Если бы в мире существовала премия для самого неудачливого человека на свете, то в ней однозначно победил бы Гу Юнь. По крайней мере, он о себе так сам думал. Иначе как еще объяснить, что он успешно проспал свои будильники, от которых всегда подрывался как ужаленный, а когда выскочил из дома, не поев, попал в пробку на такси, хотя тот пообещал мол «сейчас проедем, братан». А сегодня генеральная репетиция спектакля. Где он танцует главную мужскую партию.
Черт бы побрал эти новогодние праздники.
Гу Юнь опаздывал уже больше чем на полчаса и нервно рвал на себе волосы. Особенно после того, как Шэнь И отписал ему, что Ли Фэн сегодня в ужасном расположении духа, и лучше бы ему отрастить крылья и примчаться поскорее, иначе опять ссоры не избежать. Гу Юнь мог лишь нетерпеливо вздохнуть и ответить контакту под именем Старая дева, что они не в «Пятом элементе», а летающих такси еще не изобрели.
Шэнь И – лучший и единственный друг Гу Юня, пианист в оркестре театра, один из немногих, кто мог терпеть его характер, кроме родителей.
Когда Гу Юнь собирался уже выскочить из машины и добежать остаток пути пешком, Шэнь И написал ему, что пришел брат Ли Фэна и успокоил его, сказав, что сейчас на улицах пробки под девять баллов и «праздник же».
Гу Юнь выдохнул спокойно, но тут же пожалел, что нельзя ударить человека через экран, иначе Шэнь И бы уже отхватил. Ему нельзя нервничать перед репетицией!
Весь взмыленный Гу Юнь вбежал в театр и сразу понесся в тренировочный зал. Он наконец-то поднялся на сцену для репетиции, успешно опоздав на два часа. На удивление Ли Фэн даже ничего ему не сказал, только посмотрел подозрительно.
Ли Фэн был руководителем его балетной труппы и, по совместительству, одним из сыновей директора театра. Про него можно сказать что у него плохой характер, поэтому он не выносит людей с плохим характером. Что емко и описывает их отношения с Гу Юнем в последние пару лет после возвращения последнего на сцену.
Во время перерыва Гу Юнь спустился в оркестровую яму, выловив Шэнь И и оттащив его в сторону:
– Ты! Я из-за тебя чуть от нервов не набрал сразу пять килограмм сидя в этом несчастном такси! И поставил водителю две звезды только за хорошую музыку, – Гу Юнь достал воду, попутно обтираясь сухим полотенцем.
– Я же должен был тебя предупредить, у Ли Фэна было с утра отвратительное настроение, – Шэнь И мог лишь пропускать половину слов Гу Юня мимо ушей.
– А что ты там говорил? Его брат пришел? Он же с тренировок кордебалета не вылезает, а другой вообще в другой стране.
– Ты, наверное, еще с ним не знаком, хотя странно, он был на банкете по открытию сезона. Чан Гэн, работает тут полгода, оперный певец лет восемнадцати, мы недавно репетировали с оркестром, да ладно, ты же с ним говорил на банкете, я сам видел! – Шэнь И похлопал Гу Юня по плечу и заметил, что тот резко побледнел, а глаза стали большими как у кота в ночи. – Ты в порядке? Эй? – он помахал рукой перед лицом Гу Юня, памятуя о его слабом здоровье.
– Тот парень?! – Гу Юнь аж вскочил, будто собрался бежать на китайскую границу, не оглядываясь.
– Он пришел что-то забрать у Ли Фэна, но опоздал и пришел к началу нашей репетиции, Ли Фэн как обычно нашипел на него, но Чан Гэн смог его успокоить. Особенно, когда услышал, что «Гу Юнь получит еще пять партий, если опоздает хотя бы на пятнадцать минут». Да что с тобой такое?! – Шэнь И усадил его обратно.
Гу Юнь неловко откашлялся и пригладил свои волосы назад:
– Всё в порядке, просто мы немного… перебрали на банкете, и я подумал, что мог его как-то обидеть. И вообще, – Гу Юнь посмотрел в глаза Шэнь И, нахально улыбнулся и, не давая опомниться, перевел тему, – как твои дела с Чэнь Цинсюй?
Шэнь И мог лишь вздохнуть, потому что вытягивать информацию из Гу Юня – дело совершенно неблагодарное, он всё равно ничего не скажет, пока не захочет.
– Вчера я позвал её на свидание и…
– О! Ты больше не старая дева? – Гу Юнь не смог удержаться и прервал Шэнь И.
– Да заткнись ты! Она согласилась, на выходных собирались пойти в какой-то итальянский ресторанчик, говорит, ей нравится.
– Кто бы знал, что ты быстрее меня себе кого-то найдешь, глядишь, скоро на твоей свадьбе погуляю, – Гу Юнь наигранно вытер скупую слезу, за что получил тычок в бок от Шэнь И.
В этот момент в зал вошел Чан Гэн, Гу Юнь не сразу заметил его, только когда тот подошел к Ли Фэну и собрался о чем-то спросить, но пересекся с ним взглядом и замер на месте. Затем Чан Гэн неловко улыбнулся, кивнул в знак приветствия и наклонился к брату. Отсюда не было слышно, о чем они говорили.
– Эй, а Чан Гэн, кажется, тебя помнит. Говорил я тебе не напиваться до беспамятства!
– Да не напивался я, не шебурши, – Гу Юнь недовольно дернул головой, мельком наблюдая за Чан Гэном. Тот не собирался здесь надолго оставаться. Со слегка покрасневшими щеками (или это так кажется в свете ламп?) он еще раз взглянул на Гу Юня и быстро ретировался, не говоря ни слова.
– Всё-всё, мои хорошие, что расселись как куры на насесте? Марш на сцену, – Ли Фэн нацепил свои тонкие очки на нос и похлопал в ладони, сгоняя всех отдыхавших на дальнейшую репетицию.
В конце концов, Гу Юнь решил, что мальчишка не стоит его внимания, раз сам сделал вид, что ничего не произошло. Поэтому он просто решил подыграть и сосредоточиться на репетиции, оставив юношу, как странную, но приятную случайную связь, в прошлом.
Чан Гэн же заходил за ключами от машины, которые забыл во время утреннего визита. А после он поехал в свою новую квартиру, в которую недавно переехал.
Хорошую двухкомнатную квартиру ему подарил отец в качестве извинений за его неучастие в детстве Чан Гэна.
По дороге Чан Гэн выловил своих друзей: Гэ Паньсяо и Цао Нянцзы – его друзья детства. Они вместе учились в школе, вместе учились в одном университете и вместе работали в этом театре: пухленький круглолицый Гэ Паньсяо работал декоратором, а со стороны похожий на девушку Цао Нянцзы – костюмером. Они, вообще, и рассказали Чан Гэну о Гу Юне. Точнее это был Цао Нянцзы, который прожужжал ему все уши про «красавчика-премьера» и «как бы он его…».
– Что-что-что? Ты с ним разговаривал?! – Цао Нянцзы восторженно прыгал вокруг Чан Гэна, пока они подходили к дому. За спиной он тащил рюкзак, где позвякивали бутылки. – Я с ним только виделся, а я, между прочим, хотя бы работаю с его костюмами, а вы даже не пересекаетесь!
– Да осторожнее ты, разобьешь! – Гэ Паньсяо переживал за честно купленный на его деньги алкоголь. – Ну разговаривал и разговаривал, всех же артистов пригласили на тот банкет, ничего удивительного.
Чан Гэн лишь тяжело вздохнул и покачал головой, заходя в парадную:
– Я вам сейчас кое-что расскажу, а вы не будете трепаться направо-налево, окей?
– Ты с ним замутил?! – Цао Нянзцы широко раскрыл свои глаза и похлопал ресницами, вскрикнув на весь холл. Ответом ему послужила тишина и красноречиво закатанные глаза Гэ Паньсяо. – Я вас ненавижу! – он обиженно надул губы и, наконец, замолчал.
В квартире они быстро обустроились в комнате, отведенной под гостиную:
– Ну рассказывай, рассказывай! – Цао Нянцзы вновь затараторил, одновременно с этим пытаясь делать коктейли, которые кроме него никто тут не пьет.
– Прольешь сейчас, – Гэ Паньсяо ревниво отобрал у него виски.
Чан Гэн молча устроился на большом кресле, на автомате поедая чипсы:
– Мы с ним переспали.
В гостиной повисла тишина, даже Цао Нянцзы медленно поставил бутылку с бокалом на стол, а потом запищал:
– Раньше меня?! А как это было?! А когда-а?! Он же или тренируется, или всё время с Шэнь И! И вообще он с коллегами не спит, это всем известно! Его вообще с любовницами никто ни разу не видел! Кто ж знал, что он «по мальчикам», хи-хи. И как тебе? – он подобрался ближе, подпер голову руками, облокотившись о ручку дивана, смотря горящими глазами на Чан Гэна.
– И тебя не смущает, что… как вы будете дальше общаться? И что он старше тебя почти на десять лет? – Гэ Паньсяо было интересно, но прямо спросить, как Цао Нянцзы, он не мог.
– Кхм, – Чан Гэн уже пожалел о том, что рассказал им о случившемся, – он сам со мной начал флиртовать на банкете, а потом я поздно возвращался с репетиции и увидел его одного в тренировочном зале, да оно само как-то и получилось, он был не против… – Чан Гэн неловко почесал пальцем висок и улыбнулся.
– То есть я мог бы случайно к нему подкатить пьяненьким, а потом он бы сам согласился переспать со мной в гримерке?!
– Не льсти себе, Цао, – Гэ Паньсяо тут же получил за этом пинок по голени и злой взгляд от Цао Нянцзы.
– Вообще-то, я собирался спросить совета, что мне теперь делать? – Чан Гэн со вздохом продолжил разливать напитки.
– Что-что, ты думаешь этому ветреному парню нужны серьезные отношения? Забудь, – Гэ Паньсяо немного нахмурился, смотря на то, как Чан Гэн поджал губы и покачал головой. – Не говори только, что ты еще влюбился в него!
– Я не знаю, – Чан Гэн беспомощно простонал и развалился в кресле, подперев устало голову рукой, – я… просто хочу быть с ним? Такого со мной еще никогда не было. Я весь день о нем думал, даже едва машину не разбил.
– У-у-у! Чан Гэн влюбился! За это надо выпить! – Цао Нянцзы ничуть не расстроенный сам чокнулся бокалом с коктейлем со всеми и выпил залпом. – Слушай папочку Цао!
Гэ Паньсяо лишь обреченно застонал: – Уж этот сейчас как научит.
– Цыц! Сяо Чан Гэн! – Цао Нянцзы сел на подлокотник дивана. – Тут же ничего сложного! Гу Юнь любит внимание, очень любит! А еще любит, когда его хвалят и превозносят, это всем известно, что больше балета он любит только себя. Так что действуй! Подарки там дорогие, хвалебные отзывы и открытки самые дорогие лично в гримерку! А еще попробуй пригласить его на свидание, но только куда-то где подороже!
– Чтобы в итоге он подумал, что его домогается какой-то малолетка, ну-ну, – Гэ Паньсяо мог лишь скептично за ними наблюдать, – но, если что, мы поможем, друзья же не бросают.
– У меня, кстати, его номер есть, я у брата узнал сегодня с утра. И нет, не смотрите на меня так, я не собираюсь ему названивать и писать, – Чан Гэн устало вздохнул и выпил залпом свой виски, растекшись в кресле, – У него послезавтра концерт, я к нему подойду после. Или просто цветы оставлю с открыткой.
– А лучше еще раз подумай, нужен ли тебе такой нарцисс как Гу Юнь, ты же его убьешь в первые же дни совместной жизни, – Гэ Пансяо, несомненно, восхищался Гу Юнем, но еще больше он волновался за нервную систему Чан Гэна.
– Что за глупости, конечно нужен! Сяо Чан Гэну нужно внимание и любовь, а тут это может даже взаимно быть, не просто так же он переспал почти с незнакомцем еще и коллегой!
Слова Цао Нянцзы эхом отдались в голове Чан Гэна: «Нужно внимание и любовь». Ему нужен сам Гу Юнь или его чувства?
На премьерный концерт нового спектакля Чан Гэн достал билеты в первый ряд через Ли Фэна. Тот поворчал, мол, они для важных гостей, но отдал один, причем весьма неплохой.
А что до Гу Юня. Что тут можно еще сказать, он был на высоте, как и всегда. Чан Гэн старался лишний раз не задерживать на нем взгляд, но, когда он смотрел на Гу Юня, то сердце будто останавливалось, а голова начинала кружиться. Такое ощущение, что Чан Гэн завидовал самой сцене, что Гу Юнь касается её своими ногами. Завидует самому Шопену, что Гу Юнь волен танцевать под его музыку. Это чувство всё больше убеждало его в намерении не отступаться от своей цели.
Этот мужчина будет его, чего бы оно не стоило.
После спектакля Чан Гэн не остался на поклоны и уже знакомыми ходами закулисья отправился к гримерке Гу Юня: где она находится он тоже узнал от Ли Фэна. Тот очень странно на него посмотрел поверх линз очков, но ничего не сказал.
Чан Гэн купил букет персиковых цветов, он не любил пошлые цветы вроде алых роз или тюльпанов. Он нервничал. Гу Юню явно нравилось красоваться, раз он так долго не появлялся. Но, заслышав знакомые шаги, Чан Гэн вытянулся по струнке, будто на сцене и смело повернулся к Гу Юню, едва не столкнувшись с ним вновь.
Гу Юнь громко охнул, оторвавшись от телефона и слепо похлопал глазами. Выглядел он потрясающе: вспотевший после двух часов спектакля, мокрые волосы, плотно зачесанные и убранные в пучок, блестящие взбудораженные глаза широко раскрытые, слегка приоткрытый рот с яркими губами, румянец щек, проступающий сквозь грим. А ниже... ниже лица Чан Гэн старался не смотреть.
Чан Гэн думал отдаст душу только взглянув на его лицо, но, когда Гу Юнь улыбнулся ему белозубой улыбкой, а глаза изогнулись и стали похожи на лепестки цветов – Чан Гэн уверился в том, что Гу Юнь божество не танца, а красоты.
Сердце застучало быстро-быстро, а лицу стало очень жарко.
- Я захотел подарить тебе… вам лично, - Чан Гэн постарался улыбнуться и протянул цветы Гу Юню, сразу отводя взгляд от глаз, что, казалось, смотрят с насмешкой.
- Не каждый фанат проберется в гримерку артиста, - Гу Юнь был всё еще на адреналине и в приподнятом настроении, он хихикнул и, проходя мимо Чан Гэна, мазнул губами по его щеке, скрываясь в гримерной.
Чан Гэн медленно оперся стену и тупо смотрел в стену, пока сердце не успокоилось и не стало холодно в пустоте коридоров.
А дальше был долгий и тернистый путь: Гу Юнь явно не воспринимал его всерьез, постоянно отшучивался, уперто избегал разговоров и совместных встреч. Чан Гэн и присылал ему букеты, и открытки, и сам подлавливал для каких-то разговоров, пользовался «служебным положением» и приходил на репетиции труппы Гу Юня, брал билеты буквально на каждое его выступление.
Гу Юнь уже думал, что поедет крышей, думая брать отпуск.
До момента, как Чан Гэн не написал ему поздно вечером на телефон, пока Гу Юнь ехал в такси домой после тяжелой тренировки. От его тяжкого вздоха даже таксист вздрогнул.
Привет
Это Чан Гэн, напиши, как сможешь.
Ответ пришел почти сразу.
Откуда у тебя мой номер?
Я спросил у брата.
Он ничего не знает.
Так что ты хотел? Давай просто сделаем вид, что я тебя не знаю и ты меня тоже
Долгое молчание. Гу Юнь успел доехать до своего дома и даже подняться в квартиру. Уже переодевшись и рухнув в кровать с легким перекусом, он получил ответ.
Давай встретимся? Я узнал, у тебя завтра выходной.
Гу Юнь аш поперхнулся, а потом тяжело вздохнул:
- Вот почему я не завожу любовников младше себя. Напридумывают себе всякого.
Я не встречаюсь с коллегами, а ты вообще брат Ли Фэна
И что? Я живу отдельно, с братом почти не общаюсь. Мы вместе не выступаем. Даже не пересекаемся! Никто не узнает.
Тебе же понравилось.
Даже не вопрос, а утверждение! Каков наглец! Гу Юнь ответил не сразу. В конце концов, и правда это было... хорошо, а ведь они не сделали ничего особенного. Да еще и старался так. Целый месяц прохода не давал.
Во сколько и где?
Завтра в 5 вечера у ресторана Мансарда на Почтамтской. Я могу заказать тебе такси.
Не надо
Я буду
