GOT7 – Poison Даже если ты яд, Я поцелую тебя так, словно это судьба.
Безлюдная лужайка в пригороде Сеула стебельками ярко-зелёной травы обнимает двух белокрылых, которые не виделись, кажется, целую вечность. Шидэ, уставший от земного бытия, жадно пожирает взглядом обожаемого Шуи, растворяется в звуке его голоса и наслаждается им, словно своим собственным небольшим филиалом Небес. Ах, если бы ещё иметь возможность коснуться пальцами тёмных волос и накрутить их на пальцы, приблизить своё лицо и вдохнуть запах... Но нельзя. Шуи не знает о чувствах друга, как и тот не знает, насколько всё давно и взаимно. Ангелы так походят на людей в своей тотальной слепоте и глупости, когда дело доходит до чувств. Зачем терзать себя изнутри, зачем мучить сердце сомнениями и вопросами "если бы", зачем бояться потерять то, что есть, если взамен, рискнув однажды, можно заиметь куда больше? После разговора с Шихёком и его недвусмысленных угроз Шуи почувствовал жизненно-важную необходимость спуститься на Землю и увидеться с Гао Шидэ. В этих двоих извечно борются непокорённые стихии – Огонь и Вода. Одновременно хочется ударить друг друга, а потом целовать окровавленными губами до безумия, сплетать крылья и тела в единое, но оба сдерживаются, притворяясь радостно-раздражёнными от долгожданной встречи, пусть пока ещё "просто-друзьями" – Ты ослеплён своей ненавистью, Шуи! Тебе не кажется, что всё зашло слишком далеко? Этот мальчик... – Чёрт, Шидэ. Я и сам думал об этом уже тысячу раз... Но не знаю, как повернуть назад, как оправдать его и себя. К тому же теперь из-за меня можешь пострадать ты. – Как ты не понимаешь? – орёт Приземлённый. – Я уже пострадал, так как, находясь на этой проклятой планете,не могу быть рядом с тобой! Резкий эмоциональный тон контрастирует с сокровенным смыслом прозвучавшего. – Я же не об этом сейчас. Я о твоей жизни и о том, в какое положение тебя поставил, – Шуи в смятении, потому что услышал подтверждение чувствам своего возлюбленного. Как всё запуталось... – Шихёк прознал о наших планах и пригрозил убить тебя, если ты убьёшь Чон Чонгука. – Так остановись! Позволь мне вернуться на Небеса, я уже сполна отплатил тебе за ту услугу. Земля и впрямь настоящий Ад! К тому же, даже если Чонгуку суждено было умереть тогда, откуда ты знаешь, что это не сама Карма вмешалась в ход событий руками Ви?! Остановись, Шуи... Тебе уже не вернуть своего подопечного, к тому же он перевоплотится уже через несколько десятков лет. Откажись от мести. Не из-за угроз Бан Шихёка, не из-за меня или последствий. Сделай это ради себя самого. – Ты... Шидэ, как я мог быть таким слепым? Я знаю, почему ты прошёл через всё это, хотя был мне должен куда меньше, чем уже отплатил. Позволь ответить тебе. Я тоже. Если бы у не-Падших бились сердца, то пульс Шидэ бы подскочил до предела... Пронзительный взгляд раскосых глаз Шуи говорит красноречивее слов. Светящаяся нежность и... боже, как он скучал. Кажется, он осознал это так сильно только сейчас. – Тоже?.. – Шидэ должен услышать признание целиком, чтобы поверить. – Я тоже люблю тебя, грёбаный ты идиот. Почему ты молчал о своих чувствах? Почему позволял крутить собой, как хочет моя капризная душонка?! Я законченный эгоист, но всё равно умудрился навредить самому себе, отказываясь от тебя. – Шуи... – Просто заткнись, не желаю слышать твоих оправданий. Обеими руками берётся за тёмно-синий воротник шёлковой рубашки и притягивает любимое лицо к своему. Губы тёплые, чуть суховатые и жадные, но каждый день, каждый мучительный год ожидания этого прикосновения стоили даже одной секунды этого болезненного в своей сладости поцелуя. Шидэ верит, а Шуи ликует, забывая про свою притуплённую временем жажду мести. Их губы двигаются синхронно, дополняя прозвучавшее признание, увлажняясь и припухая от несдержанных покусываний. – Я вытерплю и тысячу лет разлуки, если буду знать, что в конце ты также поцелуешь меня, Шуи. – разрывая поцелуй, шепчет Гао Шидэ и проводит языком по верхней губе больше-не-друга. – Я больше не позволю тебе остаться здесь. Мы улетаем сейчас же. – Ты освобождаешь Чонгука от уз своей мести? – Шидэ вскакивает на ноги и расправляет соскучившиеся по полёту крылья. – Не знаю, Шидэ... Я не могу рисковать тобой, но и Равновесие само себя не восстановит. В конце концов, у меня ещё 4 дня, чтобы подумать. Главное, запомни, что это больше не твоя головная боль. – Ты называешь идиотом меня, но сам идиот не меньший. Наши жизни только что объединились в одну, помнишь? – Приземлённый смотрит сверху вниз нежно, но с укоризной, берётся за подбородок всё ещё сидящего на траве Шуи и продолжает, глядя в глаза. – Оставь его, позволь Ви... Тэхёну самому разбираться со своими Смертными. – Тогда надо встретиться с ним, поговорить напоследок. Этот убогий недостоин носить даже чёрные крылья. – Остынь же, Чжоу Шуи! Разве ты не пошёл бы на все муки Ада ради меня?! Я понимаю мотивы Тэхёна, потому что сам прошёл через многое... Больно. Как же больно теперь на душе белокрылого, когда он осознаёт, сколько пережил его возлюбленный, пока сам Шуи был слеп и нерешителен в своих чувствах, пока разум был покрыт кровавой пеленой мести... Пока он наслаждался Небесными буднями, Шидэ был совсем один в добровольном плену на Земле, в который сослал его самый любимый Ангел, будто наказывая за любовь. – Прости меня... Сможешь? – бездонные глаза слезами раскаяния полны, а руки сжимают гладкие ладони, боясь отпускать их сегодня – и уже всегда. – Мне не за что прощать тебя, Шуи. Мы оба были неправы по-своему, но ты должен сейчас отпустить ситуацию. Попрощаться с памятью о Джесси Ли и отдать бразды правления самой Судьбе. Она распорядится, как лучше, будь уверен.***
The Tech Thieves – Fake
Тэхён мгновенно понимает всю ситуацию, когда приезжает в парк после сообщения с неизвестного номера "Надо поговорить о судьбе Чонгука" и видит знакомую белокрылую парочку, ожидающую его на склоне холма. – И как я сразу не догадался, мелочный ты ублюдок?! – Падший разъярён, и сдерживаться смысла не видит. Зрение сузилось до крошечной области вокруг ухмыляющегося лица Шуи, и так нестерпимо хочется стереть эту мерзкую полуулыбку ударом с ноги. – Приветствую, Ви! Или тебя теперь нужно звать Тэхён? Прелестное имечко для тысячи лет на Земле. Рад видеть тебя! – Хранителю почти забавна звучащая в голосе Падшего звенящая ненависть. О, он прекрасно помнит это чувство. В момент, когда Хранитель Чонгука вмешался и подменил смерть своего Подопечного смертью Джесси Ли, Шуи хотелось выть от бессилия и убивать всех без разбора. – Рад? Я думал, ты накажешь меня за вмешательство, но причём здесь Чонгук?! Ещё и свою шавку посмел на него натравить, – кивает Тэхён на Шидэ. – Следи за языком, убогий! Твой Чонгук тут "причём" больше всего. Око за око, друг мой. Ты забрал моего подопечного, я хотел забрать твоего. Карма – слышал такое слово? Тэхёна осаждает прошедшее время в словах Шуи. Неужели... он решился отступить? – Хо...тел?! – осторожно переспрашивает он. – Будь благодарен тому, кого ты только что посмел назвать "шавкой". Только благодаря ему обратный отсчёт дней жизни твоего Смертного прекращён. Будь моя воля, я бы вас обоих отправил в Лимб порознь друг от друга! – Шуи, не надо... – Шидэ, как может, пытается успокоить любимого, жестом призывая Тэхёна не подливать масла в огонь. Падший подбегает к Гао Шидэ и обнимает его, вкладывая в объятие всю благодарность, на которую он только способен. – Руки прочь от него! Сейчас же! – орёт Шуи, захлёбываясь ревностью и вызывая при этом сдержанную улыбку возлюбленного. Дети, ей богу! Те самые дети, игрушки которых выросли в настоящих живых людей с зачастую поломанными судьбами и рубцами на всё ещё кровоточащих душах. – Спасибо, Гао Шидэ! Будь счастлив, хорошо? Как я сейчас... И ты будь счастлив, чудовище! Не испорть всё. – Не испортить, как ты?! – язвительно бросает в ответ Хранитель. – Я думал, что знаю, как починить. И уже на пути к этому. Спасибо за беспокойство, Шуи! – Вот ещё. – уже почти сквозь улыбку цедит Ангел. – На этом прощаемся. Счастливого заточения на Земле. Шидэ задерживается на Тэхёне сочувствующе-тёплым взглядом, но Шуи нетерпеливо прерывает зрительный контакт, утягивая того за руку в направлении вершины холма. Падший заворожённо наблюдает, как раскрываются ослепительно-белые крылья, как взмывают невесомо два почти-человеческих тела после нескольких мощных взмахов. Провожая глазами два силуэта до тех пор, пока они не скрываются за облаками, Тэ вспоминает Чимина, своего светлого соулмейта, надеясь всей душой, что и он обретёт своё счастье или, хотя бы, толику спокойствия после болезненного прощания с не-своим Смертным. – Мой Чонгук, ты теперь волен жить! – шепчет в одиночестве Тэхён, чувствуя соль влаги на растянутых в улыбке губах. – Я обещал, что никто не в силах разлучить нас. Бан Шихёк, наблюдающий с Небес, в этот момент улыбается одними глазами, – угрозы сработали, он не прогадал! Пусть этот несносный ребёнок Ви получит желаемое хотя бы на пару десятков земных лет, а дальше... неизвестно, на какой путь приведёт Падшего неизбежная утрата любимых. Неизвестно, способно ли будет сердце пережить потерю после столь искромётного счастья. Всё, что остаётся, – беречь и смаковать каждое мгновение самой ценной в обоих мирах валюты – времени.***
BTS – Evil with love
...Поцелуи становятся из нежно-благодарных – настойчивыми и повышающими градус. Длинные пальцы сплетаются с татуированными, после – оглаживают предплечья и переходят на талию, сцепляясь за спиной. Чонгук задыхается от вкуса тэхёнова языка на своём. Он хочет, требует больше, он не принадлежит себе в данную секунду, – сознание захватила похотливая нега, противостоять которой невозможно, и – что более важно – не хочется совершенно. Двое снова в студии у Юнги, пока тот заканчивает с последним на сегодня клиентом, хотя мыслями наверху со своей тёмной парочкой, попросившей ключи и обещавшей наколдовать что-нибудь пожрать к его приходу. – Я не просил тебя вмешиваться, – задыхается Чонгук от ощущений пухлых губ, с силой втягивающих кожу на его шее. – Ни тогда, с Джесси Ли, ни сейчас. – Я уже говорил, что не могу потерять вас с Юнги, – с громким звуком отрывается от чуть солёной шеи Тэхён и с удовлетворением разглядывает бордовый синяк, который стремительно набирает насыщенность после его манипуляций. – Ты бы ни за что не нашёл заказчика, не узнал бы причину своей смерти... – Ну и что?! Те, чьи жизни отняты моими руками, тоже не знали... Я убил 76 человек, помнишь? Ты так и не стал моим 77-ым. – Не хочу быть строчкой в твоём списке, – прямо заявляет Тэхён, чувствительно защипывая кожу на талии наёмника. – Ты уже нечто большее, чем просто цифра в списке. С момента нашей первой встречи ты взволновал мою душу. Видишь эту V? – Чонгук подносит ладонь с наколотым небесным именем Падшего на уровень глаз. – То, что видно глазу, ещё не всё. Твоё имя выгравировано на сердце, Тэхён. Вторая рука Чонгука уже живёт своей жизнью, оглаживая тело Ангела, блуждая по лопаткам, по плечам, зарываясь в тёмные кудри на затылке. Наёмник целует латинские буквы, филигранно наколотые под правым глазом Падшего. Его дыхание щекочет ресницы и вызывает трепет от прозвучавших слов и физического контакта, балансирующего между пылающей страстью и всепоглощающей нежностью. – Снимай уже свою одежду! – умоляет Тэхён, которому мало участков кожи, доступных для прикосновений. – Хочу тебя всего, нет сил терпеть. – Мы... обещали хёну ужин, он придёт голодный... – сдающимся голосом стонет Чонгук, впрочем, в этот самый момент проворно избавляясь от рубашки. – Накормим его после, сначала хорошенько отлюбим, – Ангел улыбается столь обезоруживающе, по-квадратному, с жадностью пожирая взглядом и прикосновениями обрамлённое узорами татуировок рельефное тело своего Смертного. – Уверен, он не будет на нас злиться за это. – Я так и знал, что еды мне сегодня не видать! – с напускной сердитостью слышится голос Юнги со стороны входной двери. – Уже оприходовали мою кровать, я смотрю, да? – Хён, простии... – округляет глаза Чонгук, открываясь от Тэ и делая шаг навстречу. – Помнишь, я вчера говорил о том, что меня заказали? – Не могу перестать думать об этом, – лицо искажается болью на мгновение, потому что картинки любимого бездыханного тела мелькают перед глазами, а мир без него кажется серым и бессмысленным. Юнги представляет, как бордовая кровь медленно стекает по татуированной коже, а глаза больше никогда не засияют так, как сияют сейчас, когда смотрят прямо на него. Блондин вздрагивает от надуманного образа, возвращаясь в реальность. – Ещё четыре дня, да? – Нет, хён, благодаря Тэхёну у нас теперь бесконечное число совместных дней. Надо мной больше нет обратного отсчёта. – и горячим обнажённым торсом прижимается в объятиях, словно радостный кролик, над которым больше не нависает перспектива быть зажаренным на вертеле. Тэхён наблюдает со стороны за своими Смертными, без тени улыбки, но с обожанием, граничащим с помешательством. И после слов Чонгука про бесконечные дни вспоминает явный намёк Чимина: "Не бойся давать Смертным свою кровь. Это может продлить ваши дни вместе..." – Let's "bloodplay" – думает про себя Падший, мандражируя каждой клеточкой тела от перспективы напоить Смертных своей кровью, которую до недавних событий он считал ядовитой и опасной смертельно. Юнги отталкивает Чонгука, вызывая секундное недоумение, что тут же сменяется довольной ухмылкой, потому что хён одним движением избавляется от чёрной футболки, а затем за руку ведёт наёмника к Тэхёну, стоящему около кровати. – Тебе нравится то, что ты видишь? – спрашивает блондин, одной рукой расстёгивая ширинку младшего, а второй притягивая его за затылок. После озвученного вопроса целует властно, мокро и по-собственнически, глаза не закрывая, потому что хочет впитывать взглядом каждую секунду происходящего. – Ты даже не представляешь, насколько, – подмигивает Тэхён, слегка задыхаясь от вида своих обнажающихся Смертных. – Чертовски возбуждающее зрелище. – Тогда почему на тебе до сих пор так много одежды? Что-то изменилось в Юнги, переломилось в пользу Троицы после новости о том, что Чонгуку – жить. Он больше не хочет сдерживать себя, не хочет сомневаться в том, что правильно, а что – не очень. И плевать, как называется то, что между ними тремя, – вряд ли на Земле найдётся второй подобный треугольник. Ведь с трудом можно представить стечение обстоятельств, при котором наёмный убийца, татуировщик и Падший Ангел могли встретиться и полюбить друг друга. Чонгук приземляется спиной прямо на кровать. На мгновение в памяти всплывают огромные крылья Тэхёна, впервые увиденные им в пик наивысшего наслаждения, – когда они в прошлый раз воссоединились на этом самом месте. Теперь всё иначе. Картина более полная, правильная. Все, кто нужен Чону, как воздух, прямо около него, сливаются в поцелуе, а затем хищно смотрят на него сверху вниз. Похоже, он первый в очереди, – понимает и готовится морально к вторжению в себя, – второй раз в жизни. – Малыш хочет своего хёна? – Юнги беспощаден, чем вызывает короткий смешок Тэ, потому что "малыш", лежащий на кровати, почти на голову выше Мина и гораздо шире в плечах. – Да, возьми..те меня, я так хочу... – хнычет Чонгук, сжимая в ладони уже эрегированный, выделяющий влагу член. Юнги опускается на колени, закидывает себе на плечи ноги наёмника, раздвигает его ягодицы и присасывается ко входу, сразу толкая язык внутрь. Тэхён опускается рядом и чувствительно кусает Чонгука за бедро, а затем приближается к уху Юнги и вбирает в рот мочку, перебирая серёжки и наслаждаясь такими разными стонами: Чон стонет в голос от жара и влажности в заднем проходе, Юнги же постанывает тихонько, шёпотом, но не менее возбуждающе. Ангел облизывает свои длинные пальцы и отстраняет Юнги, заменяя его язык на свой указательный, осторожно погружая до первой фаланги и ещё глубже. Чонгук замирает, боясь пошевелиться в тот момент, когда Мин добавляет свой палец тоже, двигаясь под другим углом. Тэхён наклоняется ближе и проводит языком от основания члена Чонгука до головки, заставляя того дрожать мелкой дрожью, сминать ладонями края простыни и закрывать глаза, концентрируясь лишь на прикосновениях снаружи него и внутри. – Давай, Тэ. Вторгнись в мальчика, которого спас от смерти, – говорит Юнги спустя пару минут, чувствуя, что Чон уже достаточно растянут от их совместных манипуляций уже четырьмя пальцами. – С удовольствием. Только ты забываешь, что этот мальчик прежде убил меня даже не один раз. – Ты сам этого хотел, Тэхён! – вспыхивает Чонгук, всё ещё испытывая чувство вины. – Тсс, я же не обвиняю тебя, сладкий! Ты был бесподобен в этом действии. Мой ласковый убийца, я был готов оргазмировать, пока ты перерезал мне глотку. – Заткнитесь уже и займитесь делом! – негодует Юнги, для которого тема убийств звучит обескураживающе. – Чонгук, у меня есть для твоего рта более пригодное занятие. Разложенный на кровати Чон принимается аккуратно посасывать член Мина, но поглядывает при этом на избавляющегося от одежды у изголовья кровати Тэхёна, одной рукой уже надрачивающего себе, готовясь вторгнуться внутрь, что и делает через минуту, щедро смазав себя и Чонгука из бутылочки с прикроватной тумбы. Чёрт, внутри так тесно... Чон буквально перестаёт дышать, а Мин безотрывно смотрит, как член Ангела медленно исчезает внутри, погружаясь до упора. – Расслабься же, ну... – Юнги прерывает минет, понимая, что нужно помочь младшему. – Дыши, сладкий. Наклоняется к нему, осыпая скулы лёгкими поцелуями, ладонью прихватывает шею под нижней челюстью, не сжимая сильно, но направляя лицо и взгляд прямо на себя. А Чонгуку пиздец как хорошо между ними двумя, хоть и больновато поначалу. Тэхён медленно наращивает темп внизу, а Мин целует глубоко и требовательно, всё-таки придушивая немного в порыве похоти, и Чон улетает, потому что кто-то (из-за закрытых век непонятно) обхватывает пальцами его член и двигается в унисон с ритмичными движениями Ангела. – Чонгук-аа, порадуй хёнов громко и горячо. – шепчет Тэхён, сбиваясь с дыхания, потому что ему и самому сейчас внутри младшего запредельно ахренительно, а вид лежащих на кровати, слившихся в мокром поцелуе Смертных доводит до исступления. Пальцами чувствует, как напрягается и пульсирует орган Чона, готовясь излиться, да и сам уже на грани, поэтому дожидается первой белёсой струи, что попадает ему на грудь, и изливается следом прямо внутрь, наслаждаясь рваными стонами своего мальчика, извивающегося в объятиях Юнги. Осторожно выходит из растянутого Гука, наклоняется и целует по очереди обоих, после обращая всё своё внимание на хозяина студии, единственно оставшегося без оргазма. – Это было красиво, Тэхён. Я кайфанул. – признаётся Юнги, но Ангел намерен доставить удовольствие обоим, – всё по-честному. – Чонгук-а, по-моему, господин Мин на нас обижен, тебе не кажется? – Тэ подмигивает разомлевшему Гуку, который, впрочем, мгновенно включается в игру, приподнимаясь на локтях. – Да-да, и нам нужно срочно это исправить, хён! Ангел седлает опешившего блондина, – он не сопротивляется вовсе, но уж точно не обижен, потому что наблюдать за трахающимися ТэГуками оказалось делом крайне увлекательным и возбуждающим в высшей степени. Он даже почти кончил вместе с ними, но всё же краешком мысли надеялся, что ему помогут... примерно так, как и происходит прямо сейчас. За поцелуем от Тэхёна Юнги не видит, что Гук уже поднял с пола бутылочку со смазкой, что приблизился сзади к сидящему на бёдрах Мина Падшему, что выдавил прозрачный гель на свои пальцы и направляет их прямиком с оттопыренной округлой заднице Ангела. Теперь Тэхён оказался "начинкой" этого бургера, ощущая разгорячённого Мина спереди, – его прижимающееся тело и язык внутри своего рта, а сзади его уже беспощадно растягивает оттраханный им же мальчик, – умело и самозабвенно, готовя для вторжения чего-то покрупнее, чем три смазанных пальца. Он получает, вбирает в себя член Юнги, направляемый рукой Чона, – целиком, до упора, – с широкораскрытыми глазами, врезавшимися в чёрные лисьи зрачки напротив. Мин издаёт божественное "Ах!" от приятной тесноты и в целом чувства, что его "обслуживают" двое. К тому же Чон, удовлетворённый своим первоначальным вкладом, забирается на кровать и пристраивается к Юнги сзади, присасываясь к шее и заставляя того откинуть голову назад. Тэхён начинает двигаться сквозь боль, которая вскоре исчезает с нарастанием пошлых звуков. Теперь очередь Ангела быть громким, и даже когда Чонгук тянется к нему и накрывает губы, грудные стоны продолжают звучать прямо в поцелуй. Юнги жарко, – он зажат между двумя, влажными от пота и повышающегося градуса тройной любви. Тела и конечности переплетены беспорядочно, блуждая друг по другу хаотично и так приятно. Гонка продолжается какое-то время, и Тэхён кончает второй раз, являя во время кульминации подрагивающие, широко-раскинутые в стороны крылья. Юнги, прежде не видевший их так близко, замирает в исступлении, силясь поверить собственным глазам, и оргазм накрывает его в тот момент, когда он белыми пальцами касается мягких иссиня-чёрных перьев, а губы Ангела запечатывают крик, концентрируя удовольствие где-то внутри. Для Падшего, чьи крылья впервые видят и касаются вместе оба его Смертных, это мгновение куда ярче, чем просто секс или даже сто оргазмов подряд, – он чувствует так ясно, так отчётливо, что принадлежит только им, – отныне и столько времени, сколько он сможет выпросить у Вселенной. И он намерен использовать каждую возможность, начав прямо сейчас. Дыхание, которое должно выравниваться после пережитой гонки удовольствия, всё ещё учащённое у всех троих. Чонгук и Юнги в немом шоке наблюдают, как Тэхён молча поднимается с бёдер старшего, приближается к рабочему столу и берёт канцелярский нож. – Что ты, чёрт возьми, собираешься де... Фраза Чонгука обрывается на полуслове, потому что Ангел одним молниеносным движением рассекает кожу от ключицы до середины груди, и у наёмника слюна собирается на языке, потому что он помнит вкус ангельской крови, – вкус самой жизни, чистого эндорфина и солнечных лучей, сконцентрированных в багровой тягучей жидкости, стекающей сейчас тонкими струйками по смуглой груди. – Вы можете довериться мне ещё раз? – умоляет обнажённый душой и телом Тэхён, отбрасывая нож на пол и приближаясь к кровати. – Обещаю, это не будет так противно, как кажется со стороны. – Ты хочешь, чтобы мы... – Юнги пока не совсем понимает, хотя и начинает догадываться, складывать все предпосылки воедино. – Я не могу вас заставить, только попросить. Лишь пару капель, заберите всего немного. Я почти уверен, что так мы сможем дольше быть вместе, любить друг друга неограниченное число дней. Юнги вскакивает на ноги, – его словно окатывает ледяной отрезвляющей волной. Он всё ещё под пережитым впечатлением от увиденных крыльев, но кровь... Пить его кровь – слишком сюрреалистично, слишком жутко и непонятно. Он мотает головой, пытаясь прийти в себя, а в это время Чонгук, словно заворожённый, обходит блондина слева, обнимает Тэ за талию и присасывается губами к порезу, прикрывая веки от взорвавшегося на языке терпкого вкуса. Зрелище невыносимое, странное и... прекрасное отчего-то. Тэхён смотрит прямо на Юнги, зарываясь пальцами в блестящие волосы Чона на затылке, прижимая того ещё ближе, отдавая свою кровь. И этот взгляд, искрящийся целыми галактиками и бездной неизвестных науке оттенков, говорит гораздо больше, чем все существующие на свете слова. – Нет, это просто насилие! – думает про себя Юнги. – Я не могу ему отказать, когда он так смотрит на меня, не могу сопротивляться притяжению. И он притягивается магнитом, поддаётся влечению. Чонгук отрывается от кровоточащей груди Тэ и поворачивает лицо к Юнги. Челюсть младшего вся в крови, как и приоткрытые губы. Кажется, даже взгляд налит, переполнен жизненной силой, содержащейся в ней... Чон целует Мина, кровь не вытирая, дарует первый её вкус, разбавленный собственными феромонами, проникает языком в рот и даёт понять, что это вовсе не страшно. Эта кровь так похожа внешне на обычную, но настолько далека от солёно-металлической человеческой, что если бы не цвет, то вообще невозможно было бы понять, что это жидкость прямиком из пульсирующих капилляров, а не божественный напиток из самого сердца Вселенной. – Давай же, хён. Он нам не навредит, это же Тэхён... Просто попробуй, впусти её в себя. – Чонгук так нежен сейчас, наполненный силой и возвышенный после их тройного акта любви, и послевкусие ангельской крови на языке расширяет самоощущение похлеще наркотиков, но с гораздо более приятными последствиями. Тэхён подтверждает слова Чона лёгким кивком головы, которая немного кружится от происходящего. – The Shadow like you, Тэхён, – Юнги невесомо целует татуировку на скуле, спускается губами ниже и, закрывая глаза, впервые пробует на вкус концентрированную ангельскую сущность. – Обожаю... – шепчет Ангел, умирая и возрождаясь вновь каждую секунду. – Мы вместе навечно. Втроём.