***
Удар за ударом. Уклон. Защита. Контратака! Бесполезная. Шицзунь слишком силён, Исюань даёт слабину. Открылась — да увернулась в последний момент. И в ней есть потенциал? — В последнее время, — Лю Цингэ убрал меч: тренировка окончена, результат ему не по душе, — ты совсем никакая, размазня. С чего вдруг? — беспокоится. Беспокоится из-за отсутствия прогресса (поправляет себя в мыслях Исюань). Лорд Байчжань уже говорил, что дал шанс позднему цветку. Будущее в качестве совершенствующейся бессмертной даёт больше возможностей, чем кузнечное дело, особенно когда ты девушка, женщина… не то чтобы в голове леди Ян были какие-то посторонние вульгарные мысли! Просто почему именно она, когда на пике Байчжань уже множество учеников. Может, у них нет потенциала и таланта Исюань. Но у них есть опыт, стремление и чёткие амбиции. — Ну?.. — мужчина скрестил руки на груди, повёл бровью. Заботился ли он о чувствах своей личной ученицы? Первая и единственная. Он старался, честно старался. Хотя бы потому, что спонтанное принятие в ученики посторонней девушки было мотивировано желанием понять лорда Цинцзин. Опять Шэнь Цинцю?! Нет, не совсем. Лорд Байчжань старался не обращать внимания на близкое взаимодействие Ло Бинхэ и Шэнь Цинцю. Этот демон пропадал в своём Царстве, когда Лю Цингэ нашёл Ян Исюань. Разглядел талант. И почему-то решил ухватиться за этот талант. В тот момент ему показалось, что он понял чутьё Шэнь Цинцю на потенциал, какой-либо, и понял это жадное желание. Хотя до жадности лорда Цинцзин лорду Байчжань очень далеко. — Почему именно я стала вашей ученицей? Я знаю, в этом нет ничего такого. И всё же причина должна быть, — в конце концов, её появление на занимаемом месте удивило всех, кто так или иначе знает Лю Цингэ. — Если ты спрашиваешь о каких-то эгоистических целях, то да, они были, — предельно честен, раз уж она не отступала. — Мне был нужен этот новый опыт, что не совсем хорошо для тебя, — и не отвёл взгляда! — Лорд Ваньцзянь обучил бы тебя лучше. Можешь подумать об этом, — развернулся — и на этом тренировка окончена. Оба — и учитель, и ученица — успокаивали себя одним фактом: он выбрал человека с потенциалом. Хоть Ян Исюань начала практиковать бессмертное совершенствование недавно, её результаты оказались лучше ожидаемого. Лю Цингэ мог выбрать кого угодно, даже среди имеющихся учеников пика… …но на них лорд Байчжань смотрел с некой долей разочарования. Будущие бессмертные? Самые обычные, ничем не примечательные. Раздражение, удивление, оценивание. Сомнение. Интерес — и снова сомнение. Азарт и решимость. Но никогда во взгляде Лю-шицзуня не было разочарования или презрения. Впрочем, и надежд тоже. Исюань пыталась только добиться гордости в его взгляде. Не хотелось, чтобы учитель испытывал стыд. Ян Исюань действительно замечательная ученица. Знает ли об этом лорд Байчжань? Знает, уже успел понять. Глупый, казалось бы, интерес обернулся пользой.***
— В последнее время я быстрее устаю. Да, все мы оказались восприимчивее к последним событиям, – Ци Цинци наведалась на Цяньцао; до сих пор недоумевает, как не могла заметить в Му Цинфане самого замечательного мужчину раньше, намного раньше. Вот как сейчас! Стоило ей добавить: — Но я чувствую эту усталость острее. Удивлена, что Цинцю ещё не успела сделать своё едкое замечание, — и лорд Му тут же вскочил в поисках нужных трав, чтобы приготовить свежее лекарство. — Не могла бы ты, — её очень смешило, по-доброму, что в начале их отношений он обращался к ней слишком уважительно. О Небеса, как Му Цинфан ценит её, но его чрезмерная осторожность потихоньку сходит на нет. Цинци старается! — Не могла бы ты описать своё самочувствие немного подробнее? — даже сейчас не хочет напрягать. — Могла бы, — лукавая улыбка, пока не видят. — Голова часто кружится, тошнит, аппетита нет. Ничего необычного. Иногда только хочется съесть чего-нибудь… — и жесты у неё прям вах! Но, когда Му Цинфан резко оборачивается, у неё не хватает сил убрать улыбку. Быстро он подумал о том самом. Ну да, не маленький мальчик, мужчина. Знает, как дети на свет появляются. Цинци рассмеялась. А Му Цинфан кинулся к ней, любимой. Сел рядом и аккуратно ухватился за запястье. Глаза зачем-то закрыл. Но женщина чувствовала внутренний всплеск его эмоций. Но он взял себя в руки и, всё же волнуясь, измерил пульс. Биение изменилось. Ранний срок. Му Цинфан слегка смутился, посмотрев в глаза довольной собой Цинци. — Ну? — а какой блеск в глазах! Он всегда любил её и будет любить. Но если бы мог влюбляться вновь и вновь, то каждый день находил бы причину, подобно этой. — Ты будешь замечательной матерью, — ладонь, где измерял пульс, сжал крепче и улыбнулся. Добрейшей души человек. И невероятно светлый. Цинци… её щёки чуть-чуть заалели. Свободной ладонью она ухватилась за его щёку, проведя, наклонила к себе и поцеловала. Обычно происходит наоборот, но это именно то, что нужно им двоим. И только после подобного действия Цинфан разрешает себе быть смелее и настойчивее. И всё же в голове Цинци не забывается мысль хорошенько выпить со своим мужем. Но пока нельзя! Прекратив поцелуй, они просто сидели в обнимку да болтали о том о сём. Но не о ребёнке. Эти двое уверены друг в друге: всё будет хорошо, дитя желанно, и имя они выберут вместе, самое лучшее, пусть даже родственники останутся недовольны. Лю Минъянь же не спешила напомнить о делах насущных, как и ученики Му Цинфана. Эти трое тоже говорили о своём, ученическом. И все трое будут рады за своих учителей, когда те решат рассказать чудесную новость. Но… Цинфан оставил решение за Цинци. Она честно призналась, что грядущая шумиха ей не по душе. Это лорд Цяньцао с непоколебимой вежливой улыбкой выдержит нескончаемые поздравления. А Цинци не хочет. К тому же близятся более глобальные события по значимости. — Всё же я расскажу Цинцю, — задумалась Цинци, закрывая глаза, уложив голову на плечо мужа. Шэнь Цинцю никогда не желала детей. Но за подругу порадуется. Абы ей самой не вылезло боком. Цинци не хотела думать о Ло Бинхэ — и не думает. Относилась неплохо, и на том хорошо. Но если этот новоиспеченный Священный император демонов сделает что-то не так… Ух! Всё же Цинци стала злее.***
На Севере Царства Демонов всегда холодная зима. И это ещё слабо сказано —лютая! Но как Шан Цинхуа к ней привык, так и не отвык за пять лет. Сейчас он оказался по делу в старом дворце королей Севера, где частенько получал по заслугам. А как иначе? Усидеть на двух стульях можно, но мало кому по силам — лорд Аньдин живой тому пример. Переделав всё то, ради чего сюда отправили, Шан Цинхуа двинулся в своё любимое место. Как ни странно, оно появилось почти сразу. Вряд ли ему можно было находиться там. Но до своего пятилетнего перерыва он ни разу никому там не попадался. А потому заклинатель смел предположить, что либо никто из северных демонов о том месте не знает, либо все о нём забыли. Потайной ход остался никем нетронутый, незамеченный. Непроходимая темень — оно того стоит. Скрытый подземный зал, не такой большой, даже меньше обычного в этом дворце, прятал удивительный зелёный сад. Животным в этом краю тяжко, даже если они демонической природы. Смысл упоминать о доле растений? Вот что точно подняло бы на ноги Шэнь Цинцю пять лет назад и не заставило бы пить кровь демона, так это один маленький лепесток с вот этого чудесного растения! С какого «этого»? А вот с этого самого! Растение, напоминающее человеческое сердце, настоящее человеческое сердце, было наполовину спрятано в земле. Шан Цинхуа имел много догадок, много идей для экспериментов. Но так и не тронул растение. Лишь наблюдал и записывал. Вдруг это самое настоящее сердце Севера: если оно умрёт, то даже таким Священным демонам, как Мобэй-цзюнь, жизни не будет (в родном краю-то!). Возможно, страх напрасный… А вдруг?! Записи казались нетронутыми. Казались. За пять лет забыл, как и куда прятал их в последний раз. Сел поближе к «сердечку», согреться. И не заметил, как уснул. Да, вот так, взял и уснул. Опять же — не в первый раз; здесь на смерть не замерзнешь. А место, да, практические забытое. Практически. И логично быстро догадаться, что кому как не хозяину дворца знать о существовании сего места. Мобэй не сразу обнаружил частого посетителя. Но никогда не тревожил сон отдыхающего здесь Цинхуа. И сейчас не стал тревожить. Только сел рядом, подложив под голову заклинателя меховой воротник. Их отношения перешли на новый уровень, определённо стали лучше. Когда Мобэй думал об этом, мысли могли отвести его в не совсем то русло, в которое надо было. Но демон не отрицал… и на поддразнивания Цинхуа честно отвечал, что ему нравятся их поцелуи, сплетение тел. Он любит счастливого и удовлетворённого Шан Хуа. И приходил в экстаз, когда человек проявлял властность, желая доставить ему удовольствие. Ещё больше он любил это делать, когда получалось обездвижить Мобэй-цзюня. Неприятные ощущения были поначалу… Вот и сейчас, задумавшись о таких пикантных вещах, священный демон немного покраснел. Ему казалось неуместным думать об утехах, когда хотелось — как сказал Цинхуа — душевного тепла и покоя. В голове послышался его смех. И Мобэй слабо-слабо улыбнулся. Он листал записи о наблюдаемом «сердечке», и некоторые другие мысли и заметки иногда попадались на глаза. Иногда они переходили будто бы в начало какого-нибудь рассказа. Но не в стих. Мобэй помнил: «Я человек простой, пить праздно для меня чревато, а потому стихов не пишу». И хорошо, наверное. Мобэй стихи не понимал. Мог признать красоту, но не понять. Шан Цинхуа перевернулся на другой бок, не просыпаясь. Мобэй оторвался от записей и повернул голову: довольный, раззявив рот, занял удобное положение и замер так только спустя долгое для демона мгновение. Когда а-Хуа сильно и недовольно сощурился, Мобэй вспомнил, ради чего вообще его искал. В последнее время лорд Аньдин жаловался на боль в глазах. В детстве, юности была та же проблема, но она ушла на несколько планов назад, когда Шан Хуа овладел управлением Ци. И всё же во время долгих переработок боль возвращалась. Да, Мобэй принёс лекарство. Если бы его человек, любимый человек, спросил, как Мобэй относится к нему (кроме того, что любит), он выбрал бы для ответа одно человеческое выражение, которое несёт в себе значение разделения одной и той же участи. Цинхуа бы понял, он образован и умён. «Если губы пропадут, то и зубы замёрзнут». И тут же бы рассмеялся, а Мобэй бы не сразу понял почему. Идиллия.***
Му Ши хотел зевнуть, медленно и сладко. Сон, казалось, желал поскорее завладеть разумом этого смертного. Только в итоге он резко чихнул. Так резко, что даже не успел прикрыть лицо. Ох, какая была физиономия?! Явно не привлекательная: император, оглянувшись на источник резкого шума, рассмеялся. Ванфэй покраснел: как понимать?! — Что ж ты, заболел, любовь моя? — император и его супруг сидели достаточно близко, их разделял квадратный чайный столик. Он наклонился и поманил своего мужа, чтобы приложится лбом ко лбу. Приятная пора. Осень. Праздник главный на её середину. Погода, может, и благодатная, но столько обязанностей свалилось на Му-ванфэй. Императору стало совестно немного. Но если он хочет, что бы власть над гаремом осталась у любимого и преданного человека, нужно укрепить положение самого Му Ши сейчас. — Всего лишь маленький чих не стоит Вашего внимания, — однако отдалиться императорский супруг не спешил. Умиротворяющая тишина вернулась в кабинет императора. Они просто сидели и занимались своими делами. Его Величество в качестве отдыха выбрал чтение, Му Ваньвань занимался «женской» работой — вышивал (подарок для цзецзе). Им обоим хотелось помечтать, хотя бы о старости, которую они встретят вдвоём. Но император не заговаривал о мечтах, боясь сделать неприятно Му-ванфэй. Он жил с гаремом в мире. Однако с появлением новой императрицы жизнь определённо изменится. Причина не заговаривать о мечтах у Му Ши была такой же, но он боялся иного: император скажет, что негоже сейчас думать о глупостях всяких. Супруг бы и не стал обижаться на возможную грубость, прекрасно понимая, что самому Его Величеству досадно от своего будущего. — Не поранился? — правитель Поднебесной перевёл взгляд на пяльцы и иглу, крепко сжатую длинными пальцами. — Нет, — Му улыбнулся. — Славно. А то бы волновался не о себе, а об испорченном подарке, — император усмехнулся: спохватившись, Му Ваньвань отпрянул и принялся осматривать свою вышивку. Радость Му Ши была и радостью императора. У-ди смотрел на рисунок: Ваньвань решил подарить Шэнь Цинцю тканевые наручи с фениксами. Феникс — великое и почитаемое создание. Однако… ему подсказали, что в случае будущего статуса лорда Цинцзин следует вышить более «тёмных» фениксов. Вот и старался над ними. — Будущее кажется стабильным, — император откинулся на спинку, прикрыв глаза. Совершенствующиеся бессмертные в подчинении императора — хорошая опора династии. Он успокоился. Царство Демонов… дайте Небеса долгих лет Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ ему нравился как личность, вызывал доверие. Но случись что с лордом Цинцзин, что будет с миром между Царствами? Долгой ей жизни, долгой. — Несколько легче станет и Вашему Величеству, — Му Ваньвань довольно улыбнулся. — Нельзя, Сын Неба не имеет права расслабляться. Может, с демонами у нас мир, но злые люди не дремлют и представляют серьёзную угрозу государству, — как всегда, идеально описал вечную проблему. Злые люди: взяточники, предатели, настроенные враждебно соседи и другие. — Первый принц вырос достойным наследником, — почти невнятно прошептал императорский супруг, продолжив работу. Стежок за стежком. — Я не шутил с этим. Поскорей бы он повзрослел, чтобы я спокойно передал ему Поднебесную, — всё же будущее может оказаться приятным. — И сразу отправиться подальше от столицы? Как незаботливо по отношению к ребёнку, — Ваньвань хохотнул. — А разве не он должен обеспечить мне достойную старость, как всякий ребёнок всякому родителю? — нарочно император сделался обиженным. — Честно, не понимаю многих своих предшественников, до самого конца оставаться на троне… — и всё-таки вздохнул! — Благо, вы хорошо воспитали своих сыновей, борьбы за трон не предвидится, — абы новая императрица не родила мальчика… И хотя Му Ши старался думать о благе династии, всё же — признал — испытывал ревность. Но ничего, Его Величество уже решил судьбу несчастной, которую ещё предстоит выбрать. Пусть и его дитя, но, как и до этого, кроме покойной императрицы никто мальчика не родит. Только девочки. Не хватало ему пошатнуть династию войной за престол семьями законных супруг. Хотя клан покойной жены… они согласились ослабеть в глазах народа. Пора бы восстановить их влияние. У-ди наклонился к супругу, заботливо сжав чуть выше колена. Ничего развратного этот жест не подразумевал. — Всё будет хорошо. Ты заслужил лучшей жизни, — Его Величество… иногда он слишком волен в своих речах. Здесь же один евнух сколько услышит и как интерпретирует! Му-ванфэй так легко смутить, на самом деле. Он уже хотел ответить, что это император заслуживает самого лучшего, но осёкся. Потому что, предугадав, У-ди снова рассмеялся. Однако, стушевавшись, Му Ши нашёлся с ответом: — Мы! Мы заслужили, — и продолжил вышивать как ни в чём ни бывало.***
Лю Минъянь присматривалась к У Фэнминю. Простой человек, временами непозволительно простой для совершенствующегося бессмертного. Союз Царств уже закреплён на бумаге. Оставалось лишь отпраздновать его, оставив напоследок свадьбу Священного императора демонов и лорда Цинцзин. При подготовке к заключительному торжеству Минъянь сблизилась с тремя даоссками из Тяньи. Вершина… её последователи были близки по духу с последователями Цанцюн. Девушки не любили писать, а читать вот очень. Настолько, что их глаза намётаны на поиски юных художников слова. И вот сейчас, в свободное время, в перерыве, они снова нашли деву Лю. Им нравилось то, что она пишет. Ещё больше они хотят прочитать роман о будущей супружеской паре. Конечно, будут изменения реальных фактов, изменятся имена. И, конечно, Минъянь не знает их характеров так хорошо, чтобы смело изложить сию историю на бумаге. От этого испытывала некоторую неловкость. Было немножечко стыдно. Хоть рядом и имелся человек, который точно знал лучше и Ло Бинхэ, и Шэнь-шигу. У Фэнминь… если бы Лю Минъянь не поняла, что он наивный и простой, давно бы сочла льстецом. Ему нравилось всё, что она написала. А в какой момент Лю Минъянь вообще начала с ним сближаться, чтобы доверять и плоды своего маленького увлечения… даже напрягшись, она не вспомнила. Даосски бурно обсуждали момент в сюжете — воссоединение после пяти лет разлуки. Это определённо то, что понравится читателям, но так отвратно ей самой. Слащавости пропускала мимо ушей. У Фэнминь развалился неподалёку. Точнее, это Лю Минъянь пришла сюда, не сумев отказаться от общества новых подруг. Но заклинательница также знала, что единственный шум, при котором У Фэнминь может спать, — это шум Цинцзин. — Фэнминь, а что ты думаешь об этом? — услышит ли он её тихий голос, когда трое прекрасных птиц щебечут не переставая? Даже не шевельнулся; незачем было оборачиваться. — Я бы предпочёл что-то боле… — заклинатель бормотал себе под нос, — более близкое к правде, — и улыбнулся, не открыв глаза. Лю Минъянь услышала его! И три даосски тоже. Кинулись к нему, стали кружиться вокруг да задавать вопросы. «А как оно было на самом деле?!» — А кто его знает? — соученик У отвернулся от подруг Лю Минъянь, тихо ругнувшись. Ему не до их возмущений! Стали ругаться, но ему всё равно. Минъянь понимает: Шэнь-шигу сильная женщина и вряд ли имела бы любовный интерес к ученику, ещё ребёнку тогда. Да, она сильная женщина во всех смыслах. Но ведь и ей может быть не чуждо романтическое? Она подумает об этом после. А пока стоит «вернуться к делам». — Сердечные подруги мои, — за вуалью не видно улыбки, — простите, но наше время отдыха закончилось, — и сама подбежала к У Фэнминю, поспешив поднять его. «Закончен?» — он не спешил интересоваться вслух. Только кивал, поддакивая. Благо, прощание вышло недолгим. — Разве у нас ещё много работы? — спросил, когда они оказались далеко от даоссок. — Шицзунь не давала мне… — Помолчи. Мне поможешь, — Лю Минъянь улыбнулась довольно лукаво. — Помогу. А что надо-то? — Хочу получить практический опыт… — щёки заклинательницы зарумянились, но У Фэнминь не увидит. Возможно, Лю Минъянь не до конца понимала, о чём говорит и чего хочет. Но лучше написать то, что будет ближе к правде, а не свои глупые до невозможного фантазии.***
Ша Хуалин хотел участвовать в подготовке к свадьбе, был готов на колени встать и в ногах у своего владыки. Ведь, не похоже, что Ло Бинхэ в будущем женится ещё на ком-то? Если только не будет на то сильна воля благоразумной Шэнь Цинцю. Он то, Хуалин, Священный демон, связанный тесно с похотью и влечением, а следовательно, и оплодотворением, с самой первой встречи с лордом Цинцзин знал о её бесплодии. Ло Бинхэ принял правильное решение и избавил себя от лишней головной боли. Потому Ша Хуалин носился с важными бумагами то в Царство Людей, то в Царство Демонов. Настал момент, когда ноги демона коснулись священных земель Цюндин, — и Хуалин искренне обрадовался воле своего императора. Как так получилось, что одного прекрасного заклинателя он упустил? Демона встретил Сяо Гунъи. — Эй, не торопись, дружище! Мы теперь друзья, а твой друг желает насладиться видами Цюндин, — Хуалин шёл вольно, закинув руки за голову. Сяо Гунъи обернулся резко (явно желал сказать что-то резкое, если не едкое, обидное). Но сдержался! Молодец!! — … — и просто кивнул, замедлив-таки шаг. Мигом подкравшись к человеку на носочках, прильнул резко, тем самым заставил остановиться Гунъи, и нагло спросил: — В твоём вкусе женщины или всё же мужчины? — демон насытился бы и нервным вздрогом. Но — даже удивление оказалось приятным — не шелохнулся. — Господин из семьи Ша, я ученик главы Юэ, мои убеждения тверды, — ударил по рукам, тянувшимся обхватить его торс. — На моём пути бессмертного не будет одноразовых интрижек, — ни с женщинами, ни с мужчинами. Сяо Гунъи специально не уточнил вслух. Наслышан об этом демоне. В последнее время больше хорошего говорят. Но сейчас так должно быть и у демонов. Гунъи усмехнулся: особенно у демонов, чья будущая императрица является совершенствующейся бессмертной. Тётушка Шэнь— гордо кивнул своим мыслям — никто с ней не сравниться! — Значит, если предложу свою жизнь, есть вероятность положительного ответа? —Хуалин отпрянул, всё так же искушающе улыбаясь. — Вы слишком самоуверенный господин. И создаёте впечатление безответственной личности, — отчеканил Сяо Гунъи. — И вы, конечно, не позволите себе связаться с такой личностью, — демон рассмеялся. Они всё шли и шли. Сяо Гунъи даже не кивнул. Вредина~ — А если, — продолжил Хуалин, — ваше сердце само выберет меня? — как нелепо! Ша Хуалин перестарался с осторожностью в словах. — Конец, — заклинатель точно захотел его придушить? — А если конец приятный? — Хуалин снова хотел прильнуть, но Гунъи увернулся. — Мы пришли, — человек кивнул в сторону Ту Хая у кабинета учителя. — Ожидайте, — и поспешно удалился. Человек как человек, не первый и не последний в типе такого поведения. Но какая стать и сколько чувствуется в нём силы! Этот Сяо Гунъи точно будет на свадьбе владыки в числе первых приглашённых. Надо его напоить, чтобы раскрепостился, хотя бы чуть. Или не до беспамятства, будет совсем неинтересно, если станет безвольной куклой…***
Вопреки традициям Ло Бинхэ хотел снять свадебную вуаль Шэнь Цзю вместе с ней, а потому в новом дворце владыки демонов на границе трёх земель, в его покоях, в его с его императрицей покоях, не было слуг. Его ждала только Цинцю. Он так торопился уйти с празднества вслед за ней, но почему-то замер у дверей. Он добился цели, получил желаемое, но сомнения, некоторые, не исчезли. Продолжали грызть, подобно червям? Не то что бы… если Цинцю не полюбит его, Бинхэ особо не расстроится. Причины и «следствия» у него как на ладони. Но если бы ему могли сказать, что сама Шэнь Цзю хочет чувствовать волнение, не сомневаясь, не из-за неприятной тревоги или долга, а от предвкушения и ощущения естественности, Ло Бинхэ бы успокоился. Трудный день. До сего момента он мог позволить себе безобидные касания и иногда небезобидные поцелуи. Кажется, они пришлись по вкусу Цинцю. Несмотря на тот факт, что учитель оказалась довольно искушённой личностью, владыка демонов тянул до последнего, не переступал черту. И сегодня их брачная — первая — ночь. Но день выдался трудным; и если у него голова заболела, то Шэнь Цзю явно страдала от мигрени. Возможно, сегодня стоит просто отоспаться? За дверью тихо: Цинцю точно прислушивалась ко звукам извне. Было тихо, пока Ло Бинхэ не ушёл в свои размышления. Ушёл настолько, что пропустил мимо ушей родные едва слышимые шаги. Двери резко распахнули! Наряд невесты был прекрасен, но демон не думал, что какой-то свадебный макияж сделает из небожительницы нечто… более завораживающее. (Да, да, примитивно и банально, но чужое мнение тут никому неинтересно!) Эти серебристые глаза ещё никогда не были так притягательны. Из-за мешанины чувств и эмоций? Само собой, Цинцю устала, но силы были. На что? Вопрос кажется глупым. Но всё же на что у неё есть силы? Что Шэнь Цзю испытывает? Больше не хочется называть эту женщину учителем, хотя и эта роль останется за ней; полезное качество для императрицы — о каких недостатках может идти речь? Цинцю уже раскрыла рот, но тут же его закрыла. В отведённом взгляде явно смущение! Несложно догадаться, что послужило причиной. Всё ближе был день их бракосочетания, всё больше Шэнь Цинцю не знала, как себя вести с будущим мужем. И вот они супруги! Конечно, она знает, какой должна быть жена в самых лучших традициях и устоях Поднебесной. Однако уместно ли это с Ло Бинхэ? Нет, гордость ей позволяла, а не так, как можно было подумать… Сам Бинхэ не решился назвать как-то свою супругу. Просто приобнял, развернул и вошёл в покои. Двери закрылись. И что-то ёкнуло внутри обоих. Сами от себя не ожидали! И оба про себя подумали что-то в духе: «Как дитё малое!» Спина к спине… в шаге друг от друга. Кстати, о маленьком желании Ло Бинхэ. Он оглянулся: хоть а-Цзю и открыла лицо, вуаль всё ещё держалась на причёске. Когда Бинхэ повернулся, Цинцю сделала шаг к столу, где их ждало вино. Зря она храбрилась, и именно эта небольшая чаша нужна была для успокоения. Только Ло Бинхэ успел поймать ладонь, которую знал лучше своей. — Ш… — выдох. — Супруга моя, сегодня был трудный день, очень долгий, если ты желаешь отдохнуть и лечь раньше… — этими словами он буквально освобождал её от исполнения супружеского долга! В его голосе звучала готовность повторить эти слова не только сегодня. — Бесит, — нервный вдох. Признаться, Бинхэ чуточку неприятно. — Я не настолько старая, — а?! — Чтобы устать и уснуть по-рань-ше! — не поняла намёка? Бинхэ чуть наклонил голову и, когда а-Цзю обернулась, увидел гримасу полную раздражения и яда. — Су-пру-га, — повторила она за ним. — Тебе это действительно нравится? — её руки потянулись к его голове. — Что-то не вижу седых волос… — Ло Бинхэ несколько опешил. Ему правда нравилось: Шэнь Цзю — его супруга! И так не только старые муж и жена обращаются друг к другу. — Ты злая, а-Цзю, — поскольку, наклонив к себе, Цинцю нарочно рассматривала его волосы и так и этак, их лица оказались близко. Она замерла, осознавая услышанное. И не то что бы мгновенно отпрянула, а моргнула раз, другой. Немного отпрянула, высвободив из своей хватки. Хотела повернуть голову в сторону, но Ло Бинхэ ухватился за её ладони, притянул к своему лицу: — А-Цзю, я давно не ребёнок, — как будто его тут обижают! Стоило ей снова посмотреть в его меняющие цвет глаза, демон победно улыбнулся. — И никогда не считал тебя старой… — и если всё пройдёт хорошо, ей не придётся стариться вовсе. Разве что смириться со своей демонической сущностью будет непросто. Но об этом потом. — Бинхэ… — интонация другая; не обращение к ученику. — Я так старался хоть немного тронуть ваше сердце. И всё же вы здесь, ведь так велит долг, — он закрыл глаза ненадолго. — Но я очень жадный и очень терпеливый демон, так что нисколько не обижен, — глаза заалели. — Пусть и вам это не доставляет неудобств, — свёл её ладони и поцеловал каждую. Чьё-то сердце забилось быстрее, а чьё-то ещё почему-то не остановилось от бешеного темпа до сих пор. Цинцю прикрыла глаза и глубоко вдохнула. Подошла вплотную. — Моя привязанность к тебе всегда была непозволительно сильной. Я понимаю, этого мало, — опустила одну руку на его плечо. — Но с каждой встречей после твоего возвращения мне было всё труднее видеть ребёнка пред собой, — он подхватил её за талию и прижался к губам, но без напора и довольно невинно. Просто дотронулся до губ… Но сначала снять все эти тяжёлые украшения с её головы, рук, шеи. На а-Цзю всё смотрится, но в повседневности эти цацки точно ни к чему. Да, вот так достойные драгоценности стали цацками. Слой за слоем их одежд уже на полу. Вино выпито не по традиции. Из губ в губы. Одна чаша. Другая. Да ну эту аккуратность! Желание Бинхэ велико, но сегодня он решил побыть во власти Шэнь Цзю. Тем самым не только укрепил доверие к себе, но и узнал а-Цзю с другой стороны. В глупых юношеских мечтах Бинхэ представлял себе Цинцю страстной в постели. Да, было и такое. Чего греха таить? Только раньше страсть для него была… сейчас он понял — довольно глупой и поверхностной. Опыт его в этом плане оказался таким же? Если в прошлой жизни ему казалось, что что-то новое он может найти только в новой женщине (=жене), то всё это померкло в сравнении с уверенностью, пусть и с примесью волнения, и действиями Шэнь Цзю. Однако же, как говорил премудрый Огурец в другом мире, «это не мы слабы, а боевая мощь врага слишком велика». Сколько раз они занялись сексом за одну ночь? Цинцю не считала, но выдохлась. Сложно как-то не почувствовать себя старушкой. И странная смесь эмоций из удовлетворения и негодования пришлась по душе Бинхэ. Отвлечённая своими мысленными возмущениями Шэнь Цзю спокойно лежала в объятиях молодого супруга. И никакого дискомфорта! Добрый знак для будущего. — А-Цзю… — Бинхэ?..