Путь к себе

— А ты ловкий! Вэй Усянь нашелся в саду, играющим в цзянь-цзы с ещё одним больным — Вэнь Нином. Юноша, обычно тихий и скромный, робко улыбался ученику из Юньмэна. Причем, Лань Сичэнь уверен, вряд ли они знакомы больше часа. Какое-то время он наблюдал за тихой картиной. Некоторые больные, прогуливаясь, тоже смотрели на них. Кто-то из разумных присоединялся. Вэй Ин внезапно развернулся и пнул воланчик в сторону господина Ланя. — Ловите! Лань Сичэнь подкинул воланчик один раз и вернул Вэнь Нину. Тот замялся, покраснел и промахнулся. — Про-простите, — пробормотал, вжав голову в плечи он. — Ничего страшного, — улыбнулся Лань Сичэнь и подошёл ближе. — Вам пришло письмо. Оно в вашей комнате. Вэнь Нин кивнул, слегка улыбаясь. — Приятно было познакомиться, господин Вэй, — он поклонился им обоим и убежал в лечебницу. Новое знакомство развеселило Вэй Усяня. Он смотрел вслед уходящему с легкой улыбкой. — Глава ордена Цзян прибудет сегодня днём, — поделился Лань Сичэнь. Стоило ли говорить, что его шицзе пересеклась с Цзинь Цзысюанем и потому-то глава клана отложил встречу? Пожалуй, пока не стоит. — А ещё мы принесли вам новый стол. — Да-да, — больной почесал затылок, улыбаясь. — Извините. Я должен был раньше спросить, откуда они узнали. Конечно же, это Цзян Чэн. Ваша спина не… — Всё в порядке, но запасы столов почти иссякли, так что, пожалуйста, постарайтесь его не сломать, — он улыбнулся. — Недавно прошло время обострения. — Время обострения? — В полнолуние люди, больные душой, чрезвычайно активные. Мы, конечно, привыкли убирать лишнее у буйных, но иногда даже те, кто выздоравливают, теряют контроль. И столы обычно страдают первыми. Вэй Ин понимающе кивнул, а потом с запозданием вспомнил, что сам творил в полнолуние. — О! Люблю ваши шутки, — рассмеялся Вэй Усянь, сложив руки на пояс. — Эй, господин Лань, вы обещали мне рассказать, почему этот огород называется садом? — Конечно, — Лань Сичэнь сделал приглашающий жест. Они пошли в тень яблонь, что росли ровным рядом. Вэй Усянь сорвал одно яблоко и, потерев о рукав, съел. Лань Сичэнь покачал головой, улыбаясь. — Полное название — сад труда и плодов усилий. В основном здесь работают слуги клана Лань, но иногда больные, что выздоравливают и хотят приносить пользу, начинают помогать. Это благоприятно сказывается на их восстановлении. Работа — часть здоровой жизни. И поскольку в саду растут плоды упорного труда, сдобренные желанием сделать мир и себя лучше, то называть это просто огородом… Как вы сказали? Пошлость? Вэй Ин усмехнулся. — Что ж, хорошая метафора. Каждый может вырастить своё прекрасное будущее, пусть для этого и придётся сильно потрудиться. Так? — Да, это один из смыслов. Труд объединяет, и люди здесь учатся обращаться со своими и чужими чувствами, так что это помогает в выздоровлении. С помощью людей мы отрабатываем ситуации и тренируем подходящую реакцию, чтобы в реальном мире человек понимал, что делать, когда меня не будет рядом. И поведения в работе это тоже касается. Вэй Ин жадно нарвал груш и ел одну за другой. И хотя на первого нефрита он не смотрел, Лань Сичэнь сомневался, что тот упустил хоть слово. — Так что вы решили? Я вчера так и не застал вас, когда вы покинули деву Цзян. Вы, кажется, сразу ушли в комнату и не пускали никого. — А вот если бы застали, я бы зарыдал, бросился к вам в объятия, и умолял бы вас или вылечить меня, или стереть память шицзе обо мне, — монотонно выдал он, вытирая очередную грушу о рукав. — Тогда хорошо, что не застал. — Пощему? — спросил Вэй Усянь, жуя на ходу. — Не говорите с полным ртом, поперхнётесь, — ласково пожурил Лань Сичэнь. — От того, что это спонтанное решение, и я бы его не принял, а отказывать умоляющему человеку мне неприятно. — О-о, вот вы какой жадный, — протянул с хитрой улыбкой Вэй Усянь. — Вам кусочка души мало. Вам нужны полностью и тело, и душа. — Да разве в таком согласии был бы хоть кусочек души? Вы ведь думали только о том, как уменьшить боль девы Цзян, но не о себе и своих страданиях. Вы уже давно о себе не думаете. Они остановились. Вэй Ин смотрел на него, прищурив глаза. — Разве в заботе о близких не проявляется душа? — Проявляется. Но вы — это не ваши близкие. Кроме того, выздороветь или жить ради кого-то, это почти как умереть ради кого-то. Одно и то же самопожертвование. — Не согласен, — пробормотал Вэй Ин. — Но спорить не буду. Вы меня переубедите, а я не буду знать, что с этим делать.  Лань Сичэнь рассмеялся. — Это сложно. Но когда ценности выстроятся так, что вам не захочется и не придется вредить себе, вы удивитесь, насколько проще станет дышать. Но у меня к вам иной вопрос. Молодой господин Цзян сказал, что вы принадлежите его семье. Вы с этим согласны? Вэй Ин небрежно махнул рукой. — Так это же правда. У меня неоплатный долг перед семьёй Цзян. Что с этим не так? Лань Сичэнь хотел заговорить, но их прервали. — Господин Лань, — один из адептов-лекарей подбежал к ним и поклонился. — Посетители во дворе хотят встретиться с господином Вэем. — А вы популярны, — улыбнулся глава лечебницы. — Они представились? — Они приглашенные в Ланьлин Цзинь ученики — Сюэ Чэн и Сюэ Мэй. Вэй Усянь фыркнул и нахмурился, он сжал грушу, и её сок потек по пальцам. — Я ведь их вчера послал! Нет-нет, эти пусть идут… — он осекся, — в бездонный омут. Небеса, да когда ко мне мой ум вернётся? — Хорошо, тогда проводите их на выход, — отдал распоряжение Лань Сичэнь. — Что, так просто? — усмехнулся Вэй Ин. — Не будет ни уговоров, ни попытки узнать, что там у нас было? — Да, так просто, — пожал плечами глава лечебницы. — А ещё, — неуверенно начал адепт. — Они предположили, что господин Вэй ответит таким образом, поэтому они сказали, что если им откажут, то они ограбят вашу комнату и заберут меч для… утех на заднем… дворе, — краска коснулась ушей адепта, и Лань Хуань мысленно сделал пометку выпить чаю с бедным юношей.  — А-а-а, — протянул недовольно Вэй Ин. — Гуль их подери, ладно. — В Гусу есть патрульные, что не допустят их в чужие комнаты. Вэй Усянь фыркнул. — Я готов признать их умнее и коварнее себя. Они всё равно что-нибудь придумают.  Нахмурившись, он всучил главе лечебницы три оставшихся груши и поплёлся к выходу, но на половине пути замер и обернулся. — А хотя… Нет-нет, бросьте груши. Вы мне нужнее. И пошёл дальше. Лань Сичэнь, заинтригованный, отдал фрукты всё ещё краснеющему адепту и пошёл следом за больным. У входа в лечебницу стояли двое. Всё в их позах говорило об уверенности и своеобразной детской игривости, пусть очевидно, их внешность и обгоняла возраст. — …рады тебя видеть! — Мы, кстати, говорили с твоим шиди, который главой клана будет. — Такой нервный! А ты говорил, что госпожа Цзян ещё хуже. Даже не представляю, как ты там выжил. — Нам он не понравился. Беги с этого клана, пока сами не выгнали. — Вас забыл спросить! — фыркнул Вэй Усянь. — Добрый день, — поклонился Лань Сичэнь. — А вы… — Приглашенные заклинатели в орден Ланьлин Цзинь, — отозвались они хором. — Это моя сестра — Сюэ Чэн, — брат показал на сестру. — Это мой брат — Сюэ Мэй, — сестра показала на брата. — То есть, наоборот, — покачал головой юноша. — А может и нет, нас даже мать в детстве путала, — пожала плечами девушка. — Думаешь, она сейчас с первой попытки нас правильно назовёт? — брат наклонил голову. — Ну, мы ведь разного пола! — А ей не без разницы? Застыв на секунду, Лань Сичэнь прыснул. — Приятно познакомиться, господин и госпожа Сюэ. Близнецы удивлённо переглянулись. — Ого, а вы не такой напыщенный, как ваш дядя, — с долей уважения сказал Сюэ Чэн. — Он сразу же после нашего представления отправил нас отбывать наказание за… — сестра пощелкала пальцами в воздухе, пытаясь вспомнить. — Кажется, за то, что мы пошутили? Хотя мы же не шутили! Чэн — это моё имя! — Мэй тоже моё, где уж тут шутки? Никто не шутит! — Особенно с именами, — поддакнул важно нахмурившись Сюэ Чэн. — Вот что бывает, когда человек без чувства юмора становится главой клана — он наказывает людей просто так! — Сюэ Мэй покачала головой, сложив руки. — Или мы были слишком громкими? — Или, кажется, у тебя выпали карты из рукава? — Нет-нет, это на второй день было. — Так, что вам надо? У меня оздоровительная прогулка с главой лечебницы, — прервал их разговор Вэй Усянь. — Ох, точно. Сюэ Чэн скользнул легкомысленным взглядом по Лань Сичэню, и хотя тот к этому в некоторой степени привык, такой взгляд у юноши он не ожидал увидеть. — Ясно-ясно, — сладко улыбнулась девушка. — Я бы тоже на других время не тратила, будь у меня шанс пройтись с такой компанией. Прости, брат. — Как будто я бы сделал по-другому, — он усмехнулся. — Простите, господин Лань, очень уж вы хороши. Так, зачем мы пришли? — он обратился к сестре. — Ах да, сказать, что его шиди — грубиян. — И мы узнали, что чтобы забрать вещи, которые ты нам обещал, нам нужно твоё присутствие или разрешение. Вот. — И ещё кое-что от меня, — Сюэ Мэй протянула ему яркое письмо. — Что за?.. Вещи? Вы про… Ох. Ладно, всё равно они мне не понадобятся. — В дурных цветах ты видишь своё будущее, — усмехнулся Сюэ Чэн. — Будущее! Очень смешно, — Вэй Ин открыл конверт. — Что это? Приглашение? — Приглашение на мою свадьбу, — Сюэ Мэй поклонилась в насмешливой манере. — Наш глава ордена таки подыскал мне подходящего жениха. — Передай мои соболезнования, — улыбнулся Вэй Ин и бросил письмо обратно в руки девушке. — Ты ещё даже не невеста. Вдруг он увидит твою змеиную натуру прежде, чем женится? — Не он, так другой, — не моргнув глазом, отозвалась Сюэ Мэй и сладко улыбнулась. — Не тебе сомневаться в моём очаровании, господин Вэй. Вэй Усянь тут же нахмурился, опустив взгляд, почесав нос, будто обидевшись. — Что же, тогда я пойду в твою комнату, — сказал Сюэ Чэн. — А я на выход. Этот фэншуй действует слишком умиротворяюще, — девушка поклонилась. — Прощайте, господин Лань. И вас я тоже буду рада видеть на грядущем торжестве. — Благодарю за приглашение, — поклонился Лань Сичэнь. Он раздумывал над их игривостью. Эти дети до странного откровенны и чересчур насмешливы. И похоже, что они коснулись той стороны жизни, с которой знать из высших кругов не сталкивается. — Господин Лань, я могу вас попросить? — Вэй Усянь подергал его за рукав. Детский жест. Краем глаза он заметил, что Вэй Ин отступил за его спину. — Не могли бы вы сопроводить господина Сюэ в мою комнату и посмотреть, чтобы он её… не сжёг, например? — О-о-о, как ты дурно обо мне думаешь! — Сюэ Чэн схватился за сердце. — Да разве я тебе вредил хоть раз? — Мне — нет, но я знаю почему. Сейчас-то я зачем тебе нужен? — фыркнул Вэй Усянь. — Господин Лань, Вэй Ин на меня клевещет, — протянул с детской обидой Сюэ Чэн. — У него доказательств не найдется, что я вредил чему-то кроме своей учёбы! — Хорошо, господин Вэй, — вздохнул Лань Сичэнь. Вэй Усянь, не контролирующий свою реакцию, явно отступал от Сюэ Чэна, проявляя подсознательное опасение. Тот это заметил и посчитал забавным. А Лань Хуаню важно защищать подопечных. — Возвращайтесь в сад, а я отведу господина Сюэ. Тот кивнул и скрылся в коридоре. Юноша проследил за ним взглядом и усмехнулся. *** Воистину всё, что связано с Вэй Усянем обрело популярность, ведь у самых дверей больного двое столкнулись с Цзян Чэном и Лань Ванцзи. — Ты! Что ты делаешь у… — наследник клана Цзян замер, когда увидел главу лечебницы. — Господин Вэй дал господину Сюэ разрешение взять некоторые вещи в его комнате. Он также попросил меня проследить, чтобы не было сделано ничего лишнего, — отозвался с улыбкой Лань Сичэнь. Цзян Чэн ухмыльнулся недоверчиво. Заставить наследника великого клана бегать по чужим делам — это, своего рода, достижение. Так повелось, что ради больных Лань Сичэнь впутывался в разные дела, но по большей части он следовал за своим любопытством. Если же какое-то дело любопытства не вызывало, то он отсылал кого-то вместо себя. Вэй Усянь же стоил его внимания. Иначе было не разобраться.  — Брат, — Лань Ванцзи поклонился ему и что-то ленивое, почти больное промелькнуло в его жестах. Лань Хуань оглядел его. Тот выглядел очень устало, и глаза казались странно пустыми. Это тревожило. Сюэ Чэн, открывший дверь, мазнул по братьям легкомысленным взглядом и улыбнулся. — Ослепительно. И зашёл внутрь. Лань Ванцзи взгляд, конечно, не понял, но, судя по напрягшимся плечам, он ему не понравился. — Я знаю о его вещах больше прочих, так что я могу помочь, — сказал Цзян Чэн, остановившись у дверей. — Да, полагаю, вы тоже можете присоединиться, — улыбнулся Лань Сичэнь. Лань Ванцзи стоял у порога, в вялом взгляде мелькнула искра интереса. Он осматривал комнату со своего места, но, дабы не провоцировать наследника ордена Цзян, Лань Сичэнь не придумывал предлога для приглашения. Итак, комната самоубийцы. Был непозволительный по меркам глубин бардак, который тут же заставил Цзян Чэна покраснеть. Рядом с кроватью стояли пустые сосуды из-под «улыбки императора». На полу валялся Суйбянь, на столе разбросаны всякие листки, исчерченные рисунками, смятые письма и чертежи. Сюэ Чэн бегло их осмотрел, а после отложил. — Та-а-ак, подобные вещи обычно хранят под кроватью. Цзян Чэн тут же выпрямился, сжав кулаки. — Господин Лань, — процедил он, — а точно ли ему?.. — Точно, — отозвался глава лечебницы. Сюэ Чэн вытащил из-под кровати небольшой сундучок. Тот, нахмурившись, принялся оглядываться. — Хитро-хитро. Господин Лань, когда вы привели Вэй Ина в лечебницу, при нём не было никакой маленькой железной штучки? — он повернулся к главе лечебнице. — Не имеем право говорить. — Ох, верно, — отозвался он, встав. Сюэ Чэн принялся осматривать комод. — Эй! Что ты?.. В комнату зашёл Лань Ванцзи, встав на пути наследника. — Драться запрещено, — сказал он с налетом радости от того, что у него, наконец, нашелся предлог зайти в комнату. — А заходить в чужие комнаты… — Вот ведь зараза, — раздраженно отозвался Сюэ Чэн, хлопнув последним ящиком комода. Он оглянулся. Подошёл к кровати, пошарился во внутренностях подушки, встряхнул одеяло, а после балахон. Он раздраженно оглянулся. Потом, заметив небольшой гобелен на стене, быстро подошёл к нему. Дернув его, он подобрал брякнувшийся о пол предмет. — И надо было такое испытание устраивать? — Хм, — протянул Лань Сичэнь. Даже стоя на краю пропасти, Вэй Ин, очевидно, придумывал какие-то интересные вещи. Цзян Чэн же выглядел озадаченно. Судя по всему, скрытность и продуманность его шисюна для него в новинку. Были ли подобные тайники и секреты в Пристани Лотоса? Что там хранилось? — Вы, конечно, небось, подобрали Вэй Ина ещё в прошлое полнолуние, я уверен в этом, — начал Сюэ Чэн, вставив нужную деталь и открыв сундучок. Лань Ванцзи застыл, вспомнив неприятные сцены. — Но Вэй Ин — это не просто сопляк, который прячется в угол, режет себе венки по ночам и плачет. То есть, конечно, он ноет, режет и всё такое, — Сюэ Чэн повернулся к нему, ухмыляясь и показывая зажатый между пальцами талисман. — Но всё-таки он больше, чем сопли. — Что ты несёшь? — нахмурился Цзян Чэн, но был успешно проигнорирован. — Что за чушь?! Сюэ Чэн рассматривал талисманы с любопытством. Так ребенок открывает подарки, но в манерах, как и во всей его ребячливости, прослеживалось что-то тревожащее. Тот протянул один из талисманов Лань Сичэню, и он взял его. На первый взгляд, на них были очень странные рисунки. Они похожи на те, что складывали в гроб умершего, чтобы туда не возвращалась душа, но тут и там начерчены ещё лишние линии. Повертев и так и эдак, Лань Сичэнь, наконец, догадался об их значении. — Что это, брат? Тёмные искусства? — спросил взволнованно Лань Ванцзи. — Ну, для кого тёмные, а для кого очень даже светлые, — усмехнулся Сюэ Чэн. — Он не мог! — воскликнул Цзян Чэн, зло посмотрев на второго нефрита. Но правда в том, что и он, и все в этой комнате знали, что Вэй Ин как раз таки мог.  — Лань Ванцзи, — напряжённым голосом начал Лань Хуань. — Брат? — Я заранее хочу сказать, что не нарушаю никаких правил, ведь у того, что я собираюсь сделать, есть существенная причина. Сюэ Чэн заинтересованно наклонил голову. Лань Ванцзи напряжённо кивнул, а Цзян Чэн напрягся всем телом, будто готовясь защищать нерадивого шисюна до последнего слова. Лань Хуань же в голос расхохотался. Пока двое юношей недоуменно переглядывались, Сюэ Чэн насмешливо фыркнул, и глаза его заблестели смехом. Из всех правил Лань Ванцзи готовился к нарушению самого худшего, но не думал, что брат говорил о правиле «не смеяться без причины». Однако отсмеявшись, Лань Сичэнь заметно погрустнел. — Во имя богов, извините. Просто отвратительно. Однако это было настолько неожиданно, что я не удержался от смеха. — Я прекрасно вас понимаю! Сам такой же! Смех — это прекрасная реакция, — кивнул головой Сюэ Чэн. — Однако, господин Лань, я не ожидал, что вы так быстро раскроете замысел этого рисунка. Прошу тогда простить за все взгляды и намеки. Мне было невдомёк, что вы прекрасно всё понимаете. — Я работаю с людьми, так что, ничего удивительного, — покачал головой Лань Сичэнь. — Но извинения не лишние. Он положил талисман на стол, и двое учеников подскочили и принялись его разглядывать. — Талисман для покойников? Но почему тут столько лишних символов? — нахмурился Цзян Чэн. — Странные символы, — протянул тихо Лань Ванцзи. В пустом взгляде опять слабо блеснул интерес. — Какой бесполезный талисман! — фыркнул Цзян Чэн, отбрасывая бумагу. Руки его слегка дрожали от пережитой злости. — И вовсе не бесполезный! Он принес один на пробу ещё три месяца назад. И всё сработало, — усмехнулся Сюэ Чэн. — Я правильно понимаю, что это придумал господин Вэй? — спросил Лань Сичэнь. — Ага. — Как же вы их проверили? Трех месяцев разве достаточно? Сюэ Чэн улыбнулся. — Для людей — нет, а вот для кроликов, например, достаточно. — А вы уверены, что если это сработало на животных, то сработает и на людях? — Мы много времени провели вместе с ним, — он улыбнулся. — Это не первая вещица, что мы проверяли. Да и люди не больно-то от животных отличаются, — он захлопнул сундук. — Брат, — недоуменно спросил Лань Ванцзи. — Для чего нужен этот талисман? Лань Сичэнь посмотрел на двух юношей, задумавшись, а надо ли рушить их прелестное незнание.  — Если в каком-либо… процессе может зародиться новая душа и… тело, то этот талисман этого не допустит. — Но он не угомонит призрака? И не помешает уже появившейся душе, так? — недоумевал Цзян Чэн. — Всё так, — подтвердил Лань Хуань. Сюэ Чэн фыркнул в кулак, наслаждаясь зрелищем.  — Какой смысл? — нахмурился Лань Ванцзи. — Я не понимаю. Это мусор. Юноши выглядели так уверенно в своём непонимании. Лань Сичэнь, поумилявшись их девственной солидарностью, решил замять тему.  — Вы сказали, что жениха вашей сестре нашёл сам Цзинь Гуаншань. Можно ли сказать, что благодаря ему вы стали сведущи в подобных делах? Сюэ Чэн ненадолго задумался. — Сложно сказать. И до него мы с сестрой не были невинными ромашками. Хотя, конечно, его опыт и аппетиты расширили, если так можно сказать, наш репертуар. Для тех, кто живёт близ Ланьлин Цзинь пристрастия главы ордена — ни разу не сюрприз. В какой-то степени даже мода.  Его образ жизни и мышления как-то влияли на Вэй Ина всё это время, и узнать из первых уст направление его влияния, помогло бы продвинуться в лечении. А Сюэ Чэн выглядел как человек, который не прочь поделиться своими соображениями. Да и кроме того, пусть Вэй Ин и мог придумать такой талисман, потому что он умен, но причина интересовала более всего. Он создал это забавы ради? Или так он проявил тайное желание не рождаться?  Хотя глава лечебницы сомневался, что сможет отделить в словах Сюэ Чэна ложь от правды, выслушать его полезно. — Разве глава ордена Ланьлин Цзинь музыкант? — спросил Лань Ванцзи. — Нет ведь? — недоуменно ответил Цзян Чэн. — Тогда… про какой репертуар ты говоришь? Сюэ Чэн, не сдерживаясь, расхохотался, а Лань Хуань глубоко вздохнул. — Брат, молодой господин Цзян, кажется, у вас занятия? Не беспокойтесь. Мы скоро покинем комнату. Юноши поглядели на него, но подчинились, пусть на их лицах и было написано любопытство. Дождавшись, пока Лань Ванцзи убедит Цзян Чэна не подслушивать, а идти на занятия, Лань Сичэнь обратил внимание на Сюэ Чэна. Тот неподобающе развалился. — Цзинь Гуаньшань приехал около года назад к нам в захолустье. Увеселительных домов рядом не было, наши служанки и мать его не прельщали, так что не удивительно, что он обратил внимание на мою сестру. Мы уже тогда обгоняли свой возраст.  Нас это не удивило. Что в провинциях, что в Башне — одни традиции. Мать изменяет отцу, отец матери, госпожи из соседних орденов устраивали смотрины и больше всего боялись случайно поженить брата и сестру. Однажды мы бегали по дому, спрятались возле женской комнаты и там две мамаши, оприходованные однажды главой, думали план, как поссорить их влюбившихся детей, — он рассмеялся. —  Конечно, мы уже в пеленочном возрасте знали, что мир — это место, где все торгуют своими способностями, титулами, головой, телом. Внимание главы ордена Цзинь недолговечно, но пользу из него за это время можно извлечь колоссальную. И раз уж мы созрели так рано, то мы поняли, что нам придется начать свою продажу раньше. На какое-то время он замолк. — Вы ведь знаете, что двери лечебницы открыты для всех. — Да, знаю. Но я слишком люблю роскошь, — пожал плечами Сюэ Чэн. — Вэй Ин тоже жил в не очень любящей и внимательной семье, если можно так сказать. А ещё нас почти одинаково презирали там, где мы жили. На этой почве и подружились. Я и сестра не старались учиться, надеясь скорее на хитрость и удачу. Вэй Ин наоборот, стремился стать лучше, выше, сильнее. Но при этом, он называл себя бездарностью. Ни заклинательских способностей, ни памяти толком у него не было. Поэтому он придумал способ обучения, основанный на боли. Это Лань Сичэнь знал. — И выучился он очень хорошо! В конце концов, Вэй Ин так себя заколошматил, что выучился запоминать уроки от первого до последнего слова. На уроке он, может, записками перекидывается и кажется самым невнимательным учеником в поднебесной, но при этом, спроси его, и он перескажет всё практически дословно. А ещё он очень изобретательный. Кажется… Это потому, что у него были проблемы с чтением? Он об этом не говорил, но я догадался.   Вот оно как. Значит, даже после осознания, как правильно формировать золотое ядро, Вэй Усянь продолжал использовать боль как средство обучения. Или, вернее, наказания. И, разумеется, он не упомянул об этой детали.  — О своей любовной жизни он молчал. Он был не шибко опытный, но от одного правильного прикосновения готов рваться в бой, — он усмехнулся. — Но у меня есть теория. После того как человека склонили к насильной близости, он может либо бояться этой близости как огня, либо наоборот рваться к ней, в попытках найти кусочек человеческого тепла и любви. Будто пытается доказать сам себе, что то, что с ним случилось — это нормально, просто он испорченный с самого начала, в отличие от остальных. И вот это как раз про него. Он ужасно любит прикосновения, не заметили? Но близость для несозревшего тела тоже наказание. Тягу к прикосновениям Лань Сичэнь заметил. Тело у него балансирует на грани бесчувственности и больной отзывчивости. — И с вами… Он встречался ради наказания? — Нет, дети растут. Он уже начал получать от этого удовольствие. Из-за чего плакался и называл себя грязным. Конечно же не вслух, страдания он прячет хорошо, но не для тех, кто с ними знаком, — улыбнулся Сюэ Чэн.  Лань Сичэнь нахмурился. — Но вы продолжали встречаться? — Ну, да. Из всех учеников, он единственный, кто хоть что-либо понимал в близости, а до души его мне особо дела не было, — Сюэ Чэн пожал плечами, ухмыльнулся. — Но вся эта его глупость и стремление себе навредить — ничто. Он бы этот груз всю жизнь держал и не сломался бы. Рыдал, бил, насиловал себя, но не выдал бы. Но кое-что я не понимаю, господин Лань. Лань Сичэнь почувствовал лёгкое головокружение от свалившихся знаний. Он много чего ожидал от Вэй Ина, но чем больше он узнавал, тем больше становилась пропасть между ожиданием и реальностью. Сердце быстро стучало. Он выдохнул и кивнул. Впрочем, можно ли верить словам человека… с такой моралью? Зерно истины было в его словах. Но что конкретно? — А, впрочем, пойдёмте к выходу. Здесь довольно душно. На улице и в самом деле стало легче. Лань Сичэнь вдохнул свежий воздух. Мурашки пробежались вдоль позвоночника. Теперь уверенная ложь Вэй Ина казалась понятнее. Он так убеждён в своей неправильности, что врал о себе так же легко, как люди врут по пустякам. Он не придавал значения ни чувствам, ни телу. Неизвестно как сильно он вредил себе, но если он приучился сам себе наносить и скрывать боль, потому что уверен, что с ним иначе и быть не может, то не мудрено, что он умеет сдерживать любые чувства. Вэй Ин просто не знает как  по-другому. — Когда мы были в трактире в последний раз, это в то самое полнолуние, — начал Сюэ Чэн уже у выхода. — Мы решили немного прогуляться по городу. Потом зашли в чайную, туда недавно прибыла торговка с чаем из Дунина. Странная женщина со шрамом на лице. Так он как будто протрезвел, когда её увидел. Он обычно хорошо врёт, а тут прямо лицо перекосило. Потом он практически сразу нас бросил и убежал. Мы поговорили с этой женщиной, но она и знать его не знает. Говорит, что всю жизнь в Дунине жила. Впрочем, — он потряс сундук. — Это не важно. Вэй Ин уже отлично нам помог. Хотя от глубин мы совсем этого не ждали. Он обернулся и посмотрел на наследника клана Лань. — Я вам отвратителен, господин Лань? — он ухмыльнулся. — Ничего не поделаешь. У господ из высших слоёв, может, чуть меньше такой мерзости, но мы не из них. Как и Вэй Ин, кстати, пусть ему и дали шанс жрать рядом с потомками великого клана. Свинья есть свинья, хоть в хлеву, хоть на балу. Лань Хуань недолго помолчал, а после спросил: — Ваша сестра… выходит замуж, случаем, не за человека из клана Вэнь? Сюэ Чэн замер, а после растянулся в улыбке. — А вы явно прославитесь в грядущей войне, господин Лань. Буду с нетерпением ждать легенд о ваших подвигах, — он поклонился и начал спускаться. И хотя он скрылся из виду, тревога не отпускала душу Лань Сичэня. «Сейчас бы в источник», — подумал он. Душа его была в смятении.