***
— Это зашло слишком далеко. Вэй Усянь молчаливо кивает и встревоженно смотрит на Не Минцзюэ без сознания. Не Хуайсан лежит на постели напротив в том же состоянии, что и его брат — и Вэй Усянь теряется между злостью и переживанием за друзей. Младший отделался в большей степени испугом, парочкой неприятных царапин и несколькими небольшими ожогами. А вот старший — полностью лишился сил, заработал обширные и весьма серьёзные ожоги и колотую рану на боку. Познания Лань Ванцзи в медицине не столь обширны, как хотелось бы, но достойны похвалы: он смог позаботиться об их ранах в первые минуты. А после организовал всё, чтобы доставить братьев в Облачные Глубины. Нечистая Юдоль была сожжена дотла, и Облачные Глубины уже направили помощь, чтобы отстроить заново основные здания и позаботиться о тех постройках, которые пострадали при взрыве меньше всего. Впрочем, дело это не меняет: это было покушение, и всякий клан от мала до велика уже знает, что вина лежит на Вэй Усяне. — Вэй Ин, — тихо произносит Лань Ванцзи, и Вэй Усянь слегка поворачивает к нему голову, но не поднимает взгляда, по-прежнему рассматривая дощатый пол. — Тебе нужно затаиться. Нахмурившись, он качает головой. — Нет, — решительно отказывается он. — Не стану. — Усянь… — Нет, — повторяет Вэй Усянь. — Я глава ордена Юньмэн Цзян. Я не стану прятаться! — А-Ин, — выдыхает Цзян Яньли, нежно обхватывая его руки своими. Она чуть сжимает их, вынуждая названого брата посмотреть на себя, и Вэй Усянь, который никогда не мог сопротивляться той, что всегда дарила ему столько любви и нежности, поднимает на неё взгляд. — Прошу… Я не хочу потерять и тебя. Эти слова бьют точно в сердце, которое до сих пор кровоточит и стенает от старой боли. Та горечь потери никогда не оставит его, он знает это — и также понимает, что Цзян Яньли тоже никогда не сможет забыть о том, как умер её младший братик. Родной. Не Вэй Усянь, который был всего лишь приёмным ребёнком. А тот, настоящий, которого она качала на руках и воспитывала, словно вторая мать. Слёзы жгут глаза, и он прикрывает их, не в силах вынести воспоминания в такой момент. На плечо ложится чужая рука — тёплая и тоже родная теперь. — Сейчас лучше всего затаиться, — соглашается Лань Сичэнь. Вэй Усянь в этот миг не видит его взгляда, но чувствует тоску в его голосе и сожаление от бессилия что-то изменить прямо сейчас. Их мир вновь погрязает в распрях и войнах, и Вэй Усянь теряется между желанием прекратить это своей жертвой или остаться с семьёй. — Им нужен я… — Вот именно, — нежно произносит Цзян Яньли, чуть дёрнув его за руки на себя, но лишь за тем, чтобы привлечь внимание. — Пожалуйста, А-Ин, предоставь это дело другим. Поджав губы, он сквозь силу качает головой и с сожалением поднимает взгляд на сестру — та почти плачет, но сдерживается, глядя на него с надеждой. — Ты можешь помочь, не вмешиваясь в основной конфликт, — спустя минуту предлагает Лань Ванцзи, и Вэй Усянь, вздрогнув, смотрит на того. — Нам нужно придумать, как обличить Цзинь Гуанъяо. — Найти улики, — с трудом соглашается Лань Сичэнь, поджав губы. — Свидетелей. — А мы займёмся тем, что будем тебя защищать, — воодушевлённо поддерживает это направление Цзян Яньли. — Отличный план, разве нет? С ответом он не спешит, тщательно обдумывая план. Найти улики — значит отправиться в Нечистую Юдоль, как минимум, а может даже наведаться в Ланьлин так, чтобы его никто не заметил. Свидетели давно мертвы, он не сомневается в этом ни на минуту, но может остались какие-то следы... Впрочем, эта прогулка не будет лёгкой, и если всё пройдет не так гладко и его поймают, то он выступит как глава клана Цзян. Это опасно. Но лучше такая вылазка, чем бесконечные политические интриги, словесные и ментальные сражения. — Хорошо, — приняв решение, выдыхает он. Цзян Яньли тотчас сжимает его руки крепче и смотрит с ещё большей нежностью. — Тогда мы все направимся на совет кланов. Ванцзи, — Лань Сичэнь оборачивается к брату, — позаботитесь об этом вместе? — Мгм. На том они и решают: Цзинь Цзысюань, оставшийся на время в Пристани Лотоса, приедет на собрание кланов через пару дней, а Лань Сичэнь и Цзян Яньли отправятся на него с первыми лучами солнца, пока Вэй Усянь и Лань Ванцзи уже сегодня отбудут в Нечистую Юдоль, чтобы исследовать причины взрыва.***
— Маска? Прищурившись и взглянув на края материала, Вэй Усянь удовлетворённо кивает и протягивает продавцу несколько монет. С лёгкостью натянув её на лицо, а вслед за ней — капюшон, он поворачивается к Лань Ванцзи и смотрит на него сквозь небольшие прорези. Идеально. — Для всех других я — заклинатель клана Лань, которого изуродовали на ночной охоте… Ох, мне нужна ваша одежда, полагаю? И лента… — Вэй Ин… — М? — он поднимает свой задумчивый взгляд на друга и улыбается, хоть Лань Ванцзи и не может этого увидеть. — Так меня никто не узнает и не заподозрит. И потом, это ведь не редкость, прятать изуродованное лицо за маской? Лань Ванцзи хмурится в ответ и неловко подцепляет края маски пальцами, отчего сердце Вэй Усяня на миг замирает — но тот почти сразу одёргивает руку и вздыхает, точно разочарованный. Этой эмоции Вэй Усянь не понимает, но не находит в себе сил расспрашивать сейчас о её причинах. Маска — и ладно! К тому же это необходимость и временная мера, поскольку у них нет иного выбора. Улыбнувшись, он подходит ближе и толкает Лань Ванцзи плечом, но тот не видит его улыбки и смотрит по-прежнему хмуро. — Брось, Лань Чжа-а-ань, — певуче выдыхает Вэй Усянь. — Подумаешь, похожу немного в этой ужасной маске — и ладно! — Ужасной. Моргнув, он сначала не понимает, почему друг цепляется за это слово — а когда понимает, то заходится заливистым смехом. — Да, ужасной. Абсолютно ужасной, — произносит он сквозь смех. — Ладно-ладно! Пойдём? Нас ждёт резиденция, гора трупов и сгоревших обломков. Они идут неспешно, внимательно поглядывая по сторонам. Казалось бы, такое место отдалённое и к пострадавшему ордену, не имеющее прямого отношения, однако люди здесь выглядят удручёнными и понурыми. Даже зазывалы как будто реже кричат на каждом углу о своём товаре, а покупатели вдоль рядов идут куда более спешно, чем в день, когда они приехали сюда с визитом и целью помочь. Это место стало немного… безжизненным. Тоскливым — даже так. Это слово подойдёт сейчас больше всего. И Вэй Усянь понимает: он испытывал нечто похожее, когда пала Пристань Лотоса, а те деревни, что находились ближе всего, точно так же утратили свой привлекательный блеск и живость. Люди испуганно шептались на каждому углу, некоторые собирали вещи, а другие пытались продать то малое, что у них осталось. Но к счастью этих людей, у клана Не есть поддержка ордена Гусу Лань, а ещё — их наследник и глава живы. Этим людям повезло больше, тогда как клан Цзян потерял и главу с женой, и наследника — и всякий, кто жил поблизости, был подавлен. Руки касается чужая, и Вэй Усянь мелко вздрагивает, выныривая из своих размышлений, а после удивлённо смотрит на Лань Ванцзи. — Всё придёт в норму. Сердце пропускает удар — и он так рад, что в этот миг его лицо скрывает маска, потому что по щеке скатывается одинокая слеза. Он не понимает, как Лань Ванцзи так запросто уловил его эмоции, и тоже тянется к его руке, крепко её пожимая — а тот не отталкивает, сжимая в ответ и как всегда молча реагируя на это проявление чувств. Так они и продолжают идти вместе, слегка прислушиваясь к тихим разговорам людей, мимо которых проходят. Нечистая Юдоль стала руинами. При виде этого места, от которого остались только обломки, сердце Вэй Усяня болезненно сжимается, а воспоминания накатывают с новой силой. Эта волна, поднимающаяся всё выше и выше с каждым мигом, грозит смыть собой всё — но Вэй Усянь, зажмурившись, не позволяет себе слабости и идёт прямо, отпустив руку Лань Ванцзи. Заклинатели клана Лань посматривают на них с интересом, но не отвлекаются от работы. Им помогают те немногие, кто уцелел после взрыва. — Я поищу здесь, а ты — в той части, хорошо? — задумчиво мычит Вэй Усянь, сосредоточившись на деле — не время для проявления слабости. Лань Ванцзи кивает в ответ. — Будь осторожен. — Конечно, Лань Чжань, — улыбается Вэй Усянь за маской и всего на миг снова касается чужой руки — а после растворяется среди обломков. На первый взгляд он не видит ничего примечательного: здание раскололо, все предметы интерьера пострадали. Он находит немного обгоревший веер, почти целую вазу — удивительное, ниспосланное Небесами чудо! — и множество книг, у которых повреждена только обложка, или те части страниц, на которых не было текста. Вспоминает, как в своё время он вернулся в Пристань Лотоса после произошедшего. В полностью разрушенное место, которое долго было объято пламенем, и упал коленями на усыпанную пеплом землю. Там мало что уцелело, как здесь. Качнув головой, он отгоняет мысли и оглядывается. Двинувшись в другую сторону, он вдруг замечает обрывок чего-то и резко выдыхает — талисман. Порывшись в окружающих залежах камней и досок, ему удаётся отыскать ещё пару почти целых и один совершенно нетронутый. Это определённо чудо... Надписи немного кривые, но он узнаёт их, и зло сжимает один из талисманов до того, что тот крошится. Нет, это не послужит уликой. Скорее доказательством против него самого: талисманы один в один, как те, которые он изобрёл, только немного видоизменённые, к тому же с умело подделанным его почерком, кривым и совсем неизящным. Позади раздаётся тихая поступь и, оглянувшись, Вэй Усянь замечает Лань Ванцзи. — Тоже нашёл талисман? — спрашивает он, даже не взглянув на зажатый в руке мужчины листок. — Не пытайся, это ловушка. — Ловушка? Поднявшись с колен, Вэй Усянь отряхивает одежду от пыли и мрачно кивает. — Их придумал я, — произносит он, понурив взгляд. — Они украли мои записи, Лань Чжань. Лицо Лань Ванцзи меняется и он смотрит на талисман с похожими чувствами как Вэй Усянь буквально несколько мгновений назад. А после так же давит его в кулаке, позволяя пеплу осыпаться на обломки. — Остаётся Ланьлин. Вэй Усянь молча смотрит на обгоревшие обломки здания, размышляя, почему его пытаются загнать в угол. Этот план, ради чего бы он ни был придуман, распланирован пытливым умом и просто гением. В иной раз он похвалил бы Цзинь Гуанъяо, но не сейчас, когда они напрямую оказались врагами. У него нет даже сомнений, что во всём замешана эта змея золотого клана, для него это очевидный факт. Тем не менее… На сердце горестно. И тяжело. А ещё Вэй Усянь не представляет, как бы обернулась судьба, окажись он в этой ситуации совсем один. Выдохнув, он осторожно подходит к Лань Ванцзи ближе, снова сжимает его руку в своей, переплетая пальцы. И тут же чувствует в ответном жесте тепло и поддержку. А ведь они так и не объяснились друг перед другом... Кажется это было так давно, но на самом деле только вчера. Вэй Усянь не настолько глуп, чтобы сомневаться в том, что было, но он теряется из-за того, что не было ничего произнесено вслух. И боится, что никогда уже не сможет признаться. Прикрыв на миг глаза, он позволяет себе эту маленькую слабость — а после отходит, расцепив их руки, и смотрит в глаза Лань Ванцзи. — Да, нам пора в Ланьлин.***
Путь до территорий клана Цзинь занимает полтора дня, поэтому к тому времени, как они прибывают на место, Поднебесную уже укутывают сумерки. На тёмном небе виден бледный лик луны и зажигаются первые звёзды. В иной раз Вэй Усянь бы замер на месте и потратил несколько добрых минут на то, чтобы насладиться красотой вечера. На нём одежды клана Лань — одолженный запасной комплект Лань Ванцзи. Вдохнув поглубже, он идёт вслед за бело-голубой тенью, пока его спутник не замирает перед воротами Башни Золотого Карпа. — Имена, — провозглашает стражник. — Лань Ванцзи и Лань Сюй, — произносит Лань Ванцзи. Имя придумано впопыхах, и они не заостряли внимания на его значении или чём-то ещё. Просто имя — билет, который им одолжил Лань Сичэнь, получивший бабочку-вестницу прошлым вечером. Стражники внимательно смотрят на Лань Ванцзи, а после — на Вэй Усяня, притаившегося позади него. — Снимите маску. Лань Ванцзи смотрит на Вэй Усяня, а тот, неловко прикрыв глаза, делает неопределённые жесты руками. Маленькое дополнение к их истории. Вслед за этим, выждав несколько секунд, Лань Ванцзи поворачивается к мужчинам обратно. — Моего товарища ранили на недавней охоте. Его лицо до сих пор не зажило, и он не может говорить. Стража морщится, переглядывается — и со вздохом, весьма нежелательно, пропускает их в здание. Вэй Усянь, прошмыгнув мимо не очень-то бдительных мужчин, облегчённо вздыхает: те слишком ценят красоту, чтобы пятнать свой взор исказившимися чертами лица. В здании тихо. Редко мимо них проходят слуги. Воровато оглядываясь, они идут в направлении не гостевых покоев, а главных. Где-то в стороне слышится тонкий голосок — почти детский, и на некоторое время всё затихает. Нахмурившись, Вэй Усянь знаками показывает Лань Ванцзи двигаться по прямой, а сам огибает здание в направлении недавно услышанного голоса с другой стороны. Завернув за угол, он замирает и прислушивается к вновь зазвучавшим голосам. Аккуратно выглядывает из-за угла и видит неподалёку тонкий силуэт, внезапно пропадающий прямо на глазах. Вэй Усянь приближается к тому месту одновременно с Лань Ванцзи и обнаруживает спуск вниз. Кто-нибудь вообще догадывался о наличии в Башне Золотого Карпа подвала? Вэй Усяню так не кажется. И Лань Ванцзи, судя по выражению лица, тоже. Вниз они спускаются, применяя духовные силы, бесшумно и настороженно, шаг за шагом. Тщательно проверяют ступени, чтобы не задеть ни одного камешка под ногой, впрочем, это излишняя предосторожность: Цзинь Гуаншань настолько неприлично богат, что волен даже второстепенные лестницы и лестницы для слуг строить из лучших материалов, которые не испортят своего вида и не разрушатся даже сотню лет спустя. — А этот старик не сильно много хочет? — Просто делай, что он говорит. — Не хочу. — Ты!... — раздаётся раздражённый вздох. — Либо ты делаешь, что тебе говорят, либо… Стены здесь такие, что создают эхо. Каждый шаг, сделанный кем-то из говорящих, отдаёт цепочкой глухих звуков. — Всё равно. Я не собираюсь слушаться твоего старика. Вэй Усянь хмурится, следуя за Лань Ванцзи к укрытию в виде углубления в стене. Этот голос кажется ему отдалённо знакомым. — Сюэ Ян! — выкрикивает второй говорящий. — В таком случае, можешь попрощаться со всем, что тебе пообещал отец! В этот раз эхо доносит более тяжёлые и торопливые шаги. Вэй Усянь замирает напротив Лань Ванцзи, боясь лишний раз вдохнуть, когда мимо них, точно подгоняемый порывом ветра, проносится некто в золотых одеждах. Вскоре раздаётся хлопок, и Вэй Усянь облегченно выдыхает. Лань Ванцзи едва заметно дёргает его за рукав, и кивает в ту сторону, где остался второй собеседник, названный Сюэ Яном. Вместе они выходят из укрытия и тут же сталкиваются с ним. Пауза затягивается. — Ты тут работаешь?.. Не успевает Лань Ванцзи закончить вопрос, как Сюэ Ян подаёт голос, глядя исключительно на Вэй Усяня. — Я вас помню, — произносит подросток. Вэй Усянь тоже его помнит. Однако ж судьбоносная оказалась та встреча, думает он, пока Лань Ванцзи недоумённо поглядывает на Вэй Усяня. Но тот качает головой, показывая, что лучше оставить объяснения на потом. — Это прекрасно. Раз ты меня помнишь, и я тебе однажды помог… — Он чувствует себя подло, вот так используя ребёнка, но разве есть у него сейчас другой выбор? — Возможно, ты поможешь мне? Сюэ Ян некоторое время молчит, видимо обдумывая это предложение, а после кивает. — А конфеты у вас есть?***
— Глава ордена Цзинь, — произносит Лань Сичэнь, сдерживая дрогнувший от злости голос, — это абсурдные заявления. Зачем Вэй Усяню забирать печать, которую он отдал вам добровольно? — Соглашусь, — тотчас выступает Цзинь Цзысюань, не позволяя отцу вставить и слова. — Это нелепо. Я лично видел, как старается Вэй Усянь. К тому же, — он вскидывает взгляд на отца, — разве не ты был тем, кто также позволил ему стать главой ордена и клана Цзян? Цзинь Гуаньшань сдержанно улыбается им всем. — Разумеется, — медленно произносит он, расслабленно откинувшись на своём месте, — но разве Вэй Усянь переставал когда-либо пользоваться тёмной ци? — он вскидывает бровь. — На недавнем собрании он показал всем свою силу. Неужели никто этого не почувствовал? В зале замолкают голоса, и всякий пристыженно молчит, не решаясь вставить слово. Все, кроме одного. — Такое было! — заявляет глава клана Су, злорадно ухмыльнувшись. — Мерзкий человек всегда пользуется мерзкими методами. Будь я на вашем месте, никогда не позволял бы ему занять столь почтительное место. — Господин Су, — вмешивается Лань Сичэнь, — вы говорите о том, что хотели бы занять место Верховного Заклинателя? Тот разом бледнеет, но лица не теряет. — Н-нет! В-вовсе нет! — Вся эта нечисть нападала на кланы не случайно, — продолжает Цзинь Гуаньшань, словно ничего не случилось. — Только его орден почему-то не подвергся напастям… Не находите это странным? — Нападения прекратились и на наш клан, и на клан Не, господин Цзинь, — не соглашается Лань Сичэнь, — полагаю, это не весомый аргумент. — А вы так защищаете его, Лань Сичэнь, что я вот о чём задумываюсь… Двери в зал резко распахиваются и внутрь проходят Вэй Усянь, снявший маску, Лань Ванцзи и мальчишка пятнадцати лет, в руках которого кулёк конфет. Лань Сичэнь выдыхает и с надеждой смотрит на брата — а тот кивает. Цзян Яньли, затаив дыхание, прижимает руки к сердцу, а Цзинь Цзысюань, сидящий подле неё, напрягается. — О, уже начали, да? — усмехается Вэй Усянь. — Прошу простить за опоздание. Задержала необходимость. Некоторые главы кланов вскакивают с мест, кладя руки на рукояти своих мечей, а Цзинь Гуаньшань, заметивший это, вскидывает руку. — Вэй Усянь, — произносит он с приветливой улыбкой. — Мы думали, что вы уже и не явитесь. — На собственный суд? — произносит тот, оглядев зал. — Разве могу я пропустить такое представление? — Для вас это шутка? — спрашивает один из глав. — Впрочем, что взять с демона. — Действительно, — подхватывает другой. — Нисколько не боитесь суда, как и в прошлом? — Эй, свяжите ему руки! Руки ему никто не связывает, а вот некоторые мужчины неожиданно замолкают и только мычат, пока Вэй Усянь, сдерживая смех, украдкой смотрит на Лань Ванцзи, нисколько не переменившегося в лице. Впрочем, едва ли это кто-то действительно замечает. — Раз вы решили прийти, господин Вэй, — вежливо произносит Цзинь Гуаньшань, — то, прошу, займите своё место. Тот, задумавшись на миг для вида, качает головой. — Ах, прошу простить, но не хочу. Вообще-то, я хочу разрешить это дело быстро и безболезненно, ладно? — Признав вину и отдав печать обратно? — вступается кто-то из глав. — Хм? — он оборачивается к мужчине с самым невинным видом. — Разве я говорил что-то о том, что крал её? Наоборот, — он ухмыляется, и его глаза нарочито ярко вспыхивают искрами алого, — я хочу доказать, что совершенно невиновен. Да, Ян? Тот самый мальчишка, который вошёл в зал вместе с ними, выглядывает из-за спины Лань Ванцзи и, лениво забрасывая по конфете в рот, выходит вперёд, словно бесстрашный заклинатель. — Печать всё это время была в этом здании, — произносит тот лениво и не заинтересованно, — в подвале. Никто её не крал, я лично следил, — он бесстрастно смотрит на глав клана, которые окидывают его недоверчивыми взглядами. — А, кстати, вот этот мужик, — он указывает на Цзинь Гуаньшаня, — и его нагулянный сын, — палец его перемещается на Цзинь Гуанъяо, замершего подле отца, — придумали этот план, чтобы избавиться от Вэй Усяня, — он оборачивается к своим спутникам и обратно, — этого достаточно? — Более чем, — кивает Вэй Усянь и смотрит на Цзинь Гуаньшаня. В его глазах мелькают алые всполохи, отчего выражение лица становится немного надменным и даже зловещим. — Глава клана Цзинь, готовы ли вы признать свою вину? Цзинь Гуаньшань, сжавший подлокотники так сильно, что костяшки его пальцев побледнели, вскакивает с места под испуганный взгляд Цзинь Гуанъяо. — Клевета! — выкрикивает он и, выдохнув, возвращается к своему более собранному и спокойному образу. — Разве может какой-то ребёнок что-то знать об этом? — Действительно, господин Вэй, — произносит нарочито певуче–вежливым голосом Цзинь Гуанъяо, — это совершенно не похоже на доказательства. Мужчины в зале поддакивают, и снова поднимается хор голосов. Тогда Сюэ Ян, закатив глаза, поднимает печать над своей головой, — разделённую на части и свободно парящую у него в руках. Взгляд ребёнка наливается алым. Все в зале со страхом замирают. Лань Сичэнь беспомощно прикрывает глаза и вздыхает. Лань Ванцзи же выходит вперёд и показывает всем свиток, при виде которого Цзинь Гуанъяо мгновенно бледнеет. — В этом документе чётко обозначено то, что получает каждая из сторон. Главы орденов переводят взгляды на документ, и Лань Ванцзи передаёт его одному из них. Молча прочитав написанное, тот передаёт документ далее — и так по кругу. В зале воцаряется мёртвая тишина. А затем разом обрушивается целый хор голосов. — Так нам всё это время лгали? — Так вот оно что! — Цзинь Гуаньшань виновен! — Как можно использовать ребёнка в своих целях? Цзян Яньли облегчённо выдыхает и приваливается к плечу мужа — а тот, приобняв жену, с вызовом смотрит на отца. Затем поднимается с места и подаёт знак страже. Пока Цзинь Гуаньшань пытается себя оправдать, Цзинь Гуанъяо, скользнув за колонну, попытался скрыться, однако там его встречает стража. — Отец, — громко произносит Цзинь Цзысюань, привлекая к себе всеобщее внимание, — согласно уставу клана Цзинь я отстраняю тебя и Цзинь Гуанъяо от всех дел, объявляю вас подозреваемыми в покушении на жизнь главы клана Не и на жизни многих других людей. — Т-ты не можешь! — восклицает Цзинь Гуаньшань. — Не имеешь права! Как можешь ты верить этим… этим… — Глава клана Цзинь, — вступает Лань Сичэнь, — это решение, которое принимают все кланы. Вы не можете препятствовать судебному процессу. Тот заикается и багровеет. Стража, которая слушается теперь Цзинь Цзысюаня, сковывает его руки и руки Цзинь Гуанъяо, перекрывая им все пути отступления, и уводит из зала под негодующие взгляды и выкрики. Цзинь Цзысюань, украдкой глянув на Лань Ванцзи и Вэй Усяня, благодарно кивает, а после — обращается к главам других кланов. — Позже мы соберёмся здесь, чтобы судить Цзинь Гуаньшаня. До тех пор прошу каждого оставаться в своих покоях… — Это произвол! — вмешивается глава клана Су. — Вы не имеете права нас запирать! — Кстати, — лениво и с хищной ухмылкой произносит Сюэ Ян, — он тоже был в этом замешан. — Обыщите главу клана Су, — приказывает Цзинь Цзысюань в ту же секунду другим стражам. — И возьмите его под арест. Тот пытается возразить, вырваться — однако и его уводят. Сюэ Ян провожает его ленивым взглядом, а после возвращается с полупустым кульком конфет к Лань Ванцзи и Вэй Усяню. Последний тихо смеётся и протягивает мальчику ещё один кулёк — тот, который ему пришлось покупать на очень и очень скорую руку ради информации и такого благотворного сотрудничества. Сюэ Ян оказался не только свидетелем, которого они искали, у него оказался договор — настоящее, закреплённое печатью доказательство, — а ещё та самая, якобы украденная тигриная печать. За своё свидетельство мальчишка, благодарный ему за когда-то оказанную помощь, потребовал только кулёк конфет. И у него не было иного выбора, кроме как быстро сбегать в ближайшие к Башне Золотого Карпа торговые ряды, чтобы купить любимые мальчиком конфеты в оплату за его помощь. Главы кланов, уходя, перешёптываются, в то время как Цзинь Цзысюань отдаёт паре оставшихся людей указания. Вскоре в зале остаются только сам Цзинь Цзысюань, а также братья Лань, Вэй Усянь и Цзян Яньли. Сюэ Яна тоже увели, пообещав наградить ещё конфетами за более подробный рассказ. — Конфеты? — в конце концов спрашивает Цзинь Цзысюань. Вэй Усянь понимающе смеётся. — Ну как видишь, кому-то вместо золота и денег нужно совсем другое, — он пожимает плечами. Цзян Яньли тем временем со слезами радости заключает Вэй Усяня в объятия — и он, слегка пошатнувшись, улыбается и нежно похлопывает сестру по спине, уверяя: он здесь. Цзинь Цзысюань отвлекается от него и поворачивается к Лань Сичэню с каким-то вопросом, а Вэй Усяню приходится успокаивать сестру, уверяя, что всё уже закончилось и он жив и рядом. Они рядом, и они оба живы. Всё ещё семья — и это главное. — Остальные записи в подвале. Сюэ Ян покажет, если вы дадите ему сладкого, — произносит Лань Ванцзи. — Сладкое, — недоверчиво бормочет Цзинь Цзысюань, — ладно. Цзян Яньли с неохотой отпускает Вэй Усяня. — Поздравляю с тем, что ты теперь глава клана, Цзысюань, — произносит Вэй Усянь, — а после ему вновь приходится утирать слёзы цзе, которая заплакала пуще прежнего, пока Цзинь Цзысюань неловко трёт шею, вдруг осознав груз лёгшей на его плечи ответственности. — Ах, А-Ли, всё позади… Цзе… — Я просто рада, — выдыхает она. — Теперь всё в порядке! — Нам осталось найти оставшиеся доказательства, — произносит между тем Лань Сичэнь, — и тогда уже точно закончим с этим. — Мгм, — соглашается Лань Ванцзи. — Но сначала — отдых. Это напоминает Вэй Усяню о том, что они проделали весьма долгий путь без отдыха и сна, и он ласково целует сестру в щёку перед тем, как отправиться отдыхать: — Мне точно нужно поспать. Целый день на ногах, представляешь, цзе? Та ласково смеётся. А Цзинь Цзысюань хлопает себя по лбу: — Ваши покои будут в нашем крыле… Эм, не уверен, что смогу отыскать ещё несколько комнат… — Всё в порядке, — убеждает его Лань Ванцзи. — И правда! — подхватывает его со смехом Вэй Усянь. — Проводите? Смущённый, Цзинь Цзысюань кивает. Лань Сичэнь уходит первым, попрощавшись с ними и сообщив, что займётся Сюэ Яном сам. Цзинь Цзысюань вместе с Цзян Яньли приводят их к своему крылу и показывают убранную, опрятную и не очень пёструю комнату. Обняв сестру на прощание — так, чтобы ещё раз убедить ту, что он рядом, — он заходит в помещение и тихонько прикрывает за собой дверь. Лань Ванцзи уже стоит там, вынимая из волос шпильку и глядя в стену напротив. Сердце вдруг замирает, и Вэй Усянь не уверен, что готов уснуть сейчас: в памяти всплывает незавершённый разговор. Шаг, другой — и он оказывается близко к Лань Ванцзи, опускает ладони на его плечи и скользит ими до талии, — а потом замирает, обвив его поперёк живота руками. Мышцы под его прикосновениями напрягаются, и он чувствует, как вмиг застывает Лань Ванцзи, который, очевидно, не ожидал проявления подобного. — Лань Чжань… — шепчет он ему в спину. — Тот разговор… Мы так и не закончили его. Помнишь? Тот мычит — коротко, неясно, но определённо согласно. — Вэй Ин… Но с уст более не срывается ни слова, а Вэй Усянь всё никак не может найти в себе достаточно сил, чтобы ответить хоть как-то связно. Выдохнув в чужую спину, он приподнимается выше, скользит по чужому телу руками и едва касается губами тыльной стороны шеи. Лань Ванцзи вздрагивает, но не отстраняется. Ещё один поцелуй — и ещё одна волна дрожи. Лёгкий укус — и он вознаграждается судорожным вздохом. Лань Ванцзи постепенно расслабляется под его прикосновениями, а Вэй Усянь скользит по его талии, груди и плечам руками, гладит, нежно и незатейливо ласкает: — Тебе нравится? — шёпотом спрашивает он у самого уха Лань Ванцзи. — Нравится, когда я касаюсь тебя так? Тело охватывает волнительная дрожь, и пусть одна часть его тела — та глупая, наивная и детская, — боится, что его оттолкнут, другая — разумная, взрослая и жадная — понимает: это взаимно. — Вэй Ин, — срывается судорожное с чужих уст. Он разом обходит Лань Ванцзи, прижимаясь теперь спереди, и утягивает того в долгий и нежный поцелуй. Они тонут в своих чувствах, растворяются в них, словно снег в тёплой воде. — Я здесь, — шепчет Вэй Усянь, жадно притягивая мужчину к себе. — Здесь, — выдыхает он в самые губы. — Возьми меня, — шепчет он, словно в забытьи. — Забери себе, плени… Прошу. Или позволь пленить тебя. Лента слетает с чужого лба — и Вэй Усянь теряется в ворохе чувств, когда они падают на постель. Верхняя одежда остаётся лежать на полу там, где они стояли, а тело уже объято пламенем — и он плавится под прикосновениями Лань Ванцзи, а тот — под его. Этот огонь, что охватил обоих, так силен, что пьянит не хуже лучшего в Поднебесной вина. Прикосновение порождает дрожь, другое — жжение — и он тянется навстречу, касается в ответ и с обожанием смотрит на то, как темнеет обычно золотая радужка любимых глаз. Смотрит, как выгибается под его совсем немузыкальными пальцами — навстречу такое желанное тело, шепчет бессвязные слова в плечо и целует мокрую от пота кожу невпопад. На устах становится солёно, но он не останавливается и на миг, пробует Лань Ванцзи — его Лань Ванцзи — на вкус, дарит заботу и любовь — и тот отвечает тем же, когда меняет их местами и жадно впивается в шею. В этом танце, где они ведут по очереди, они равны, как никогда — и Вэй Усянь с блаженством получает всё, что Лань Ванцзи может дать, и отдаёт тому себя целиком и полностью, разрушая последние преграды между ними. Они ведут этот танец вместе. Кружатся в нём, касаются друг друга — и на миг расходятся только за тем, чтобы, переведя дыхание, окунуться в него с головой вновь. — Лань Чжань, — шепчет он, прижавшись к тому телом близко-близко. — Лань Чжань, — повторяет он вновь, когда пламя поглощает их, и он плавится в этом пожаре чувств. — Лань Чжань… Тот стонет и неустанно шепчет его имя в ответ, когда они оба оказываются на пике. Срываются в пропасть, запутавшись в простынях и одеяле, падают и видят вокруг себя море звёзд. Дыхание прерывистое, по телу стекает пот. А после, лениво повернувшись, он чувствует плечо Лань Ванцзи и руку, обвившую его талию поперёк. Льнёт к мужчине, выдыхая в его такую же мокрую кожу. — Останешься рядом? — шепчет он, прикрыв тяжёлые веки. — Всегда. И сонно улыбнувшись, он засыпает с немного ленивым поцелуем на устах, зная, что проснётся поутру и увидит подле себя в постели Лань Ванцзи. Зная, что отныне они будут просыпаться так всегда — до самой вечности.