Зов

Двое суток практически без сна сильно сказались на и так постоянно напряжённом организме. Вопреки давней привычке Роше проснулся поздним утром, и не то что бы чувствовал себя изрядно отдохнувшим. Хотелось упасть обратно на набитую старой соломой подстилку и снова закрыть глаза. Но так он и до вечера проспит, а это уже ни в какие ворота. Он потёр напряжённую шею ладонями и встал. На этой псевдокровати затекало всё, но это было лучше, чем спать на голой земле, потому Роше не жаловался. Однако размять мышцы хотелось.              В лагере было оживлённо, но это не сравниться со вчерашним вечером. Солдаты явно с приподнятым настроением тренировались, начинали доспехи и занимались чем-то ещё особенно активно. Вечер искусства от мастера Лютика не прошёл даром.              Тот как раз сидел у костровой на одном из брёвен и смотрел в огонь с чрезвычайно задумчивым видом. Костёр мерно потрескивал, еле слышный под звоном мечей.              — Ну и что привело тебя… — Роше на мгновение замялся, подбирая подходящие слово, — сюда, — Лютик насмешливо вскинул бровь. — Только не говори, что не хватает острых ощущений. Не поверю.              — Ох, нет, — он сделался вдруг загадочным и до того нелепо смешным в настоящей обстановке, что Роше не сдержал усмешки. Впрочем, его собеседник даже и не заметил этого. — Меня манила сюда одна восхитительная история, — бард мягко улыбнулся и качнул головой. Шапочка на его голове слегка съехала, и он её поправил. — услышал её от досточтимых господ, посетивших моё кабаре.              Пару секунд Роше помолчал, всё ещё не до конца проснувшись, и вскинул бровь:              — То есть какие-то мужики травили байки, а ты… вдохновился? — с сомнением уточнил он, предчувствуя недоброе продолжение.              — Верно! Я нашёл замечательную основу для новой баллады, — кажется, маэстро пропустил мимо ушей всё предложение, кроме последнего слова. Послышался мечтательный вздох. — Уважаемый краснолюд поведал о прекрасных дамах, встреченных им в лесу. И что самое примечательное, как он сказал, девы были практически полностью обнажены.              — Прям так и сказал?              — Ну, не совсем так. В более резких и, я бы сказал, более весомых выражениях. Но смысл был такой, — невозмутимо отозвался Лютик, не замечая скептичного взгляда в свою сторону.              — Так ты повёлся на байку о голых бабах, сидящих на ветках, рассказанную каким-то пьяным краснолюдом? — от негодования остаток сна слетел с глаз.              — Он не был пьян. Не совсем, — буркнул бард с укором во взгляде.              — Лютик, вокруг война и не пойми что, а ты шастаешь в одиночку по большим трактам и из оружия у тебя только лютня да бритва. Тебе не кажется, что сейчас не время для стихосложения? — Роше сложил руки на груди в своём излюбленном жесте. И весь он выглядел так, словно воспитывал ребёнка. Непослушного и любопытного мальчишку. Лет сорока.              — Для искусства всегда есть время, Роше. Особенно во время войны, — уверенно ответил менестрель.              — Твоя правда, — Вернон взмахнул рукой, не желая переводить тему. — Но чтобы писать песенки про голых… кхем, дев, необязательно переться в лес, — он ткнул пальцем практически в лицо посерьёзневшему наконец барду. — Ты не подумал, что твой краснолюд скорее всего набрался пива и впечатлений от подглядывания за купающимися эльфками? И ему просто посчастливилось уйти без стрелы в жопе.              — Думаешь, это так? — уже не так задорно ответил Лютик. — Я, если честно, хотел немного отвлечься от всего этого, — он обвёл рукой воображаемый круг. — Хотел встретить что-то прекрасное, необычное.              — Хочешь отвлечься, продолжай писать стихи. Но, ради Мелителе, не лезь во всякую непонятную глушь проверять россказни трактирных завсегдатаев, — Роше смягчил голос и неловко потёр шею. — Геральт сейчас по горло в делах, так что кто будет спасать тебе из очередной передряги, а?              Лютик в ответ весело усмехнулся. И выглядел так, будто с ним никогда не может ничего серьезного случиться.              Роше вздохнул. Можно было сколько угодно говорить Лютику об осторожности, но вряд ли это возымело бы хоть какой-то эффект, особенно если он вбил себе в голову очередную замечательную идею. Но вдруг он хотя бы задумается прежде чем сунуть свой нос в очередную передрягу.              — Когда ты собираешься уходить? — вдруг спросил Вернон. Возможно есть шанс хоть как-то обезопасить эту легкомысленную поэтичную голову.              Он хмыкнул:              — Что, уже прогоняешь?              — Нет, что ты. Я просто уверен, война, пропахшие потом и кровью солдаты и похлёбки из не пойми чего оказывают невероятно благодатное действие на душу поэта, — Роше даже не постарался добавить хоть чуточку правдоподобности в голос. Но бард лишь добродушно рассмеялся.              — Ладно тебе, — и весело подмигнул, что бы это не значило. — Я думаю отправиться сейчас, солнце уже совсем высоко.              — Значит вот что, — твёрдо начал темерец. Чтобы этот авантюрист даже не подумал пререкаться. — В город тебя проводят двое моих ребят, чтобы ты больше никуда не встрял по дороге.              Лютик сперва, немного сбитый с толку, кивнул, но сразу встрепенулся:              — В город?              По взгляду темерца сразу стало понятно — про пышный лес и наблюдение за нагими девами стоит забыть. И Лютику пришлось согласиться, лишь бы каменное выражение лица Роше хоть немного перестало выглядеть так зловеще. Поднявшись, Роше хлопнул его по плечу. Он отдал двум солдатам приказ сопроводить барда до города, когда тот соберётся отбыть, а сам вышел из лагеря и направился в лес.              Роше вышел на тихую поляну, ту же, что и вчера, и остановился, вдыхая полной грудью и прикрывая глаза от яркого тёплого солнца. Однако долго наслаждаться тишиной и светом ему было не суждено.              — Te teacht anseo estoll a'taeghane,— раздался голос позади. Тихий и немного хриплый, и словно бы насмешливый. И Роше со вздохом открыл глаза.              — Мне уйти? — он глянул на эльфа в пол-оборота и даже не подумал двигаться с места.              — Что? — эльф изумлённо взглянул на Роше. — Ты не понял, — он издал весёлый смешок и неловко на мгновение отвёл взгляд. — Я хотел с тобой поговорить и подумал пройти здесь, где мы вчера… — он почему-то замялся и не договорил. — Я, по правде, и не надеялся наткнуться на тебя не в вашем лагере.              — Ты так просто хотел сунуться в лагерь, полный солдат?              — Я уже там был, если ты не помнишь, — ответил остроухий, горделиво и насмешливо вздёрнул подбородок.              — Да, но ты же ушёл, — это должно было прозвучать не так. Но почему-то сухая усмешка на губах и тихий голос вопреки желанию их обладателя оказались не так равнодушны, как должны были. И он по привычке сжал челюсти, чуть ли не скрипнув зубами, поняв, что эта нелепая интонация не укрылась от острого эльфского слуха. Это легко было понять по вскинутой брови и потерянному выражению лица.              — Мне тогда… — скоятаэль замялся, не зная, что сказать. Но ответить стало необходимо. Прояснить наконец всё произошедшее за последние время. — Я был не на своём месте, Вернон, — имя темерца из уст эльфа прозвучало как-то особенно мягко и неожиданно. — Я не понимал, почему я там, почему ты так поступил. И я…              — Йорвет, остановись, — человек устало качнул головой и посмотрел в сторону, невольно стараясь скрыть смущение. Не был он готов к таким откровениям. — Я понял.              Тихий ветер шелестел листвой, а солнце всё ярче светило с каждой минутой. Оба, замерев в неловком молчании, делали вид, будто что-то особенно интересное скрывается за теми кустами с явно несъедобными бордовым ягодами.              — Мы знакомы сколько? Лет восемь? — тихий голос Йорвета почти исчез в звуках леса, но Роше услышал.              — Да. Но последние два года мы даже не слышали друг о друге. Война, мы никак не пересекались за это время, — человек почти смог беспечно пожать плечами.              — Но всё же дороги нас свели. Опять. — Йорвет склонил голову, наконец поймав на редкость спокойный взгляд человека.              — Да…              — Значит, ты охотился на меня шесть лет.              — Ты был занозой в моей заднице целых шесть лет! — насмешливо возразил Вернон Роше и теперь полностью развернулся лицом к эльфу.              Тот не ответил. Молча достал трубку и потянулся к сумке на поясе, но почти сразу опустил руку и с сожалением качнул головой. И заметил уже протянутый Роше мешочек с табаком. Пусть людской горче, но это лучше, чем ничего. Он благодарно кивнул и стал набивать свою старую потёртую трубку, краем глаза отмечая, что темерец делает то же самое.              Они выпустили первое облако дыма, и скоятаэль снова заговорил:              — Восемь или шесть — всё это такое ничтожно малое время для Aen Seidhe, — он излишне медленно выпустил дым в сторону. — Но ты стал слишком значимой частью моей жизни, сложно представить, что когда-то я тебя не знал, — о задумчиво водил пальцем по мундштуку и не поднимал взгляд. — Я ведь до той нашей первой встречи даже не догадывался, что жизнь завернёт всё так. Ты тогда был таким молодым и самоуверенным, просто до ужаса, да ещё и в шапке этой дурацкой, — короткая усмешка показалась на его изувеченных губах. — Я думал, что ты не стоишь моего внимания, думал, пока ты не… вырезал один из моих отрядов. Молчи, я это говорю не из злобы. Шесть лет мы плясали вокруг друг друга и всё никак не могли убить. А месяц назад всё изменилось. Ты вдруг решил меня вовсе не добивать, а зачем-то вылечить, — эльф подошёл на шаг ближе, заглядывая в глаза. Не слишком близко, словно ловко улавливая грань, когда станет неловко. — Я благодарен тебе, Вернон, — и снова по имени. Слишком ново такое обращение со стороны Йорвета.              Роше неловко потёр шею, и изобразил усмешку, как он надеялся удачную. И покачал головой:              — Вспоминаем старое, курим. Прямо как старики.              — Я и есть старик, Роше, — снова голос эльфа затих.              — Сколько тебе?              — Двести двадцать три. Но только примерно. Я не знаю точных дат.              — В шесть раз больше, чем исполнилось мне…              — А у тебя неплохо с арифметикой, — Йорвет выпустил искренний смешок и хлопнул Вернона по плечу, но тот смог лишь выдавить из себя хилую улыбку.              Не то что бы Роше удивился услышанному. Вполне очевидно, что Йорвету не может быть меньше века, ведь эльфы известные долгожители, а этот конкретный совсем не тянет на юношу. Но всё же, осознать, что твой враг, с которым вы на равных сражались, прожил больше двухсот лет, было немного слишком.              — Я перед тобой в долгу, — снова заладил Лис, сжимая пальцами плечо, скрытое под слоями одежды и кольчуги.              — Заканчивай с этим, Йорвет, — закатывание глаз не возымело эффекта, как понял Роше по упорному взгляду и всё ещё крепкой хватке.              — Я не шучу. Ты спас мне жизнь, и моему другу тоже. Такое не забывают, — он ещё раз хлопнул по плечу. — Приходи, если что-то понадобиться. Там, — он указал рукой куда-то в лес, — Эст Тайяр, ты не пропустишь, руины былого величия Aen Seidhe, — а после этого развернулся, направляясь в лес.              Роше цокнул, глубоко вздохнул и позвал:              — Йорвет.              — Yea?              — Я предупрежу ребят, чтобы тебя пропускали, — лицо Роше в этот момент не выглядело таким мрачным, каким было в последние дни, и, кажется, он немного улыбался. — На случай, если захочешь поговорить ещё.              Эльф коротко кивнул и лёгким бесшумным шагом направился в сторону Эст Тайяр, чьи стены, увитые плющом, так красивы в лучах яркого летнего солнца.              Киаран сидел, привалившись к широкому стволу дерева, крона которого заменяет крышу и создаёт прохладную тень, а рядом с ним хлопотала Шани, перебирая что-то в своей дорожной сумке и, видимо, считала, беззвучно шевеля губами. Неподалёку на костерке жарились пойманные сегодня утром зайцы.              — Es ithte? — спросил друг, увидев подходящего к ним Йорвета.              Шани вздрогнула и подняла голову, озираясь, но Лис опередил её.              — Ceadmil, Shani.              — Привет. Я тебя совсем не услышала, — девушка заметно выдохнула и дружелюбно улыбнулась, возвращаясь к сумке. — Советую поесть, зайчики пахнут превосходно.              — N’aen aeteipe, — Лис повернулся к Киарану, внимательно глядящему на него.              — Aen Ite reidh `esse beagnach. Voerle beag tuilleadh va, — друг кивнул в сторону чудесно пахнущего мяса и тут же закашлялся.              — Так, мне нужна ласточкина трава, — Шани резво подскочила и надела сумку через плечо.              — Ещё? — Киаран мученически скривил лицо, то ли от услышанного, то ли от болей в груди. — Я скоро перестану чувствовать любые вкусы. Только эта ласточкина трава.              — Молчи уж, горе-пациент. Ты и так быстро идёшь на поправку, — она погрозила ему пальцем и повернулась к Йорвету. — Не давай ему ходить, пока меня нет. Я пошла за травой.              Старый Лис только и успел, что кивнуть, медичка уже вышла наружу, бормоча себе под нос что-то неясное. И Йорвет сел рядом с другом, осматривая его покрасневшее лицо. И пусть простуда проходит быстрее трещины в рёбрах, кашлять он пока не перестал, как и морщиться при каждом глубоком вдохе.              Уперев глаз в густую крону дерева, Йорвет явственно ощущал цепкий взгляд Киарана, желания заводить разговор не было, но теперь не осталось поводов его отложить.              — Итак, — Лис неловко кашлянул, — я должен рассказать.              — Было бы неплохо, mo elder, — склонил голову Киаран.              — Он спас мне жизнь. Вернон Роше, — начал Йорвет, следя за наползающими всё ниже бровями друга. — Я тогда оказался окружён, сумел уложить пятерых. Или шестерых, не помню. Но меня ранили, и я чувствовал, что слабею и еле могу защищаться. А потом в меня начали стрелять двое из арбалетов, пока ещё один меня теснил. Bloede arse. В моей груди уже куча арбалетных болтов, и один в бедре. Я не смог увернуться. Стоял на ногах, пока хватало сил, — он говорил твёрдо и резко, глядя себе на руки со сцепленными пальцами. — Недолго, я запнулся, или мои колени подогнулись, и упал, а через секунду увидел, как падает и тело и этого… Чёрт побери, Роше просто стоял надо мной. Я думал он собирается меня убить. Думал, что ему важно, чтобы я не просто сгинул, а именно от его руки. Но, видимо, я не знаю, что творится у этого человека в голове. Очнулся я у темерцев в лагере.              Взгляд друга ощущался каждой частичкой тела, и Йорвет не спешил поднимать голову.              — Он просто притащил тебя в свой лагерь? — Киаран сбит с толку, и Лис может его понять. — Он связал тебя? Или что? Зачем ему это?              — Нет, я был свободен, — Лис быстро махнул головой, ловя хмурый взгляд. — Вернее, я был так ранен, что не мог двигаться достаточно долго, чтобы он смог меня прирезать, если б захотел. Но он не сделал это и раньше, — он вздохнул. — Мы говорили с ним несколько раз. А потом я решил уйти.              Киаран напрягся, явно ожидая чего-то нехорошего. Видимо думал, как раньше и сам Йорвет, что просто от Темерского Пса уйти нельзя. Он невольно окинул взглядом командира, на что тот лишь слабо усмехнулся.              — Я просто ушёл. Он лишь поговорил со мной перед этим, — «и мы курили его табак» хотел добавить он, но отчего-то промолчал.              Лишь глубоко вздохнул, собираясь что-то сказать, и… Резкий кашель прервал его намерения. Йорвет дёрнулся, хотел придержать его зачем-то, но осадил себя и только положил руку на плечо. Каким-то чудом эта дурацкая болезнь разрядила обстановку между ними. Киаран, аккуратно и медленно дыша смотрел на него уже без той тяжести, смаргивая глаз случайно выступившие от напряжения слёзы. С души будто упал тяжеленный камень, стоило вывалить хоть часть всех нелёгких мыслей доброму другу. Пусть тот и выглядел сейчас, мягко сказать, сбитым с толку, но, кажется, плеваться ядом или отрекаться от дружбы не планировал.              — Так ты веришь ему? Считаешь теперь другом? — Киаран коротко усмехнулся, но глаза оставались серьёзными, изучающими.              — Я не думаю, что теперь смогу назвать его врагом хоть когда-нибудь, — тихо ответил Лис и сам изумился, как легко дались ему эти слова.              Пару секунд Киаран смотрел на него, словно не мог решиться, но всё же кивнул. И вдруг притянул его к себе за плечи, крепко прижал, еле слышно кряхтя, и выдохнул неловко куда-то в ухо, когда Йорвет положил руки ему на спину.              — Я рад, что ты всё ещё доверяешь мне. Я уж думал, что ты никогда не расскажешь мне… Чёрт, я так рад видеть тебя, Йорвет, — Киаран сжал его крепче, чувствовалось, его лицо скривилось от боли в рёбрах, но рук он не разжал.              — Seafoid, — искренне воскликнул Лис и уткнулся носом в тёмные волосы над ухом. — Я всегда буду верить тебе, mo elder.              Его хриплое дыхание звучало чужеродно на фоне пения птиц и скрипа старых деревьев, но Йорвет был рад его слышать. Рад, что его друг теперь рядом, как в старые добрые времена. Рад, что теперь не придётся справляться со всем в одиночку, что теперь можно не держать в себе всё случившееся.              — Вы не спалили зайцев, господа эльфы? — весёлый голос прервал их тишину, и Киаран, излишне дёрнувшись, отстранился с забавно сморщенным лицом. — Ну, угольками не пахнет, уже хорошо.              Шани лёгкой походкой подошла к костру и повернула зайцев другим боком. Йорвет не знал, что она могла услышать, не знал, как они выглядели в глазах этой доброй медички, но он был ей благодарен за тактичное молчание.              Он встал и подошёл к зайцам, пока Шани занималась Киараном.       

***

Весь прошлый день Роше отпугивал всех любопытных задумчиво-серьёзной рожей. А подумать как раз-таки было над чем. Письмо от разведчика содержало строки, наталкивающие на непрерывные размышления. Во-первых, безумный король помешался на шахматах, во-вторых, играет он в эти самые шахматы на своём корабле, полном охраны. И вылезать оттуда самостоятельно не собирается. Значит, надо ему с этим нехитрым делом помочь. Но как? И Роше ломал над этим голову несколько часов. Наверняка охрана не только на корабле, в этом он не сомневался. Но доклада о том, сколько солдат и где они стоят, у него пока не было. Поэтому командир ждал и мучил свой мозг построением сложных планов захвата.              Так ещё нужно было что-то делать с пропажей. Ладно ещё нет пары ложек, старых ножей. Хрен с ними, с разбитыми в дребезг поножами. Но не досчитаться трёх отшлифованных и заточенных мечей и одного новенького нагрудника — это уже слишком. Кто их стащил было совершено непонятно, и куда, самое главное он их дел. Продал? Когда это могло случиться?              Раздался шум, металлический скрежет и ругань, со стороны входа. В темноте было не разглядеть, что за суматоха творится там, но командир изрядно напрягся и попытался вглядеться туда. И вот факелы осветили солдата, еле стоящего на ногах, держащегося за стену. Ортензио рядом с ним резко дёрнул того, но тот так и не смог встать прямо.              — Да ты явно пьян, парень! — зло гаркнул солдат и встряхнул его. — Это ж надо нажираться в такое время.              — Ортензио, а ну живо его ко мне, — приказным тоном крикнул Роше. Он чуял неладное, неясные проблемы, и ему это совсем не нравилось.              — Пошли, — Ортензио послушно потащил солдата за шкирку к командиру.              Это был Альс, он тяжко переваливался, гремя доспехами, и чуть не упал на подкосившихся ногах, когда Ортензио грубо дёрнул его.              — Рош… Комадир, я… я не пян. Кальнусь, — проблеял он совсем тихо и неправильно. Не говорят так пьяные люди. Так, словно произношение звуков приносит лютую боль. Его едва слышную речь с трудом приходилось разбирать. А ещё от этого парня пахло чем-то странным, не спиртом совсем. Но Роше, как не пытался, не смог распознать его.              — Говори, что произошло. Где Янек и Лютик? — капитан терпеливо выжидал, когда взгляд Альса снова остановится на нём.              — Мы шли по… дроге к… Окс… Оксен… Оксфурту, — начал было он, и тут же завалился в бок. Роше быстро придержал его, и они с Ортензио усадили парня на бревно у костра. Тот, кажется, и вовсе не заметил ничего, продолжил, свесив недвижимые руки по обе стороны от себя. — Недалеко ушли… там… рстёт эт…              — Соберись, мужик, — огромная лапища Ортензио так тряхнула его, чудо, что он не свалился лицом прямо в костёр. Роше сурово зыркнул на него. От такой встряски у здорового человека мозги взболтаются, что уж говорить про Альса.              Тот испуганно дёрнулся, запоздало понимая, что произошло, сглотнул и продолжил ещё медленнее:              — Дошли до леса… Там с краю… большой дуб. Бард свернул… рез… быстро. Мы за ним. Дальше не… помню… Очнулся уже на дороге… один.              Замолчал, повесив голову, и так замер, только дышать продолжал.              — Должно быть ещё что-то, — Роше наклонился ближе, перехватывая замерший взгляд.              — Давай, парень, напряги мозги, — гаркнул Ортензио. Совсем взволнованный и сбитый с толку, он сидел как на иголках.              Лицо солдата скривилось от чрезмерного усилия, то ли он пытался сосредоточиться, то ли попросту открыть рот. В любом случае дальнейшее он выдавил из себя со скрипом:              — Ещё помню… звук… будто эхо. И поляну с жёлтыми цветками, — окончание фразы вылетело на одном дыхании. И солдат потерял сознание.              Роше тут же кликнул лекаря и распорядился поставить парня на ноги. Скоро утро, уже светает, смысла ждать дальше нет, нужно найти этих двоих как можно скорее. Вся эта история дурно пахнет.