Путь к себе

Тревога омрачила мирные горные пейзажи Гусу. Природа будто замерла в ожидании чьей-то смерти. Цзян Яньли отмахивалась от этого чувства, но за время путешествия её волнение лишь возросло и окрепло, как сорняк в неухоженном саде. — Приветствую вас. Лань Сичэнь почтительно поклонился, улыбаясь. Цзян Яньли наслышана о списке прекрасных молодых господ, и взглянуть на человека, обошедшего её братьев и жениха, всё же было интересно. — Ваше путешествие прошло хорошо? Цзинь Цзысюань ближе к сердцу, спору нет, но глядя на скромную улыбку и сияющие добрым участием глаза Лань Сичэня, она поняла, что покуда глава лечебницы жив, занять первое место её жених никогда не сможет. — Хорошо, благодарю. Полагаю, вы знаете о цели нашего путешествия, — начал глава ордена Цзян. — Да. Вам известно об особых правилах этого места? — Мы знаем о принципе согласия, и не будем чинить неприятности, если нам откажут во встрече, — уважительно добавил глава клана. На это Лань Сичэнь искренне и легко улыбнулся. «А-Сянь в хороших руках», — она вздохнула, чувствуя, как напряженные плечи понемногу расслабляются. — Скажите Вэй Ину в первую очередь, что с ним хочет поговорить дева Цзян. Цзян Яньли с благодарностью посмотрела на отца. Это хороший ход, и её радовало, что обошлось без лишних дебатов. Однако её беспокоило, что им могут отказать. Клан Лань предан традициям, а встречаться наедине неродным и незамужним молодым людям всë же… Однако Лань Сичэнь не удивился, только понимающе кивнул.  — Лань Су отведет вас в уединенную беседку, — сказал первый нефрит и показал в сторону. — Хорошо. Я пока обсужу дела в Гусу, — кивнул глава ордена Цзян, а потом, чуть прищурившись, спросил. — Вы уверены, что Вэй Ин не откажется встретиться с моей дочерью? — Я думаю, он потратит на размышления в худшем случае одну палочку благовония. Он ответил уверенно, и Цзян Яньли хихикнула, прикрыв рот. Этот человек довольно быстро выучил повадки её брата. —  Я пойду, отец. По пути в беседку, глубины уже переставали казаться мрачными. *** — Шицзе! Ты должна немедленно уехать! Запыхавшийся Вэй Усянь споткнулся о корень, упал, больно ударившись лбом. Ойкая, он быстро поднялся, хватаясь за закружившуюся растрëпанную голову. Сердце Цзян Яньли застучало. Она отставила чайник и подбежала к нему. Поднявшись, Вэй Ин сам рванул к ней, схватил за руки и решительно посмотрел в глаза. — Шицзе! Шицзе! Одно и то же слово, но как по-разному оно звучало. Тревожно, радостно, последнее виновато. Вэй Ин беспомощно вздохнул, потом с ужасом заметил, что сжимает её руки, и отпустил их, отойдя. Он казался ужасно бледным, немного похудевшим, и неловким, будто он долгое время провел без движения. Когда Цзян Яньли взглянула на перевязанную шею, она вздрогнула. Вэй Ин печально посмотрел на руки, а потом со всей силы ударил себя по лбу. — А-Сянь! Перестань, пожалуйста, — воскликнула Цзян Яньли. — У тебя… шишка? Не бей себя по ней. Ох, А-Сянь. Вэй Усянь коротко вздохнул и виновато посмотрел на неё. Он был очарователен, как ребенок, но правда в том, что он давно не держался так… открыто. Вэй Ин напоминал самого себя ещё в то время, когда он только прибыл в Пристань Лотоса — маленький, пугливый, боящийся и слово лишнее сказать. Это тревожило. И странно отличалось от его привычного, тоже «открытого» поведения. — Прости, шицзе! Цзян Чэн врет! — Насчёт чего? — Не знаю насчёт чего! Я не видел, что он писал! Но он точно врет, ведь он ничего не знает! В любом случае, ты так волновалась, что приехала, — виновато и грустно сказал Вэй Усянь, опустив взгляд. — Опять пойдут слухи о тебе. Я такая обуза, о боги. — А-Сянь, — тихо, но упрямо прервала его дева Цзян. — Никакая ты не обуза. Пойдём, надо приложить что-то холодное. Он хотел было ответить, но лишь понуро кивнул и пошел за ней. Когда они оказались в беседке, то на столе уже лежал холодный компресс на блюдце. Цзян Яньли растерянно оглянулась, но никого рядом не было. Она не знала, в какую сторону благодарить за заботу. — Лань Су, вот пройдоха, — пробормотал Вэй Усянь, сложив руки. — Поблагодари его от меня после, пожалуйста, — сказала она. Они сели. И разница между известным ей Вэй Усянем и нынешним становилась всё очевиднее. Он вздрогнул, когда холод коснулся его лба, взгляд метался, и какая-то тревожная мысль мучила его. Обычно, если Цзян Яньли и обрабатывала его раны (что случалось всё реже), он болтал и держал лицо, словно ничего не болело и всё на свете — пустяк. Цзян Яньли приходилось напоминать ему не двигаться и не смеяться слишком сильно. Вэй Ин замер, а после уставился на неё, точно и сам только вспомнил, что он вел себя иначе. — Шицзе, а ты видела первого нефрита? — Видела. — Правда хорош? Добрый, терпеливый и красивее этого павлина. И тоже будущий глава клана, — глаза его хитро засверкали. — А-Сянь, — Цзян Яньли не сдержала улыбку. — Неприлично говорить девушке такие вещи. — Ох, — он вздохнул, положив голову на руку. — Ну, всё равно, шицзе никто не достоин. Да и кроме того, вы с господином Ланем слишком похожи, — брякнул он, а после удивленно вытянулся, будто сам от себя таких слов не ожидал. — Чем? — наклонила голову девушка. Он замялся, а после ответил. — От вас обоих несет заботой, добротой и пониманием. То есть, не несет. Не так агрессивно, — он почесал голову. — Вы… Наседаете со своим добром? Я нынче плох в словах, прости, шицзе. — Я тебя поняла, — она мягко улыбнулась. Вэй Ин и в самом деле до странного открыт. Взгляд тревожный, даже нервный, обычно он вёл себя так, словно ему всё по плечу, а теперь с него будто сдëрнули маску, и он только и может что беззащитно оглядываться. Цзян Яньли подавила обеспокоенный вздох. — Так значит, ты чувствуешь себя с ним в безопасности? — Нет, не чувствую, — мгновенно отозвался он и опять удивился, но как-то тоскливо и смиренно что ли. — Мы можем вернуться в Пристань Лотоса, — мягко предложила Цзян Яньли. Но на лице Вэй Ина мелькнул такой страх, что она невольно застыла. После он неестественно улыбнулся. — Да! Это было бы хорошо! И всё стало бы опять легко и понятно! Он пытался говорить весело, но голос сильно дрожал. Вэй Усянь словно упорно пытался солгать, но не получалось. Тревога крепкими корнями обхватила сердце. — А-Сянь, тебя так… пугает Пристань Лотоса? Вэй Усянь замялся, отвёл взгляд. — Нет! Как я могу? — отозвался он вполне искренно. — Если бы не Пристань, я был бы нищим бродягой или мертвым. Нет-нет! Что меня там может пугать? — последнее он будто спросил у себя. — Просто… Если я вернусь со своей болезнью, я могу навредить кому-то. Я ещё не доучился. Не извинился перед Лань Чжанем. Я не могу уехать. — Неужто нет шансов вылечиться в Юньмэне? — М-м-м, — он замялся, и его постоянные заминки неприятно кололи. Вэй Усянь боялся сказать правду, и Цзян Яньли понимала, каждый человек вправе на свои секреты. Но один из них сейчас его убивает, а она ничего не может сделать. — А-Сянь, — тихо сказала она. Вэй Ин посмотрел на неё недоуменно, а после встревоженно. — У тебя такое разочарованное лицо. Прости, — отозвался он. — Господин Лань сказал, что у меня неизвестная болезнь. Это значит, что я и излечиться полностью могу, что невозможно с искажением ци, но и умереть могу внезапно, потому что болезнь неведомая. А тут много кого с ядром лечили. Лекарям из Юньмэна такое и не снилось. — Ох, — она тяжело выдохнула. Смутный остаток был от новостей. В общем-то, ничего не ясно. — В таком случае, остаться действительно верное решение. Цзян Яньли потрепала его по волосам, но Вэй Ин посмотрел с такой тоской, что стало нехорошо. Она улыбнулась и вновь попыталась завязать беседу. — Ты много рассказывал в письмах про второго нефрита. Лань Ванцзи, кажется? Однако лицо Вэй Ина стало ещё более угрюмым и тоскливым. Цзян Яньли растерялась. Впервые она не знала, о чём им беседовать. Подумав, девушка решила говорить честно. — Знаешь, я читала в библиотеке об Облачных Глубинах перед вашим отъездом. И когда я прочла о лечебнице, у меня почему-то возникло дурное предчувствие. Вэй Усянь удивленно посмотрел на неё. — Мне… всегда казалось, что я что-то упускаю. В тебе. Сначала ты был молчаливым, привыкал, как дикий зверёк, а потом так резко стал подвижным и весёлым. Иногда мне казалось, что ты будто… Подстраивался? Подыгрывал? Она ненадолго замолчала, собираясь с мыслями, вспоминая себя прошлую. До того, как Вэй Усянь оказался в Пристани, там было очень тоскливо. Отец пропадал на охоте или прятался в делах, мать изматывала тренировками Цзян Чэна, и ежедневно приходила на её занятия. Цзян Яньли про себя хорошо знала, что из неё не получится сильной заклинательницы, которую бы признал Цзыдянь. А благодаря матери ещё знала, что не получится из неё завидной невесты. В какие бы шелка ни одевали деву Цзян, а простоту её лица ничего не украшало. А вот Юй Цзыюань была хороша во всем. Её признал легендарный Цзыдянь. Одним ударом она разрубала дюжины лютых мертвецов. Главы разных орденов отправляли ей сватов даже за неделю до свадьбы. «Так почему же из всех людей ты выбрала того, кто выбрал не тебя?» Но этот вопрос она так и не решилась задать. Цзян Яньли никогда не злилась на мать. Юй Цзыюань, в общем-то, желала всем своим детям добра, просто очень по-своему. Она хотела, чтобы они были лучшими и прославили Пристань. Но в ранние годы Цзян Яньли казалось, что она просто не выдержит этих требований. Это сейчас мама несколько смягчилась, ещё несколько лет назад ни одно занятие с ней не заканчивалось без слёз. Когда прибыл Вэй Усянь, этот ребенок, переполненный страхом и горем, ей стало не в пример легче. Не потому, что раздражение матери теперь в основном переносилось на сына слуги, а потому, что Вэй Ин на неё смотрел иначе, как никто другой. Она единожды протянула ему руку помощи, но раз зародившаяся искра любви как зажглась в его глазах, так никуда и не делась. Ему было не важна ни её внешность, ни её слабости. Своими маленькими руками он держал её ладони и серьезно, со всей своей детской привязанностью говорил, что она прекрасна без всяких оговорок. И годы спустя, когда ему уже было не позволительно хватать её, Вэй Ин смотрел так, что на душе становилось тепло. И Цзян Яньли смотрела на себя его глазами, и видела не «невзрачную девушку», «слабую заклинательницу» и «недостойную невесту», а сильную, добрую, способную любить, как никто другой не полюбит, душу. — И когда мне пришло письмо, я подумала… Подумала… Выступили слезы. Она прикрыла глаза, тело её чуть покачнулось, и Цзян Яньли упала лбом на его плечо. — Ши-шицзе… — Как я мало сделала! Прости меня! — Шицзе! — Я предпочла не думать об этом. Я думала, что знаю о тебе всё! Но когда я узнала про эту лечебницу, то в глубине души подумала, что… Что ты там всё-таки окажешься! Я подозревала, что что-то не так, но… Вэй Усянь убрал компресс и спешно достал платок, утирая её слезы. — Шицзе, твои слезы разбивают мне сердце. Я ведь обещал себе, что всегда буду веселить шицзе. Это всё из-за Цзян Чэна! Он принялся бормотать что-то ещё, чтобы успокоить её, но временами Вэй Ин сам замирал и протирал рукавом свои глаза. Одна мысль мучила. Ей страшно думать, отчего у Вэй Ина перевязаны руки и шея. Ей разбивает сердце одна только мысль о ранах её родных людей. Но страшный червь зудит в голове, и, Цзян Яньли знает, как бы ни было больно, а она пожалеет, если не узнает. — А-Сянь, — мягко начала она, заглядывая в его глаза. Вэй Усянь поморгал, взгляд его забегал, как испуганный таракан, но после он сглотнул и посмотрел на неё, — ты наносил себе вред? Его взгляд, совершенно неописуемый, сказал всё. Цзян Яньли не смогла выдохнуть, так и замерев статуей. Значит, пока она любовалась собой в зеркале его души, метания этой самой души она так и не заметила. Непроизвольно Цзян Яньли сжала его руки в своих так крепко, что он даже вздрогнул. — А-Сянь, — выдохнула она. — А-Сянь. А-Сянь. — Шицзе? Прости. — Ты… видишь себя, как я вижу тебя? Он открыл рот, закрыл. — Ты… Я не знаю, как сказать, что ты мне дорог. И прекрасен. Но, наверное, этого недостаточно. Что же, — она потëрла глаза, грустно улыбнувшись. — Если ты не видишь другого выхода… Она замерла, глядя на его руки в своих. Это казалось таким чудом, что ладони у него тёплые, мозолистые, бьется пульс, и вопреки всем несчастьям он сейчас живой в её руках. Страшно думать, как эти ладони холодеют, как… Веки опять потяжелели от слёз. Она представляла себя рассудительной, что она найдет слова для него, как это обычно бывало, может, обнимет, и ему, им двоим, станет легче. Какая же она всё-таки глупая. Права была мама. Цзян Яньли только и может, что хвататься за ладони и глупо рыдать из-за страха и осознания, что её дорогой Вэй Ин страдает так, что хочет уйти из этого мира. — Шицзе, — тихо выдавил он, Цзян Яньли опять уронила свою голову ему на плечо, тихо плача. — Не уходи, пожалуйста! Живи! Может, не в Пристани! Может, тебе нужно что-то другое… Я так хотела видеть тебя на своей свадьбе, или А-Чэна! Я так хотела, чтобы ты выбрал имя для… Для моего… — Н-но… Ваша семья… Если бы я не появился, всё было бы… Его голос, неуверенный и тихий, вибрировал под её лбом, и Цзян Яньли не могла его наслушаться. Никогда не сможет. — Она не семья без те-бя, — её голос надломился. — И не будет. Не думай так! Поговори с отцом. Он поможет. Точно, — она подняла голову и обхватила его лицо руками. — Он поможет! Как бы ты ни захотел быть счастливым, я тебя поддержу. Только, пожалуйста, поищи другой способ! И только теперь, когда взгляд её прояснился, она заметила, насколько красное и влажное лицо у Вэй Ина. Цзян Яньли слабо улыбнулась и вытерла его слезы большими пальцами. — Я должна вести себя соответствующе, должна быть мудрой и спокойной шицзе, а в итоге мы оба так глупо разрыдались. Они оба тихо хихикнули. Вэй Ин не выдержал, сполз и положил голову ей на колени, совсем как в детстве. Цзян Яньли прерывисто вздохнула и начала перебирать его волосы. Острый приступ прошёл. Горе перестало сдавливать горло, упало куда-то в желудок, где оно будет зреть и заставлять её задыхаться до тех пор, пока Вэй Ин не подарит ей искреннюю улыбку. Цзян Яньли почему-то уверена, что, может, Вэй Усянь и лгал ей и прочим, но его искреннюю улыбку она узнает. — А-Сянь, — слабо начала она. — Я не имею права тебя просить. — Шицзе имеет право на что угодно, — ответил он. — Нет, — мягко сказала она. — Я не знаю твои страдания. У меня нет права лишать их значимости своими желаниями. Но всё-таки… Я бы хотела, чтобы ты поискал другой выход. И… Я тебя очень люблю, А-Сянь. Я мало что могу для тебя сделать. Даже сейчас вместо того, чтобы помочь опять прошу у тебя что-то. Но пожалуйста… Пожалуйста. Она замолчала. Вэй Ин ничего не ответил. Теплый ветер холодил влажные щёки. Цзян Яньли всхлипывала, протирала глаза. Сердце всё ещё быстро стучало. Чай так и стоял незаваренный. Зеленые листья падали и кружились. Один из них приземлился на волосы Вэй Ина, она бережно его вытащила и почему-то спрятала за пазуху. Словно простой лист обрёл какую-то ценность от того, что побывал в волосах родного человека. Вскоре дыхание Вэй Усяня выровнялось.