Солнечный цветок

Гаара любил тишину. Книжное пыльное спокойствие, которое будто поглощало в себя внешние звуки. Иногда лишним, буквально невыносимым, казалось абсолютно всё и тогда он чувствовал себя спокойно и расслабленно только среди полок и стеллажей. На прошлой неделе вернулась бессонница. По утрам Гаара мрачно разглядывал в зеркале потемневшие круги под глазами. Выпивал чашку черного кофе и спускался открывать магазин. Ежедневная рутина, набор привычных и простых действий, успокаивала. Книжная тишина совсем не такая, как обычная. Она как живой сгусток тьмы, обволакивает и погружает в себя. Оставшись с ней один на один, кто знает, каких чудовищ можешь встретить. Со своими Гаара был знаком лично. Открыв дверь, он повернул табличку «OPEN» и включил свет. Вдохнув привычный запах книг и типографской краски, прошёл за прилавок. Нужно было открыть кассу и завести новый рабочий день: отчёты, бухгалтерия, чеки — справляться с этим оказалось несложно. Гаару вполне устраивала его работа. Кассовый аппарат, закупки, формальное общение с покупателями через прилавок — всё это давалось достаточно легко, потому что не требовало от него эмоциональной вовлеченности. Гаара со звоном задвинул кассовый ящик. На самом деле, люди казались ему одинаковыми. Сколько ни рассуждай про то, что каждая песчинка имеет свою индивидуальность, куча песка — это просто куча песка, какую красивую философию сверху ни накрути. Люди были одинаковыми и предсказуемыми. Взаимодействие с ними, даже в мыслях, вызывало в Гааре внутреннее отторжение. С другой стороны, было понятно, чего от них ждать. Люди часто заходили в книжный магазинчик «Песчаный остров». Здание находилось не на самой оживлённой улице, но в подвижном районе города и близко к вокзалу, поэтому публика забегала разношёрстная. Ассортимент приходилось держать тоже разнообразный, хотя поиск книг для продажи Гааре нравился. Иногда покупатели знали, чего хотят, спрашивали где найти желаемое и уходили. Кто-то забредал в магазин от скуки, скоротать время перед поездом — такие даже пытались разговорить неулыбчивого продавца, шутили несмешные шутки и ждали одобрения. Гаара оставался неизменно вежлив, но за годы избегания близкого общения научился отвечать настолько нейтрально, что мог затушить любой разговор ещё в зародыше. Эти любители смолл-тока быстро теряли запал, иногда покупали что-то несложное в дорогу и уходили. Все эти люди не вызывали у Гаары реального интереса или даже раздражения. Они были песком, кучей одинаковых песчинок. Главное, что в итоге все они уходили и оставляли его в покое. Для него книги были идеальной компанией. Они определённо нравились ему больше. К своим девятнадцати годам он неплохо справлялся с желанием поубивать всех вокруг. Но в периоды бессонницы это было сложнее. Недосып изматывал, съедал большую часть волевых ресурсов и окружающая действительность давила сильнее, чем обычно. Время едва перевалило за полдень, а голова начинала болеть, в правом виске тихо дёргало словно от зубной боли и что-то на границе зрения неимоверно раздражало. Гаара сосредоточился и посмотрел на мельтешащее черно-рыжее пятно. Какой-то парень стоял у полки с книгами по психологии уже больше десяти минут и явно не мог определиться с выбором. Может нужно помочь ему, чтобы он наконец ушел? Какой же раздражающий цвет у его толстовки. — Добрый день. Вам что-то подсказать? — Гаара бесшумно вынырнул из-за прилавка и подошёл к парню со спины. Тот вздрогнул, задумчиво почесал макушку и немного неуверенно проговорил: — Привет! Я ищу что-нибудь по психологии… Гаара пробежался взглядом по взлохмаченным светлым волосам, чёрно-рыжей толстовке, белой футболке и вопросительно поднял бровь. — Что-то конкретное? — вежливый отстранённый тон давался сложнее чем обычно. Но он должен был держать себя в руках. — О… — парень закинул руку за голову, встрепав себе волосы, и улыбнулся. — Мне нужно что-то про ПТСР и панические атаки. Понятно, почему причёска этого парня выглядит такой… всклокоченной. Гаара, не меняя выражения лица, вежливо ответил: — Вам что-то специализированное или в популярном формате? — Что-то простое. Мне нужно знать, как помочь человеку в такой ситуации. — Тогда советую вот это. Раздел по психологии у Гаары был обширным, особенно с тех пор, как он сам начал ходить на психотерапию. Людей пугает, по большей части, неизвестность. А когда знаешь, с чем имеешь дело, решать многие проблемы гораздо проще. Парень благодарно кивнул и они прошли к кассе. Проскользнув за прилавок, привычно избегая вероятности столкнуться в проходе, Гаара пробил покупку и ровным тоном проговорил: — С вас тысяча йен, пожалуйста. Парень улыбнулся и неожиданно сказал: — Знаете, я вообще редко читаю книги. Случайно сюда зашёл. У вас уютно. Гаара упаковал книгу в пакет и продвинул его по прилавку вперед, избегая контакта рук: — Благодарю. Спасибо за покупку. Будем рады видеть вас снова. Парень не глядя запихнул всё в рюкзак и широко улыбнулся. Лучисто сощурившись и отмахнув на прощание двумя пальцами ото лба, он подмигнул и пошёл к выходу, бросив напоследок: — Обязательно загляну ещё! Гаара вежливо кивнул и дождался пока тот уйдёт. Задумчиво посмотрел на раскачивающийся колокольчик над только что закрывшейся дверью. Кто вообще в наше время подмигивает? *** Гаара редко смотрел на свой Цветок Души. Что толку смотреть на сухую кочерыжку с закрытым бутоном? У каждого человека Цветок отражал сущность его соулмейта. Он рождался и рос вместе с душой владельца и начинал цвести только когда твой соулмейт тебя полюбит. Цветком Гаары был подсолнух. Словно насмешка вселенной, дать такому мрачному существу как он этот солнечный цветок. Смотреть на него было тоскливо, как на потухшее солнце, которое никогда не выйдет из-за горизонта. Цветок формировался у человека примерно в 5-6 летнем возрасте. Просто вырастал где-то в окружающем пространстве рядом, где бы ты ни находился. Ему не нужны были привычные обыкновенным растениям свет и вода, он существовал пока существует владелец. Многие высаживали его в обычный горшок и ухаживали как за простым растением. В детстве Гаара порывался выкинуть свой подсолнух, но от него нельзя было избавиться — он всё равно вырастал заново, что с ним ни делай. Гаара никогда не знал свою мать, погибшую во время родов. Отец был жесток, требователен и холоден. Сестра и брат никогда не могли найти подход к замкнутому мальчику и, кажется, даже побаивались его. Особенно после того случая, когда Гаара, взбесившись от поддразниваний, толкнул Канкуро и тот, неудачно упав, сломал руку. Между Гаарой и другими людьми словно выросла прозрачная холодная стена. И на его стороне не было солнца, только сухой Цветок. На деньги, которые остались им троим после смерти отца, по просьбе Гаары сестра купила этот книжный. Дохода магазин приносил не много, но Гаара быстро освоился. Наверное, можно было вовсе не работать и жить на деньги отца под присмотром старших брата и сестры, но тогда пришлось бы зависеть от них материально. К тому же, треть наследства принадлежала ему по закону, хоть и по достижении совершеннолетия. Гаара решил, что ему лучше жить одному и все с этим согласились. До совершеннолетия брата Темари приезжала раз в месяц подписать бумаги. Но и после продолжила навещать и спрашивать, как он, соблюдая свои представления о родственных связях и заботе. Гаара отвечал, что у него всё хорошо, раздражаясь на попытки контролировать его жизнь. Темари явно пыталась быть понимающей, правильной старшей сестрой, но это ни к чему не приводило, потому что проблема была не в ней, а в самом Гааре. Она злилась в ответ, ещё больше беспокоилась и явно расстраивалась. Иметь свой книжный, своё место, было приятно. Покупателям не нужно было его дружелюбие, им было всё равно, Гааре тоже. Общение здесь выстраивалось по его правилам и можно было позволить себе ограничиться отстранённой вежливостью. Он снимал маленькую квартирку в доме над книжным. Возвращаться туда было странной необходимостью, видимостью того, что есть куда вернуться. Кругом были книги, что на работе, что дома. Книги, тишина и одиночество. Привычное и комфортное. Откинув одеяло, Гаара отправился заниматься утренней рутиной — душ, завтрак, кофе. Привычно замерев у зеркала, он обменялся мрачным взглядом с отражением. Ничего нового. Бессонница так и не разжала свои цепкие когти — Гаара опять почти не спал, но голова сегодня пока не болит. Порадоваться хорошему или ждать неприятностей в качестве компенсации? Улица возле дома встретила запахами прохладного утра и свежей выпечки из соседней кофейни. У двери книжного, кутаясь в ворот пальто, стояла Темари и что-то печатала в телефоне. Сестра обычно не предупреждала о своих визитах, приезжая в любой день и время. Сегодня, вот, даже к открытию. Молча подойдя к двери магазина, Гаара зазвенел ключами. Раз они оба плюют на формальности, он не считает нужным здороваться. Темари подняла голову и убрала телефон в карман. — Привет! Я зайду? Надо поговорить. Её голос звучал дружелюбно, хотя вид был напряжённый. Он ничего не ответил и они молча прошли в помещение. Гаара встал за стойку и сосредоточился на открытии кассы. — Гаара… — Я просил предупреждать о приезде. — Когда я предупреждаю, ты говоришь, чтобы я не приезжала! — Темари сердито сложила руки на груди. — Так и не приезжала бы. Касса, жужжа и тренькая, выбила чек открытия смены. Сестра сердито вздохнула с видом глубоко уставшего человека и сжала пальцами переносицу. Знала бы она, что такое двухнедельная бессонница, осложнённая мигренями. Темари выдохнула, оперлась одной рукой на столешницу и напряжённо проговорила: — Послезавтра годовщина смерти отца. Мы с Канкуро хотели, чтобы ты приехал. — Зачем? — Гаара не поднимал взгляда от столешницы. — Потому что мы должны держаться вместе. — настойчиво сказала Темари, — У нас троих нет больше никого, кроме друг друга. Мы же семья. Гаара молчал, перекладывая бумаги. — После его смерти ты ещё больше отдалился от нас… Гаара, я хотела бы помочь тебе, но ты же ничего не рассказываешь. — Спасибо, но мне не нужна помощь. И я не хочу больше иметь с этим человеком ничего общего. Темари сжала кулаки и напряженно ответила: — А мы, значит, для тебя то самое общее? Почему из-за этого мудака… — она сердито хмыкнула, одёрнула себя и продолжила фразу по-другому:— Я просто хочу провести время со своим вторым братом! Который вообще-то жив-здоров и живёт со мной в одном городе! Гаара наконец поднял на неё взгляд. — Я ценю твою заботу, но мне комфортнее одному. Ты это знаешь и всё равно приходишь. Темари раздражённо проговорила: — Потому что я беспокоюсь о тебе, балда! Мы оба беспокоимся, твой брат тоже! Гаара хмыкнул, опустив взгляд, но никак не прокомментировал слова о Канкуро, которого не видел и не слышал уже больше года. — У меня всё хорошо, я говорил. Темари обеспокоенно нахмурилась и вздохнула. — Ты всегда так говоришь. Гаара, — она оперлась на столешницу обеими руками, — я не знаю всего, что было у тебя с отцом, он был редкостным мудаком, это факт. Но почему ты позволяешь ему отравлять твою жизнь даже после его смерти? — Ты преувеличиваешь. И я хожу к психотерапевту. — Ну да, у тебя максимально цветущий вид! Сидишь тут в четырёх стенах и радуешься жизни. Я стараюсь для тебя, для вас обоих, я пытаюсь сохранить хоть что-то! Гаара снова поднял взгляд: — Мне это не нужно. Ты стараешься для себя. Это не преступление. Но у нас нет никакой семьи и никогда не было. Темари взорвалась, подавшись вперёд, и сжала пальцами край столешницы: — У тебя есть семья, это тебя нет у семьи! — Потому что всем так лучше. — Как же я устала это слышать! — воскликнула Темари, взмахнув руками. — Ты правда думаешь, что я могу просто забить на всё это? — Почему нет? В помещении повисла звенящая тишина. Сестра упрямо и с сожалением посмотрела на него. — Гаара, пожалуйста, не отталкивай меня. Подумай о приезде в гости и напиши. Может, не послезавтра, в любой день. Я буду ждать. Сказав это, она стремительно направилась к выходу, чтобы брат не успел отказать прямо на месте. Послезавтра годовщина… Два года прошло. Так странно, человека уже нет, а последствия его больных взглядов на воспитание детей до сих пор живы. И вот сейчас все воспоминания детства неожиданно закопошились внутри, как гадкие черви, вгрызаясь в тонкую плёнку самоконтроля, которую он выстроил благодаря терапии. Всё разваливалось на части внезапно и быстро от одного лишь напоминания о банальной годовщине дня, когда это закончилось. Кровь пульсировала в ушах, вдалеке, кажется, звякнул колокольчик. Сердце билось быстро-быстро, сознание Гаары затапливал страх и острая, колкая тревога. Они смешивались друг с другом, как две краски разного цвета, создавая тошнотворные ощущения. Воздуха начало не хватать, Гаара схватился за ворот рубашки и осел на пол. Дышать не получалось, одежда душила. Вокруг всё потемнело и стеллажи поплыли перед глазами. — …эй, слышишь меня? С тобой всё в порядке? Эй? В следующую секунду кто-то коснулся его плеча. Чужое прикосновение уничтожило остатки самоконтроля и Гаара взорвался яркой вспышкой агрессии. Слабо осознавая, где находится, он схватил ладонь чужака, и, выкрутив её, оттолкнул человека так, что они оба упали, врезавшись в соседние стеллажи, а на самого Гаару посыпались сверху книги. — Тихо, тихо, не надо меня бить. Успокойся, пожалуйста. Гаара, давай, вдох-выдох. Перед его глазами всё плыло, со лба стекал пот, а тело дрожало на адреналине. — Выпей воды. Ты понимаешь, где ты находишься? Гаара заметил приближающуюся руку с пластиковым стаканчиком и резко ударил по ней, разбрызгав воду. — Не прикасайся ко мне! — Хорошо, хорошо, — человек перед ним успокаивающе поднял руки ладонями вверх. — Я держусь на расстоянии. Только успокойся, пожалуйста. Ты можешь навредить сам себе. С левой брови медленно стекала кровь, видимо, одна книга неудачно упала и острым углом распорола лоб. Боль отрезвляла, спокойный голос напротив почему-то успокаивал. Гаара постарался сосредоточиться на том, что сейчас происходит. — Ты понимаешь, где ты находишься? Гаара? Он поднял взгляд на чужака. Им оказался тот парень в отвратительной толстовке. — Пожалуйста, скажи, что слышишь меня. Тебе нужна помощь? У тебя кровь. Гаара вытер лоб тыльной стороной ладони и непонимающе уставился на говорившего. — Кто ты и откуда ты знаешь моё имя? Парень напротив широко улыбнулся. — Слышал как та девушка, что говорила с тобой, произнесла его. Меня зовут Наруто Узумаки. Я помогу обработать рану. Где аптечка? Гаара устало проговорил сквозь зубы: — Не стоит, всё нормально, я справлюсь сам. Пожалуйста, уходи. Парень всё-таки достал из-под кассы аптечку и вытащил оттуда вату и перекись. — Я не могу оставить тебя в таком состоянии. Ты можешь встать? Он явно не собирался уходить, но благоразумно держался на расстоянии. Гаара прислушался к своему телу — слабость была жуткая и лоб начинал болеть. Он раздраженно посмотрел на парня напротив, всё-таки поднялся и коротко бросил: — Зачем? Парень пожал плечами. — Тебе было плохо, я оказался рядом. Сделал что мог, в этом нет ничего такого. — Спасибо за помощь. Но… Гаара не успел договорить, Наруто, широко улыбаясь, громко перебил его: — Никто не должен быть один, если ему плохо. Гаара сложил руки на груди. — Спасибо, мне уже гораздо лучше. Я бы хотел побыть один. Пожалуйста. Наруто спокойно улыбнулся. — Я зайду тебя ещё проведать, Гаара. Обязательно обработай рану. Он ничего не ответил, провожая Наруто взглядом до двери. Этот парень с непонятной мотивацией выдавил собой и гнев, и тревогу, оставив безобидные опустошение и усталость. Гаара отметил, что пришёл в себя гораздо быстрее, чем обычно после приступов. Наверное, сеансы с психотерапевтом всё-таки помогают, - подумал он и решительно взялся за перекись и вату. Стоило закрыть магазин и привести себя в порядок.