***
Решающее утро неумолимо приближалось, а сон все никак не хотел идти. В воображении всплывали тысячи возможных эпизодов первой встречи с Безумным Принцем. Примечательно, что именно по его велению в Пределе появился жуткий Страж Врат, режущий смельчаков на кубики при попытке войти в царство Безумия. И этот же самый Шеогорат изгнал из дворца Релмину Вереним, которая, по рассказам местных жителей, когда-то была придворным магом, за чрезмерную жестокость. В итоге его истинная природа так и осталась для искательницы приключений тайной, которую ей, простой смертной, впрочем, и не положено разгадывать. Так толком и не выспавшись, Амарил вскочила ни свет ни заря. Ее раздирали сомнения: что, если Шеогорат сразу же телепортирует ее в какое-нибудь опасное место, даже не дав времени на подготовку? Это ведь Безумец среди безумцев, а от него, согласно множеству перечитанных ею легенд, можно ожидать любого подвоха. Поэтому лучше всего будет явиться к нему в состоянии боевой готовности. Другой брони кроме поножей да сапог у Амарил не было. Одеваясь, она вдруг вспомнила, как, еще будучи маленькой девочкой, сбегала по утрам от вредной тетушки и глазела из-за бочек на чейдинхольских рыцарей — они тогда были еще совсем молодые, стройные и подтянутые, так что доспехи сидели на них как влитые, а мечи и металлические булавы ярко поблескивали в лучах огненного солнца, заставляя детское сердечко трепетать от восторга. Бойцы не прогоняли ее, а иногда даже и показывали какие-нибудь простые приемы после своих тренировок: усталые, но довольные, они вкладывали легкий деревянный клинок в ее крохотную ручку, поддерживали ее своей большой и теплой, уже освободившейся от грубой перчатки, рукой и вели в нужном направлении. За окном обозначился рассвет, и она даже не побрезговала открыть створки, чтобы вволю насладиться красотой утреннего неба. Правда, до тех пор, пока выдержит ее обоняние.— Прикрой меня щитом своим, а я тебя мечом закрою. Мы нашу дружбу укрепим слезами, потом, алой кровью...
— напевала она, старательно отгоняя сон и предпринимая очередную попытку зашнуровать свою рубаху. И о чем только думали портные, когда снабжали широкий вырез на груди такими мелкими петлями, а? Не надо было вообще шнур вытаскивать, ох уж эта дурная привычка... БАХ!!! Данмерская макушка больно приложилась об пол. Мгновением позже Амарил сообразила, что сверху ее придавило чем-то тяжелым. И точно: неведомо откуда и неведомо зачем на нее свалился какой-то парень. Она оцепенела в прямом смысле слова — то ли из-за шока, охватившего ее, потому что этот невоспитанный придурок уткнулся ей лицом прямо в декольте, так что она явственно ощутила на себе его пламенный «чмок», то ли из-за чувства, будто все ее тело парализовали невидимые иглы, вытащить которые сама она была не в состоянии. — Бл... — чуть не выругался он, поднимая лохматую голову, но вовремя умолк. Смекнув, что незнакомые люди обычно не валяются в обнимку, да еще и на холодном полу, он вскочил на ноги и уже собрался было дать деру, но, увидев, что его жертва не подает признаков активной жизни, повернул обратно и с обеспокоенным видом склонился над ней. Секунд десять данмерка вообще не могла пошевелиться. Зато этого времени ей хватило с лихвой, чтобы рассмотреть лицо своего обидчика и хорошенько его запомнить. А потом можно будет и отомстить при случае. Что тут у нас? Субъект совсем юный, почти мальчишка, ее ровесник — на вид лет двадцать, не больше. Похож на бретона, но не совсем бретон: высоковат, да и хлипким не назовешь, хотя до тяжеловеса ему тоже далеко. С атлетикой и акробатикой явно дружит с детства, а, может, и вовсе ассасин или клинок ночи какой-нибудь. Глаза огромные и неистово зеленые, как будто их несколько дней накачивали хлорофиллом (помнится, ей где-то попадалось лекарство с одноименным названием). Нос вздернутый, губы тонкие. Крупные пряди каштановых волос лезут во все стороны, прикрывая лоб и длинную, как у гуся, шею. Одним словом... «Любовник», — догадалась она. Красавчик, — облизнулся внутренний голос. Почувствовав, что снова может двигаться, и предусмотрительно дав своему подсознательному увесистый пинок, чтобы не вздумало терзать ее ехидными комментариями, Амарил поспешно прикрыла рукой плохо зашнурованный вырез. Но у парня, кажется, и в мыслях не было смотреть в запретную сторону. — Извини, пожалуйста, — заговорил он, протягивая ей руку и помогая подняться. — Произошла какая-то ошибка. Я страшно виноват, наверное, что-то не рассчитал... Он продолжал оправдываться, но заостренные эльфийские уши, увы, пропустили почти половину сказанного, за исключением, пожалуй, только двух слов: «крыша» и «прыгать». А виной всему — голос, который, как назло, был такой чистый и невинный, что даже сердечко Амарил Андарис чуть не пропустило удар-другой! «Не приведи Девять, это Дибелла решила о меня споткнуться», — в ужасе подумала данмерка, слишком дорожившая своей репутацией гордой и неприступной леди. Да и как ей не дорожить, когда тебя назначают героем и взваливают на твои плечи тяжелый мешок ответственности? Ах да, тебя еще в десятилетнем возрасте отверг мужчина твоей мечты. После такой катастрофы уже не до разговоров о том, как прекрасна первая любовь и прочие глупости... — Замри! — внезапно велел молодой человек. И, ничего не объясняя, тут же коснулся ее макушки своей ладонью, которая вдруг стала очень прохладной. Ей даже показалось, что пальцы юноши поглаживают ее волосы. Но не успела эльфийка отдать должное такому беспардонному поведению, как он скомандовал: — Отомри! — и тупая боль в голове исчезла, словно ее и не было. Вдруг до нее дошло: это ведь заклинание лечения. Именно такая прохлада разливается по всему телу от пальцев целителя. Однако, прежде чем она раскрыла рот, чтобы спросить, что, собственно, происходит, парень рванул обратно к подоконнику, перепрыгнул через него и был таков. Она глядела в опустевший проем, решительно ничего не понимая. Вероятно, это еще один городской сумасшедший, коих здесь хватает. Причем он вполне мог быть подданным Мании — мало ли у кого какие заскоки? Решив (вот уже в который раз за время своего пребывания в Обливионе) ничему больше не удивляться, девушка захлопнула окно, привела себя в порядок и, обвесившись походным и оружейным скарбом, поспешила на улицу. ...Думаете, реши вы торжественно подняться по лестнице и пройти сквозь дверь, отделяющую подданных от дворца, в котором живет их хозяин, у вас не возникнет проблем? Как бы не так! Вездесущая стража непременно пристанет к вам с расспросами о целях визита, при этом снисходительно посверкивая изумрудными глазами. Погода испортилась? Подумаешь! Сначала докажите вредной мазкен, что вы прибыли по зову Его Светлости, а потом хоть сразу телепортируйтесь к нему на колени. — Айно, да пропусти ты ее уже! Помощь пришла, откуда не ждали: за девушку вступилась проходящая мимо патрульная. Именно с ней они чаще всего пересекались на улице. Обель — так звали эту темноликую женщину — оказалась хорошей приятельницей Неды, что охраняла Крусибл с внешней стороны и когда-то спасла данмерку от скейлона. То, что понятие дружбы было знакомо даже даэдра, поражало не меньше, чем желание представителя этой расы помочь простому смертному. И все же Амарил чувствовала себя щуплым цыпленком в обществе этих рослых, сильных женщин, похожих на два божества. — Айно! — окликнула Обель свою темпераментную коллегу во второй раз. — Наш Лорд желает ее видеть. Он лично передавал мне сообщения для этой леди. — В самом деле? — скептически подняла брови та. — Клянусь бородой Его Светлости. — Раз ты так говоришь, то у меня нет вопросов. Бросив на данмерку испытующий взгляд, Айно с явной неохотой отошла в сторону. — Если ты получила благословение Безумного Лорда, то сможешь безболезненно пройти во Дворцовый район. Девушка кивнула и потянула за тяжелую медную ручку. Странно, но никто из горожан, могущих наблюдать эту сцену, не выразил никакого интереса к происходящему — можно подумать, визиты к Лорду были для них ежедневной рутиной (разумеется, это неправда). Даже молодой белокурый мужчина, имперец, что стоял неподалеку, у самого края высокой лестничной площадки и прекрасно слышал разговор даэдра и путешественницы, ни на секунду не оглянулся, чтобы посмотреть, кто это там пытается ворваться в обитель его господина. Он не отрывал взгляда от простиравшейся внизу зловонной канавы и вообще имел такой изможденный вид, словно это она вытягивала из него всю энергию подобно «серым камням», которые упоминались в одной из повестей, что Амарил прочла когда-то в детстве. Правда, автор пожелал остаться неизвестным, да и книгу тетя уже давно выбросила.***
Грустная это была история. Главные ее герои — брат и сестра из разорившейся аристократической семьи, рано лишившиеся родителей, изгнанные из дома, отвергнутые всем городом. Город был ярок, точно подарочная обертка, но задние дворы и переулки по части ветоши и смрада могли бы составить достойную конкуренцию Крусиблу. Одной ночью дети сбежали. Загородные окрестности кишмя кишели дикими зверьми и хищными птицами, и сироты укрылись в каменной пещере — первой попавшейся им на глаза, — дабы не быть съеденными. Боясь выходить наружу, они днями и ночами отсиживались под землей и, пытаясь заглушить страх, крепко прижимались друг к другу. В подземелье было тихо-тихо, и дети не слышали ничего, кроме своего собственного дыхания. Единственное, что было в пещере занимательного, это странные серые камни, плоские, как плиты, потрескавшиеся, с непонятными надписями да пожелтевшие от времени книги, тухлой грудой сваленные возле одного из них. Ребята не умели читать — не успели выучиться. Но в книгах были картинки, которые неизвестный художник изобразил столь живо, что, казалось, они вот-вот спрыгнут со страниц и развернутся в настоящую сцену рыцарского турнира, или грандиозного бала, или шумного праздника, на котором такие же маленькие детки, что и брат с сестрой, весело резвятся друг с другом. Крохотный лучик надежды вспыхнул в их сердцах, заставив поверить, что когда-нибудь, рано или поздно, кто-то добрый придет за ними и заберет их отсюда, увезет с собой в загадочные дали, где смог бы обрести счастье любой ребенок. Время шло. Сестра стала чахнуть. Недобрые чувства у нее вызывали серые плоские камни со странными надписями. Но дети продолжали верить, что когда-нибудь будут спасены. Однажды в пещеру заглянул какой-то мальчишка чуть постарше них. Он не объяснил причину своего появления, но они сразу почувствовали, что он и есть их спаситель. Брат и сестра подружились с мальчиком. Каждое утро и каждый вечер он брал с собой немного съестного и наведывался к сиротам. Он пообещал, что однажды обязательно вытащит их из пещеры и сбежит вместе с ними. «У тебя тоже нет родителей?» — спрашивали его. «Есть, — отвечал он. — Отец есть, мать есть. Сестренка — была...» «Любят ли тебя твои родители?» «Еще как любят», — говорил он и прятал за спину руки, которые сами собой сжимались в кулаки. Свежие раны, небрежно скрытые грубой тканью рубахи, все еще саднили. «Тогда почему ты хочешь уйти?» На это мальчик ничего не отвечал. «Мы обязательно сбежим. Далеко-далеко отсюда, прочь от этой пещеры и этого протухшего города! Найдем какую-нибудь деревню и будем жить там все вместе», — заверял он брата и сестру, и остекленевший взгляд девочки на краткий миг вновь оживал. Наступил день побега. Обрадованный, братец устремился туда, откуда раздавался топот. Сестра его была не в состоянии самостоятельно передвигаться. Серые камни высасывали из нее всю силу. Но пришел к ним не мальчик. Пришел некто, назвавший себя его отцом. Сирота ринулся к нему с мольбами, но тот оттолкнул его, презрительно усмехнувшись: «Так это и есть те самые отбросы, с которыми якшается мой пасынок?!». Подойдя к серым камням, возле которых неподвижно, точно статуя, сидела девочка, он окинул их равнодушным взглядом, пробормотал: «Закажу-ка я и для него такое же надгробие…» — и вышел вон. Сестра скончалась тем же вечером. Так же молча, осторожно, словно боясь нарушить тишину, прерываемую лишь едва слышным плачем своего брата. Одинокая холодная слеза скатилась по ее щеке, прежде чем веки закрылись и голова опустилась на его содрогающееся плечо, которое он подставил ей в жалкой попытке утешения. Голоса — сестры, мальчика и того мужчины — наперебой звенели в его голове. И он против собственной воли поворачивал ее в сторону жутких серых камней, притягивавших его взгляд, точно магнитом. Не день и не два беднягу мучала бессонница. Но, ослепнув от слез и захирев, он был не в силах встать с земли — не хотел тревожить покой сестры, что до сих пор спала на его плече. Да, уверял он себя, она просто спит. Быть может, и ему пришла пора немного вздремнуть. Все равно никому до него уже нет и не будет никакого дела... Последнее, что увидел мальчик перед тем, как закрыть глаза, было яркое свечение.***
— Ты собираешься проходить или нет? — поторопила данмерку темноликая женщина-страж. Очнувшись от неуместных воспоминаний, Амарил во второй раз потянула за медную ручку. Она ничего не почувствовала, когда переступила порог, но представший взору вид лишил ее дара речи. Первое, на что вы, подобно ей, обратили бы внимание, — конечно же, воздух. Он не затхлый, не приторный — просто никакой. Вы ощутите лишь свежий запах дождя и, наконец избавив свое запотевшее лицо от плотной маски, с облегчением усмехнетесь и неспеша, растягивая удовольствие, шумно вдохнете его носом и ртом. И в качестве заключительного аккорда обязательно разведете руки в стороны и, задрав голову, воскликните: «О да, мать твою, я все еще жив!». После долгих минут упоения зрение ваше снова начнет фокусироваться на окружающих предметах, и вы, наконец, удостоите взглядом дворец Его Светлости. Он покажется вам странным: то ли серый, то ли белый, то ли вообще бесцветный. Будь вы знакомы с Джейридом Ледяные-Нервы, возможно, даже подумали бы, что фасад из костей сложен (после общения с нордом эта ассоциация станет самым верным вашим спутником). Однако, несмотря на свою блеклость, дворец произведет на вас грандиозное впечатление, и вы придете к выводу, что, быть может, не все, что галлюциногенными грибами да жуткими рожами испещряется, есть истинное воплощение Безумия. Бесчисленное множество высоких арок и тонких шпилей, пляшущих по всему дворцу, создают иллюзию сложного механизма, как если бы человек наблюдал работу собственных мозгов. И вы наверняка задумаетесь: что, если в мозгах точно так же что-то вздымается, как вздымаются над вашей головой огромные, похожие на трубы гигантского музыкального органа, колонны? Вы едва не споткнетесь, ступив на до скользи гладкие ступени длинной, широкой лестницы, которая уходит вглубь, ко дворцовым дверям, чей тандем издалека напоминает широко распахнутые глаза Безумного Лорда. Для пущей важности лестница освещается огнями — ярко-оранжевыми и мертвенно-голубыми. По бокам от вас, будто восторженная публика, толпятся диковинные растения: справа (или с юга) вас скромно приветствуют древесные грибы, лианы, поросшие мхом камни и плакучие ивы, похожие на те, что встречаются в окрестностях Лейавина, а слева (или с севера) вам наперебой «машут» рослые деревья — вполне привычные глазу, вроде клена, липы, рябины — но зато такие яркие, все в цвету и плодах. Вы случайно обратите внимание на торчащие то тут, то там сростки серых кристаллов, которые где-то вам уже встречались, и заметите, что они совершенно не вписываются в этот живописный бардак. Тем, кто преодолел лестницу, настоятельно рекомендуется оглянуться назад, дабы запечатлеть в сердце один из величайших моментов своей жизни: весь Нью-Шеот, обе его половины, предстал перед вами, как на ладони! Не забудьте воздеть руки над головой и сделать вид, что вы только что покорили одну из самых опасных горных вершин. Ну как? Отличное ощущение, не правда ли? Металлический звон, льющийся в уши, несомненно, возвещает всей столице о вашем грандиозном достижении... — Чего застыла, смертная? Амарил вздрогнула и обернулась. Над ней возвышалась женщина удивительной красоты. Ее лицо и тело были словно выкованы из золота, а в глазах, чей вертикальный зрачок напоминал фитиль, ни на мгновение не переставало гореть желтое пламя. «Ага, значит, это и есть те самые аурил, или золотые святые!» — мысленно обрадовалась она, вспомнив слова своего нового знакомого, который ее спас. Женщина была похожа на сошедшую с пьедестала статую легендарной воительницы, освободившей от страшного врага множество городов и деревень. Ее доспехи, хотя и оставляли незащищенными грудь и живот, были невероятно элегантны и массивны; судя по звону, их вес гораздо выше, чем у обычной тяжелой брони. Но немое восхищение быстро сменилось разочарованием, едва красавица-страж открыла рот. Ее голос так же, как и у мазкен, сопровождало необычное эхо, но в нем не было той мягкости и плавности, присущей ее темному антиподу, — он звучал жестко, как несгибаемый кусок металла. — Я повторяю: ты чего застыла? — спросила она высокомерным тоном. — Или проходи, или убирайся вон. — Мы не имеем права так обращаться с гостями нашего Лорда, — отозвалась стоящая по соседству темная соблазнительница, которую Амарил сначала и не заметила. — Пусть осматривается, сколько сочтет нужным. Его Светлость никуда не торопится. Последние слова показались данмерке очень странными, но она тряхнула головой, отгоняя прочь лишние мысли, и растерянно уставилась на две двери, любезно приглашающие ее ко входу. — Выбирай любую, — промолвила добродушная мазкен. — Если на тебе лежит благословение Деменции, стоит пройти через эту... — Я бы советовала не медлить и проходить через эту, — тут же встряла надменная аурил, ведя подбородком в сторону охраняемого ею прохода. — Редкие смельчаки удостаиваются чести получить благословение Мании. Только хватит топтаться на месте, смертная, и мозолить мне глаза. Презрительно хмыкнув, Амарил развернулась и направилась ко входу Деменции. Мазкен отошла в сторону, и дверь открылась сама собой. После ослепляющего своей бесцветностью дворцового фасада тронный зал Безумного Принца всякому покажется очень темным, хотя освещался он не хуже, чем двор. От каменных стен веяло то холодом, то теплом — смотря с какой стороны встать. В них умещались широкие проемы, которые вели к каким-то комнатам. Потолок резко уходил вверх, испещренный множеством длинных окон из бирюзового стекла, словно то было вечно хмурое небо над головой правителя, прорезаемое нескончаемыми дождевыми каплями. Вдоль стен с одной и другой сторон с чрезвычайно гордым видом стояли золотые святые и темные соблазнители — и все сплошь женского пола. Внутренний голосок данмерки, хихикнув, отметил, что Его Светлость, должно быть, тот еще бабник. Трон Шеогората представлял собой уникальный гибрид камня, металла и дерева и был раскрашен в цвета Мании и Деменции, как будто лишний раз подтверждая, что даже в таких искусных вещах, как управление царством, даэдра руководствуется обеими сторонами своего Безумия. Огромный ствол дерева, в которое словно бы вросло царственное кресло, с одного края усеивали трутневые шляпки, а с другого — странные фиолетовые щупальца. По обе стороны от дерева росли уже знакомые девушке огненные грибы и усыхающие луны. Вот он, рай для алхимика! При их виде пальцы Амарил скрючились сами собой, как будто уже обчищали ни в чем не повинное дерево. — Ну? Чего встала столбом? Быстро иди сюда, хочу взглянуть на моего защитника! — прогремел Даэдрический Принц. Данмерка тут же спрятала похотливые ручонки за спину. Он был одет в драгоценный костюм, сочетавший в себе цвета обеих половин Безумия, как и все, из чего состоял дворец. Он действительно походил и на статую, что стоит в окрестностях Сиродила, и на бюст перед Вратами Безумия, и на свой книжный образ: та же посеребренная козлиная бородка, те же быстрые, хитрые, острые глазки, янтарно-огненные, прямо как у аурил, та же загадочная полуулыбка, та же трость. На первый взгляд, он мало чем отличался от обычного человека. Только вот выражение его лица, которое было нестерпимо безумнее, чем у самого безумного безумца, не смог бы передать ни один художник, ни один скульптор. Губы Амарил расплылись в коварной ухмылке, едва она представила себе реакцию своих коллег-магов, когда те из первых уст услышат, что какая-то недотепа, никчемный стажер, удостоилась чести своими глазами узреть легендарного Принца. Подле него стоял в неизменном красно-черном камзоле камердинер Хаскилл, который со скромным поклоном поприветствовал девушку; она ответила ему тем же. — А это разве нормально?! — возмутился Безумный Лорд, тыча в нее пальцем и напоминая капризного ребенка-переростка. Амарил замерла, не понимая, в чем успела провиниться. — Ты оглохла? — прикрикнул он на нее. — Я спрашиваю: это нормально — кланяться правой руке Даэдрического Принца прежде, чем самому Даэдрическому Принцу? Данмерка хотела было сказать что-то в свое оправдание, но Шеогорат перебил ее: — Можешь не говорить. Ни ты, ни я никогда не узнаем, нормально это или нет. Вообще, ни слова больше о нормальности в моем присутствии! Думаешь, я злюсь? Отнюдь! Злился бы — не имел бы желания задушить тебя твоими же кишками за то, что имела наглость добраться до меня. А моему верному Стражу — позор позорный! Но я рад, очень, очень рад, в особенности потому, что маленький червячок вроде тебя решил вгрызться в благословенные земли Деменции. Это было так забавно! Он захохотал и захлопал в ладоши так громко, что у Амарил заложило уши. Его тон менялся с грозного на дружелюбный и обратно с такой скоростью, что понять, чего же он, все-таки, от нее хочет, данмерка пока была не в состоянии. Поэтому сочла за лучшее терпеливо ждать, когда же Его Светлость перейдет, наконец, к сути дела. — Не переживай, тебя пока не кинут в Трупный Проход, — успокоил ее Шеогорат, как следует отсмеявшись, и она догадалась, что он говорит о ее неудачной попытке почистить грязную канаву. — Ведь ты первая из смертных, кто додумался бросить мне такой нелепый вызов, а за подобное, увы, я могу быть только благодарен. И за то, что развлекла меня, я открою тебе страшную тайну: вандализм в моем царстве — ЗАПРЕЩЕН!!! От его оглушительного крика у всех присутствующих чуть не лопнули барабанные перепонки. — Ладно, — смягчился даэдра, переключаясь на деловой тон, — давай уже официально представимся друг другу. Я Шеогорат, Принц Безумия. И кое-чего еще, но об этом позже. — Для меня честь познакомиться с вами, Ваша Светлость, — отвесила ему поклон Амарил, помня о хороших манерах. — Меня зовут... Но Шеогорату, очевидно, было совершенно наплевать, как ее зовут. Его вообще не обрадовал такой поворот событий. — Послушай, — перебил он ее, и его желтые глаза угрожающе засверкали, — как думаешь, может, нам стоит вернуться к вопросу о кишках? Все любят вежливых людей, м-м? Но ничто так не украшает вежливых людей, как рюши и бантики, которые я готов лично смастерить из твоих внутренностей и повесить тебе на шею. Что? Не хочешь? Ну тогда стой и помалкивай, пока я сам тебя не спрошу. Итак... Он многозначительно кашлянул, а затем задал вопрос, услышать который Амарил ожидала меньше всего: — Почему не явилась раньше? Отвечай! — Мне передали, что вам нездоровилось и что вы не могли принять меня, поэтому я решила вас не беспокоить. Прошу прощения, если допустила ошибку, Ваша Светлость. Шеогорат вновь расхохотался. Затем обвиняюще устремил на нее свою трость: — Да ну? Мне? Нездоровилось? МНЕ?! Что за вздор! Принцы Даэдра не болеют! Вижу, в голове у тебя полный бардак. Что ж, тем лучше: порядок — это не есть хорошо... Но неужели твоих мозгов не хватило, чтобы догадаться, что это была шутка? Я устроил тебе маленькую проверку! Мне стало любопытно: а насколько сильно твое желание оказать мне помощь? Стать героем? Спасти царство? Или же умереть в попытке сделать это? Готова ли ты самолично ворваться во дворец хоть посреди ночи, чтобы навестить меня и поскорее заняться увлекательным дельцем? А что я обнаружил? НИ-ЧЕ-ГО! Никакого рвения, никакой самоотдачи, никакого любопытства! Тьфу... Эй, Хаскилл! — Он повернулся к своему камердинеру, и тот услужливо кивнул. — Нет ли у тебя на примете кого-нибудь другого для меня? Эта никуда не годится. Амарил задохнулась от возмущения. Конечно, она прекрасно понимала, что Принцы Даэдра могут позволить себе все, что душе угодно, в том числе и оскорблять смертных, но одно дело, когда о таком судачат на стороне, и совсем другое — когда ты познаешь это на собственной шкуре. Не то чтобы она обиделась, но чувство несправедливости, вскипевшее в ней от осознания, что ее обманули, что она проделала такой долгий путь, бросив своих друзей и врагов, что она оставила свой настоящий мир где-то позади, не имея понятия, что же ожидает его завтра и послезавтра, не ради того, чтобы помочь этому гадкому Шеогорату освободить царство от какого-то там зла, а ради того, чтобы ее опозорили и вышвырнули, — это чувство молотом ударило по сердцу, и она, кипя от ярости, отчеканила самым холодным тоном, на который в этот момент была способна: — Как пожелаете, Ваша Светлость. Я ведь для того и явилась, чтобы вместо конкретных указаний выслушивать насмешки в свой адрес. Если вам на самом деле не нужна помощь, если вы просто хотите потешить свое самолюбие, издеваясь над очередным смертным вроде меня, то позвольте сейчас же покинуть ваше царство. Стоящие вдоль стен аурил и мазкен тотчас же окружили дерзкую девчонку плотным кольцом, направив на нее оружие. Но Шеогорат жестом приказал им вернуться на место. — Ваша забота мне безумно льстит, но не нужно бояться, — успокоил он пышущих гневом золотых святых. — Вы же знаете, стоит мне только моргнуть, и от нарушителя моего спокойствия даже мокрого места не останется. И вы тоже возвращайтесь к своим обязанностям. — Последние слова были адресованы темным соблазнителям, и те покорно отошли к стене. Он вновь взглянул на данмерку. По его лицу нельзя было понять, зол он или же разочарован. Его рот растянулся в усмешке, однако в прищуренных глазах плавали льдины. Даже у Амарил, решившей, что терять ей уже нечего и потому можно больше не бояться даэдрического гнева, по спине поползли мурашки. Щелкнув пальцами, Шеогорат вновь поманил к себе Хаскилла и, когда тот наклонился к нему, спросил что-то у камердинера на ухо. Хаскилл так же тихо отвечал на вопросы, и лицо Принца принимало то удивленное, то озадаченное выражение. Наконец, он велел своему помощнику вернуться на место, подошел к Амарил и — она точно этого не ожидала — огрел ее горячими, как раскаленный металл, ладонями по плечам, заставив девчонку грохнуться на колени. — Ну вот! — удовлетворенно произнес он, потирая руки и вновь усаживаясь в кресло. Лед во взгляде тут же испарился. — Совсем другое дело! Сейчас ты похожа на рыцаря, готового отдать жизнь за своего хозяина! Я отнюдь не зол, но почему-то мне уже не хочется тебя убивать. А значит, пришло время поделиться с тобой кое-чем важным. Первое и самое важное лично для тебя: НИКУДА. ТЫ. ОТСЮДА. НЕ. УЙДЕШЬ. Поняла меня? Можешь попытаться, но лучше не трать свое время понапрасну. Амарил кивнула, и ей показалось, что она проваливается сквозь землю. Не уйдет... — Второе, но не менее важное лично для тебя: ты не уйдешь до тех пор, пока не ПОМОЖЕШЬ МНЕ ЗАЩИТИТЬ МОЕ ЦАРСТВО. Что это значит? Это значит, что общим решением — меня и моего камердинера — тебе присуждается шанс блеснуть своими силами! Я, так и быть, прощаю тебе твою дерзость. Ведь ты все-таки смогла до меня добраться и на тебе уже лежит мое благословение. Зачем добру пропадать?.. Кстати, ты чего расселась? Вставай давай, так переговоры не ведутся! Сердце девушки пропустило пару ударов — видимо, тех самых, которые оно так и не осмелилось пропустить сегодня утром. Надо же, еще на рассвете она всерьез переживала из-за какой-то ерунды — грязных канав, сумасшедшего юнца и бредовых разглагольствований Ушнара гро-Шадборгоба, а сейчас... Сейчас все это осталось где-то далеко позади, как и ее родная планета. — Третье, важное как для тебя, так и для меня, — продолжал Шеогорат, — заключается в том, что сейчас ГРЯДЕТ ВРЕМЯ ПЕРЕМЕН. Меняется все, в том числе Даэдрические Принцы. Особенно Даэдрические Принцы. Верно я говорю, Хаскилл? Мы, даэдра, есть изменчивое постоянство. И постоянная изменчивость. Если непонятно, спрашивай. — Ваша Светлость, — Амарил тут же воспользовалась дарованной возможностью, — по какой причине вы так ненавидите смертных, которые хотят увидеть ваше царство? Откуда такая необходимость в том, чтобы их убивать? Шеогорат просиял. — Ответ очень прост. Я не пропускаю в свое царство кого попало. А кого не попало — пропускаю. И таких, поверь мне, очень много. — Я не понимаю... — Поймешь как-нибудь потом, а сейчас я хотел бы сообщить тебе четвертую вещь, важную как для меня, так и для тебя. Вместе с переменами ГРЯДЕТ СЕРЫЙ МАРШ. Его-то тебе и нужно остановить. — Но разве под силу простому смертному... — Под силу! — рявкнул он. — Раз я сказал, что мне нужен смертный герой, значит, мне нужен смертный герой. Лучше спроси меня, что такое Серый Марш! Ну же, спроси! Мне не терпится ответить на этот вопрос! — Что такое Серый Марш? — послушно поинтересовалась Амарил. И разочарованно поджала губы, когда он протянул: — Да какая разница? Сейчас это не главное. И вообще, график у Вечности довольно строгий, так что мы поговорим о Сером Марше в другой раз. — Но... — У Вечности строгий график, попомни мои слова! Кстати, вполне может быть, что там, откуда ты пришла, тебя никто и не хватится, хе-хе-хе! Правда, сейчас это неважно. Хотя нет. Все, что я говорю, очень важно. Но довольно глупостей. Я поручаю тебе отправиться в Зедилиан. Это одно из моих любимых местечек на Островах! Ну-ка блесни умом, предположи, почему оно мне так дорого? Амарил ни о чем не думала и сказала об этом Принцу. — Какая же ты зануда, — раздраженно вздохнул он. — Зедилиан я использую для избавления от нежелательных лиц. К слову, ответ на свой вопрос о том, почему часть из них нежелательны, а другие — желательны, ты получишь именно там. Надеюсь, я тебя вдохновил. Ну-ка подойди ближе. Еще ближе. Еще. Протяни руки. Амарил сделала, как велел Шеогорат, и он вручил ей три предмета: круглый медальон в облупившейся позолоте, странного вида приспособление из необычного металла и маленькую книжечку с названием «Руководство по восстановлению Зедилиана». По уверению даэдра, амулет — он же Милость Безумия, которую он «дарует ей в буквальном смысле слова», — охраняет хозяина от разрушительной магии. А о Зедилиане сказал вот что: — Раньше о нежелательных визитерах заботился Страж Врат. Правда, благодаря тебе — и кое-кому еще — его больше нет в живых... Амарил огорчило, что имя Джейрида Ледяные-Нервы не сорвалось с уст Безумного Принца. Ведь именно он помог ей одолеть чудовище. — ...но мы и это скоро исправим, — заверил ее Шеогорат. — Однако есть те, кто умудряется находить другие пути в мое царство, и они уже идут сюда. Им здесь не место. Хочешь ты того или нет, у тебя сейчас одна задача: помочь мне избавиться от них. Руководство и Судный аттенюатор в помощь (он указал на книгу и странную металлическую штуку в руках Амарил). В Зедилиане тебя встретит мой хороший друг, он подскажет, что делать. Ну и, конечно, не стесняйся обращаться к Хаскиллу за деталями. Он их обожает до безумия! В такие моменты я даже начинаю подозревать, что он безумнее меня (Амарил отчетливо услышала, как громко вздохнул при этих словах камердинер). Все, дуй в Зедилиан! Быстрее, пока я не заскучал! А когда я начну скучать и захочу порвать кого-нибудь в клочки, ты будешь первой в моем списке! Откланявшись, данмерка решила больше не задерживаться во дворце и, послав извиняющийся взгляд Хаскиллу, быстрым шагом направилась к выходу.***
Дождь все еще лил, но именно в такое время дышать воздухом Крусибла становилось значительно легче. Где-то вдалеке послышался лай собак, орочья брань и кошачье мяуканье. — Зедилиан... Стоя под крышей оружейной мастерской, Амарил, уже сменившая оказавшиеся ненужными доспехи (зачем им ржаветь под дождем без дела?) на облачение попроще, бессчетное количество раз повторяла это слово, пытаясь уловить в нем хотя бы далекий отголосок связи с тем, для чего он предназначался. Что это такое? Подземелье? Крепость? Портал? Хочется верить, что его поиски обойдутся ей не в пять, а, по крайней мере, в три дня. Она крутила свою волшебную карту так и эдак, пытаясь предположить, в каком направлении следует идти, и кляня себя за то, что в спешке забыла спросить Шеогората или Хаскилла, где именно находится этот самый Зедилиан. Конечно, еще не поздно вернуться во дворец и помучить их вопросами, но Его Светлость это вряд ли устроит. Он и так был не очень-то доволен ею. А расспрашивать местных Амарил не решалась. Нужно ли им вообще знать о подробностях происходящего? Шеогорат ничего не сказал ей об этом. Поглощенная раздумьями, она чуть не упустила из виду приближающуюся опасность. А именно — своего утреннего обидчика, чьи большие зеленые глазищи легко угадывались даже с дальнего расстояния. Молодой человек направлялся в сторону оружейного магазина. О, знакомый красавчик на горизонте! — сразу оживился внутренний голосок, уже пришедший в себя после утренней оплеухи. «Снова этот», — тяжело вздохнула Амарил. После визита во дворец окружающие стали казаться какими-то нереальными, хоть и были сотканы из той же материи, что и она. Не желая пересекаться с ним вновь (позорные утренние воспоминания все еще отдавались эхом у нее в голове), она перемахнула через лестничные перила, надеясь спрятаться за магазином и сбежать, когда он зайдет внутрь. Ее ожидания оправдались: «этот» поднялся наверх, и дверь со скрипом распахнулась. На свой страх и риск она выглянула из-за стены и с облегчением перевела дух: на крыльце уже никого не было. — Кого это ты там высматриваешь? — послышался громкий голос за спиной, и Амарил, вскрикнув, подскочила чуть ли не до небес. Позади нее, в такой же позе, что и она, стоял тот, от кого она так старательно пряталась. — Уж точно не вас, — соврала данмерка, на всякий случай отпрыгивая от него подальше. — Между прочим, как вы тут оказались? Разве вы не должны быть в магазине? — Не помню, чтобы я там что-то забыл. На самом деле мне надо поговорить с тобой о кое-чем важном. «Да уж, сегодня прямо-таки день важных новостей!» — Слушаю. — Для начала, ты простишь меня за утренний инцидент? — Парень с виноватым видом запустил в вихры ладонь. — Я извинился перед тобой сегодня целых четырнадцать раз, а ответа так и не дождался. Неожиданно Амарил пришло на ум, что она могла слышать его голос раньше — и даже раньше, чем сегодняшним утром... — Мутсэра... — начала было она, но юноша перебил ее, сделав оскорбленное лицо и погрозив пальцем: — Никаких «мутсэра», «ф’лахов», «н’вахов» и прочего вздора в мой адрес! — Ладно, больше не повторится, — удивленно произнесла девушка: то же самое у нее потребовала и Айрис Вюмьен при их первой встрече. — Я хотела сказать: давайте сделаем вид, что ничего не было. Я вас не знаю — и вы меня не знаете. — А что насчет прощения? — гнул свое собеседник. — Поверь, я испытал не меньшую неловкость, когда приземлился прямо на твою... — Извинения приняты, — отрезала данмерка, не желая вспоминать постыдных деталей. — Однако, прежде чем вы, наконец, скажете, что вам от меня нужно, позвольте спросить: что вы делали на крыше в такое раннее время? — Тренировался, — с готовностью ответил тот. — Надо же мне как-то развивать ловкость и гибкость... Потом пытался попасть в свою комнату. И, знаешь, я не ожидал, что мы с тобой окажемся соседями! Мое жилище находится прямо над твоим, и я самонадеянно решил, что смогу попасть к себе через окно. Обычно у меня это довольно неплохо получается. Пожалуйста, не подумай, я и сам удивлен, что совершил такой промах. Если честно, данмерка была не из тех, кто брезгует столь нестандартными тренировками, но, в отличие от сумасшедших, выбирала для них такие обстоятельства, которые не ставили бы ее в неловкое положение перед имперской стражей и горожанами. Они не очень-то привыкли, чтобы по крышам леди скакали. Ее взгляд машинально скользнул туда, где висело его оружие. Юноша оказался владельцем удивительно красивого меча из руды безумия. Похожий она видела на бедре у Эри, который вытащил ее из вражеского форта. Интересно, как у него дела? Расколдовала ли его Айрис Вюмьен? Что-то о нем ничего не слышно... Рукоять меча весело блеснула в свете дневных звезд, и Амарил надулась от гордости за то, что приобрела товар у такого востребованного мастера, как Резчица. Что ее клеймора, что меч Эри или же этого незнакомца — их можно было назвать шедеврами кузнечного искусства. — Эй, ты слушаешь? — спросил он, явно задетый ее равнодушием. — Мне повторить свой вопрос? Не успела Амарил открыть рот, как внутренний голосок, набравшись наглости, уже накидал с десяток вариантов того, каким мог быть этот вопрос. Ну и как, ощутила на себе всю силу Любовника, а? Давай соревноваться, кто большее число раз перемахнет с одной крыши на другую? Ты не знаешь, куда подевался труп Калданы Монриус? Не сваришь ли для меня зелье повышения интеллекта? Почему пялишься на мой меч? Хочешь своровать? Ха, попробуй! В Крусибле не терпят воровства — только убийства и грабежи! — Да, повторите, пожалуйста. — Я сказал: мне нужна помощь. Срочно. Могу ли я обратиться за ней к тебе? — О-хо-хо, вот как? Срочно, значит... Обращайтесь, но мой ответ зависит от того, что вам требуется, мутсэ... Чем я могу быть полезна? Поколебавшись немного, парень кашлянул и промолвил с нескрываемой надеждой в голосе: — Это прозвучит довольно странно, но можешь ли ты отправиться со мной кое-куда прямо сейчас? Амарил подняла брови: — «Кое-куда»? А это где? Вместо ответа он неопределенно махнул рукой в сторону виднеющихся из-за стен дворцовых шпилей, и ее лицо прояснилось. «Ну, вдвоем не так страшно идти к Шеогорату во второй раз», — мелькнула здравая мысль, и девушка подняла уголки губ в одобрительной ухмылке. А вслух сказала: — Это можно. Визит к Его Светлости как раз входит в мои планы. Идемте! Она развернулась, но неожиданно парень дернул ее за рукав, и эльфийка остановилась. — В чем дело? — Погоди, — сказал он, — я имел в виду не дворец. Мы отправимся за пределы Нью-Шеота, на восточную окраину островов, к берегу моря, что позади столицы. — А что там? — Объясню, когда придем. Глаза данмерки недобро сощурились. — Вы правда думаете, что я соглашусь отправиться непонятно куда и непонятно зачем, да еще и с незнакомым человеком? Услышав слово «незнакомый», собеседник, как ей показалось, чуть нахмурил брови. — К сожалению, я не могу назвать причину, пока мы не окажемся на месте, — произнес он со вздохом. — Это важное условие, и я пообещал, что не нарушу его. Мне правда очень нужна помощь. Взамен же я могу подсобить тебе с Зедилианом. — Он склонился к ней, понизив голос: — Ты ведь хочешь остановить Серый Марш, разве нет? Сердце данмерки ухнуло куда-то вниз. Этот парень много знает. Очень подозрительно. С жителями Деменции (да и Мании наверняка тоже!) всегда нужно быть начеку. Вдруг он ее конкурент в борьбе за спасение Дрожащих островов или вовсе враг, скрывающийся под маской добряка? Мы такое уже проходили. На ум внезапно пришли слова суеверной Герты, утверждавшей, что переизбыток зелени в глазах — признак маньяка, и вероятность тем выше, чем симпатичней его мордашка. Не то чтобы Амарил увлекалась поверьями, но почему-то именно сейчас ей стало не по себе. Что, если он нарочно пытается выманить ее за пределы Нью-Шеота, чтобы затем убить где-нибудь? Не лучше ли тогда избавиться от него? Конечно, он наверняка достаточно силен, чтобы расправиться с ним так же быстро, как Эри расправился сразу с пятерыми. Но ведь и данмерка не промах, особенно теперь, когда глаза не заливает чья-то кровь, а конечности не сводит судорогой от страшного изнурения. Если не покончить с ним сегодня же, он наверняка достанет ее в другой раз, выследит, застанет врасплох и убьет на месте. Предупрежден — значит вооружен. Ей ни к чему вмешательство посторонних, из-за которых есть риск не только провалить миссию, но и стать навсегда потерянной для тех, кто ждет ее в родном Сиродиле. Ну а если он не врет, то грех и выполнить его просьбу. Может, он еще отплатит ей добром в трудное время. — Ладно, — вскинула голову Амарил спустя минуту тяжелых раздумий, — так и быть, я помогу вам. Но вы хотя бы объясните, почему именно я? — Горожане слишком плохо осведомлены о происходящих на Островах изменениях, в отличие от нас с тобой. Не она одна заметила, что местные мало интересуются судьбой своего царства. Но не стоит поддаваться сразу. — Мы немного похожи, — продолжал он, вероятно, планируя заинтриговать этой фразой эльфийку. — Нас обоих называют испорченными... — Возможно, — сухо отозвалась она. Помнится, Больная Бернис тоже говорила о том, что доля так называемых «испорченных» в населении столицы растет. — Идемте, но позвольте сперва взять с собой оружие. — Оно тебе не понадобится, равно как и доспехи, — уверенно сказал юноша. — Место, куда мы отправимся, не настолько опасное. Кроме того, я неплохой воин, так что моего меча вполне хватит на нас обоих. Но данмерка стояла на своем, и в конце концов он сдался, сказав, что подождет ее возле «Закусочной».***
Вооружившись, Амарил стремглав выбежала на лестничную площадку гостиницы. Она не собиралась терять больше ни секунды. И чуть не налетела на знакомое широковатое лицо с черными глазами, обрамленное легкими кудряшками. — Айрис! Прости, ради всего святого, я тебя не заметила! — воскликнула она, хватая маленькую нордку за плечи и спасая от падения с лестницы. — Все хорошо, — пискнула та, покрепче сжимая свой костыль и отстраняясь. — Ты снова куда-то торопишься? А я только-только хотела тебя проведать... Она расстроенно ссутулила худые плечики. — Угу, тороплюсь, — буркнула данмерка. Чем раньше ей удастся избавиться от подозрительного незнакомца, тем лучше. Свесившись с перил, она выглянула в коридор: рядом с дверью, ведущей в таверну, топтался братец Ольфи и что-то мычал. — Как, все-таки, жаль его, — с грустью посмотрела на несчастного юношу Амарил. — Не думаю, что он заслужил такую участь. — Ольфи, бедняжка, — пробормотала Айрис, чуть ли не с нежностью глядя на брата. Сейчас она нисколько не походила на себя в первый день их с данмеркой встречи. — А ведь прежде был совсем другим. Но жизнь не щадит никого — ни молодых, ни старых... — Постой, — перебила ее эльфийка, — не ты ли говорила, что Ольфи был проклят чуть ли не с самого рождения? Айрис прикусила губу и опустила глаза. — Да, говорила. Но действовать проклятье начало не сразу, а по прошествии долгих лет. Прежде братик разговаривал и вел себя как обычный человек. А головой поехал после того, как она скончалась. — «Она»? — переспросила Амарил. — Кто — «она»? Айрис открыла было рот, но громкий голос, раздавшийся на другом конце коридора, заставил ее умолкнуть. — Ты готова? — Входная дверь распахнулась, и в проеме показался зеленоглазый парень. — Бегом на улицу! Обе — и нордка, и данмерка — дернулись от неожиданности. Но, в отличие от Амарил, которая мысленно заскрежетала зубами с досады, Айрис радостно махнула ему рукой. — Какой сюрприз! — крикнула она и заковыляла ему навстречу. — Значит, это ты виноват в том, что мне опять не удалось пообщаться с подругой! «Подруга?! — недоумевала Амарил. — Когда это я и Айрис Вюмьен успели стать друзьями?» Она широко распахнутыми глазами наблюдала, как и Ольфи, неуклюже протянув к мальчишке руки, замычал что-то приветственное. Тот дружески потрепал его по голове (Ольфи был пониже ростом, хотя и выглядел старше) и обратился к нордке: — Быстро соображаешь, Айрис. Я украду твою подругу всего на день. — Что я слышу?! — раздался приглушенный женский голос за дверью таверны, и Амарил узнала его владелицу, Больную Бернис. На краткий миг из-за двери показалось ее любопытное лицо. — Неужели Эри наконец-то позвал кого-то на свидание? Теперь данмерка и парень подскочили разом. — О! — При их виде Бернис почти расцвела от гордости. — Примите мои поздравления. Амарил, а ты, оказывается, из шустрых. Корень мандрагоры все-таки пригодился?.. Эльфийке вдруг страшно захотелось дать хозяйке подзатыльник. — Мы не... — Чтоб тебя, Больная Бернис! — услышала она громкий возглас юноши, впрочем, беззлобный. — Просил же держать язык за зубами! — Поделом тебе, — торжествующе оскалила зубы бретонка. Амарил крайне удивилась: она никогда не видела, чтобы на лице этой женщины появлялось хоть что-то, отдаленно напоминающее злорадство. — Должен же и ты когда-нибудь почувствовать на своей шкуре, что такое нож в спину, правда? — Может, и должен, но не в такой момент! — Хорошо-хорошо, — примиряюще сказала хозяйка и мечтательно протянула: — Ах, молодежь! Гуляйте, покуда не смоет вас ливень... Наверное, это знамение. Быть может, скоро придет и моя очередь наслаждаться обществом своей второй половинки... — Идем! — бросил парень, не обращая более внимания на слова бретонки и, схватив эльфийку за руку, развернулся к выходу. — Приятно вам провести время! — подмигнула Айрис. Оба в ответ лишь скорчили кислую улыбку. Когда с прощаниями было покончено, а парочка оказалась на свежем (загородном) воздухе, парень, к великому облегчению эльфийки, тут же отпустил ее руку. Та, наконец, пришла в себя от шока, который охватил ее в гостинице. Здравый смысл намекал, что пора бы решить, где и когда вызвать «красавчика» на дуэль со смертельным, желательно с его стороны, исходом, но почему-то сейчас эта идея уже не казалась ей такой привлекательной. — И что это было? — грозно спросила она, исподлобья зыркнув на него. — Что — «это»? — спросил он невинным тоном, который, впрочем, никого не обманул. — Не притворяйтесь, будто не понимаете. Дождь заметно ослаб, и из-за остатков посветлевших облаков весело выглянули разноцветные звездочки. — О, если ты про так называемое «свидание», то, конечно, все это чушь. Ты же, насколько мне известно, в Нью-Шеот попала совсем недавно. И я подумал, что не стоит вызывать у знакомых подозрения насчет нашей внезапной совместной отлучки. Но Амарил перебила его: — Я не об этом. Мне послышалось, или Больная Бернис назвала вас... Да ну, бред какой-то! — Нет, ты услышала правильно. Глядя на ее остолбенелое лицо, парень зажал ладонями рот, еле сдерживая распирающий смех: за городской чертой шуметь было опасно, к тому же кладбище Нью-Шеота находилось неподалеку. — Глупо получилось, — промолвил он, переведя дух. — Откровенно говоря, я надеялся, что ты сама узнаешь меня, но, видимо, память твоя коротка. Неужели, если бы Больная Бернис не ляпнула мое имя, ты бы так и не догадалась, что это я вытащил тебя из подземелья? Как можно было не узнать двинутого, вредного, болтливого, плохо смыслящего в колдовстве и манерах спутника? Стыд и позор тебе, Амарил Андарис. Девчонка изумленно уставилась на него, пытаясь найти оправдание своему возмущению. Как этот мог оказаться загадочным хладнокровным мечником, что одним махом обезглавил пятерку сильных врагов? Голос, осанка и клинок действительно принадлежали одному и тому же человеку — но не слишком ли он юный? Можно подумать, в мире не бывает похожих людей. Что же, весь план летит насмарку? Совсем не так она представляла себе своего спасителя... Теперь и утренний эпизод стал восприниматься по-другому. Внезапно ее посетило острое желание провалиться сквозь землю и никогда больше его не видеть. — Для «двинутого» у вас слишком адекватная самооценка, — осторожно изрекла она, нарушая неловкое молчание. И быстро добавила, увидев, как поползли вверх его брови: — Однако это не отменяет того, что я готова отплатить вам за помощь. И... (она долго колебалась, прежде чем выдавить из себя эти слова) простите, пожалуйста, что наговорила вам гадостей сегодня. Эри замедлил шаг и обернулся. Внутри Амарил все напряглось, но вместо речей, полных гнева или разочарования, она услышала: — В отличие от некоторых, я быстро прощаю. Хотя, по-хорошему, извиняться следует мне — это ведь из-за меня ты попала в такое неловкое положение и наверняка решила, что угодила в лапы к маньяку-убийце, скрывающему свою личность за приятной наружностью... Он сказал сущую правду, как будто прочитал ее мысли. Но из-за последних его слов данмерке вдруг захотелось, чтобы он снова накинул на себя тот злополучный заколдованный капюшон и не снимал его до тех пор, пока они не разойдутся по своим делам. — Но, как бы там ни было, давай поторопимся: мы обязаны успеть вернуться до полуночи. — А что произойдет, если мы не успеем? Они шли мимо водопада. Его потоки со страшной скоростью срывались вниз, ударяясь об озерную гладь с мощным и одновременно глухим, далеким плеском. — Тогда пострадаю не только я, но и герой, которого так ждал Безумный Принц. А, возможно, пострадают все. Надеюсь, я ошибаюсь, поскольку и сам не уверен, что понял его слова в точности. Сказав это, Эри вдруг схватился за правое плечо, и эльфийка впервые увидела, как его лицо исказила гримаса сильнейшей боли. Из глаз юноши потекли слезы, но он моментально отвернулся, утирая их рукавом. «Проклятье! Ты, идиот, неужели не мог промолчать? — ругал он себя, тщетно пытаясь скрыть от спутницы свое состояние. — Как будто не знал, что это может случиться так скоро...»