черные глаза неприязненно сощурились, едва она обратила внимание на незнакомца в зелотовой мантии. — А это еще что такое? Как сюда проник зелот? Амарил, этим отмороженным ублюдкам нечего делать в Нью-Шеоте... — Но он вовсе не отмороженный ублюдок, — заступилась за своего спутника девушка. — Это путешественник, которому нужна помощь. Из-за проклятой мантии он потерял свое лицо, но никак не может избавиться от нее. Мы надеемся, что существует какое-то заклинание, способное рассеять эти чары. — А почем ты знаешь, что он тебя не обманывает? — недоверчиво спросила Айрис. — Он... ну... — замялась данмерка, не зная, с чего начать. Она ведь почти ничего не выяснила о своем спутнике. Возвращаясь в город, они говорили о чем угодно, но только не о себе. — Айрис, ты меня не узнаешь? — вмешался в разговор человек, не вытерпев. — Это же я, Эри, твой друг. Вот и меч мой, взгляни. Нордка смолкла, услышав явно знакомый голос. На ее лице отобразилась целая гамма непонятных Амарил эмоций. Очевидно, ее охватило замешательство, и тогда человек наклонился к ней, что-то тихо шепнув — так, чтобы не слышала эльфийка. Неприязнь девушки как рукой сняло. Она качнулась и, склонив голову набок, принялась сверлить взглядом пустое пространство под капюшоном — совсем как Амарил пару дней назад. Затем протянула свободную руку к мечу и, с трудом вытащив его из ножен наполовину, осмотрела со всех сторон. — А, и правда... — наконец пробормотала она, словно не веря собственным глазам. — Это действительно ты... — Но, — с волнением перебил он ее, — почему ты на костылях, Айрис?! Когда, в какой баталии ты успела так покалечиться? И почему рядом нет твоего брата? Он болен? Я могу проводить тебя до дома? — Успокойся, все хорошо, — заверила его нордка, покачиваясь на здоровой ноге вперед-назад. — Не будем обсуждать это посреди улицы, м-м? Братец мой действительно болен, но тебе будет очень рад. Хорошо, что ты вернулся. Пойдем, проводишь меня, заодно и заклятие с тебя снимем. Кое-что и впрямь произошло, но мы поговорим об этом дома. Амарил, извини, но наш чай откладывается до лучших времен. Данмерка непонимающе перевела взгляд с незнакомца на Айрис и обратно. — Айрис Вюмьен — та, о ком я тебе говорил, — пояснил он. — В отличие от меня, она прекрасно разбирается во всех этих колдовских штуках. Айрис и ее брат Ольфи — мои хорошие друзья. Признаться, я был удивлен, что и ты знакома с ними. «Друзья? Здесь, в Крусибле, у кого-то есть друзья?» — недоумевала Амарил. — Кстати, — добавил он извиняющимся тоном, — за все это время я так и не назвал тебе своего имени. Понятия не имею, почему это вылетело у меня из головы. Давай знакомиться? — Он протянул ей руку. — Меня зовут Эри. Как уже говорил, я путешественник. Если когда-нибудь понадоблюсь — ищи меня по всему Нью-Шеоту. У меня нет определенного места жительства, я могу остановиться, где угодно. — Хорошо, — согласилась девушка, пожимая его ладонь. — Значит, Эри? — Да, просто Эри, — кивнул человек. — А твое имя — Амарил, верно? — Амарил Андарис, если быть точной. Будем знакомы. Спасибо вам огромное за все, что вы сделали для меня. В следующий раз я обязательно найду, чем вас отблагодарить. Человек, уже собравшийся было развернуться и уйти вслед за Айрис Вюмьен, вдруг остановился, склонился к эльфийке и тихо сказал ей на ухо: — Мне ничего от тебя не нужно. Единственное, о чем прошу, — не давай мне повода сожалеть о том, что спас тебя. Ну и, разумеется, проживи долгую и интересную жизнь. Всего хорошего, Амарил Андарис. — Всего хорошего, — произнесла девушка, очнувшись лишь спустя пару секунд после того, как его слова достигли ее сознания. Ни Айрис, ни Эри рядом уже не было.***
Последующие пару дней Амарил решила посвятить отдыху, чтобы окончательно прийти в себя и искать аудиенции Шеогората на свежую голову — да-да, остановившая ее тем же утром посреди улицы мазкен-патрульная сообщила, что Безумному Принцу гораздо лучше, и он готов принять гостью. Это известие чрезвычайно обрадовало путешественницу. Вновь снимая комнату в гостинице, она отдала Больной Бернис лекарство, заставив бретонку прослезиться и с полчаса безостановочно благодарить ее за оказанную услугу. — Ну что вы, какая это услуга, мутсэра! — неловко засмеялась эльфийка. — Кто я такая, чтобы не помочь людям, попавшим в... — Не хочу ничего слышать! — отрезала женщина не терпящим возражений тоном и всучила данмерке ее награду. На ладони у девушки поблескивало Кольцо Свежести, охраняющее от многих болезней и отравлений. Мантия Мифического Рассвета выглядела просто ужасно, но у Амарил не хватило духу выкинуть свое любимое одеяние. Пришлось сменить походный наряд на рубаху и побитые стальные поножи, найденные в одном из сундуков Ежевичного Куста, а мантия, вся изодранная и обгоревшая, отправилась на дно походного мешка. В обычное же время Амарил предпочитала не расставаться с любимой повседневной юбкой и жилеткой, которые напоминали ей о Сиродиле. Трофеи, добытые в глубинах пещеры, девушка распродала по всему Крусиблу: они все равно не представляли для нее большой ценности, но благодаря им можно было разжиться деньгами. На золото она приобрела некоторые ингредиенты для зелий, пищу и кое-что по мелочи, но пока не решилась тратить средства на дешевые доспехи: все-таки ее сердце тяготело к броне, созданной Резчицей, а на нее денег по-прежнему не хватало. К тому же интуиция подсказывала ей, что не менее занимательные образцы кузнечного искусства можно обнаружить и в Блиссе, познакомиться с которым она надеялась в ближайшие дни. Руду безумия она отнесла Резчице, чтобы та выковала для нее желанную клеймору. Ей понравилась идея с надписями на клинке, но, когда она попросила босмерку вырезать на рукоятке что-нибудь воодушевляющее, вроде фразы, что красовалась на мече у ее нового знакомого, та категорически отказалась, пробормотав что-то вроде «Какое кощунство, какая испорченность!». Видимо, даже поднятие духа жители Крусибла толковали по-своему — об этом свидетельствовал список фраз, которые Резчица предложила данмерке. — «И да обагрятся кровью твоей мои ступни!», «Слова скорби клинком я высеку на сердце твоем», «Воин, в руке сей меч сжимающий, да будет похоронен с ним в одной могиле»... — Амарил поежилась, читая нечто, больше похожее на строки из поминальной оды, и едва слышно пробормотала: — Ага, очень воодушевляет отправиться на верную смерть и сложить голову где-нибудь по дороге. Мутсэра, — обратилась она к кузнецу, — так когда, говорите, меч будет готов? — Заходи дня через два, — отозвалась Резчица. Она уже раздувала огонь в плавильне. Чтобы скоротать время, Амарил решила навестить владелицу Кунсткамеры Уну Армину. С собой девушка захватила оставшиеся трофеи из подземелий: вдруг имперке что-нибудь приглянется? Но та не нашла в них ничего диковинного, зато, взглянув на черепушку, которую Амарил похитила из Затерянной Крипты Ежевичного Куста, сказала, что это череп норда по имени Лоренц Болотник, чей призрак вот уже много лет бродит по Холму Самоубийств, что на самом севере Деменции. Когда-то этот норд покончил с собой, мечтая избавиться от бренных проблем. Говорят, если отдать привидению важный для него артефакт, он подарит герою свое благословение и исчезнет, освободившись от пут вечного скитальца. Эти дни стали для эльфийки чем-то вроде отдушины. Но кое-что по-прежнему омрачало ей настроение. Бедная данмерка с трудом держалась, чтобы не упасть в обморок от кошмарного запаха отходов всякий раз, как выходила на улицу. Наконец, она придумала маленькую уловку: из имеющихся тряпок сделала что-то наподобие маски и наложила на нее фильтрующее заклинание, на покупку которого пришлось неплохо разориться в «Мистериях Ирила». Конечно, результат был далек от идеала, но теперь хотя бы можно занять руки более полезным делом, чем зажимание носа. Поначалу на Амарил косились даже безумные горожане Крусибла: видимо, они настолько привыкли к городской вони, что дышали ею так же свободно, как и данмерка вдыхала когда-то свежий сиродильский воздух. Но довольно скоро они смирились с появлением на улице девушки, чья нижняя половина лица была скрыта под маской, и даже сократили количество повторов слова «испорченная» с десятка до трех-четырех за одну встречу. Правда, два нищих чудика — Болвинг и Глуролрос — по-прежнему норовили поддеть ее и приставали к Амарил всякий раз, как она попадалась им на глаза. А тут еще и эта любительница наркотиков, Калдана Монриус! Подойдет и заладит одно и то же: «Почему опять без скумы? Где моя скума? Ах ты, обманщица, ты же обещала принести мне пять бутылок скумы!» — так что Амарил однажды не выдержала и пожаловалась на имперку городской страже. Но те, к ее изумлению, и бровью не повели: стало быть, наркомания здесь и правда в порядке вещей. Амарил и сама не понимала, почему до сих пор не покинула Крусибл, с его-то грязью, вонью и депрессивно настроенными (Айрис Вюмьен и Уна Армина не в счет) горожанами. Девушка заметила, что они спокойно употребляют в речи такие слова, как «время», «минута», «час», «год» и тому подобное, прямо как и жители Нирна, но на дух не переносят разговоров о Времени как средстве, способном исцелять душевные раны, коих здесь у каждого имелось великое множество. Вскоре в ее жизни произошло грандиозное для любого уважающего себя воина событие: она наконец-то приобрела долгожданную клеймору из руды безумия, которую Резчица торжественно вручила ей в своей мастерской. — Начерти этим клинком восторг на лице своих недругов, — напутствовала ее лесная эльфийка. — Пусть их кровь омоет твои руки. Весь остаток вечера Амарил пребывала в приподнятом настроении. «Вот теперь я точно готова ко встрече с Шеогоратом! Завтра поутру отправлюсь во дворец», — решила она после того, как полдня провела в тренировках с новым мечом и осталась очень довольна результатом. Подходил к концу второй день с момента возвращения в Нью-Шеот. От нахлынувшего волнения Амарил снова казалось, что время летит очень быстро. Раз — и девушка ставит опыты с новыми ингредиентами, запершись в своей комнате. Два — и она болтает за ужином с Айрис и Ушнаром гро-Шадборгобом. Три — и вот уже ноги принесли ее на крышу гостиницы, где каждый вечер собирается клуб Дуэлянтов, которые соревнуются друг с другом в боевых искусствах. Сегодня, кстати, вечер лордаса, а, значит, пришла очередь каджита Ма’задды и — кто бы мог подумать! — наркоманки Калданы Монриус сражаться на мечах. Амарил была поражена навыками, которые продемонстрировала опьяненная схваткой имперка, и страшно удивилась, когда та даже забыла спросить ее о скуме. В клубе, помимо Ма’задды и Калданы, состояли пожилая альтмерка по имени Мьюрин, оказавшаяся большой любительницей сплетен и черного юмора, Ушнар гро-Шадборгоб, который даже на крышу не поднимался без своих четвероногих зубастых любимцев (следить за ними в это время надлежало Амарил), и Резчица. Присутствие среди Дуэлянтов последней, впрочем, не стало для данмерки сюрпризом, но она долго не могла свыкнуться с мыслью, что такой сильной и харизматичной женщине на самом деле доставляет огромное удовольствие получать многочисленные ранения — и чем острее боль, тем счастливее улыбка на лице Резчицы. «Теперь понятно, откуда в ее мастерской столько крови», — с легким разочарованием подумала девушка. Вдохновленная только что закончившимся боем, она обнаружила, что совсем не хочет спать. Кроме того, с самого момента возвращения в город она уговаривала себя решиться на важный шаг, проигнорировать который было бы позором для настоящего воина, коим считала себя Амарил. — Раз тебе под силу одолеть врагов похлеще сиродильских, раз Шеогорат оказал-таки тебе честь своим приемом и раз ты, Обливион возьми, вернулась в город живой — ты просто обязана справиться с этой задачей! — напоминала она себе каждую свободную минуту. — Клятва есть клятва, и пусть тебя сожрет совесть, если ты ее не выполнишь! Главное, успеть до завтрашнего утра. И, если можно, пускай ни одна живая душа не застанет ее здесь в это трудное время! Амарил вдохнула полной грудью, нацепила маску и, вооружившись веревками, лопатой и парой мешков, незаметно проскользнула на задний двор гостиницы и с грозным видом устремилась к своей цели. Она была настроена очень решительно.***
Как хорошо, что сейчас ночь! Бездомных уже долго нет поблизости, а городские, должно быть, досматривают третий сон в своих кроватях. Удача на ее стороне, и даже если девчонка делает что-то не так, лицезреть свой позор, во всяком случае, придется ей одной... — Что это ты тут делаешь? — вдруг раздался голос позади нее. От неожиданности Амарил подскочила и чуть не упала на скользкий булыжник. Дагон побери того, кому приспичило прийти сюда в такой час! Здравый смысл робко намекал ей, что она уже сделала все возможное и должна немедленно прекратить. И даже осмелился заметить, что она дала клятву в минуту отчаяния, не соображая, что говорит, да и вообще, это не клятва, а ерунда какая-то... — Тебе заняться больше нечем? — допытывался голос. — Лучше оставь эту бессмысленную затею и отправляйся спать. Амарил бросила полный отвращения взгляд на грязную канаву, над которой билась добрых два часа. Даже всплывшая в памяти фраза, что отсутствие результата — тоже результат, служила малым утешением. Вероятно, данмерка просто где-то ошиблась. — Ну уж нет! — заявила она, не оборачиваясь. — Я дала слово, что перечищу все канавы этого района, если вернусь обратно живой. А слово надо держать!