Полюби меня…

Знаете, он всегда задавал мне вопрос: если вдруг завтра ты узнаешь, что я мёртв, ты будешь плакать? Я лишь усмехалась и отвечала: очень смело с твоей стороны думать, что я умею это делать. В ответ на своё высказывание я получала лишь гордую улыбку. И, если честно, это было лучше любой похвалы, выслушанной от него в свой адрес. Впервые я встретила Стаса до переезда родителей заграницу. Я в то время ещё училась в школе, а он — выпускался из академии. Старый друг семьи, представил нам его мой отец, никогда не уточняя где и при каких обстоятельствах они познакомились, и почему между ними была пропасть почти в 15 лет. Стас был первым человеком, которому я рассказала, что хочу работать в органах и помогать людям. Он лишь усмехнулся, потрепал меня по голове и ответил, что именно поэтому пошёл учиться. Он был лёгким на подъём, улыбчивым, но с неизменной сталью в глазах. Слишком быстро повзрослел, — отмечал всегда мой отец. Я же была уверена, что он с ней родился. Всё время, пока он гостил у нас, он вёл себя так, будто всегда был частью семьи: смотрел со мной и младшим фильмы, помогал маме на кухне и решал дела с отцом. Он был частью рутины, умудрившись гармонично в неё влиться, и почти не изменить: всё было таким привычным, родным, но ощущалось при этом совсем по-другому. А потом Стас исчез. Пробыв у нас всего неделю, одним холодным, зимним утром он тихо собрал вещи и уехал. Я никогда не спрашивала куда. Заранее знала, что ответом на мой вопрос будет лишь напряжённое молчание. Мы пересеклись с ним снова через 8 лет. Я тогда только переехала в Москву, решив, наконец, поступить в академию и параллельно вдохнуть духа свободы. Восторженно планировала выходные, представляя, как буду сидеть за рулём машины и до утра гулять по улицам города. Но у моего отца были другие планы — он позвонил Стасу, как только я приземлилась, и попросил присмотреть за неугомонной дочерью. Я даже не стала ему перечить, заранее знала, что бесполезно. Впервые встретив Стаса спустя все эти годы, я сразу же отметила как он изменился. Стал закрытым, более грубым и с полностью отсутствующим чувством такта. От того улыбчивого парня, которого я впервые встретила будучи подростком, осталась лишь в сталь глазах. Она никуда и не уходила, но это я выяснила уже позже. Узнав о поступлении в академию и моём желании работать в органах, он не был удивлён, и тем более не пытался отговорить меня, как делали многие. Нет. Он лишь усмехнулся, сказав что-то вроде рад видеть, что спустя все эти годы ты всё ещё следуешь за мечтой, и начал меня готовить. И, если честно, я даже не поняла этого сначала. Всё началось с пробежек рано утром: в любую погоду он вытаскивал меня на улицу, не слушая мои возмущения, а на все вопросы кратко отвечая, что ненавидит бегать один. И если сейчас вы представили романтические пробежки по аллее с разговорами обо всём, бросьте это. Каждое наше занятие проходило почти в полном молчании, где Стас всегда засекал время и заставлял заниматься без отдыха и перерывов до тех пор, пока я не падала на землю от усталости. После пробежек пришло обучение самообороне. И, если первое время, он делал мне поблажки из-за моей неопытности, то со временем ушло и это. Краткий инструктаж, обсуждение ошибок с предыдущего занятия и неизменные бои с его ребятами — вот как проходили наши тренировки. Он лишь смотрел со стороны, подмечая на будущее мои косяки и саркастически напоминая прикрывать милое личико. А потом он перешёл к любимой части наших занятий и начал учить меня стрелять. Правда, на первой же тренировке Стас вычислил, что у меня уже есть опыт с оружием. Немой вопрос в глазах и понимающий кивок на моё отец заставил в своё время. Я думала это его остановит и он оставит меня в покое, но мои способности его лишь раззадорили, заставив захотеть научить меня чему-то новому. Поэтому, неизменно, каждые четверг и субботу он забирал меня из дома и увозил в тир: по его словам, учить правильно стрелять, что бы оно ни значило. И, знаете, приходилось учиться: сначала - из пистолета, потом автомата, а позже он где-то раздобыл снайперскую винтовку. В один момент я просто перестала задавать вопросы, лишь периодически удивлённо вздергивала бровь, будто подразумевая ну и зачем? Но в ответ, получала лишь краткое поблагодаришь меня после. И, знаете, я благодарила. Много раз. Сначала вслух, залетая без стука к нему в кабинет после сданных на отлично зачетов и экзаменов, а после — лишь мысленно, представляя его гордую улыбку. Ведь наше близкое общение продлилось всего год. Год, полный совместной рутины и моего почти постоянного нахождения в Пятницком. Все шутили, что если я не в академии, значит, или сплю, или занимаюсь у Карпова в кабинете. Конечно, я знала и о его делах, и о жестоком обращении с подчинёнными. Ни разу, к счастью, не была их свидетелем, да и желания лезть в его дела не было, если честно. А сам Стас никогда не делился подробностями, стараясь оберегать меня от этой грязи, и всегда добавляя, что я хлебну её достаточно после. Лишь иногда он позволял обрабатывать раны вследствие очередной стычки и успокаивать нервы после нервного срыва. Но в один день и это закончилось. Что произошло? Его подстрелили. Я узнала об этом из звонка в час ночи от одного из его парней. Лишь краткое он просит тебя и продиктованный адрес. Я была на месте через 20 минут. Сквозное ранение в грудь, множественные ушибы и пара сломанных ребёр, как после сказала мне его лечащий врач. Не добавляя очевидное - и как только жив остался. Весь месяц нахождения в больнице я проводила почти всё своё свободное время рядом с ним — носила еду, рассказывала об учёбе, ругалась и грозила позвонить его матери, когда он пытался встать с кровати. После первой недели в больнице и часового скандала ему удалось уговорить меня вернуться хотя бы к тренировкам, но знаете, без него было совсем не то: не хватало азарта, саркастических комментариев и слов поддержки. Поэтому я мысленно считала дни до выписки и с нетерпением ждала возвращения к нашему распорядку; рутине, как называл её Карпов. Но в день выписки из больницы Стас исчез. Сбежал за 10 минут до моего приезда и пропал со всех радаров. В квартире было пусто, в отделе не имели ни малейшего понятия, где он, а его ребята и семья отказывались давать хоть какую-то информацию. Я знала, что это было для моей же безопасности, но, если честно, легче от этого не было ни капли. Я боялась, что его снова подстрелили. Только в этот раз насмерть. Я хоть и знала, насколько эта сволочь, на самом деле, была живучая, всё равно сильно переживала. Я пыталась найти его: донимала подчинённых, расспрашивала его друзей и знакомых, даже позвонила отцу. Потратила на всё больше года. Но не приблизившись ни на шаг к ответам на свои вопросы, разозлилась и бросила поиски. Ушла в учебу, оттачивала навыки, записалась в клуб по стрельбе и почти не спала. Так было проще. Не видеть его лица во сне, не просыпаться от кошмаров, в которых я не успеваю доехать до больницы и убедиться, что он живой. А ещё через год я узнала, что он перебрался в Питер, возглавил там СКП, женился и даже усыновил ребёнка из детдома. Наверное, тогда, впервые за все годы я смогла выдохнуть, почувствовав, как с новостями с моих плеч пропал груз весом в тонну. Я не пыталась с ним связаться. Частично всё ещё была зла, но также не знала что сказать. Выплеснуть всю боль и обиду? А смысл. Сказать, что скучаю? Но это не вернёт его обратно в Москву. Да и в не нашем стиле это было: говорить о чувствах, чём-то личном. За исключением одного раза. После особенно тяжелого задания, он приехал ко мне и попросил зайти. Как сейчас помню этот голос лишённый эмоций и пустой взгляд. И за весь год это был первый и последний раз, когда я увидела его плачущим. Наши отношения не были сотканы из белых ниток. Они, тем более, не были идеальными. Два одиночества, встретившихся друг другу в правильном месте и в правильное время. Я помогала ему не сорваться и упасть в яму, из которой единственным выходом будет лечение у психиатра. Он же сдерживал моих демонов, не давая потеряться в этом мире. Мы не были друзьями. И тем более, не являлись любовниками. Лишь два человека, нашедших друг в друге временный смысл. Я всегда буду помнить его и всегда буду благодарна. За тренировки, за терпение, даже за исчезновение из моей жизни. Ведь именно благодаря ему я стала той, кто я есть сейчас. Профессионал своего дела, один из лучших специалистов и сильная личность. Он не рядом со мной, и, возможно, никогда не узнает обо всех моих достижениях и заслугах. Но мне это и не нужно. Важно, что сейчас он счастлив. И, если честно, именно этого мне почему-то уже достаточно.