Вторая директива

За последние несколько месяцев занятия с Эскатоном успели стать самым унизительным событием из всего расписания. Кораку смешно было вспоминать о своих нелепых жалобах на три семестра специальной этики отношений с Фло. Он не чувствовал никаких изменений к лучшему в своей технике боя, и по его мнению эти тренировки были хороши только для двух целей — максимально вымотать его и в очередной раз показать, как далеко ему до идеала. С каждой он уходил ровно в той же степени побитым, как и после самого первого раза, сваливаясь спать, как только переступал порог апартаментов, и потом еще три-четыре дня зализывая раны. Кораку начинало казаться, что он необучаемый и годится только на то, чтобы более-менее годно залечиваться — что и не удивительно, учитывая его специализацию. Он немного преуспел в технике защиты, но удачно напасть на Эскатона у него так и не выходило. Тот же с некоторых пор тоже начал носить тренировочную «кожу» вместо обычной одежды. Это могло свидетельствовать о том, что Старший, в отличие от своего ученика, увидел какой-то прогресс и начал воспринимать его всерьез... а могло о том, что он наконец нашел время откопать более удобную одежду среди своего объемного багажа, кто знает? Эскатон оказался мало того, что не самой разговорчивой личностью, так еще и не самым поощряющим ментором. За несколько часов он произносил только приветствие, пару оценивающих комментариев к бою, краткий итог занятия и прощание. Так себе педагогическая методика, по мнению Корака — впрочем, он едва ли решился бы высказать такую критику вслух. Несмотря на это, он ждал каждой новой тренировки с нетерпением. Кажущаяся отстраненность Эскатона не могла скрыть взгляда его пронзительно-синих глаз, так поразивший Корака когда-то — и он не был ни равнодушным, ни безразличным. Разгадать эмоции Старшего и его диссонанс с внешним видом оказалось не легче, чем победить на дуэли — эмпатии Корака хватало только на то, чтобы чувствовать странную симпатию и участие. Во многом Эскатон напоминал живого куда больше, чем любые другие андроиды, с которыми Кораку доводилось взаимодействовать. Его завораживало то, как это проявлялось в почти неуловимых вещах — тоне голоса, движениях пальцев, в сбитом дыхании и в том, как он прикрывал глаза, когда запрокидывал голову, чтобы глотнуть воды из прозрачной бутылки. «Наверное, долгие годы жизни и службы рука об руку с живыми расами дают свой результат», — думал Корак. Обычно андроиды неплохо чувствовали друг друга, но Эскатон был единственным, кого даже после тесного знакомства все еще легко было перепутать с человеком. Одновременно с этим в бою он был механически хорош, математически точен и компьютерно непоколебим. Корак не раз ловил себя на том, что дивится, как же Эскатон добился такого сочетания человечности и безошибочности. Ведь его создавали в суматохе войны, когда не было еще ни задачи максимально походить на живого, ни дорогостоящих программ обучения, ни учебных центров, ни трех семестров специальной этики отношений с Фло... Помимо очарования Старшего, существовала и еще одна, наверное, самая главная причина ожидать новых встреч с ним. Словно по молчаливому согласию, Корак впрямую больше не спрашивал о своей миссии, но Эскатон как бы между делом всякий раз выдавал новую подробность о том, на что нужно обратить свое внимание. Сеть обширна, и даже андроид не может проанализировать абсолютно всю имеющуюся информацию, если он не знает, где искать, если у него нет зацепок, улик. После самого первого занятия Корак прочесал всю доступную ему информацию по Терре. Он потратил немало часов, изучая голографическую модель планеты и данные о ней, но не нашел ничего, прямо указывающего на причины, заставившие Древних пойти на смену Хранителя. На одном из следующих занятий Эскатон проронил подробность о нетипичных параметрах планеты, на которые Корак по неопытности не обратил внимания. Сильнее всего в глаза бросалось распределение суши. На поверхности отсутствовали континенты, вместо этого имелись протяженные архипелаги и рассеянные одинокие острова. Кроме того, температура разных участков бескрайнего океана отличалась сильнее, чем можно было ожидать. Да и в целом облик планеты носил отпечаток самопального несовершенства, необычного для колонизированного Древними мира. В другой раз Старший невзначай отметил расположение Терры на занятых территориях Вселенной. Корак тут же бросился изучать этот вопрос — как только залечил пронзенное заклинанием ледяной стрелы бедро. Еще пара коротких фраз, уточняющих, что и где Кораку искать — и он постепенно, вводя ключевые слова в поиск и штудируя тысячи страниц данных, складывал картину произошедшего. В последний раз Эскатон произнес главное — название посевного корабля, колонизировавшего планету. Наконец-то, настоящие пароли-явки, а не хождение вокруг да около! Корак вернулся в апартаменты таким возбужденным, что не смог даже лечь спать, а сразу на всей доступной для него в тот момент скорости похромал к терминалу. — «Шихбат Зера»-посевной, — отчетливо произнес он, вызвав голосовое меню. Нельзя сказать, чтобы Корак удивился, увидев, что львиная доля информации оказалась засекречена, и без особого доступа нечего было и думать до нее добраться. В своих попытках докопаться до сути, переходя по ссылкам от одного документа к другому, Корак неоднократно сталкивался с невозможностью прочитать некоторые из них. Например, в данных по Терре был указан год колонизации, но не было имени Хранителя. А искать посевной корабль и его экипаж по году прибытия на один из пунктов, который вполне мог быть не первым и не последним — все равно что пытаться найти иголку в стоге сена. Однако он узнал главное — имя командира корабля, а значит, и своего будущего соперника, ныне Хранителя Терры. Подробностей о нем в свободном доступе так же не оказалось — что ж, придется, видимо, Кораку провести небольшое расследование Хабе-5... —...Шелтем?.. Фло так удивилась, что даже забыла про свой коктейль, замерев в попытке поднести соломинку к приоткрытым губам. Помолчала немного, затем со стуком поставила высокий стакан на стол и одарила Корака долгим тяжелым взглядом, в котором, в кои-то веки не читалось привычного сарказма. Ему подумалось, что задай он свой вопрос секундой позже, и катастрофа была бы неизбежна. В лучшем случае Фло бы просто закашлялась, в худшем они оба оказались бы облитыми. За последние несколько дней Корак потратил куда больше времени, чем хотелось бы, расспрашивая учителей о нынешнем Хранителе Терры. Он чувствовал подспудную вину за заброшенные учебные проекты, но остановиться был не в силах — расследование поглощало все его внимание и даже время сна. Он здраво рассудил, что раз не получается найти информацию в письменном виде, нужно искать ее в устном. А поскольку учебный центр для андроидов только один, и производство не потоковое, то Шелтем в свое время тоже должен был пройти через Хаб-5. Следовательно, кто-то из преподавателей мог помнить его. Как выяснилось, его помнили все, кто на тот момент уже работал в учебном центре, а таких оказалось пятеро — шестеро, если считать Фло. По выражению учителя искусства и эстетики, пожилого темного эльфа Ранти: «О, я мог забыть кого угодно, но только не Шелтема». Характеристики Корак собрал самые разные. Учителя отмечали невероятную легкость в обучении, схватывание на лету, креативность и умение найти нестандартное решение. Также говорили о жажде знаний, нетривиальных способностях к криптографии, сложным алгоритмам и тактике. Отдельным пунктом шли его магическая и физическая сила, превосходящие все находящиеся на тот момент на обучении и даже в разработке модели. Что же касается личностных качеств, то по этой части ничего определенного узнать не удалось. И Фло была последней — и самой авторитетной — зацепкой. Небольшой бар находился в третьем отсеке станции, при котором, помимо нескольких жилых и развлекательных центров, располагалась больница, транспортное депо и склады. Корак договорился о встрече заранее, и Фло, не колеблясь, назвала столь не очевидно расположенное и обособленное место. Помещение было оформлено в минималистичном хайтек-стиле с эргономичными формами кресел, шестиугольными столами и приглушенным синеватым освещением, в котором кожа Корака удивительным образом казалась почти коричневой, а Фло наоборот словно бы покрывалась смертельной бледностью. По теплому приветствию робота-бармена и заказу «как обычно» завсегдатайство преподавательницы становилось очевидным. «Что ж, полагаю, у нее нервная работа», — только и подумал на это Корак. Сам он заказал стакан воды — больше в качестве социально-солидарного жеста, чем из необходимости. Алкоголь часто производил на его организм странный эффект, который едва ли можно было назвать приятным — а ведь ему еще завтра выживать на тренировке с Эскатоном. Кораку не с чем было сравнить, но если это состояние хоть немного походило на опьянение у живых представителей, то он отчаянно не понимал, зачем они вообще стремятся к нему. Одна из бесконечного множества загадок жизни — несмотря на хваленую эвристику и сложное многогранное сознание, андроиды в полной мере не охватывали всех странностей поведения живых рас. — Тебе-то зачем? — Фло передернула плечами и все-таки приложилась к своему коктейлю, проигнорировав соломинку и отхлебнув прямо через край. Прикрыла глаза и выдохнула, возвращая свое обычное непроницаемое выражение лица. — Проект делаю, — не моргнув и глазом, соврал Корак. Возможно, он подхватил ощущение конспиративности всей ситуации от Эскатона, но ему почему-то упорно не хотелось раскрывать истинной цели своего расследования. «В конце концов, это ведь действительно мой проект, просто не учебный, а служащий основой для моей будущей миссии. И я занимаюсь сбором информации», — уверил он себя, заблаговременно заметая любые возможные угрызения совести за ложь «под ковер». Фло недоверчиво хмыкнула, затем все же нашла губами соломинку и выпила сразу половину бокала. Поморщилась, как от зубной боли и произнесла: — Специальная этика отношений — курс, затрагивающий личностное ядро андроида. Обычно я не даю таких характеристик. Корак тоже сделал долгий глоток, позволивший ему обдумать свою следующую фразу. — Я, честно говоря, все еще удивлен, что ты преподавала в те времена, — негромко сказал он. — Шелтем учился довольно давно, а ты не выглядишь настолько старой, — и затем, чуть подумав, добавил: — Хотя, пожалуй, ты выглядишь настолько опытной. Фло рассмеялась и протянула руку, словно хотела потрепать Корака по щеке, но в последний момент как будто бы передумала. Не переставая улыбаться, она нежным жестом великовозрастной покровительницы, любующейся своим молодым фаворитом, заправила ему выбившуюся длинную прядь волос за ухо: — Ах, боги, Корак. Ты такой милашка и всегда знаешь, как максимально этично польстить своей учительнице — без ненужных вуалей, явно, но с достоинством. Мой ученик, — уже убирая руку, она продлила жест, коснувшись теплыми кончиками пальцев его шеи и подбородка. — Ну вот и как перед тобой устоять? — Учился у лучших, — ответил тот, глядя ей в глаза и смиренно улыбаясь. Она только предупреждающе покачала указательным пальцем, предостерегая его от опасности переигрывания. Затем подперла лицо рукой и задумалась. — Знаешь, вот есть хорошие студенты. Они быстро схватывают, с ними легко и приятно работать. Ну, вроде тебя. Бывают так себе студенты — средние способности, но, как говорится, что с них взять. Таких у меня было достаточно. Есть неспособные или ленивые студенты, с которыми бьешься-бьешься, и все впустую, — она выдержала паузу. — А есть просто Шелтем. Если ты понимаешь, о чем я. — Пожалуй, нет, — честно покачал головой Корак. Фигура Шелтема и связанная с ним история, которую удалось собрать из кусочков, и без того поглощала все внимание Корака, а Фло своей реакцией только подогрела этот интерес и подстегнула его воображение. Он старался оставаться незаинтересованным хотя бы внешне и гадал, насколько хорошо читается его взволнованность, тем более для такого мастера интерпретации языка тела, как Фло. Но было похоже, ее сейчас мало интересовали эмоции собеседника. Она еще какое-то время молчала, бесцельно теребя пальцами соломинку и задумавшись о своем. Неужели этот Шелтем был настолько необычен, что даже после многих лет воспоминания о нем вызывали такую реакцию? — Я тебе так скажу, — наконец, медленно сказала она. — Из всех моих учеников Шелтем был единственным, после каждого занятия с которым я всерьез задавалась вопросом своей квалифицированности. — Так хорош? — удивленно приподнял брови Корак. — Так плох! — эмоционально ответила Фло. Она в один присест допила свой коктейль, окинула оценивающим взглядом Корака и его ополовиненный стакан воды и коснулась небольшого экрана, вмонтированного в стол с ее стороны, чтобы повторить заказ. — Он не был необучаемым, нет, — продолжила она. — Способен, умен, прозорлив, смекалист — определенно. Необычайно разносторонен и дьявольски хорош во всем, что ему давали. Настоящее торжество сочетания искусственного интеллекта с эвристическим подходом. Но так выворачивать этическо-социальные задачи, си-и-илы небесные... — она не договорила, многозначительно закатив глаза и покачав головой. — Я просто искренне рада, что на моей практике он мне такой попался только один. А то, боюсь, я бы ушла на пенсию куда раньше. ...Ночью Корак долго не мог уложить себя спать. Он понимал, что необходимо набраться сил перед завтрашней тренировкой, но находился в странно возбужденном состоянии, раз за разом меряя рабочую комнату шагами. Время от времени он решал было пустить свой внезапно накативший энтузиазм в дело, например, усадить себя за недоделанную работу по другим дисциплинам, но мыслями его благие порывы и ограничивались. Он старался не смотреть на осиротевшие книги на подлокотнике кресла и недоделанную модель на верстаке. «Опять к концу семестра ночами сидеть», — виновато думал он, но его некстати пробудившийся голос совести тут же тонул в море взволнованности. Он подошел к компьютерному столу и порывисто набрал короткое сочетание клавиш, которое он установил для голографической модели Терры. Планета тут же появилась перед ним во всем своем детальном великолепии. За последние месяцы он столько корпел над ней, что, казалось, знал эту планету лучше, чем расположение отсеков на Хабе-5. Он успел детально изучить расположение островов, их ландшафт, климат, представителей биосферы и многое другое. Он покрутил голографическую модель, приблизил один из центральных островов, затем осмотрел другие, будто ища таким образом новую информацию о Шелтеме — еще один кусочек мозаики или недостающую строку программного кода. Его мысли сбивались. Он то в деталях представлял себе облик нынешнего Хранителя, сопоставляя полученную от учителей информацию, то, как ему казалось, находил в разных характеристиках противоречия. Словно отличник-зубрила, выучивший наизусть весь учебник, он испытывал излишний мандраж перед несуществующим экзаменом и чувствовал, что «недостаточно готов». Он быстрым жестом пролистал страницы рукописного дневника, где он делал пометки о своем расследовании. Чем больше он думал о Шелтеме, тем четче в его голове вырисовывался отрицательный образ. Как бы ни расхваливали его учителя, в итоге именно он оказался причиной крушения «Шихбат Зера» и гибели своего помощника, андроида по имени Фердал. Подробностей о произошедшем найти не удалось, и Кораку оставались лишь догадки, но все они сходились на облике злого гения. Временами Корак даже думал, что Шелтем преднамеренно убил Фердала, чтобы устранить все возможные помехи на своем пути. У него не было никаких оснований утверждать это, кроме неотвратимо нарастающей снежным комом предвзятости собственного восприятия. Отрывочные данные, которые удалось скомпоновать в сколько-нибудь складную картину, давали огромный простор для его воображения и слишком много свободы в интерпретации. Несмотря на объективную необходимость хорошо отдохнуть, он смог забыться беспокойным сном только к утру, проснувшись уже через час от почтового оповещения. Корак сверился с часами — ох и несладко же ему сегодня придется, Эскатон разнесет его в пух и прах. Он нехотя встал, кое-как привел себя в порядок, оделся и, чувствуя разбитость, прошел к почтовому ящику. Его пальцы, ожидавшие почувствовать бумагу, вдруг скользнули по гладкой поверхности брошки-коммуникатора. Волнение захлестнуло Корака, затмевая собой и усталость, и тяжелые мысли о предстоящей тренировке. На его ладони лежала миниатюрная планета с шестью спутниками, в виде которой и был сделан коммуникатор — такие получали при назначении на корабль с известной датой отправления.