Звёзды Безвременья

Стояла глубокая ночь. Если на улице еще оставались прохожие, то теперь они, крепко сжимая в руках праздничные «подарки» — будь то деревянная игрушка или гнилая корка апельсина, — с разной степенью торопливости разбредались по своим домам. Блеклые уличные постройки точно скукожились от усталости, измотанные накануне бурным торжеством. Вскоре дороги совсем опустели. Даже извечная любительница ночных прогулок Калдана Монриус свалилась под ближайший к городским воротам облезлый куст, спрятала лицо в растопыренных локтях и мгновенно захрапела. Патрулирующая улицу женщина-мазкен закатила глаза, увидев эту безнадежную картину. Даже в предрассветной тени вы с трудом разглядели бы живое существо в столь одинокой и величественной фигуре. Скорее, сочли бы ее за замысловатое уличное украшение. На мазкен часто таращатся, как на неземное диво, вдруг заметив их на фоне грязных стен. Заметив, задаются вопросом: кто же эти странные, уродливо-красивые создания с хищными светящимися глазами и темными, как ночное небо, лицами? Патрульные давно уже привыкли к подобному любопытству. Их спокойный нрав и приветливое, пусть и слегка отчужденное, выражение лица для гостей — залог безопасности. Передвигаются темные соблазнители быстро, стремительно и при этом с такой непринужденной плавностью и грацией, что любое их движение кажется кружением лепестка на штормовом ветру. Руки их вечно прохладны и без труда способны уложить противника на землю ударом стального кулака. Однако привилегия носить оружие делает мазкен счастливыми, ведь сам Безумный Принц когда-то даровал им волшебные стрелы, мечи и секиры. Решил, наверное: нет ничего плохого в том, что его бессмертные прислужники будут походить на людей. Они, как и аурил, действительно внешне почти не отличаются от людей или эльфов, за исключением рослой фигуры и необычного цвета кожи. Шутки ли ради или же по простому совпадению золотые святые вышли у Шеогората похожими на альтмеров, а темные соблазнители — на данмеров? Никто не знает, как не знает ответа на этот вопрос и сам Шеогорат. Впрочем, последние, если верить легендам, когда-то и вовсе служили другим даэдра, например, тому же Принцу Разрушения Мерунесу Дагону или Принцессе Теней Ноктюрнал. А потом, после некоторых событий, бежали от них и обрели новый дом в царстве Принца Безумия, став его верными и вечными слугами. Все они помогают ему во дворце, на улицах города, за его чертой, от окраин Мании до окраин Деменции, а иной раз появляются и в Пределе, незаметные, хотя и не очень-то скрывающиеся от любопытных человеческих глаз, чьи обладатели пока не заслужили права войти в царство Безумия. Редко, но доходят до рядовых аурил и мазкен распоряжения проверить обстановку в Пасвале и Садах Костей и Плоти. И тогда двое напарников (как правило, мужчины) — святой и соблазнитель — отправляются по ту сторону Врат Безумия недели на три, украдкой посылая неприязненный взгляд своему сопернику за внимание Безумного Лорда. Вот тихонько скрипнула врезная дверь, открылась, образовав в гигантских створках городских ворот маленькую щелочку чистого звездного света. Сквозь проем неслышно шагнул темный соблазнитель. На правом бедре у него висел кинжал, на левом — тяжелая булава. Броня была у него еще причудливее женской: голова, живот, руки и ноги прикрыты, а грудь нараспашку. Те немногие смертные, которым доводилось встречать таких воинов (а появлялись они на людях гораздо реже, чем воительницы), поначалу изумлялись их виду и даже посмеивались над ними. Но насмешки разом сходили на нет, как только мужчина-мазкен обнажал оружие или кулаки и показывал свое боевое мастерство. Оглядевшись по сторонам, темный соблазнитель направился в сторону лестницы, ведущей наверх, ко вратам во Дворцовый район города, и, поднявшись на площадку, остановился рядом с темноликой охранницей. В отличие от женщин, мужчины, принадлежавшие к расе мазкен или аурил, не могли похвастаться внушительным ростом, хоть и не уступали им в мускулатуре. Издалека этот воин мог сойти за ее младшего брата. Но у даэдра нет семьи, во всяком случае, так гласят предания. Тем не менее, некоторые из них охотно называли друг друга братьями и сестрами. — Доброй ночи, Айно, — негромко сказал даэдра. Голос у него был необычайно низкий, еще ниже, чем у женщин-соблазнительниц. — Что, пламя догорает? Если хочешь, я могу раздобыть тебе новый факел. Та вместо приветствия неохотно повернула голову в его сторону. — Зачем пришел? — Чтобы ты спросила. Судя по твоему недовольному виду, тебя все еще не повысили. — Тебе какое дело, повысили меня или нет? — надменно задрала подбородок Айно и нахмурила черные брови. — Убирайся лучше в свои казармы, пока тебя не увидела наша гракендо. Почему вернулся так быстро? Воин-даэдра вздохнул. — Ты недооцениваешь мои способности. За столько лет службы патрулирование Предела стало для меня привычной рутиной. Даже мой напарник Данаис (уверен, ты слышала об этом хвастливом субъекте) заявил, что не прочь и дальше сотрудничать со мной. — Любопытное известие. А ведь я уже почти перестала надеяться, что ты, Кейла, в силах оправдать ожидания наших командиров. Ну и мои собственные, разумеется. Мужчина хмыкнул с удовлетворенным видом, когда сестра назвала его по имени. Но последняя фраза заставила его гневно напрячь мышцы. — Иногда я размышляю, не был ли причастен к твоему сотворению какой-нибудь тайный магический культ, — процедил он, при этом еще ближе подходя к ней. И прошептал на ухо: — Но, уверен, эти преступники уже давно сгнили заживо в вонючих тоннелях Трупного Прохода. Его Светлости вряд ли пришлась бы по душе идея скрестить благородных мазкен с напыщенными золотыми святошами. Представь, что ты выжила лишь благодаря счастливой случайности. Айно послала ему уничтожающий взгляд, но ничего не ответила. Кейла торжествующе усмехнулся. — Что, уже не такая дерзкая, а, сестрица? Он от всей души наслаждался своей маленькой, но такой желанной победой. Матриархат, царивший в обществе аурил и мазкен, с одной стороны, не причинял мужчинам серьезного ущерба, но, с другой, уже порядком надоел. В частности потому, что даэдра-женщин в царстве Безумия уважали куда больше, чем мужчин. Им были открыты дороги, которые Кейла и ему подобные видят лишь во снах, если они вообще только спят и не лишены способности мечтать. Они не так привлекательны, недостаточно удачливы, интеллект их не столь совершенен, как женский... По крайней мере, так принято считать в их даэдрическом обществе. Все это — чья заслуга? Мазкен и сами не помнят, кто, где и когда их создал. Но свято верят, что своим существованием обязаны Лорду Шеогорату. Возможно, именно поэтому мужчины-даэдра втайне сетуют на свою судьбу и ропщут на Принца Безумия, недоумевая, зачем ему понадобилось делать из них бледную тень благородных и сильных дев-воительниц. Зачем же он их тогда создал? Вероятно, затем лишь, чтоб скучно не было... — Расслабься, я просто шучу, — наконец сказал Кейла, который на самом деле был очень скуп на разговоры и тем более на шутки. Только общество названной сестры, Айно, позволяло ему давать выход накопившимся эмоциям. — Такое ведь просто невозможно. Но порой ты и впрямь слишком высокомерна в своих высказываниях. Будешь продолжать в том же духе, и твоя гордыня навсегда затмит твои же заслуги в глазах Его Светлости. И не видать тебе никакого продвижения по службе. — Заткнись, — отмахнулась Айно с непринужденной грацией. Однако факел в ее руке чуть заметно дрожал. Ранг гракедриг, которого она так старательно добивается уже которое столетие, и вправду может остаться несбыточной мечтой. Хотя бы гракедриг. Хороший же ранг! Больше боевых заданий — больше движения. Охранять вход в великолепный Дворцовый район — это, конечно, огромная честь. Мазкен ответственны за безопасность Деменции и страшно этим гордятся. Но случается, что даже им надоедает однообразие. — И как долго еще ты собираешься здесь топтаться? — спросила она снова. — Если тебя увидят... — Да кто меня заметит, когда рядом стоит такое прелестное создание? — проворчал Кейла с досадой. — В казармах я уже был и не хочу пока туда возвращаться. Буйные вечеринки мне не по нраву, ты же знаешь. Уж лучше разделить праздничные мгновения с кем-то вроде раздражающей сестры. — Ты был бы не ты, если бы не потратил время отдыха на очередную попытку поднять свою самооценку за мой счет. Твоей целеустремленности можно только позавидовать. — Пухлые губы Айно скривились в издевательской ухмылке. — Но ближе к утру, будь добр, исчезни с глаз долой. — Непременно. Тем более есть одно дело, к которому меня и моих приятелей — Хонне, Бонне, Гело и Юнарда... — Можешь не утруждать себя перечислением имен своих дружков, я все равно их не запомню. — ...намереваются привлечь спустя какое-то время. Жду не дождусь, когда этот день наступит. Мои товарищи тоже предвкушают удивительнейшее событие в своей жизни. Порой мне кажется, что все эти годы нас готовили именно к нему. — И зачем ты мне это рассказываешь? — возвела глаза к небу Айно, перекладывая факел из одной руки в другую. На лице Кейлы появилась легкая усмешка. — Лишь затем, чтобы поставить тебя в известность: гракендо Удико пообещала в случае удачи поднять ранг Юнарда, Гело, Хонне, Бонне и мой до кискелла. Поверить не могу, что скоро я буду чуть больше, чем просто рядовым! Так что — да, сестрица, к утру я исчезну с твоих глаз долой и буду работать над тем, что для тебя представляет интерес куда больший, чем для меня. — Ха, — в голосе Айно послышалась зависть, — ну и что? Все равно я выше тебя на два ранга. — Хоть бы и на все шесть. Я хочу доказать нашему Лорду, что служу ему не ради статуса. Но еще больше я хочу, чтобы такое заносчивое существо, как ты, увидело, как быстро добивается успеха тот, кто о нем не задумывается. На это Айно не нашлась что возразить. Какое-то время темные соблазнители молча созерцали мерцающее небо, думая каждый о своем. На улице было по-прежнему спокойно; лишь громкий храп Калданы Монриус иногда взрезал невидимую гладь уличной тишины. Тишина для мазкен — любимая мелодия. Даже для тех из них, кому не сидится долго на месте. Ближе к рассвету Кейла простился с сестрой, не забыв перед этим (к ее вящему недовольству) еще раз напомнить о своем грядущем повышении, и направился к городским воротам. И хотя улицы были пусты, он старался ступать как можно осторожнее, чтобы не спугнуть обожаемое им затишье. Под ноги ему, кроме грязи, то и дело попадались какие-то безделушки, которые целый вечер, как он слышал от своих товарищей, падали с неба прямо на головы людям. Говорят, веселье в Крусибле было такое, что и пером не опишешь. Чего нельзя сказать о Блиссе да и вообще о всей Мании: там, по слухам, минувшим днем царили грусть и уныние. Как такое возможно? Каждый год Лорд Шеогорат находит способ удивить не только своих смертных, но и бессмертных подопечных. Впрочем, его, Кейлу, это мало волновало. Шумиха, которой даже почитатели спокойствия мазкен порой предавались во время отдыха, была ему безразлична. Стычки с сестрой не в счет, они нужны для души. В Пределе, который он уже изучил как свои пять пальцев, поселенцы тоже какие-то странные. И род безумств, которыми страдают эти люди, не так-то просто определить. А страдают ли они вообще?.. Но Кейле не настолько интересны смертные существа, чтобы заниматься анализом их личности. Для него они — такая же диковинка, как и он для них. Он привык делать все втайне от людей — осторожно и как бы из тени. Выработал для себя такой способ поведения, при котором на него не обращают внимания, даже если его фигура маячит прямо перед глазами. И все-таки кое-кто смог его заметить. Кейла до сих пор не понимает, как это произошло. Но человеческое любопытство — не из тех вещей, которые можно недооценивать. Это он запомнил очень хорошо. Пребывая в глубокой задумчивости, темный соблазнитель не сразу услышал чьи-то шаги, сопровождаемые звучным хлюпаньем грязи. Услышав, напрягся. Кто-то приближался к нему со спины. Шаг был размеренным, но в то же время усталым, как будто его обладатель давно не смыкал глаз и совершенно не возражал против того, чтобы свалиться посреди дороги и забыться глубоким сном. Прямо как та наркоманка. Может, это она и есть? Нет, вряд ли. Шаги слишком твердые для женщины и слишком легкие для человека, пребывающего в одурманенном состоянии. В такт им позвякивали какие-то металлические штучки на различных ремешках. Шаги становились все громче, ближе, словно то был преследователь. Но разве кто-то захочет нападать на даэдра, да еще ночью? Все знают, что даэдра очень сильные соперники, и не горят желанием вставать у них на пути, особенно в таких невыгодных для себя условиях, как грязный переулок или задний двор какого-нибудь заброшенного дома. Под ногой хрустнула ветка, но преследователь и не подумал сбавить темп. Неужели совсем страх потерял? Мысленно сосчитав до трех, Кейла обернулся, почти неуловимым движением вытащил из-за пояса идеально заточенный нож и приставил его к шее незнакомца, едва касаясь волос и кожи. — Кто таков? — прозвучал его тихий шепот. Человек очень вовремя замер на месте. Но он молчал и вообще не делал ни одной попытки увернуться. Это показалось Кейле странным. Вглядевшись получше в его лицо, он удивился еще больше. Мужчина — а, точнее, совсем еще молодой парень — стоял, задрав голову кверху и закрыв глаза, как будто спал. Ноздри вздернутого до неприличия носа чуть раздувались при выдохе. При этом выглядел он так, словно несколько часов назад вылез из озера, в котором имел несчастье искупаться. «Где-то я его уже видел», — мелькнула мысль в голове темного соблазнителя. Но он точно знал, что никогда и нигде не встречал этого юношу. Он видел множество людей, эльфов, орков, зверолюдей. У даэдра, как правило, отличная память. И все-таки его лицо казалось Кейле смутно знакомым. На преступника не похож. Оружие при себе имеет, но не собирается им воспользоваться. Немного подумав, даэдра спрятал кинжал обратно в ножны. — Эй, малыш. — Он осторожно тронул парня за плечо, чтобы разбудить, но вскоре остановился. — Не реагирует... Лунатик, что ли?.. — Ну привет, — неожиданно послышалось негромкое бормотание. Кейла запнулся, и его глаза округлились от изумления. — Ты это мне? — вырвалось у него, хотя он понимал, что юноша, должно быть, обращается во сне к кому-то другому. — Нет, конечно, себе самому... — продолжал бормотать сквозь сон незнакомец и вдруг замахал руками, непроизвольно сжав их в кулаки. — Ты, ублюдок, мать твою, а ну иди сюда, дерьмо собачье... Будь ты проклят... Кейла счел за лучшее не обращать внимания на непонятно кому посылаемые оскорбления и поскорее отвести парня в безопасное место. Что ж, казармы немного подождут. Времени в запасе достаточно. Не имея ни малейшего представления о том, кто этот парень, откуда он и как его зовут, Кейла решил проводить его в «Закусочную Больной Бернис». А дальше пусть сами с ним разбираются. Запели свою песнь ранние пташки. С неба мало-помалу сходила ночная пелена, но оно было по-прежнему темным. Ноги окутывал легкий туман. Чувствуя себя неуютно — а ну кто-нибудь выскочит на улицу в такую рань! — Кейла осторожно развернул спящего незнакомца и, поддерживая его под локти, повел в направлении гостиницы. Ругательства вскоре затихли. К счастью, внутри почти никого не было — только хозяйка заведения да какая-то девушка, темная эльфийка, которую Кейла здесь раньше не видел. Он отметил про себя, что ее голубовато-пепельная кожа была непривычно светлой для данмера. И хотя такие, бывало, встречались ему и раньше, он всякий раз смотрел на них с подозрением. Больная Бернис сладко дремала в красивом бархатном кресле-качалке неподалеку от барной стойки. Незнакомка спала, уткнувшись лицом в тарелку с едой. Кейла хмыкнул про себя и кое-как пристроил парня на скамье, стоявшей у одной из стен таверны. Понаблюдав за ним какое-то время и убедившись, что тот больше не будет шуметь, даэдра поднялся со скамьи и направился к выходу. — Попутного ветра в зад! — вдруг раздался голос юноши, на этот раз довольно громкий, так что не ожидавший подвоха Кейла вздрогнул и даже девушка-эльф пискнула во сне. — Получил по заслугам, а теперь катись от... Но его слова заглушил резкий вскрик. Это хозяйка «Закусочной» Больная Бернис подпрыгнула в кресле, точно ошпаренная, и вскочила на ноги, протирая глаза. — А?! Что? Кто? — завертела она головой во все стороны, не проснувшись до конца и не понимая, что происходит. «Ну вот и славно», — с облегчением подумал Кейла, вылетая из таверны, прежде чем бретонка успела его увидеть. На улице было по-прежнему тихо, и он преспокойно направился к городским воротам. Незаметно прошмыгнул мимо мазкен, стоявшей возле высокой арки и статуи Шеогората, открыл ту же темную дверцу и вышел вон.

***

Разлепить веки оказалось тяжело. Сквозь сон до ушей долетал какой-то гомон. Пришлось проснуться, прислушаться. Галдеть город галдел, только вот понять ничего было нельзя. Вполне ожидаемо: в комнатах «Закусочной» довольно толстые стены. А ведь во сне голоса звучали так разборчиво... Наверное, опять мерещится. Все-таки слишком долго спать — плохо. Но после вчерашних приключений совсем не хотелось вылезать из мягкой теплой кровати. — А... — заспанно пробормотала Амарил, уставившись в потолок. На нем уже вовсю резвились желтоватые пятнышки утреннего света. — Ч-что я вообще делаю в своей комнате? И правда: она ведь хорошо помнила, как заснула за столом в таверне. Девушка удивилась, обнаружив, что на ней вместо вымокших и испачканных юбки и жилетки была ночная рубаха — мягкая, светлая, с узорами из березовых ветвей и золотистых солнц по краям рукавов. Наверное, ее сшил кто-то, кто, как и она, видел и любил круглое огненное светило. Когда-то она увидит его снова... А откуда на ней вообще чужое одеяние?.. Взгляд ее скользнул ниже, пробежался по каменным стенам. Секунда — и сон сняло, точно рукой. Нет, комната явно не ее. Конечно, она была похожа на один из номеров «Закусочной Больной Бернис», но вы когда-нибудь видели, чтобы спальня напоминала оружейный склад со втиснутой в него алхимической лабораторией? Небольшая кровать, в которой лежала данмерка, наверное, и вовсе оказалась тут совершенно случайно. Оружие самых разных видов громоздилось на полу и у стен рядом с дверью. Под окном валялись всякие мешки, вероятно, чтобы в них это самое оружие складывать. И везде, куда только можно дотянуться, — следы алхимической деятельности в виде использованной посуды, мисочек с причудливыми растениями, грибами и какими-то непонятными веществами. У одной из стен стоял столик, и маленький тигель каким-то чудом умещался на нем среди множества приборов и склянок с готовыми разноцветными зельями. На полу и под столом валялись клочки бумаги, а немногочисленные книги явно использовались как подставки для более творческих, чем чтение, занятий. Если Больная Бернис узнает, какой бардак тут творится!.. Впрочем, возможно, она и так уже в курсе. Жители царства Безумия к порядку относятся весьма скептически — и, надо полагать, касается это не только духовного мира, но и материального. Как бы брезгливы они при этом ни были. А хозяина комнаты что-то не видать. «Кто же мог меня сюда...» — задалась было Амарил насущным вопросом, но именно в этот момент откуда-то с пола послышалась возня. Данмерка чуть не подскочила и инстинктивно нырнула под одеяло с головой. Сердце забилось быстрее, кажется, решив просто-напросто выпрыгнуть из груди. Придется пока посидеть вот так — в укрытии, навострив уши и дожидаясь какого-нибудь обнадеживающего знака. Но странные звуки скоро смолкли. Амарил немного успокоилась, набралась храбрости и, не снимая с себя одеяла, подползла к краю кровати и свесилась вниз. На полу лежал смятый, похожий на кривую картофелину, спальный мешок. В мешке спал ее напарник. «Ах, ну конечно!» Из мешка торчали только его руки да взъерошенная прядь волос, так и манящая за нее дернуть. Но сейчас Эри лучше не беспокоить. Комната наверняка принадлежит ему, как раз под стать его занятиям. Где же он пропадал так долго? Наверное, здорово вымотался. Да еще и не пожалел сил, чтобы отнести Амарил наверх, умыть и переодеть — ведь это же его рук дело? Опять приходится чувствовать себя в долгу перед ним. Данмерка осторожно отвернула уголок мешка. Парень лежал на спине, по-лягушачьи растопырив ноги и закинув руки над головой. Волосы крупными неровными волнами рассыпались по маленькой подушке, открывая взору гладкое и безмятежное, как у ребенка, лицо. Губы чуть-чуть приоткрыты и едва заметно трепещут. Амарил даже хотела было улыбнуться и подумать, что в жизни не видела более прелестной картины, как вдруг в ее голове промелькнули воспоминания о недавних событиях. И эти самые уста вчера оскверняли твой слух, — иронично заметил внутренний голосок. «Что правда то правда, — согласилась она с легким сожалением, вспомнив восторженные реплики Больной Бернис. Ей-то, хозяйке, и невдомек, что Эри очень даже горазд посквернословить. — Кто знает, может, он и сейчас матерится во сне? Надеюсь, что нет. Пообещал же... Но, если задуматься, это просто глупо. Только ленивый из моих товарищей не побранился хотя бы раз, пока мы были вместе. И с каких пор меня вообще стала волновать чужая речь? — Амарил задумчиво подперла рукой подбородок. — Смешно даже обращать внимание на такие мелочи. Пока он мне помогает — пусть откуда угодно слова черпает, хоть с крусибльской свалки. Лишь бы свое дело делал. Хотя, конечно, посмотришь на него — и в голову не придет, что не так уж он чист и непорочен. Да и я не без грехов, чего уж там...» Пока она рассуждала сама с собой таким образом, глаза ее пристально следили за спящим и ничего не подозревающим напарником. Что бы она ни думала об Эри, а матушка-природа постаралась на славу, создавая его. Честно говоря, Амарил с детства доставляло наслаждение глазеть на красивых мальчиков, хоть она и стеснялась признаться в этом самой себе. Как будто это может кому-то не нравиться! Не удержавшись, эльфийка осторожно протянула руку к насыщенно-каштановой шевелюре. Волосы у Эри были мягкие, шелковистые, так и льнули к пальцам. Амарил даже зарделась от удовольствия и смущения, чувствуя, как теплеет в груди. Никогда еще она не рассматривала кого-то так близко. Впрочем, ей ведь не запрещено к нему прикасаться, как и ему к ней. Правда, немного обидно, что на его месте не тот, другой человек... Все было хорошо, пока она не заметила, как по оголенному правому плечу напарника ползет паучок. Черный, только кончики лап разноцветные. И откуда такой взялся? Амарил, боявшаяся мелких насекомых, сразу напряглась, даже волосы на голове встали дыбом. — Брысь! — шикнула она на него, отпрянув. Но тот и не думал убираться, только наглее затрусил в сторону магического клейма на плече парня. — Бе-е-е! — Девушку пробрала дрожь. И как только можно так крепко дрыхнуть, когда по тебе ползают всякие? — А ну свали! Пшел, зараза! И она уже было замахнулась ладонью на крохотное тельце. — Ой! Амарил не успела ничего сделать. Вместо этого она застонала от боли, потому что Эри резко схватил ее за запястье и сжал его так, что рукой стало невозможно пошевелить. Впрочем, такая реакция была данмерке знакома. — Эй! Отпустите! Пожалуйста!.. Секунда-другая, и в лицо ей полыхнуло зеленым пламенем. Это Эри открыл глаза. В них горело недоумение, парень явно не был обрадован тем, что его разбудили. — Ради всего святого, будь проклят тот, кто не дал мне увидеть, как я потрошу этого... — пробубнил он, все еще не понимая, что происходит. Но не договорил. Его взгляд прояснился, и, увидев искаженное от боли лицо напарницы, Эри испугался и поскорее разжал кулак. — Даэдра побери, Амарил! Это ты? Прости, пожалуйста! Я не хотел делать тебе больно, это всего лишь рефлекс. Зачем так пугать? Что-то случилось? — Доброе утро, — буркнула она, потирая отдавленное запястье. — Понимаете, у вас на плече сидела какая-то гадость, и я хотела ее убрать... — Что еще за «гадость»? — Ну, знаете... такая волосатая, с кучей лап, проворная, раздражающая... Эри вопросительно поднял брови. Потом коснулся рукой своей головы и, к великому ужасу данмерки, снял с нее паука. Когда он успел там оказаться, Амарил не имела ни малейшего понятия. — Дормидонт, — спокойно сказал он, протягивая к ней ладонь с насекомым. — Э-э-э... что? — Не что, а кто. Моего паучка так зовут — Дор-ми-донт. Запомни. И никакая он не гадость, понятно? Он стережет мою комнату и мой сон. А ты напугала его, и я проснулся. Бедняга так и откинуться может, да и я вместе с ним! С этими словами Эри бережно погладил кончиками пальцев мохнатую паучью спинку. Амарил передернуло, и он обиженно поджал губы. — Как у тебя только рука поднялась на моего любимца? — проворчал он. — У меня чуть сердце не остановилось. Данмерка потупила взгляд. Не сказать, чтобы его слова заставили ее преисполниться любовью к паучьим существам. Но чувство вины за то, что не дала напарнику выспаться, неприятно кольнуло ее. — Простите. — Ладно уже, — отмахнулся Эри, хотя его хмурый и заспанный вид говорил об обратном. — Дормидонт, как и я, прощает быстро. Правда, — он отвернулся от нее и снова натянул спальный мешок по самую макушку, — не сочти за грубость, но я возвратился очень поздно и хотел бы еще немного поспать. — Конечно, спите, сколько захотите, — быстро сказала Амарил, радуясь, что так легко отделалась. — Только прежде, чем вы сомкнете веки, я бы хотела узнать, почему оказалась в вашей комнате. Раздался приглушенный вздох. — Чем тебе не нравится моя комната? — Да нет же, — неловко засмеялась она, — дело вовсе не в этом. У вас здесь довольно любопытно. Необычно. Как раз в вашем духе. Амарил была готова поклясться, что ее уши уловили едва различимое довольное хмыканье. — И все же я не ожидала, что проснусь именно здесь. Вы так стараетесь ради меня, что это сбивает с толку. Наверняка я доставляю вам много лишних хлопот. — Глупости, — устало, но жестко сказал Эри. Впрочем, тон его был вполне дружелюбным, в нем даже чувствовалось желание извиниться. Не иначе думает, что плохо старается. — Нам теперь сама Жизнь велит присматривать друг за другом, а ты говоришь, что это лишние хлопоты? И вообще, даже если бы вчера ничего из того, что было, не произошло, я все равно не оставил бы тебя внизу. Знаешь, я ведь и сам очнулся не там, где планировал. Открываю глаза, вижу — ты неподалеку храпишь в тарелку. Что в этом хорошего? Больная Бернис много бормотала во сне, и я побоялся ее будить. Ключей от твоей комнаты у меня нет, шарить по чужим карманам я не привык, вот и подумал, что ты можешь переночевать у меня. Надеюсь, тебя это не сильно напугало? — Нет-нет, что вы! Наоборот, спасибо, что проявили заботу, хотя я все еще не могу к этому привыкнуть. А теперь мне, наверное, лучше вернуться к себе. Где моя одежда? — Там. — Из мешка высунулась рука и махнула в непонятном направлении. — А точнее? — Поищи на кресле. Амарил окинула взглядом комнату и лишь спустя минуту заметила на фоне бардака небольшое креслице рядом с кроватью ближе к окну. Ее рубашка, жилетка и юбка висели на его спинке, а на сиденье лежало одеяние Эри. Она всплеснула руками: вещи были постираны и высушены, кое-где залатаны. Тот, кто сделал ей такой подарок, явно руководствовался самыми лучшими намерениями. Бросив короткий взгляд на напарника, девушка быстро переоделась и отыскала свое оружие и набедренную сумочку. Умыться можно и у себя в комнате. Вышитую ночную рубашку она аккуратно повесила на спинку того же кресла, раздумывая, как та могла попасть к Эри в пользование. Поскорее бы закончить с утренними сборами и заняться чем-нибудь полезным, пока он будет восстанавливать свои силы. Она вновь присела возле него и легонько тронула за плечо. — Послушайте... Вы еще не спите? — Почти заснул, — нехотя отозвался юноша. — Я забыла спросить: где и когда вам будет удобно встретиться? — Надо подумать... С этими словами он замолк и еще плотнее закутался в свой мешок. Несколько долгих секунд прошли в полной тишине. Даже сопения слышно не было. «Уж не помер ли он там?» — заволновалась было Амарил, как вдруг, наконец, Эри сказал: — Можно возле статуи Шеогората у ворот Крусибла около двух часов дня, — и она вздохнула с облегчением. — Так поздно? — Ты сама сказала, что я могу спать, сколько захочу. Вот наберусь сил — и мы можем сразу отправляться в Зедилиан. Но, конечно, решать тебе. Чем раньше они выполнят поручение Безумного Принца, тем, разумеется, лучше. Но Амарил все еще не представляла, куда надо идти. Из руководства, которым снабдил ее Шеогорат, она поняла только, что Зедилиан — это очень и очень древнее сооружение, похожее на крепость, с кучей подземных залов и коридоров, полное смертельных ловушек. Особую силу там имеет странный механизм, именуемый Резонатором, — огромный сросток кристаллов, который должен выпускать привлекательные для вторженцев звуковые волны и стягивать их в Зедилиан, где они будут подвергнуты всяческим испытаниям на прочность. Жуть какая! Не задерживаться бы там надолго. Эри сказал, что поможет. Как он вообще связан с этим местом? Страсть как хотелось расспросить его поподробнее, но ей казалось неправильным приставать к человеку, который не спал почти всю ночь. Поэтому она сказала: — Лучше отдыхайте как следует, а днем прогуляемся где-нибудь и поговорим. А там и решим, что с собой брать и когда отправляться. — Хорошо. — Тогда я пойду. Амарил встала с корточек и направилась к выходу. Но тут Эри снова подал голос, и она обернулась. — Если хочешь, можешь остаться. Ты мне совсем не мешаешь. — Думаю, мне все-таки лучше уйти, — мягко возразила она. — Дело твое. Только вот Дормидонт, похоже, с тобой не согласен. — В его голосе прозвучал сонный смешок. — Что? А при чем здесь... Тут только Амарил обнаружила, что мохнатое чудовище вот уже некоторое время сидит не на голове у Эри, а на ее левом предплечье и, кажется, не собирается его отпускать. — А-а-а! — завизжала она и принялась стряхивать с себя паука. — Твою ж мать, это что за шутки?! — Как грубо, — проворчал Эри. — Дормидонт, шпионь ко мне. И паучок, словно дрессированный, послушно спрыгнул с руки Амарил и пополз в направлении своего хозяина. Данмерка молниеносно выскочила за дверь, к счастью, догадавшись не стучать ею и не будить соседей.

***

Город вернулся к своему привычному состоянию. Как будто жители Деменции не теряли накануне голову от радости, а подданные Мании не заливались слезами от вдруг нахлынувших тоскливых дум. Что в таверне, что на улице — повсюду мрачные или унылые лица, навевавшие мысль, что вчерашний день и вовсе был обманом. Конечно, на дорогах витали редкие отголоски праздника в виде смущающих взор безделушек, но в остальном Крусибл ничем не отличался от себя будничного. Воздух был теплый, но иногда, стоило пройти немного вперед, вдруг отдавал сыростью и холодом, заставляя Амарил поежиться и обхватить себя за плечи, чтобы унять неожиданную дрожь. Покончив с утренними делами и оставив настаиваться с десяток зелий для похода, она решила наведаться в Блисс. Знакомство с северной половиной столицы давно входило в ее планы, и сейчас, видимо, было самое подходящее для этого время. Эри все равно проснется не раньше полудня, да и, кроме того, ей очень хотелось посмотреть, чем жители Мании отличаются от своих антиподов. Забавно: в гостинице ей казалось, что город шумит. Выйдя же на улицу, данмерка не обнаружила на своем пути никого, кто нарушил бы тишину. Мазкен занимались своим привычным делом — патрулировали окрестности. Калдана Монриус, у которой, кажется, даже было в Крусибле свое жилище, как завалилась спать где-то в кустах, так пока и не проснулась. Нищие босмеры Болвинг и Глуролрос шныряли по заднему двору Кунсткамеры, ища, над кем бы словесно поиздеваться. Тишь да гладь, в общем. Однако кое-что заставило Амарил остановиться на полпути до ворот. В нос ударил неприятный, гнилостный запах. Возле лестницы, ведущей к дому Ушнара гро-Шадборгоба, топталось жуткое с виду животное. На ум ей сразу пришли слова напарника про... как их там?.. Точно, их называют обесшкуренными гончими. Тогда она приняла эти слова за шутку. А зверь и впрямь выглядел так, словно с него содрали шкуру, так что в глаза резко бросались кровавые подтеки и темные мышцы на его истерзанном теле. Бедняга (это оказался кобель) точно не заслуживал такого обращения. Он просто стоял на одном месте и мелко трясся, не проявляя при этом никакой агрессии в сторону Амарил. Она, осторожно подойдя ближе, заметила, что у него не было глаз, на их месте зияли две красные дыры. Более всего он походил на нежить. Люди ведь не только на себе подобных эксперименты ставят, вероятно, этому зверю тоже не повезло нарваться на любителей сшивать куски плоти. Данмерке показалось, что ей на сердце вылили ушат кипятка. Не успела она пошевелиться, как за спиной раздалось хлюпанье грязи. — Смотрю, меня обогнали, — прозвучал знакомый высокий голос, и Амарил, обернувшись, увидела перед собой русоволосую коротышку-ювелира. — Утречка. Айрис Вюмьен неуклюже дернула обрубком левой ноги, подражая приветственному жесту. Подол темно-желтого сарафана слегка задрался, и из-под него выглянула худая жилистая правая нога, обутая в черный кожаный сапог с пряжкой. — Взаимно, Айрис, — осторожно поздоровалась Амарил. Ночное происшествие возле дома двойняшек Вюмьен отчетливо мелькнуло в мыслях. — Ты рано сегодня. — То же самое я могу сказать и тебе, — улыбнулась нордка. И склонила кудрявую головку с любопытством: — На что ты так пристально смотришь? Заметив обесшкуренного пса, она нисколько не удивилась. — Понятно. — Что именно понятно? Вместо ответа Айрис протянула к страшному зверю руку. Из отверстия, которое когда-то служило ртом, высунулся язык, и пес лизнул ей пальцы. — Как же так?! — изумленно воскликнула Амарил, наблюдая за внезапно оживившейся собакой. — Чудеса некромантии, — был ответ. Кажется, Айрис совершенно не стыдилась своих слов. В Университете волшебства она бы точно надолго не задержалась. В Сиродиле некромантов преследуют — впрочем, Амарил и сама была не в восторге от надругательств над мертвыми телами. — Некромантия... У вас и это разрешено? — Вернее будет сказать: «Не запрещено». Но ты не бойся: даже для нас, безумных, убивать — это перебор. Хотя за всех, разумеется, не скажу, иначе не существовало бы в нашем царстве тюрьмы под названием Трупный Проход. Хочешь знать, что случилось с этим псом? Еще бы Амарил не хотела! Она взволнованно кивнула, и Айрис, прикрыв глаза, сделала глубокий вдох. Затем раздался ее проникновенный голос: — Так получилось, что я немного разбираюсь в искусстве оживления мертвых, и для кое-кого, то есть для Ушнара, это оказался подарок судьбы. Знаешь ли ты, что раньше у него было не четыре собаки, а пять? Однажды он обнаружил одну из них в канаве, убитую жестоким способом. Я оказалась свидетелем его горя и не смогла удержаться, чтобы не предложить помощь. Надо было видеть, как его поразили мои слова! Но он дал согласие, и я воскресила его пса. Точнее, попыталась это сделать. К сожалению, вернуть ему прежний вид я так и не смогла. Сомневаюсь, что такое вообще кому-то под силу. Поэтому бывший любимец теперь пугает Ушнара, но и выбросить его за порог он не в состоянии. Все ищет, в чьи бы надежные руки его пристроить, да никак не найдет. Амарил стало так жаль несчастное создание, что она даже не смогла подобрать слов, чтобы выразить свои эмоции. Вместо этого спросила: — А что насчет вас с Ольфи? Кажется, этот пес хорошо к тебе относится. Но разве зомби способны испытывать какие-то чувства? Айрис смущенно закусила губу. — Он никак ко мне не относится. Зомби совершают случайные механические движения, которые могут походить на привычные нам движения живых существ, только и всего. Назвать это телесной памятью язык не поворачивается, так как нежить попросту не в состоянии пропускать через себя ощущения и что-то запоминать. По крайней мере, я не видела ни одной записи об этом. Другое дело, когда ты накладываешь на мертвеца чары вроде гипноза и он слушается твоих команд. Но как раз-таки это мне и не удается. Без понятия, почему при встрече он лижет мне руки. А ведь раньше все время лаял на меня. Не очень-то я люблю собак. Но раз уж взялась помогать Ушнару... Никогда заранее не знаешь, к кому или чему привяжешься. А к себе взять его все равно не могу. Ольфи подобные контакты противопоказаны. Вот и прихожу иногда к гро-Шадборгобу, его собачонку навестить. Люди здесь не особо следят друг за другом, поэтому думают, что это существо случайно забрело к нам в город и мы подобрали его уже таким. И, кстати, о моих способностях знает только этот орк... а теперь еще и ты узнала. Наступило неловкое молчание. Странный это был разговор, а то, что Айрис вот так запросто поведала Амарил свою тайну, казалось и вовсе абсурдом. — Полагаю, мне не следует никому говорить, что ты увлекаешься некромантией? — Ничего я не увлекаюсь! — оскорбилась нордка. — И, да, будет лучше, если ты сохранишь мой секрет. Наслышана, что в некоем Серо... Сиро... короче, где-то это карается законом. Может, оно и к лучшему, да? Здесь же меня вряд ли осудят за подобное, но я предпочитаю лишний раз не отсвечивать. Интересно, была ли Айрис знакома с ведьмой Релминой Вереним? Если да, то при каких обстоятельствах они встретились и о чем могли говорить друг с другом? А если нет, то что тогда подтолкнуло маленькую хрупкую девушку к изучению темной магии? С другой стороны, это мог быть и врожденный талант. Подумав, Амарил сказала: — Если честно, у меня и в мыслях не было кому-то разбалтывать. Только я вот чего не пойму: а как же Эри? Ты ему не рассказывала? Почему об этом знаем я и Ушнар гро-Шадборгоб, а Эри — нет? Ей показалось, что при упоминании этого имени правый глаз собеседницы едва заметно дернулся. — Разве вы не хорошие друзья? Айрис вздохнула и убрала руку от пса. Взгляд ее был направлен сквозь городскую стену, туда, где брал свое начало рассвет. — На самом деле я стыжусь этой своей стороны, — проговорила она тихо и словно обращаясь к самой себе. Улыбка не сходила с ее лица, но в глазах пропал огонек. Обесшкуренный пес тоже как будто поник вслед за своей спасительницей. — Она мне просто отвратительна, и я, — Айрис на мгновение запнулась, — я не хочу, чтобы такой человек, как Эри, о ней узнал. Именно потому, что мы с ним хорошие друзья. — Хотела бы я знать, почему удостоилась чести разделить твой секрет. Улыбка на лице Айрис стала еще шире. В свете призрачного утра она и сама походила на привидение — бледная, худая, взгляд потухший. Что могло вызвать в ней такую сильную перемену, Амарил не могла понять. Может, то, что Айрис Вюмьен — подданная Деменции и потому, несмотря на все попытки выглядеть жизнерадостно, не может противостоять своей природе? Или все дело во вчерашнем празднике? Или нет? — Мне просто нравятся люди вроде тебя, забыла? А Эри... Она прервалась на полуслове. Данмерка заинтригованно глядела на нее в надежде услышать новые откровения, но так ничего и не дождалась. Издалека до девушек донеслась хриплая брань Калданы Монриус и какого-то мужчины. Наступил на нее случайно, наверное. — Чего-то он какой-то притихший сегодня, — пробормотала Айрис, поглаживая зомби-собаку. — А что он обычно делает, когда... эм... оживлен? — Виляет хвостом. — Но, — Амарил заглянула зверю за спину, — у него ведь даже хвоста нет. — Присмотрись хорошенько. Вот этот обрубочек — его бывший хвост. Остальное мы с Ушнаром так и не отыскали. Наверное, его плохо видно на столь пестром фоне. Бедняга. Не удивлюсь, если вчера его кто-то напугал, вот он и стал таким мрачным. Данмерка снова подумала о том, что случилось ночью. Айрис и потревожившая ее покой колдунья подняли такой шум, что кто угодно бы испугался. Или, может, произошло что-то еще, о чем ей неизвестно? В любом случае, никому совершенно не обязательно знать, что Амарил в это время находилась поблизости. — Кстати! Айрис произнесла это так внезапно, что данмерка вздрогнула. Неужели догадалась? — Ты не сказала, куда держишь путь в такой ранний час. — Ах, это! — Амарил от души постаралась, чтобы ее ответ не был похож на вздох облегчения. — Вообще-то я хотела посетить Блисс. С тех пор, как я гощу в Нью-Шеоте, я еще ни разу не видела его северную часть. Айрис вполне закономерно скорчила презрительную мину. — Если ты думаешь, что там лучше, чем здесь, на юге, то у меня для тебя плохие новости. — Не страшно. Я же просто хочу познакомиться с вашей столицей поближе. Страсть как любопытно! Не переживай, Айрис, я сумею разобраться, где мне понравится, а где нет. Не могу больше терпеть! Взгляну на Блисс хоть одним глазком! — Подумай хорошенько. И знай: он такой вонючий, этот Блисс. Последние пару недель, когда мне поступали заказы на украшения из янтаря, я была вынуждена мотаться туда за ним самостоятельно. В голове сразу начинает стучать, стоит только вспомнить, какое там все пестрое и смердящее! Когда Эри в городе, он мне здорово помогает, без него же моя работа становится похожей на пытку. Нет, ты не подумай, я очень люблю свое ремесло! Но добывать материалы — сущий кошмар для меня. Конечно, я уже привыкла к своему состоянию, но отсутствие одной ноги все же причиняет некоторые неудобства. Сказав это, девушка опустила голову, как будто собиралась спрятать подступившие слезы. — И чего это я нюни распускаю? — вдруг тряхнула она головой и рассмеялась. — Пора бы уже смириться, наконец. Жива, пусть и не совсем здорова, — и на том спасибо! Услышав это, Амарил не смогла удержаться от важного вопроса. — Извини, что спрашиваю, но как это вообще произошло с тобой? Айрис скорчила задумчивую мину. — Ты про мою ногу? Дай-ка подумать... Хм, а ведь уже почти четыре месяца как я стала калекой. Если мне не изменяет память, это случилось в день, когда Эри отмечал свое рождение. Или, может, чуточку позже?.. Он тогда ушел из Нью-Шеота, а я... — А ты?.. — А я... Нет! — замотала она головой. — Не могу! Лучше спроси его. Вы, кажется, неплохо сдружились за такой короткий срок. Извини, разговоры о собственной травме даются мне тяжело. — Я понимаю. Надеюсь, вчерашнее торжество вас хоть немного порадовало. Какие у вас на Дрожащих островах вообще бывают праздники? Как вы их отмечаете? Сама я пока мало смыслю во всем происходящем. На меня столько всего свалилось, да еще и так внезапно, что я... — Холовка от гуя, — вдруг пропел кто-то за спиной девушки, заставив ее в испуге подскочить. — Ха-ха-ха! Обернувшись, Амарил увидела коротышку едва ли не ниже Айрис. Это был один из тех приставучих лесных эльфов — конопатый, в рваной одежде, грязный и мокрый, но с уверенным и нахальным видом. «Похоже, все жители Крусибла имеют привычку подкрадываться сзади», — пришло ей на ум. — Очень смешно, — сухо прокомментировала она, скрестив руки на груди. — Вам заняться, что ли, нечем? Идите приставайте к своему дружку, а нас оставьте в покое. — Вот именно! — согласилась Айрис и погрозила босмеру пальцем. — Болван ты, Болвинг. Не понимаешь нас — и все равно рвешься досадить. Какое бессмысленное времяпрепровождение. Тот насмешливо оглядел их. — Дурындолины, — ответил он таким тоном, будто услышал вопиющую неправду в свой адрес. — Крямкаете, как не в себя. Ушно, взрывокнешься еще. Утишьтесь, пжалста. — Да отвали ты, честное слово! — Айрис затрясла одной из своих костыльных подпорок, чудом удерживаясь на целой ноге. — Уже и поболтать, что ли, нельзя? — Памятните, дурындолины, — Болвинг поднял палец вверх. — Смагичится до того, как взбрякнется. С этим странным, но очень важным, по его мнению, заявлением он удалился прочь. Амарил рассеянно поглядела ему вслед. — Я ничего не поняла, — наконец сказала она после продолжительного молчания. Айрис прыснула. — Болван этот Болвинг! — произнесла она с чувством. — Несет какую-то дичь и считает своим долгом донести ее до каждого, кто встретится ему на пути. Бесит. Амарил хотела было согласиться, но, справедливости ради, выражение лица эльфа не показалось ей злобным или враждебным. Да и вообще, не сказать, чтобы он был ей так неприятен, как, например, Калдана Монриус или Брайтор, еще один представитель лесной эльфийской братии. Он уже успел досадить ей тем, что стащил у нее одну из драгоценностей, которые данмерка раздобыла недавно в пещере и намеревалась продать. — Он, конечно, очень странный, этот ваш Болвинг, — кивнула она, — но, знаешь, есть в нем что-то забавное. Непохоже, чтобы он желал нам зла. Скорее, просто подшучивает. — Этого чудика здесь не понимает абсолютно никто, даже мазкен. Представляешь? И стража, и жители к нему и его приятелю относятся со снисхождением, хотя, думаю, им обоим все равно. Ходит слух, что понять этих двоих способен только Лорд Шеогорат. А еще я недавно услышала, что такое возможно, если у тебя есть... как же ее?.. Тьфу, опять забыла, как эта штука называется! Девушки уже отошли на приличное расстояние от дома Ушнара гро-Шадборгоба, неспешно двигаясь в сторону ворот, ведущих в Блисс. Обесшкуренный пес все равно следовал за ними, точнее, за Айрис. У Амарил сердце забилось быстрее в предчувствии чего-то нового, совсем не похожего на мрачный и унылый Крусибл. Название «штуки» она так и не узнала, зато Айрис охотно рассказала ей, как они вместе с братцем встретили День пришествия спасителя Дрожащих островов, и пожаловалась на жуткие хлопоты, свалившиеся на них этой ночью. А заодно достала из кармана и показала ей мерзковатый на вид, но очень полезный в быту маленький инструмент, похожий на скальпель. — Это чудо упало мне вчера прямо в руки, — заявила Айрис с гордостью. — Теперь я смогу создавать узорчатые пластинки для своих изделий и инкрустировать их самоцветами самых крошечных размеров! Давно думала, куда их пристроить, выбрасывать-то жалко. А тут Лорд Шеогорат, как нарочно, устроил нам такой сюрприз! Если бы не те сволочи, что устроили оргию у нас под окном, вчерашний день стал бы одним из лучших в моей жизни. Ну а ты, Амарил? — внезапно сменила Айрис тему, и у данмерки екнуло в груди. — Как вы вчера с Эри погуляли? И с чего вдруг такое внезапное свидание, кстати? Насколько мне известно, он в романтике смыслит немногим меньше скейлона. Я, что, пропустила какую-то важную страницу в его жизни? — Без понятия, — пожала плечами девушка. И рассказала ей примерно то же, чем отвертелась от хозяйки «Закусочной Больной Бернис». — Занимательная история, — ухмыльнулась Айрис. — А я так и знала. Согласна, быть товарищами, которых объединяет какое-то общее дельце, куда лучше всей этой сопливой херни. Прости, — неловко хихикнула она, заметив укоризненный взгляд Амарил. — Не хотела тебя задеть. Что ж, ясно, понятно. Хотя вот мне он ничего не сказал! Ну и туда его. Он не знает, что я шарю в некромантии, я не знаю, чем вы будете заниматься. Все честно. Не переживай, Амарил, встревать я в ваши делишки не собираюсь. Своих хватает. Ладно, не буду тебя больше задерживать. Давай, топай уже в Блисс, потом расскажешь, как ощущения. — Обязательно, — ответила данмерка, останавливаясь перед высоченными воротами. Охранница-мазкен, внимательно оглядев ее с головы до ног, коротко кивнула и открыла ворота, за которыми виднелся небольшой темный проход. Прежде чем войти в него, Амарил оглянулась на пса (тот проводил их до самой окраины Крусибла). Заметив это, Айрис без тени шутки предложила погладить его, но данмерка предпочла воздержаться, так как не желала подхватить какую-нибудь хворь или заразу. Айрис понимающе хмыкнула. — Ну вот, — подытожила Амарил и с волнением оправила жилет: пусть хотя бы на одной прогулке она будет похожа на девушку, а не на беспризорное чудище, каким обычно вылезает из подземелий. — Счастливо оставаться, Айрис! Передавай от меня привет своему брату, пожелай ему чего-нибудь хорошего. Та засмеялась и помахала данмерке на прощанье обрубком левой ноги.

***

— Эй, стой! Да куда же ты? Погоди-и-и! Амарил не знала, где ей спрятаться. Северная половина столицы похваляется перед ней своими видами от силы полчаса, а данмерку уже распирает желание сбежать обратно в сырой туман и больше не высовываться оттуда. И дело отнюдь не в том, что Блисс, как и ожидалось, предстал перед ней таким красочным и ярким, что рябило в глазах и вообще подмывало их выколоть. Одни грядки огненных грибов чего стоят! Или дома, разукрашенные так, словно их обитатели каждый день отмечают Праздник новой жизни*! Даже обветшалость их не портит. Подумайте: где бы еще вы увидели столько цветочных гирлянд и фонариков, как не на самом роскошном торжестве, которое можно себе позволить? Кто бы догадался разрисовать свое жилище красками всех цветов радуги и облепить оконные стекла лепестками астры и спорами ежовика лазурного? Такое вот странное название. И светлячки здесь тоже порхают туда-сюда, как крохотные феи из сказок. Заливаются песней местные птички, весело журчит вода. А грибы, гигантские грибы! В Крусибле на них не обращаешь внимания, их серые и коричневые тела почти сливаются с городским фоном. А здесь, в Блиссе, они яркие и светятся, как волшебное пламя алтаря в часовне во время молитвы, и сразу бросаются в глаза. Они многоярусные, и этим охотно пользуются местные детишки, у которых здесь можно наблюдать прямо-таки болезненную любовь к тому, чтобы забираться куда-нибудь на высоту и дразнить оттуда проходящих мимо взрослых. Сами горожане тоже выглядят так, как будто сошли со страниц сказочной книги: одеты ярко и броско, подчас даже вызывающе, на некоторых — уйма блесток и дорогих побрякушек. Есть и скромные представители, но даже они, по сравнению с жителями Крусибла, не вызывают желания постирать их в пруду вместе с одеждой. А какое небо! Сейчас, утром, облака еще не успели набежать и спрятать от глаз множество искрящихся звезд. Та же картина наблюдалась и в южной части столицы, где порой могла стоять на удивление ясная погода. И все-таки в Блиссе небо казалось во много раз чище, ярче, ближе. Даже нежнее, что ли... Посмотреть на него казалось достаточным, чтобы дать глазу отдохнуть от обилия красок, наполнявших северную половину Нью-Шеота, а затем обратиться к ним с новыми силами. Если в Крусибле звездное небо скрашивало унылую атмосферу и придавало ей хоть немного оживления, то в Блиссе оно... Не сказать, чтобы наоборот. Совсем нет. Оно просто расслабляло. Стоило взглянуть наверх и понять, что не был бы так красив этот город, со всеми его причудливыми красками и формами, если бы не простиралось над ним такое небо — светлое, призрачное, непривычное глазам смертного, но все-таки неизмеримо более живое и притягательное, чем самая красивая в мире конструкция. А ведь это справедливо не только для плана Безумия, правда? И на планете Нирн похожие мысли возникали у смертных, обращающих взор к своему небосводу. И не в том дело, что запахи в Блиссе витали действительно своеобразные. Но если Крусибл насквозь провонял отходами, плесенью и сырой древесиной, то здесь словно опрокинули посреди площади огромный котел с дурманящим снадобьем. Чего только не почувствовал нос Амарил, едва соприкоснувшись с воздухом Блисса! Сладкий запах пыльцы, цветов, грибов, чьих-то духов, кулинарных творений, лекарственных трав, алкоголя, плодов, благовоний. Всего было так много и все это лезло в ноздри одновременно. Неудивительно, что от такого напора у данмерки закружилась голова, и она чуть не врезалась в стоящую рядом охранницу — прекрасную аурил, всю с ног до головы сияющую золотом. Получив от нее нагоняй (аурил славились своей надменностью и грубостью), она поскорее отошла подальше и вновь нацепила на лицо маску, которую сняла, покидая Крусибл и отчего-то надеясь, что здесь она ей уже не пригодится. И хотя воняло совсем не помоями, легче от этого не становилось, пусть и полный жизни и красок Блисс сразил путешественницу своим видом. — Я еще не все сказала! — снова донесся до нее пронзительный крик. Спасибо, что здесь на дорогах было не в пример чище, чем на юге. Данмерка даже успела отвыкнуть от отсутствия необходимости передвигаться в замедленном темпе и постоянно смотреть себе под ноги. Хотя дорожки в Блиссе и виляли с такой же наглостью, а корни деревьев иной раз давали-таки о себе знать. — Да погодь же ты! — опять зазвенело в ушах, и бедная Амарил тщетно попыталась заткнуть их ладонями. Получилось так, что, не желая попадаться вредной охраннице на глаза, она направилась к первому приглянувшемуся ей дому, чтобы зайти внутрь и перевести дыхание. И, на свою беду, столкнулась с одной из местных жительниц. Ею оказалась очередная лесная эльфийка. Гладкая на лицо, белокурая и необыкновенно изящная, но такая разговорчивая, что Айрис Вюмьен, Уна Армина и Эри покусали бы локти от зависти, и до жути назойливая. Девушку звали Тейдил; в Блиссе она была известна как «несравненный жонглер». Все началось с того, что она предложила Амарил насладиться ярким зрелищем и оценить ее талант. Ни о чем не подозревающая данмерка легко согласилась на это безобидное предложение и очень быстро пожалела о своем решении. Мало того, что талант оказался посредственный, так леди еще и приняла сказанное чересчур близко к сердцу. На Амарил обрушился поток словесного самобичевания, удивительным образом перемежающегося с хвастовством. Она лишь успела отдать Тейдил должное в том, что жонглирование словами ей удавалось куда лучше, чем жонглирование предметами. Однако вместо того, чтобы сделать такое заявление, Амарил благоразумно решила сбежать в надежде, что Тейдил примет ее за очередную сумасшедшую и отстанет. Но не тут-то было! Скорее всего, у столь эмоциональной леди всегда было мало поклонников, а это непременно повергает в отчаяние, толкающее на нелепые поступки. Но прямо сейчас это нисколько не трогало Амарил, которая, чтобы спрятаться от нее, ухитрилась залезть на узкую крышу чьего-то дома и пока не собиралась спускаться оттуда. — Если ты не спустишься, я всем скажу, что ты испорченная! — донеслись до нее вопли Тейдил. — Тогда у тебя не только от меня, но и от всех других таких же, как я, отбоя не будет! Поняла?! — Испорченная? — послышались заинтригованные голоса. — Мне не померещилось? Еще одна испорченная? — Да-да! — торжествующе выкрикнула Тейдил и указала рукой на крышу: — Вон она, там сидит! И именно ко мне пожаловала! Значит, именно я поспособствую процветанию нашей столицы! Даешь больше безумных! Подходи к Тейдил и смотри фееричнейшее выступление в своей жизни! И да наполнятся безудержной радостью ваши сердца, дорогие зрители! Своим мастерством я и таких, как она, заставлю улыбаться от уха до уха! Смотрите же, подходите! Вон она! Узрите, как я ее сейчас... Вокруг Тейдил действительно собралась небольшая кучка народу, правда, состоявшая преимущественно из детей. Но она прервала свою речь на полуслове и принялась изумленно таращиться туда, где, как она предполагала, сидит испорченная данмерка. Наверху никого не было. Зато даже с земли можно было хорошо увидеть, что с крышей что-то не так. — В крыше дыра! — завопили дети. — Какая дыра? Где дыра? — Да вон, деревяшки торчат же! — И никого там нет! Чую подвох. — Не к добру это, ой не к добру... — Ты, Тейдил, нас опять обманула, — разочарованно протянул какой-то мальчуган, и ребята стали один за другим разбредаться в разные стороны. Глаза босмерки увлажнились, и она громко всхлипнула, втягивая носом самые приторные запахи, которые любезно подсовывал ей изменчивый воздух. — Терпеть это не могу, — пробормотала она, чересчур крепко сжав в руке мешочек с жонглерскими мячиками. — Всякий раз, как эти испорченные появляются в нашем городе, я цепляюсь за глупую надежду, что меня хоть кто-то оценит по достоинству. Так нет же! Никому не нужна жалкая и ущербная плакса по имени Тейдил! Почему никого не интересует мой талант? Даже сил говорить не осталось... Как же мне плохо... Пойду в часовню. Может, хотя бы Дервенин меня выслушает... — Кто-то сказал «Дервенин»?! Навстречу лесной эльфийке во всю прыть неслось удивительное существо. Тейдил часто встречала эту девочку на улице — и все-таки каждый раз удивлялась, как она вообще смогла появиться на свет. Это была полукровка, Хотан, наполовину аргонианка, наполовину альтмерка. Вид у нее был возбужденный, радостный. — Приветствую, — сказала Тейдил поникшим голосом. — Да, я собираюсь в часовню. Пойду веселить... то есть, тьфу, молиться у алтаря, с позволения отца Дервенина. — Можно мне с тобой? — Хотан умильно сверкнула белесыми глазками. — А ты как думаешь, можно ли тебе со мной? — ответила та вопросом на вопрос и выразительно посмотрела на девочку. — Кто, скажи-ка, стал причиной скандала в часовне этой ночью? Чешуйчатые ушки Хотан затрепетали, и она сконфуженно опустила голову, чуть ли не втянув ее в плечи. — Я, — произнесла она почти шепотом. — Мне очень нужно было увидеть его на празднике. Я с таким трудом сейчас смогла сбежать из дома, и все ради Дервенина. Тейдил, помоги мне хотя бы ты. Я придумаю, как тебя отблагодарить. — Не нужны мне твои благодарности, — фыркнула босмерка. — Знаю я, чем оно закончится. Сначала тому парню досталось, а теперь должно достаться мне? Спасибо, обойдусь. Твои мать и отец на меня и так косо смотрят. Не хочу неприятностей, понятно? — Ну Тейдил, ну пожалуйста! — Хотан в порыве отчаяния схватила ее за рукав. — Если хочешь, я каждый день буду приходить на твои выступления. Стану твоим главным зрителем! Только, пожалуйста, отведи меня в часовню! Предложение оказалось весьма заманчивым, и Тейдил, после некоторых раздумий, согласилась.

***

Еще немного, и Амарил Андарис будет готова разделить нелестное мнение жителей Крусибла о Блиссе. Но виной тому окажется не северная часть столицы, а первое с ней знакомство. И ведь правда: сначала взбучка от рассерженной охраны, затем погоня, а теперь она даже чужое имущество испортила! Ничего не скажешь, хорошее начало дня! Крыша, на которую она залезла в попытке скрыться от навязчивой босмерки, оказалась с подвохом. К своему несчастью, Амарил не глядя расположилась там, где зияла дыра, кое-как заколоченная досками, и, конечно же, провалилась вниз, не успев даже вскрикнуть. А ведь еще вчера она сама сердилась на Эри, которого угораздило сбить ее с ног во время тренировки — и тоже утром, между прочим. Правда, тогда они еще даже напарниками стать не успели. Подумать только, каким длинным был вчерашний день!.. Раздался громкий возглас. Колени и локти больно ударились о пол, покрытый ковром из грубой соломы. Спасибо аэдра, потолок у комнаты невысокий, и падение оказалось не слишком болезненным, хотя тело все равно неприятно ныло. В живот врезалось нечто холодное, похожее на металл. Повсюду деревянная труха и пыль, деревом пропах сам воздух. Сверху на данмерку упали обломки гнилых досок, стукнув ее по спине и ногам и заставив распластаться, точно удачно брошенная оземь кукла, отскочили в разные стороны и с громким стуком приземлились на ковер. Какому здравомыслящему человеку вообще взбрело в голову ремонтировать крышу такой ветошью?! Одна деревяшка, к счастью, маленькая, попала ей по затылку, отчего Амарил ткнулась лицом вниз. Но не в пол. Она отчетливо ощущала под собой что-то большое и... живое! — Я так и умру? — совсем близко, чуть ли не на ухо, прозвучал приятный баритон. А плеч вдруг коснулись ладони — широкие и теплые. Амарил вздрогнула, а от места прикосновения по всему телу разошлась волна мурашек. Она хорошо знает этот голос. И человека, которому он принадлежит, тоже. Но даже тогда, в детстве, он не казался ей таким далеким, как сейчас. Ведь в то, что они вновь когда-нибудь пересекутся, просто невозможно поверить. Да и что он забыл в таком месте? Почему сюда попал? Когда? Если в мире и существовал человек, при взгляде на которого сразу приходило понимание, что он создан для чего-то, противоположного хаосу и мирской суете, то это он. И ему здесь не место. Амарил хотела было встать, но, чувствуя под собой чужое, но такое желанное тепло, не смогла шевельнуть и пальцем. Вдруг это мираж? Что-то ужасное произойдет, если его разрушить так бездумно! Хотела извиниться, но слова застряли в горле. Лишь спустя мгновения, показавшиеся ей вечностью, она, наконец, пробормотала едва не помимо воли: — У... у... утречка. Иоганн.