The mirror's image, It tells me it's home time, But I'm not finished, 'Cause you're not by my side.
Хэйтем не сводит с неё глаз, гоняя виски по дну стакана, а она всего лишь медленно раздевается. Снимает с себя это вызывающее красное платье, но не снимает маску, которая есть на ней. У мужчины складывается впечатление, что у этой дамы тело существует отдельно от души. И, быть может, она все же смогла сохранить что-то, не погрязнув окончательно в пучине разврата. Все эскортницы, все продажные девки теряют свою истинную суть и смысл существования. Манекены в чехле из дорогих и не очень тряпок. Она не такая. Не такая, как все эти девки, но все же продажная, грязная и порочная. Другая. из своего мира сепии. И вряд ли когда-нибудь ещё в её мире появятся новые краски. Её тело обнажено. Кенуэй может видеть всё, что только ему захочется. Он может видеть стройные ноги, обтянутые чулками, охваченные чёрными лакированными лодочками, нежное, но между тем очень острое кружево, выгодно подчеркивающее все. Она красива, но грязна. Кто только не трогал её во всех возможных местах, во всех возможных позах. Она продалась.Now it's three in the morning, And I'm trying to change your mind, Left you multiple missed calls, And to my message you reply: Why'd you only call me when you're high?
Кенуэй кивает головой, делает глоток из стакана и убирает его в сторону. Отставляет на столик, где стоит полупустая бутылка. Девушка повинуется и снимает белье. Чёрная ткань падает на пол к ногам. Как бы ей не была противна эта работа (хотя может быть это не так, может ей нравится торговать собой) её тело откликается, предвкушая продолжение, но щеки уже не горят красным, лишь дежурная, вежливая улыбка лежит на её губах, напоминая, что она на работе, что это её обязанность — удовлетворять таких, как этот мужчина. Это все, что она может сделать. Эта улыбка — её позорное клеймо. Он подзывает её к себе жестом. Она исполняет все, что только ей скажут, покажут… Но не смотрит в глаза. Смотрит поверх, смотрит на все лицо в общем, но не заглядывает с ледяную сталь. Он может трогать её везде, где только захочет. Мужчина заплатил половину стоимости вперёд, заплатит и в конце, но пока он волен делать с ней все, не ограниченное законом. На мораль ему уже плевать. Ладони ложатся на задницу, сжимая её до красных следов от пальцев. Порочная, грязная, но почему-то такая закрытая. Этих девчонок Кенуэй разгадывает за считанные секунды, вскрывает их, пользуется и выбрасывает, а она… На дне её темных и усталых глаз ещё догорает живая искра. Ещё что-то человеческое в ней сохранилось. Она живая, сама по себе. И где-то внутри явно скрылась не лицемерная дешевая сучка, а девушка, просто обычная девушка, которой, может быть, хочется банального тепла. — Почему ты не бросишь эту работу? — громко, отчетливо-резко задаёт вопрос Кенуэй, а губы касаются нежной кожи на шее, язык скользит по чёрным линиям татуировки. Этим телом можно наслаждаться, можно восхищаться. — А почему ты звонишь мне только, когда ты пьян? — одними губами шепчет она. — «Мария» твоё настоящее имя? Шлюхам не задают подобные вопросы. Это не принято в их системе. Клиенту не всегда нужно имя девушки, им не всегда нужна она, им нужно тело, а телу не нужно имя. У него есть всего лишь серийный номер, как у товара. Она и есть товар. Блядь. — Нет.***
Всё помещение — это лофт, такой модный в последнее время. Каменные стены, стеклянные окна в пол, стеклянная дверь, барная стока — лакированное дерево, кожаные диваны, на которые так и хочется умостить свою задницу. Не будь здесь нескольких кондиционеров, то влажные от пота задницы и ляжки девушек прилипали бы к этой коже, она бы неприятно скрипела, сразу же извещая о том, что это не какой-то дешевый кожзам. Мужчины бы посмеивались над этим неловким звуком. На одной из стен — вывеска с зелёным драконом горит неоновым светом. Не с таким модным китайским, а уже более классическим и привычным всем драконом. Но тоже стильно и прикольно. Тот, кто устроил этот бар, явно вложил в него огромное количество денег. Хотя, чего ожидать от тамплиеров. Всё делают шикарно, с размахом. Этого у них не отнять. Новая работа Шэй практически не отличается от её старой. Также шумно, также полно пьяных лиц, также музыка бьёт по ушам, насилуя твои уши и мозг. Разве только теперь Кормак на месте тех, кто подмешивает в коктейли афродизиаки, разливает алкоголь по рюмкам и стаканам. С подобной точки зрения она ещё не смотрела на своё гиблое положение дел. Да и работу бармена она никогда не рассматривала, как основную. Все же стриптизершам платят больше, чем тем, кто просто мешает водку с соком. Хотя и те, и те удовлетворяют чужую потребность забыться. Деньги. Вот и вся проблема Шэй. Будь у неё деньги, влезла бы она вообще в эту кабалу? Стала бы она раздеваться при мужчинах, чтобы те засунули ей дополнительную двадцатку за резинку лифчика? Стала бы она торговать своим телом, если бы у неё была эта мелкая возможность купить туфли не на распродаже, а в шикарном бутике, да за несколько сотен баксов? Может тысяч. Была бы она эскортницей, если бы не ситуация. Стакан в руках Кормак уже скрипит от того, как усердно девушка натирает его тряпкой. Но этот скрип слышит только она. И именно он выводит её из состояния забвения и размышлений о том, как же паршиво выглядит её жизнь со стороны. По крайней мере, первый день на новой работе дарит ей особенный заряд энергии. Шэй совершенно не чувствует усталости, а новая обстановка даёт возможность отвлечься от ассасинов. Хотя ей не стоит забывать, зачем она здесь и как оказалась. Ведь всё это далеко не из-за любви к алкогольным напиткам и пьяным мужчинам, чьи карманы легко можно обчистить во время приватного танца. — Девушка, две «Маргариты», пожалуйста, — молодой парень за стойкой с очаровательной улыбкой обращается к ней. Он здесь один, куда ему вторая «Маргарита»? Решил подкатить к какой-нибудь полупьяной даме? Шэй бегло окидывает взглядом помещение. За одним из столиков сидит девушка, вероятно, со своей подругой. Ещё одна — с мужчиной в совершенно другом конце зала. Кому же парень собирается отправить презент? В голове Кормак даже не мелькает мысль, что этот молодой человек может делать такой заказ исключительно для самого себя. — Да, конечно. Одну минуточку. Намешать два простеньких коктейля не займёт много времени. От Шэй никто не требует, чтобы она устраивала шоу или демонстрировала свои способности бармена по полной программе. Девушка обходится без изысков. Два бокала упускаются на барную стойку. Да тут и знать ничего не надо, чтобы сделать коктейль. — С вас двадцать баксов. — Конечно, детка, — парень выкладывает на барную стойку две потёртые десятки. Шэй забирает их и отправляет в кассу. Хоть бы пятерку чаевых дал, а не просто так подсунул бумажки. Когда ты обслуживающий персонал, у тебя нет иного выхода, кроме как молчать в тряпочку, чтобы не разозлить клиента и не получить вычет из зарплаты. А ведь Кормак здесь не проработала ещё не дня, не очень хочется получить плохой отзыв от клиента в первый же день своей работы. Шэй берет в руки тряпку, чтобы протереть барную стойку, пока парень с двумя «Маргаритами» залипает в телефон. Она торопливо протирает лакированное дерево, оглядывая гостей бара с легкой улыбкой. Ей нужно быть приветливой. Улыбка — это форма, которую надевает на себя бармен, но которую никто не выдает на работе. Хотя расходовать её приходится порой на очень мерзких типов. В бар заходят ещё двое. Мужчины. Оба в костюмах, один, с дурацкими усиками, которые давно вышли из моды, даже несёт с собой чёрный портфель. И оба молодые. Клерки с Уолл-Стрит. Так мысленно обозначает их Шэй. После своих махинаций на бирже решили заглянуть в бар под самый вечер. Сейчас, вероятно, закажут что-нибудь благородное. Не коктейль. Может, по рюмке коньяка. После чего, немного поболтают о своём, вызовут такси. Разъедутся по домам, хотя, кого-то из них может занести и стриптиз-клуб. Их то как раз располагается недалеко. Кормак особо не приглядывается к этим двоим. Хотя один из мужчин кажется ей смутно знакомым. Даже не смутно, а очень знакомым. Тёмные волосы стянуты в низкий хвост, ни одна прядь не выбивается из залаченной причёски. Серые. Нет, стальные глаза. И губы… Шэй чувствует, как по спине пробегают мурашки, а волосы на руках становятся дыбом. Она опускает взгляд в барную стойку, чтобы не пялиться. А ведь она и правда начала откровенно пялиться на вошедших. Нет никаких сомнений, она его видела не раз в их стриптиз-клубе. И не только в стриптиз-клубе. Как же, чёрт возьми, его зовут? Кенуэй… — Хэйтем, могу ли рассчитывать на что-то большее, чем… — тараторит спутник Кенуэя, но тот одним изящным движением руки затыкает его. — Чарльз, давайте не будем о работе. Я хочу немного выпить. У меня и так на вечер есть некоторые дела. Что вы будете? Они подходят к барной стойке. А Шэй с удовольствием бы свалила куда-нибудь в подсобное помещение, если бы не обслуживала зал одна. Ей не стыдно, далеко нет. Когда работаешь стриптизёршей, или становишься эскортницей, чувство стыда постепенно атрофируется и перестаёт существовать в твоей жизни. Но вот только Кормак не привыкла встречать своих клиентов где-то за пределами стриптиз-клуба, или их квартиры, дома, снятой в отеле комнаты. А тут… — Девушка, будьте добры налить мне и моему другу виски, — Кенуэй обращается к Кормак, и ей приходится поднять взгляд и улыбнуться жизнерадостно и учтиво. — Конечно. Кенуэй пристально изучает её. Взгляд внимательный, настороженный, между тем очень заинтересованный. Шэй кусает щёку изнутри. Он узнал её? Иначе зачем так долго на неё смотреть? Девушка не откупоривает бутылку, а достаёт ту, что стоит открытой под баром, но Хэйтем качает головой, замечая это. — Налейте из вон той с витрины, — мужчина указывает ладонью за спину Кормак. В его стальных глазах проскальзывает… недовольство? Немое осуждение? Неодобрение? Кормак делает всё так, как должна делать в данной ситуации, как её научили сегодня. Но, видимо, мужчина ожидал от неё чего-то другого. Шэй ставит два чистых, блестящих бокала перед мужчинами и заполняет их виски. — Льда, Чарльз? — учтиво интересуется Хэйтем, кидая взгляд на своего спутника. — Нет, мне, пожалуй, и так пойдёт. Этот Чарльз слишком нервно, цепко вцепился в портфель на своих коленях, словно он только что украл что-то дорогое и тащит это в этом портфеле по улицам Нью-Йорка. Или как параноики боятся, что кто-то захочет украсть их пожитки. Нервный, суетливый человек. Бегает взглядом по всем вокруг. — Ну, и отлично, Чарли. А мне добавьте, — Кенуэй весьма вальяжно расположился за барной стойкой. Устроился на стул, словно он здесь завсегдатай. И бывает, как минимум, каждый вечер после работы. Кормак всё той же теплой и доброжелательной улыбкой насыпает льда в чужой бокал. Она не отводит от мужчины взгляд, как и он не сводит с неё глаз. Так обычно смотрят друг на друга старые знакомые, которые не хотят признаваться ни себе, ни друг другу, что они знакомы. Шэй даже мысленно хмыкает. Ну да, знакомство со стриптизершей не делает тебе чести. Особенно если ты с ней переспал… — Мистер Кенуэй, так что вы скажете на то… — Мы с вами нигде не встречались… — Хэйтем опускает взгляд на её бейджик на фартуке, — Шэй. Странное имя для девушки, — он усмехается. У него сложился в голове паззл? — Навряд ли, мистер Кенуэй, что мы могли где-то встретиться. Я первый день работаю в этом баре. Кормак хочет отойти к другому концу барной стойки и сделать вид, что у неё полно дел, но Хэйтем не даёт ей этого сделать, хоть его спутник и нервно сжимает и разжимает край портфеля, стоящего на его коленях. Чарльз прислушивается к их разговору. Ведь из-за Шэй Кенуэй его же и перебил. — Странно, мне кажется ваше лицо чрезвычайно знакомым. — Я думаю, что вы меня с кем-то путаете. Хэйтем странно, недобро усмехается. На его губах появляется ухмылка. Есть в этом что-то опасное. Между тем весьма и весьма страстное. Да под этого мужчину штабелями ложатся девушки, даже самые закостенелые мозгом лесбиянки точно бы пересмотрели свою ориентацию, если бы увидели эти серые глаза, цвета расплавленного серебра. Хотя, они больше сродни ртути. Отравляют точно также. Ситуация приобретает критический характер. Шэй скользит взглядом по всему Кенуэю. Аккуратные ногти на руках, запонки, идеально отглаженный костюм. Она чуть ли не кусает губы. В голову лезут пикантные подробности их последней встречи. Туго затянутый галстук, стоячий воротничок у рубашки. Кормак чувствует, как глаза принимают размер глаз Кота из «Шрека», когда замечает на лацкане то, что явно не должна была заметить и вообще узнать о своём партнере на одну ночь. Красный крест тамплиеров. В голове сразу перемешивается всё, что только могло там перемешаться. Лезут максимально странные мысли, а татуировка — знак ассасинов — начинает жечь шею. Шэй кажется, что так и есть. Она инстинктивно хочет потянуться к своей шее, коснуться пальцами чёрных линий рисунка. Но девушка вовремя себя одергивает. Теперь это выглядит, как полный провал. Один из спонсоров Кормак, проводящий в стриптиз-клубе, где она работает, и снявший её единожды для более интимной встречи, сейчас сидит в баре, куда она устроилась работать ради поиска тамплиеров или хоть какой-то информации. И он сам оказался тамплиером. Хотя, может, это просто крест. Ничего не значащий крест. Может он просто католик, который не хочет носить крест на груди, может он помогает организации «Красный Крест» и является её членом, может это просто украшение из золота и драгоценных камней, может это просто… Попытка отогнать мрачные мысли по поводу Хэйтема Кенуэя не становится успешной. Шэй так и хочется зашипеть. От досады? Кенуэй заплатил в прошлый раз слишком хорошо. И эти деньги во многом облегчили Шэй жизнь на этот месяц. Он даже накинул ей «на чай». Точнее, как он выразился тогда в пьяном бреду, «на бутылку хорошего конька». Впрочем, в голове Кормак почти сразу же рождается план, граничащий с безумием. Нужно узнать подробнее про этого Хэйтема Кенуэя, втереться к нему в доверие. Навряд ли, конечно, человек, который связан как-то с Орденом Тамплиеров, допустит до своего тела эскортницу. Но ведь если он уже сделал это однажды, и ему всё понравилось, есть же шанс, что мужчина может изъявить желание всё повторить? Судьба благоволит Шэй. Первый день и сразу же такая интересная «находка» в лице двух предположительных тамплиеров. Да, наверное, если Хэйтем тамплиер, то и Чарльз, сидящий на стуле рядом с ним и гоняющий остатки алкоголя по своему бокалу, тоже тамплиер. Хотя он больше похож на зашоренного и потрепанного жизнью офисного планктона, но никак не на вершителя чужих судеб, коими являются тамплиеры и Abstergo. Abstergo — это вообще самое лучшее прикрытие, которое только есть у тамплиеров. Учёные, врачи, охрана, разработчики. Огромный фармацевтический гигант протянул сотни своих рук во все концы света. Невидимая сеть Abstergo обхватила землю. В каждой стране как минимум есть десять филиалов этой компании, а в некоторых и того больше. Наверное, в России их штук тридцать. Страна же просто необъятная! Но даже там этот гигант смог закрепиться и удержать свои позиции. И хоть главное «логово» расположилось в Нью-Йорке, власть Ордена Тамплиеров, скрывающегося за логотипом Abstergo, крепка и непоколебима везде. И если Чарльз — тамплиер, то он выглядит совершенно не так, как все тамплиеры, которых Шэй знает по фотографиям и биографиям. По крайней мере, принципа «знай своего врага в лицо» она старается придерживаться. И Чарльз совершенно не вписался во все её представления. И не оправдал ожидания. Чего не скажешь о Хэйтеме Кенуэе. — Знаете, Шэй, — с улыбкой произносит Хэйтем, — у меня хорошая память на лица. И это худшее, что Шэй вообще сейчас могла услышать. Неоднозначный тон, бархатный голос мужчины. Кормак кивает и с улыбкой уходит к другому краю барной стойки. Она оставляет тряпку для натирания посуды под барной стойкой и уходит в подсобное помещение, чувствуя, как чужие глаза прожигают в её спине две дырки. Кормак достаёт из заднего кармана телефон, торопливо ищет в списке контактов номер Лиама, ну, или Хоуп. Да кто первее попадётся, тут уже не имеет никакого значения. Лишь бы кто-нибудь. Сообщение с просьбой проверить, кто такой этот Хэйтем Кенуэй может иметь разные последствия. Хоуп почти сразу начнёт требовать детали, Лиам просто узнает всё, что только может. Шэй останавливается на контакте Лиама. Открывает сообщения. Печатает несколько слов, но стирает их и убирает телефон обратно в карман. Лучше она для начала проверит всё сама. Имя у неё есть. И пока дергать кого-то из Братства ради проверки догадки, в которой она даже не уверена. Это всего лишь первый день на новой работе. Если Кенуэй действительно бывает здесь так часто, то ей не составит труда разобраться с тем, откуда он, кто он и чем занимается. Осталось придумать, как это сделать. Кормак касается ладонью своей шеи. Если она хочет и дальше здесь работать, то ей нужно что-то сделать с этим следом причастности к Братству ассасинов на своей шее. Она распускает волосы и заплетает свободную косу на правую сторону. На сегодняшний вечер ей этого хватит.