Вторая директива

— У тебя что, произошел спонтанный ядерный распад? С этим Эскатон встретил вошедшего на арену взволнованного Корака. Тот в первую секунду оказался озадачен, и, видимо, это ясно отразилось на его лице, так что Старший с некоторым раздражением пояснил: — Часы сбились? Проспал? До Корака дошло. Среди киперов ходил целый кластер старых, как мир, шуток про встроенный в каждого андроида эталонный генератор частот — то есть, атомные часы вместо биологических, отмечающие суточный биоритм. Корак подозревал, что ныне крайне сомнительное в своей этичности выражение родилось в те времена, когда андроидов еще приемлемо было равнять с обычными роботами и не быть после этого обвиненным в расизме. Корак невесело улыбнулся, улавливая неблагосклонное настроение своего ментора: тон, взгляд, выражение лица, требовательно сложенные на груди руки — тут не требовалось много эмпатии. Ну еще бы, ведь Корак задержался на двадцать минут. По правде сказать, он был удивлен, что Старший его вообще дождался — еще минуту назад, передвигаясь бегом по коридорам учебного центра на предельно допустимой скорости, он внутренне готовился увидеть пустой тренировочный зал. У Корака, впрочем, была хорошая причина для такого поведения. Не ответив, он прошагал прямо к Эскатону и протянул коммуникатор на ладони. Тот взял его и приблизил к лицу. — «Крон»-исследовательский, — задумчиво сказал он, узнавая символ. — Ты что, все корабли наперечет знаешь? — удивился Корак. — Я не специалист в не военных кораблях, — не поднимая глаз, ответил Эскатон с таким спокойным видом, словно не услышал только что им же самим произнесенного противоречия — разумеется, исследовательские корабли не принадлежали к категории военных. Корак ничего на это не сказал. По тону Старшего ясно читалось, что эта фраза была сказана просто чтобы она прозвучала — как реплика в театре, в которой как будто должен быть смысл, и зрители молчаливо соглашаются и делают вид, что он там действительно есть. Куда важнее оказалось то, что Эскатон без дополнительных объяснений все понял. На присланных коммуникаторах, являвшихся показателем скорого отбытия, всегда содержалось заранее записанное голографическое сообщение от самих Древних. И при первой активации устройства, получатель должен был внимательно дослушать его до конца — по технике безопасности сообщение бесследно стиралось из памяти сразу после. Едва увидев коммуникатор в почтовом ящике, Корак, конечно же, не смог заставить себя подождать с проигрыванием сообщения, хотя и понимал, что может грозить ему опозданием, если оно окажется слишком длинным. Так и получилось. После активации устройства в воздухе появилось белесое бестелесное голографическое лицо без выраженных черт — Корак слышал, что это стандартный образ, который Древние использовали для связи со своими созданиями. Его поприветствовали приятным твердым голосом, который, однако, нельзя было отнести ни к женскому, ни к мужскому, и посвятили в детали миссии, сопровождая слова голографическими иллюстрациями. «Очень вовремя», — несколько раздраженно думал Корак, пока слушал информацию о Терре и о ее расположении на территориях Древних, делающем ее особенно важной точкой. Полученные ранее, эти подробности могли бы сэкономить ему несколько бессонных ночей. С другой стороны, никто не заставлял его лететь на голом энтузиазме впереди гипердвижка — можно ведь было просто спокойно подождать и не являть собой материальное подтверждение высказывания «инициатива наказуема». Затем перешли к, собственно, назначению — Кораку предоставлялась должность «особого офицера». Фактически это означало его невмешательство в жизнь и функционирование корабля — что-то вроде причудливого способа сделать его обычным пассажиром, иногда помогающим с вахтами. Маршрут «Крона» проложен в непосредственной близости от Терры, кроме того, четыре из его ВАРНов предназначаются для нее. Как только они будут отцеплены и отправлены по назначению, «Крон» проследует к другим мирам, оставляя Корака полноправным Хранителем планеты. Но, конечно же, прежде чем он сможет называть себя таковым, ему придется сделать еще одну вещь — этому была посвящена третья, и самая ожидаемая часть сообщения. Корак в нетерпеливой тщетности надеялся на подробности о «Шихбат Зера», Фердале и том, что же все-таки предшествовало и явилось причиной крушения, но в такие детали его посвящать не собирались. Ему лишь предписывалось захватить нынешнего Хранителя по имени Шелтем и доставить его на ближайшую станцию техобслуживания для ремонтных работ. Корак не сдержал облегченного вздоха. Кем бы ни был этот Шелтем и что бы он ни совершил, Кораку совсем не нравилась мысль о том, что он станет причиной чьей-то смерти. Особенно андроида, подобного ему самому — выращенного и воспитанного на той же станции теми же людьми. Вместе с этим он, наконец, увидел и изображение самого Шелтема — несколько статичных портретных фото, затем трехмерную модель в рост и подборку коротких голографических видео с ним в движении. Он оказался человеком, с виду среднего возраста, выше Корака, с широкой грудной клеткой и узким тазом, атлетичный, но скорее жилистый, чем мускулистый, с прямой осанкой, матовой бронзовой кожей и выступающим кадыком. Его белоснежные волосы были короткими, прямыми и зачесанными назад, лицо — скуластым, с высоким лбом, широкими крыльями носа, глазами кошачьего желтого цвета и узкими дугообразными губами. Он производил впечатление решительной личности со спокойной мимикой, но с цепким любопытным взглядом, и источал энергетику сжатой пружины. Этот образ отлично ложился на ту внутреннюю картинку, которую Корак успел себе нарисовать. Сообщение завершалось планом действий на ближайшее время, датой отбытия «Крона»-исследовательского и короткой речью с признанием существующих заслуг Корака и мотивацией на будущие свершения. К этому времени он уже опаздывал, поэтому последнюю часть дослушивал вполуха, судорожно заталкивая себя в тренировочную «кожу», завязывая волосы и стартуя бегом сразу, как только белесое лицо-маска погасло в воздухе, а зажатый в кулаке коммуникатор издал едва слышный треск, уничтожая один из кристаллов памяти и делая невозможным восстановление сообщения. — Что ж, поздравляю, — заключил Эскатон, протягивая брошку обратно. — Стало быть, это наше последнее занятие, а значит, имеет смысл сегодня задержаться подольше. Я тоже вскоре отбываю. — Миссия? — уточнил Корак Эскатон неопределенно покачал головой. — Так, небольшое поручение в разведке. Криганцам опять неймется. Думал быстро справиться. Кораку следовало догадаться, что раз уж Эскатона вызывают, то скорее всего это снова связано с криганской угрозой. В «небольшое поручение» Корак, однако, не поверил — едва ли Древние бы стали привлекать своего особо важного генерала к мелочи, с которой способны справиться и обычные военные. Это скорее звучало сворачиванием темы — типичный прием скупого на подробности Старшего. Тренировка началась, как обычно, с ожидаемого уже провала Корака не только по части нападения, но в отдельных случаях и по части защиты. Недосып и общая рассеянность давали о себе знать, а длинное занятие еще менее способствовало удачным приемам. Он успел полетать в разных направлениях, несколько раз удариться о стены смоделированного подземелья, приземлиться на разные части тела, полежать ничком и навзничь — словом, выполнить свою программу-максимум. Эскатон постепенно становился все более нервным и раздражительным, хоть и старался этого не показывать. «Вот бы мне так нападать, как я эмоции читаю, — подумал Корак в короткий пятиминутный перерыв, жадно глотая воду и время от времени посматривая на своего ментора. — Почему Древние вообще решили дать такое задание именно мне — уж им-то как никому иному должно быть понятно, что у меня другие навыки!». Вскоре они, вновь активировав шлемы, продолжили. Чем больше выматывался Корак, тем недовольнее становился Эскатон, и после особо эпичного падения своего ученика, он в сердцах выругался. — Послушай, я тоже от всего этого не в восторге, — рассерженно ответил тот, поднимаясь с пола. — Ты думаешь, мне прям нравится да? Прекрати себя вести так, как будто я могу, просто не хочу! Да, я не так хорош в бою, как ты, и что теперь? В глубине глаз Старшего вспыхнул нехороший темный огонь ярости. Он зло процедил сквозь зубы: — Да ничего. Просто с Шелом у тебя будет только один шанс. Один, запомни это! Корак остановился, как молнией пораженный. Строго говоря, он за это занятие был поражен этим заклинанием уже дважды, но тут не потребовалось даже магии. Он прищурился. — Шел? Эскатон на секунду растерялся. Корак же, вдруг почувствовав небывалый прилив сил и вспомнив, что сам Старший не брезговал нападать в неподходящие моменты, в гневном выпаде выпустил мощный энергетический разряд. И сам не поверил случившемуся — заклинание отбросило его ментора и с силой шлепнуло о каменную стену подземелья. Усталость как рукой сняло. С боевым кличем Корак бросил в не успевшего опомниться Эскатона заклинанием летящего кулака и сразу за этим — огненным шаром. Старшего ударило в грудь, а затем подбросило взрывом вертикально вверх, заставляя его по-паучьи раскинуть длинные худые ноги и руки в попытке тщетно предотвратить собственное выбивающее дух падение на спину. Корак подскочил ближе и ударил струей холода, но Эскатон к тому моменту уже поднялся на ноги и успел выставить явно тяжело давшийся ему щит. Его тренировочная «кожа» обгорела, обнажив предплечья, и по его венам, по шее и лицу пробегали голубые искорки, кое-где высвечивая призрачные очертания электрических контуров под бледной кожей. Корак впервые увидел Старшего уязвимым. Две силы столкнулись, освещая подземелье яркими голубыми всполохами. — Ты его знал, — сказал Корак утвердительно, глядя Эскатону в глаза, не отступая и не бросая своей атаки. — Я его учил, — коротко отозвался Старший, все так же противостоя заклинанию. — Вот как, — Корак сжал зубы, наступая и сокращая дистанцию между ними. — И что же? Эскатон вдруг повернулся боком, выставляя вперед левую руку и убрал щит. Его рука мгновенно обледенела до локтя, но зато он смог атаковать беззащитного Корака с другой руки заклинанием паралича — обманный маневр. Тот упал, как подкошенный. Старший неспешно подошел к нему, растирая левую руку и периодически встряхивая ей, чтобы смахнуть кусочки быстро тающего магического льда. Он присел над обездвиженным Кораком, наклонился над его лицом и негромко сказал: — Шелтем — старая модель, не забывай. Это сейчас Хранителей делают защитниками, лекарями, мудрецами, экстравертами, эмпатами и специалистами по этике. А раньше они были прежде всего жестокими воинами, способными защищать свой мир от криганской угрозы. Что-то вроде меня, только со способностью хотя бы иногда создавать, а не только разрушать, — он тихо усмехнулся, словно оценив собственную шутку над собой же, и затем продолжил с ноткой скрытой боли: — А теперь представь, чем это может грозить, если что-то пойдет не так. Шелтем непримирим, и он не будет слушать тебя или тратить время на разговоры. Он не будет спрашивать твоего имени, узнавать в подробности твоей миссии и вдаваться в детали твоей конструкции. Он хитер, силен, яростен и может быть настоящей машиной для убийства, если захочет. Эскатон провел ладонью над телом Корака, словно собирая невидимые частицы в воздухе, тем самым снимая заклинание. Тот несколько раз сильно зажмурился, потом встал, все еще чувствуя некоторое головокружение и двоение в глазах. Пока он приходил в себя, Старший, орудуя с надежно закрепленного в кобуре на плече портативного устройства, убрал симуляцию и вернул арене ее обычный вид комнаты со светло-серыми стенами. Занятие можно было считать оконченным. — Используй все доступные тебе средства, — сказал Эскатон, возвращаясь к своему обычному отрешенно-безразличному тону. — Пускай в ход все, что придет в голову. И помни, у тебя будет только один шанс, один удар и одно превосходство — внезапность. Уже когда Корак двинулся к выходу, Эскатон окликнул его внезапной похвалой: — Это была хорошая серия атак, Младший. Корак обернулся и чуть поклонился с полуулыбкой. Впервые за все время знакомства Эскатон назвал его Младшим. В голову Корака закралась дерзкая мысль — столь тщательно замаскированное, предчувствие чьего именно поражения и, возможно, смерти, так огорчало Старшего? ...Вечером того же дня Корак, несмотря на ломоту во всем теле, все-таки выпинал себя в комнату отдыха с недочитанной книгой. Он надеялся, что смена обстановки поможет ему настроиться на учебный лад и перестать думать об Эскатоне, о Шелтеме, о том, насколько хорошо они знали друг друга и насколько Шелтем опасен, о собственном скором отправлении и о миллионе других вещей. Он завидел выходящего их комнаты отдыха Оранго и решил было поздороваться, но по его стремительному приближению и крайне взволнованному виду, Корак понял, что этим дело не кончится. — Привет, партнер, — широко улыбнулся Оранго. — Для меня честь. Надеюсь, мы сработаемся. — Ты тоже назначен... — начал Корак, но его собеседнику явно не терпелось самому сказать это. — Первым помощником! — воскликнул он. — Более того, скорее всего, по прилету меня перелоцируют на Терру вторым Хранителем. Корак восхищенно присвистнул и поздравил его. Они зацепились языками, с упоением обсуждая будущую миссию и служа наглядной моделью для поговорки про «гостя стоящего». У обоих явно были назначены другие дела, но оба, будучи пойманными на полпути, совершенно не хотели к ним приступать. Время от времени Корак думал, что они встали максимально неудобно, загораживая выход, и стоило бы просто смириться и пойти куда-нибудь присесть, чтобы спокойно потратить вечер на неспешный диалог, но ровно в этот же момент он чувствовал тяжесть книги в руке, а с ней и давление собственной совести. И всякий раз решал: «Ничего, вот сейчас только дослушаю его, быстро закончу разговор и пойду заниматься». И мог бы поклясться, что Оранго думает о том же самом, но внезапное обсуждение деталей вылета каждый раз оказывалось интереснее. Корак не мог отделаться от мысли, что совершенно не представляет Оранго на мостике корабля. Они не были знакомы достаточно близко, но Оранго казался Кораку чересчур оптимистичным и несерьезным. Как и Фараон, он являлся экстравертом, но куда более простодушным. С молодым веснушчатым лицом, короткими русыми волосами и вечной укладкой «об подушку», курносым носом, длинными руками и ступнями, в неформальном полукомбинезоне, старомодных кедах на плоской подошве и вытертой едва ли не домашней футболке с забавной надписью через всю спину — Оранго скорей уж походил на механика, чем на первого помощника, правую руку капитана, да еще и такого большого корабля, как «Крон»-исследовательский. «Возможно, форменная одежда придаст ему серьезности», — думал Корак. В конце концов, если его назначили, значит, Древним лучше знать, насколько он подходит на эту роль. Они проболтали не менее получаса, когда из-за поворота коридора показался Ранти, негромко разговаривающий с вышагивающим рядом полуросликом средних лет — еще одним учителем, которого Корак не знал лично. Когда-то высокий, Ранти несколько сгорбился под тяжестью лет, которые были чуть менее беспощадны к эльфам, но все же не проходили бесследно. Лысина его блестела под ровным светом вмонтированных в купольный потолок узких ламп, а сползающие с носа круглые очки загадочно сверкали, когда он качал головой. — Какая встреча, — улыбнулся Ранти, едва они приблизились. Линии татуажа на его лице подернулись сеткой мелких морщин. Оранго тут же похвастался своим назначением и скорой перспективой работать с Кораком. Ранти сердечно поздравил обоих и уверил, что без них учебный центр опустеет. Еще несколько фраз светского диалога, и пара учителей уже собралась двинуться по своим делам, но внезапно Ранти обернулся и сказал: — Кстати, Корак, я едва не забыл. Помнишь наш недавний разговор? Присмотрись к картине в комнате отдыха. Я очень горжусь — она была нарисована в качестве свободного проекта в ходе моего курса по теме «Самоидентификация». Учителя скрылись за поворотом коридора, а Корак продолжил разговор с Оранго, как ни в чем не бывало. Последнее, чего он сейчас хотел — это объяснять, о каком разговоре идет речь. То ли ему это так хорошо удалось, то ли Оранго оказался чуть тактичнее Фараона, но никаких вопросов не последовало. «А возможно, он, как первый помощник, уже знает о моей «особой» миссии и Шелтеме», — думал Корак, когда он, попрощавшись и пожелав удачи в сборах, возвращался в свои апартаменты.