При лунном свете на крылах Шопена

Когда речь заходит о гениальном артисте, то в театре все сразу вспоминают о Гу Юне. Ему двадцать пять лет и на большой сцене он всего несколько лет, но уже стал премьером и заслужил репутацию танцора, посланного богом. Директор театра говорит, что такого таланта у них не было уже лет двадцать, если не больше. На концертах Гу Юня всегда был аншлаг, сколько цветов потом приносят для него – не сосчитать. Но есть одно «но». Его павлиний характер. Честно сказать, Гу Юня терпят только благодаря его выдающимся навыкам. Он и правда хорош. Все это знают, и, к сожалению, знает и сам Гу Юнь. И обязательно вам об этом расскажет прямо при первой же встрече, а если не расскажет, то прозрачно намекнет и даже продемонстрирует. Но труппа его любит. Любит за компанейский характер, но терпит за вечно распушенный павлиний хвост. А еще про Гу Юня ходят слухи, что он блядун. В конце концов, у него, что не разговор, то флирт! Но при этом его никто ни разу не видел с женщиной. Но ведь не может у человека с такой выдающейся внешностью не быть любовницы? Во всяком случае, именно это поведали Чан Гэну, когда он впервые попал в этот театр и познакомился с коллегами. Он в опере уже полгода, но с известным Гу Юнем не пересекался ни разу до сегодняшнего дня: залы у них разные, вечно в репетициях – в общем, не было возможности. Но слухов нахватался он много и в голове уже составил образ типичного плейбоя. Этим вечером происходило открытие нового зимнего сезона, в честь чего артистам балетной труппы после большого концерта устроили банкет. Чан Гэн не хотел идти, он «комнатное растение», которому дай только дома посидеть вне работы, но его брат, Ли Фэн, и, по совместительству глава труппы Гу Юня, настоял на том, чтобы он пошел. Банкетный зал театра, что находился сам по себе в большом и красивом историческом здании, весь в вычурных колоннах и расписанных потолках, отличался от общего вида: его оформили в современном стиле, но в отвратительно зеленом цвете. Огромные окна выходили на не слишком приятный вид города за окном, в основном на старые крыши, по которым любили лазать малолетки. Чан Гэн сидит у стеночки с каким-то лимонадом, потому что он за рулем и, вообще, пить одному – алкоголизм. Он залипает в телефоне, просматривая инстаграм, и молча солится на отвратительную «столовку», которая ему никогда не нравилась, когда слышит сквозь громкую музыку приятный баритон почти над ухом: – Почему такой красивый молодой человек сидит в одиночестве? Чан Гэн гасит экран телефона и озадаченно поднимает взгляд наверх: перед ним стоит мужчина, даже скорее молодой человек, возраста, он бы сказал, от шестнадцати до тридцати пяти, с красивыми персиковыми глазами, бледной кожей и двумя яркими родинками под глазом и на мочке уха. Его черные волосы заплетены в легкую косу, перекинутую через плечо. Сам он одет в темные джинсы и свободную красную рубашку с расстегнутой пуговицей сверху, так, что обнажает худые ключицы и небольшой участок татуировки. Гу Юнь. Чан Гэну о нем именно так и рассказывали. – Не люблю шумные мероприятия, – Чан Гэн лишь пожимает плечами, но сам внимательно пробегается взглядом обсидиановых глаз по каждой детали в образе Гу Юня. – Скучно же так сидеть. Может быть я смогу тебя чем-то заинтересовать? – мужчина уже немного пьян, и от того голос сделался слегка томным и сонным. Разве может артист балета пить? Он садится рядом на диванчик, закидывая ногу на ногу. Немного расфокусированными глазами Гу Юнь осматривает Чан Гэна, ловким движением руки поправляя ему воротник свитера, кокетливо подмигнув. Жар прилил к щекам Чан Гэна, поэтому он немного ведет плечом и поднимается на ноги, осторожно убирая от себя чужую руку: – И… извините! – он отводит взгляд в сторону, потирая нервно руки. Гу Юнь немного непонимающе наклоняет голову в сторону и начинает приглаживать свою косу. Чан Гэн откровенно залипает на изящество, сквозящее в каждом движении Гу Юня. Даже вне сцены и подшофе он не теряет стати. Тот хмыкает и поднимается на ноги, становится понятно, что Чан Гэн немного выше, от чего Гу Юнь хмурится, но быстро лицо вновь расслабляется, и он лишь недовольно осматривается, видя вокруг много народа: – Может быть, потом, – он издает тихий смешок, хлопает ладонью по груди Чан Гэна, где гулко колотилось сердце, и удаляется, помахивая рукой своим друзьям в центре зала. Чан Гэн шумно выдыхает и вытирает пот со лба, провожая взглядом точеную фигуру Гу Юня. Сердце заходится, но Чан Гэну и без того трудно дышать. Впервые его захватывают такие чувства, что ему хочется визжать в подушку от невозможности их высказать простыми словами. А Гу Юню, наверняка, не впервой. В конце концов, ему так и говорили, что тот флиртует со всем, что движется, а что не движется, то двигает и флиртует.

***

В этот вечер Чан Гэн задержался на репетиции допоздна, а потом еще и понадобилось спуститься в гримерку. Послезавтра будет один из первых концертов нового сезона, поэтому репетировали они почти до ночи. А завтра еще и генеральная. Чан Гэн проходит мимо балетного тренировочного зала и видит горящий свет, и приоткрытую дверь. Подойдя поближе, он слышит звуки движений и улавливает тень. Кому взбредет тренироваться здесь почти ночью? Кроме него самого, конечно же. Чан Гэн приоткрывает дверь побольше, прислоняясь плечом к дверному косяку. В тишине зала у тренировочного станка напротив зеркала и в отражении он видит Гу Юня. Длинные волосы собраны в плотный пучок, но несколько прядей неряшливо выбились, падая на лицо. Одежда плотно облегает тело, выделяя каждый его изгиб: длинные и сильные ноги, особенно бедра, узкую талию, прямую спину и плечи. Взгляд цепляется за множество татуировок на теле и шрамы. У Чан Гэна зарделся и прижал одну руку ко рту, а второй взялся за лямку своего рюкзака с вещами, не сводя глаза с невероятно привлекательного тела перед ним. О котором он думал последние несколько дней подряд. На самом деле, такая ситуация не была чем-то необычным, Гу Юнь часто задерживается допоздна и тренируется в одиночку. Говорит, так спокойнее и продуктивнее. Только выматывая себя до седьмого пота ежедневно, он смог добиться места премьера спустя пять лет. Гу Юнь замечает его в отражение и улыбается кончиком тонких губ, а глаза хитро изгибаются. До этого он отрабатывал базу, о ней нельзя забывать. Но коль сейчас у него появился зритель, то Гу Юнь не мог не покрасоваться, может быть, показать пару элементов из своих сольных программ? У Чан Гэна голова идет кругом, пока он следит за каждым плавным движением, высоким прыжком, уверенным взмахом… его плечо соскальзывает с дверного косяка, и он падает, снося собой вешалку с верхней одеждой. Гу Юнь вынужден остановиться и всё-таки обратить свое королевское внимание на вошедшего молодого человека. Видя его на свету, он наконец-то узнает того парня с банкета, к которому он подошел познакомиться, но куча народа вокруг обломало ему весь кайф. Гу Юнь облизывает солоноватые губы, осматривая Чан Гэна. Он его точно не знает, значит не коллеги. Значит, всё не так плохо? Гу Юнь подходит к Чан Гэну, что навел порядок у двери и сейчас выглядел совершенно растерянным и растрепанным. Очень мило, так и хочется… хочется. Гу Юнь следит за ним внимательно, за каждым движением, не сводя взгляда с губ. – Мальчик, ты потерялся? – Гу Юнь тихо смеется, даже слегка издевается, и приглаживает волосы Чан Гэна, задевая мягкими подушечками пальцев его щеку и кожу за ухом. Сердце Чан Гэна ухает и падает в пятки, он перехватывает крепкие руки Гу Юня за тонкие запястья, молча смотря в его лицо и тяжело дыша. Гу Юнь по-птичьи наклоняет голову в сторону, в голове всё еще обдумывая свою затею. Парень выглядит больно молодо, он хотя бы совершеннолетний? Гу Юнь его не боится, что ему может сделать какой-то пацан против воли? Да даже если он выше и немного шире. Вот чего он точно не ожидал, что юноша прижмет его к зеркальной стене и запечатает губы пылким поцелуем, будто хочет его съесть. Руки Гу Юня тот всё еще крепко держит в своих. Гу Юнь ощущает, как быстро колотится чужое сердце, да и на его сердце не очень спокойно. Он немного дергает руками и слегка отталкивает от себя молодого человека. Гу Юнь сам тяжело дышит, смотря немного затуманенным поволокой взглядом: – Тебе сколько лет? – Гу Юнь хватает его за ворот кофты и наклоняет к себе ближе, мокро целует шею, одну ногу закинув ему на бедро. Чан Гэн едва не стонет от нахлынувших чувств и от полученной взаимности, он громко шепчет на ухо, слегка прикусывая кожу за ним: – Восемнадцать, – Гу Юнь сразу заметно расслабляется и руками обвивает за шею, прижимая к себе крепче. Он обхватывает обеими ногами парня, чьего имени он даже не знает, за пояс и бьется затылком о зеркало. Они оба явно чувствуют возбуждение друг друга, оно сводит с ума и не дает разумно думать. Чан Гэн гуляет большими ладонями по почти обнаженному телу Гу Юня и нетерпеливо стонет сквозь поцелуи. Он распускает волосы его из пучка, зарываясь в них пальцами и легонько тянет, отрывая от себя. Чан Гэн опускается на пол, на колени, вместе с Гу Юнем. Он подхватывает его под сильные бедра и стаскивает себя, переворачивает лицом к зеркалу, ставя на колени. Гу Юнь вынужден упереться руками, наблюдая через отражения за юношей за его спиной, что звериным взглядом смотрит на спину, проводя рукой по татуировкам, задевая шрамы, что они перекрывают. Чан Гэн едва не рычит и сдергивает с ног Гу Юня всю одежду, едва не разрывая её. Гу Юнь про себя цокает, сетуя на стоимость тренировочной одежды. Чан Гэн смело проводит рукой по возбужденному члену Гу Юня, шепча на ухо какие-то дежурные глупости. Гу Юнь громко стонет и зажмуривает глаза, склоняя голову вперед, так распущенные длинные волосы скрывают лицо полностью. Чан Гэн свободной рукой приспускает свои джинсы и прижимается к бедрам Гу Юня сзади, вызывая волну мурашек и заставляя того вздрогнуть, подавшись инстинктивно вперед. Гу Юнь беспомощно хнычет от нетерпения и непривычных ощущений, когда Чан Гэн влажной ладонью проводит по внутренней стороне его бедер и входит меж ними, утыкаясь носом куда-то в шею. Необычно. Такого у него точно еще не было. Гу Юня охватило ужасное смущение и возбуждение одновременно. Чан Гэн начинает двигаться меж его бедер, плотно сдвинув их и крепко держа одной рукой, не давая никуда дернуться. Он сгребает волосы Гу Юня и поднимает за них голову, заставляя его вновь посмотреть в зеркало на свое отражение, ужасно развратное: покрасневшее лицо, влажные от слюны губы, засосы на плечах, слегка слезящиеся глаза. – Я хочу, чтобы ты видел, – Гу Юнь почти не слышит его шепот и низко стонет, скользя своими пальцами по зеркалу, а второй упираясь в пол, едва не падая. Он теряется в странном удовольствии. Чан Гэн отпускает его бедро и обхватывает рукой член, оставшийся без внимания, вызывая едва ли не электрические разряды по всему телу. Гу Юнь не понимает сколько это длится. Первым кончает Чан Гэн, пачкая чужие ноги и одежду, самому Гу Юню хватает еще несколько движений, чтобы излиться в руку партнера и позволить себе расслабленно опуститься на пол. У Гу Юня еще не было таких… агрессивных и активных любовников, про любовниц и говорить не стоит. Он собирается что-то сказать, но Чан Гэн неловко что-то лепечет, если честно, Гу Юнь не понимает, что ему там говорят. Но вскоре юноша быстро ретируется, оставив Гу Юня одного. Он звонко смеется и поднимается на ноги, вытираясь и так уже испачканной одежде, её всё равно надо в стирку. Только на утро, уже отдохнувший мозг понимает, что с ним вообще случилось. Гу Юню немного неловко, но он собирается сделать вид, что ничего не произошло. А еще он искренне надеется, что они больше никогда не пересекутся. И что этот молодой человек не сынок кого-то из режиссеров.