***
Первым делом Джоанна направилась в район, где жил Джеймс Виндибанк. Она не считала это место родным для Мэри, потому что оно никогда не было ее домом, а лишь тюрьмой. Мэри сегодня собиралась переехать из убежища обратно в общежитие: чуть ли не единственная хорошая новость, способная приободрить Джоанну. Что бы ни случилось, на что бы ни пошла Джоанна, Мэри останется в безопасности. А на лучшее ей в нынешней ситуации не стоило и надеяться. Многие после этого факта все равно бы продолжили считать, что на карту поставлено многое, но Джоанна надеялась, что ее особая преданность делу и людям простительна. Как и сказал Шерлок, Мэри была их клиенткой. В их обязанности входила забота о Мэри, и потому она находилась в безопасности. Джоанна собиралась покончить с Виндибанком, но это лишь вишенка на торте. Еще стоило присмотреть за Сарией Балоч, о которой она, кроме имени, ничего не знала. Очередная обычная девочка, подобная десяткам других таких же девочек, жизни которых за свою скрытую карьеру мог разрушить Виндибанк. В отличие от Мэри, ситуация между Сарией и Виндибанком никак ее не касалась, однако это был очередной урок, который преподала Джоанне армия — как выполнить работу, когда ты в это лично не вовлечен. Именно поэтому Джоанна была бесповоротно предана делу. А большего, чтобы покончить с Виндибанком, и не требовалось. Утром, когда Виндибанк уезжал на работу, Джоанна стояла наготове на том же самом месте, где она недавно его сфотографировала. С проницательностью истинного хищника он ощутил собственную уязвимость и, замедлив шаг, начал держать ухо востро. Джоанна пришла сюда не ради разведки, и потому в прятках она не видела смысла. Даже больше, она, наоборот, хотела бросаться в глаза. Джоанна намеренно встала так, чтобы ее можно было легко увидеть. Их глаза встретились, когда машина Виндибанка проехала возле дома Сарии Балоч. Джоанна медленно проводила его взглядом. Виндибанк почти сразу же отвернулся, но ее поведения было достаточно. Джоанна прекрасно понимала, что ее узнали. Он не забудет ее, особенно после после той ночи, когда Шерлок угрожал ему расправой и разоблачением, а она стояла по правую руку от него. Рядом. Когда Виндибанк исчез из виду, Джоанна осталась сидеть на скамейке напротив дома Сарии Балоч примерно столько времени, сколько мужчине понадобилось бы, чтобы добраться до места работы — инвестиционного банка. После этого Джоанна набрала секретарю компании ради подтверждения того, что «Все верно, мистер Виндибанк приехал на место» и «Вас соединить с ним?». Джоанна подумывала согласиться, поздороваться с Виндибанком чисто ради желания вызвать у того ужас, но посчитала, что он уже понял ее намерения. Она лишь хотела удостовериться, что он не струсил, вернувшись домой после их «встречи». Повернув на главную дорогу, она зашагала по тротуару, пока не нашла вход в метро. В ее походке ощущалось что-то легкое и весеннее, в ней читались нотки чего-то бравого и немыслимого по сравнению с двумя днями ранее. Уже давно было известно, что она на голову чокнутая. Но с этим ничего не поделаешь. Осознания сложившейся ситуации будет достаточно, чтобы не наступить на те же грабли. С тактической точки зрения существовала четкая граница между игрой в жертву и игрой в приманку. И никаких суицидальных наклонностей у нее нет — так, всего лишь легкий шлейф безрассудности. И разница заключалась в том, что она не собиралась действовать в одиночку. Ну, точнее не совсем. Если Шерлок раскроет ее карты и поймет правила игры, то он точно не обрадуется ее планам, но Джоанна сможет это пережить. А вот если у него ничего не выйдет… Что же. Чего Шерлок не в силах разгадать, то вряд ли сможет серьезно ему навредить.***
Вернувшись домой часом позже, Джоанне открылась картина небрежно, но более менее ровно сидящего Шерлока, раскинувшего на диване свои конечности. Он поднял на нее взгляд, в нем отчетливо читалось удивление. Сердце Джоанны неприятно сжалось от беспокойства и сочувствия. Ей не хотелось думать о том, в каком скверном состоянии находился Шерлок, если он не узнал ее по походке на лестничной площадке. — Джоанна. — Шерлок тут же соскочил с дивана. Приблизившись к ней на шаг, он остановился, очевидно, не зная, как правильно поступить. Его руки дернулись в воздухе, словно ему хотелось подойти вплотную, прижать ее к сердцу и заключить в объятия, но Шерлок замер на месте в ожидании команды. Закрыв на секунду глаза, Джоанна сделала глубокий вдох, втягивая в себя с воздухом чайно-формальдегидно-пыльный запах их квартиры. Партнерства, приключений и азартности. И Шерлока. Открыв глаза, Джоанна увидела стоящего на том же месте Шерлока. Она решила не нарушать тишину, по большей части из любопытства, и узнать, насколько его хватит. Шерлок сдался ровно через пять секунд. — Ты вернулась, — неуверенно выдохнул он, точно еще не до конца осознав ситуацию и ее последствия. — Это мой дом, — ответила Джоанна. Шерлок улыбнулся. Улыбка была едва заметной, но искренней. В ней читались гармония и облегчение. — С возвращением, — ответил он.***
Джоанна не спеша приняла долгожданный долгий душ, наслаждаясь запахами собственного шампуня и остальных принадлежностей для ванны. Она воспользовалась кондиционером, высушила и уложила феном свои волосы, побрила ноги и нехарактерно долгое время простояла в нижнем белье, выбирая, что надеть. Джоанна остановилась на слегка обтягивающих холщовых брюках, которые не только не будут стеснять ее движения, но и мешать, цепляясь, как любые другие широкие штаны. Поверх спортивного лифа она натянула темно-синюю кофту с V-образным вырезом. По собственным меркам она была одета с иголочки в стиле готова-пойти-на-свидание. Тот факт, что ее стиль удобно подходил для забегов, прыжков и перепалок за углом с опасными типами в два раза крупнее ее, говорил о многом. В частности, о том, чего ее матери даже не снилось. Джоанна встала перед зеркалом, изучая его отражение. Обыкновенное лицо, спокойное выражение которого, без горящего взгляда и строгих черт, можно было назвать совершенно невзрачным. Она сможет привлечь внимание, если накраситься, но Джоанна не помнила, когда она в последний раз так запаривалась. Ее волосы потихоньку отрастали; правила внешнего вида в армии для женщин были не такими строгими, но короткая стрижка до плеч обсуждению не подлежала. Некоторые ее знакомые носили длинные волосы, заколотые сзади в подобие пучка, но Джоанне не нравилось с этим возиться еще до вступления в армию, поэтому первые три месяца, если не больше, после того, как ее выписали из больницы, она носила короткую стрижку чуть ниже ушей. С тех пор ее волосы немного отросли и теперь почти касались ее плеч. Джоанна не собиралась портить их краской, решение, которое, по ее мнению, даже молодило ее. По крайней мере, в сравнении с Гарри, которая выглядела старше, продолжая упорно осветлять их заложенный природой мышиный цвет волос в почти натуральный блонд. Правда, Гарри не давали покоя появляющиеся седые пряди, которые не так просто поддавались окрашиванию, в то время как более отчетливая седина Джоанны естественно сочеталась с ее грязным, невзрачным русым оттенком. Ей уже тридцать семь лет. Джоанна однажды словила пулю, перенесла больше побоев, чем большинство обычных людей вместе взятых. На правом плече у нее красовалась затянувшаяся рана, на левом бедре — ножевое ранение, а ее тело неровно разделял пополам тонкий шрам от хирургического скальпеля. Большой грудью она никогда не выделялась, да и вообще за ненадобностью предпочитала прятать ее за одеждой. Ростом она тоже не отличилась, а по комплекции всегда была скорее спортивной, нежели женственной, правда, после пулевого ранения в плечо ей так и не удалось полностью восстановиться и вернуть прошлую мышечную массу. Джоанна понимала, что больше никогда не вернется к былому идеалу. В зависимости от того, какую основную эмоцию она захочет примерить, она с легкостью сможет даже сойти за чью-то маму. Где-то в прошлой жизни — до того, как она записалась на службу, когда она была в отношениях с Марком, — их столь обсуждаемый, но воображаемый ребенок в этом году мог бы закончить четвертый класс. Очередной аспект ее жизни, который никогда не воплотится в жизнь, но Джоанна давно с этим смирилась. Тем более дети, по большей части, были мечтой Марка, нежели ее собственной. Напоследок Джоанна оторвала взгляд от отражения и опустила его на свои руки. На тыльной стороне она увидела мозоль от пистолета, но уже не такую отчетливую, как год назад, насечку вдоль левого указательного пальца, по которому Шерлок узнал в ней оперирующего врача. По тому же принципу, увидев исчерченность от струн на кончиках его пальцев, она увидела в нем скрипача. Джоанна размышляла о жизнях, которые она забрала, которые она спасла, лагеря, которые она разбила — собственные и вражеские, — двигатели и машины, которые она разобрала, истории, которые она написала. Джоанна помнила, как месяц назад она сидела на коленях в этой кровати и смотрела в дуло пистолета, как Шерлок взял из ее рук пистолет, а затем прижал их к своим собственным, попеременно целуя каждую костяшку, точно он дорожил каждым ее изъяном. «Ты забываешь, на что ты способна. Как ты собственноручно выковала себя». Отца не было около двадцати лет. Матери — где-то чуть больше десяти. Последние отголоски Гарри, которыми Джоанна дорожила, остались на дне бутылки еще до того, как она стала врачом. Она — все, что осталось от этой семьи. В общем и целом, из нее вышло что-то вполне себе достойное. Джоанна быстро отвернулась, достала из прикроватной тумбочки браунинг и сунула его назад за пояс. Ткань свитера была сильно приталена, из-за чего пистолет отчетливо выпирал. К счастью, выйдя на улицу, она нацепит на себя куртку. Закрыв спальную комнату, она поспешно спустилась в гостиную. Шерлок продолжал сидеть на диване, что-то печатая на ноутбуке. Когда он поднял на Джоанну свой взгляд, то на секунду застыл, внимая каждой новой детали, которые расскажут ему куда больше, чем способна она. Джоанна подошла ближе и закрыла рукой крышку ноутбука. Шерлок перевел на нее взгляд, но никак не отреагировал. — Иди и переоденься, — сказала она. Шерлок наклонил голову и неосознанно потянул лацканы домашнего халата. — Мы куда-то собираемся? — Не сейчас, но хочу, чтобы ты был наготове. Сходи в душ и нацепи на себя что-нибудь приличное, пока я заварю чай. Можешь даже наклеить на себя еще один никотиновый пластырь. Разумеется, мы говорим о дозировке в десять миллиграмм. Шерлок медленно поднялся, посмотрел на нее, несомненно отмечая очертания пистолета за слоем грубой ткани. — Ты что-то замышляешь, — ответил он задумчиво и отчасти рассеянно. — У тебя есть время, чтобы взять себя в руки и включить мозги, пока я не рассказала тебе все. Боже мой, посмотри на свои волосы… Ты вообще хоть раз мылся, пока меня не было? — Джоанна убрала выбившуюся прядь темных волос с его лба, отчего Шерлок тут же вздрогнул, ощутив прикосновение пальцев к своей коже. — В тебе что-то изменилось, — пробормотал он про себя, оставаясь неподвижным. — Но что… Это из-за незаконченного дела, о котором ты говорила вчера? — Может быть, из-за него, — ответила Джоанна. — А может, и не из-за него вовсе. А что, это так важно? Шерлок выпрямился. — В тебе важна каждая деталь, — ответил он, а затем драматично удалился, погрузившись в раздумья.