***
Стрёмная атмосфера, наполненная чувством уныния кажущимся бесконечный коридор и женская фигура шагающая впереди. Большая… Для детского тела, но уже и не гигантская, если сравнивать с проклятой формой. Эта женщина в стареньком, но добротно выглядящем платье и с надетым поверх него фартуком, концы которого были повязаны сзади бантом. Такие платья уже почти никто не носит. Прошлый век. Она все идет и идет, а некоторые лампочки, словно в фильме ужасов, то потухают, то загораются вновь. Ей стало бы страшно. Вот только испугаться не получается, как остановиться или повернуть назад. Тело само, послушно её-не её воле, продвигается вперед. Вот её сопровождающая останавливается напротив такой же непримечательной деревянной двери, как и все те, которые они прошли до этого и открывает её. Она поворачивается к ней. Лицо женской фигуры размыто, но посыл сразу становится ясен. Эта женина хочет, чтобы она вошла внутрь. Её тело подчиняется, пока разум остается самым обычным наблюдателем. Она делает шаг. Потом ещё одни. Поворачивается. Её взгляду предстает внутренне убранство маленького помещения. Это оказывается комната. чужая спальня. В ней есть кровать, стол и стул. А ещё мальчишка. Худой… Нескладный… С настороженным взглядом нереально голубых глаз в которых, кажется, можно утонуть. На вид не старше десяти. На деле чуть старше. Женщина что-то говорит мальчишке. Слов не разобрать. Она до сих пор утопает в чужих глазах. А затем Уходит. Слышится звук захлопнувшейся двери, но никто из них по-прежнему не реагирует. Их игра в гляделки продолжается. Ей кажется в чужих газах она видит отблески фиолетового пламени, которым обладает сама. Её тело само собой делает несколько шагов вперед. В руках у неё большущий чемодан — почти неподъемный груз для детского тела, но на багаже наложены чары облегчения веса. Шаг… Ещё шаг… И вот она уже у самого края одной единственной в этой комнате кровати. Недорогие простенькие туфельки с закрытым носком коричневого цвета летят на пол. Она с ногами забирается на кровать вместе с чемоданом, забившись в самый дальний угол. Перспектива встречи с давним врагом, который ещё не совсем враг, а простой мальчишка, не столько пугает сколько сбивает с толку. Игра в гляделки всё ещё продолжается. Она следит за каждым его действием. Кажется, мальчишка принимает это за испуг, но приблизиться или хоть как-то успокоить не спешит. Просто садится на стул стоящий рядом и продолжает смотреть. Наблюдает. Они сидят… Смотрят друг на друга… Время идет. Одним махом проходит несколько часов. Наступает ночь. Детское тело устраивает забастовку несогласное с мнением хозяйки бодрствовать и дальше. Она засыпает… — …ел, Мел! — раздался чужой подозрительно знакомый голос откуда-то снизу, вернувший её из сна-воспоминания. Помниться это случилось летом перед вторым курсом. Приют в котором она жила таки расформировали и её с другими детьми отправили по разным приютам. Она оказалась в группе, которая отправилась в приют святого Вула. Почему-то свободной комнаты там для неё не нашлось и её поселили вместе с Томом. Эх… А все ведь так замечательно шло. Они ведь даже особо не пересекались на первом курсе. Так по мелочи на совместных парах. Плюс варили пару раз на уроках Слакхорна зелья вместе, но этим все собственно и ограничилось. — …лисса! Мелисса! — уже перешел на полное имя дождь. — Чего тебе? — попытавшись перевернуться на оказавшейся прост нереально «удобной» ветке так, чтобы не свалиться, поинтересовалась она. Положение усложняла книга находящаяся в руках. — Будешь с нами в Квиддич играть? — продемонстрировав метелку поинтересовался Колонелло. — Нет. — безжалостно отказала девочка, широко зевая. Аж до выступивших на уголках глаз слез. — Ну чего ты?! Будет весело! Я обещаю! — не отстал блондин. — Пошел в задницу. — весьма грубо отказала Поттер. Настроение и так ни к черту после таких вот флешбеков так ещё и этот лезет. Бесит. — Ей! Ты куда! — веселым тоном интересуется дождь нисколько не обидевшийся, наблюдающий за тем, как она спокойно спрыгивает с ветки большого одинокого дерева и удаляется прочь. — Не твое дело. — огрызается, направляясь к Мио. Вот уж кто точно сейчас сможет её успокоить и привести шаткое душевное равновесие в порядок.***
Ночью Вольф проснулся из-за какого-то странного ощущения и обнаружил не спящее небо. Поттер таки добилась своего и теперь до конца каникул поселилась в комнате близнецов, притащив матрас на котором теперь и кантовалась. Поближе к окну, словно в любой момент была готова выпрыгнуть и сбежать. Он уже несколько раз замечал, как та время от времени вылазит на крышу подышать ночным воздухом или встретить закат, а может рассвет. Стоило признать, что он тоже пару раз втихую пробирался на крышу, полюбоваться прекрасными видами. В отличие от милой гостьи Колонелло расположился на вручную натянутом гамаке. Не хватало разве что Фалко, звуков моря и крика чаек для того, чтобы вообразить то, что он снова в Мафиа-Лэнде. Что снова, почти успешно, вспоминает время до проклятья. Солнечный день, фруктовый сад расположившийся совсем недалеко от их временной базы Аркобалено и места проживания по совместительству. Он валяется в своем гамаке. По соседству гамак в котором лежит Реборн. Они переругиваются между собой. Скалл лазит по деревьям, собирая сочные фрукты время от времени не удерживается и кусает ещё не мытые сочные плоды, поедая их. Фонг сидит на одной из веток и ест притащенный на днях Скаллом виноград вместе с другими фруктами. Лар, Верде, Вайпер и Луче расположились в тени одного из деревьев на большом пледе, устроив что-то вроде пикника. Дождь смотрит на девчонку. Пытается тихонько позвать, чтобы не разбудить их соседей. Та не реагирует. Поднимается и подходит ближе. Пытается прикоснуться. Сжать плечо. Немного потрясти, но снова глухо. Нет реакции. Расфокусированный взгляд все равно смотрит в стену. Он берет чужое лицо в собственные ладони и старается сделать так, чтобы их глаза были на одном уровне. Чтобы его бескрайняя синева смотрела в зеленые, будто у их ученого глаза. И снова без толку. Сигмунд до конца надеявшийся, что это не понадобится заносит руку для удара. Точно так же, как когда-то делала Лар по отношению к ещё его юной версии, пытаясь вывести его из ступора и подкатывающей к горлу истерики. Когда он делал так для того, чтобы, как ему казалось, привести их облако в чувства. Вот только, тот временами всё равно продолжал вести себя, как истеричка издавая слишком громкие звуки от «испуга». Не в его правилах бить женщин, если те, конечно, не пришли за его головой, но у них тут серьезная ситуация. Лар, да и, все остальные Аркобалено определенно поняли бы его. Он заносит руку, колеблется лишь мгновение, прежде чем дать звонкую пощечину. Колонелло старался бить не со всей силы, но не мог гарантировать, что к утру щека не распухнет. Дождь постарался дать ещё несколько куда менее болезненных пощечин, больше похожих на простое похлопывание по лицу. Краем глаза он заметил, что тьма вокруг них кажется сгустилась и приобрела материальную форму, но он не обратил на это внимания. Зато несказанно обрадовался, когда чужая бледная ладонь, едва различимая во мраке комнаты, легла на руку, которой Вольф придерживал детскую фигурку. Впрочем радость продлилась совсем не долго, потому что в следующий момент его запястье сжалось с той силой, которой вот совсем никак не могла иметь мелкая девчонка. Ему показалось, что чужие глаза сверкнули адским огнем и моментально почернели. Прежде чем дождь успел хоть что-то рассмотреть в полной мере и убедиться, что ему это не почудилось он обнаружил что не может пошевелить и пальцем. Будто угодил в вязкую трясину из которой не выбраться. А сверху над ним нависла мелкая фигурка, которая его… Ем… Душит? По крайней мере пытается это сделать. Та слабая хватка, которая сейчас у него на шее, несравнима с той, которой была схвачена его рука. Она даже синяков после себя не оставит. Девчонка дрожит. Ведет себя так, как будто пребывает в каком-то припадке и начинает шептать себе что-то под нос. Из всего этого он может разобрать только первые две фразы: — Ненавижу… Как же я все это ненавижу… Остальные у него не получается разобрать. Слишком тихо... Слишком неразборчиво... Вскоре неразборчивое бормотание сменяется безмолвными рыданиями. Чужое мелкое тельце дрожит, пока его пижаму пропитывают слезы, а он даже пошевелиться не может. Только и делает, что пытается воздействовать собственным пламенем и, кажется, у него это получается. Ещё через какое-то время девчонка засыпает. Способность снова двигать телом возвращается не сразу. Вот только дождь так и не двигается с места, поглаживая Поттер по спине и думает о том, чтобы обязательно узнать возможную причину произошедшего скажем так срыва. Стоит поинтересоваться у Вайпер, как самой осведомленной по поводу истории «мальчика-который-выжил», Фонга, как у того кто дольше всех контактирует с их небом, Верде, как у ученого и чуть ли не личного доктора их сумасшедшей семейки… В общем, стоило бы пообщаться по этому поводу со всей их семейкой. Под такие мысли Вольф и засыпает, проснувшись уже один. После завтрака его вылавливает Поттер. Она сжимает его запястье удивительно цепкой хваткой от которой у него потом останется синяк и просит-требует-угрожает не распространяться о произошедшем прошлой ночью. Он бы и рад выполнить столь маленькую просьбу. Тем более, когда угрозы из уст маленькой девочки звучат весьма и весьма угрожающе. Настолько что даже бывалый мафиози в его лице проникся. Вот только, это касается состояния её здоровья, по сути ещё совсем ребенка перед ним, и как бы ему не хотелось, но выполнить данную просьбу он не может.