Непридуманная история

Изините за задержку. У Рёука зазвонил телефон перед самым концом лекции. Единственной фразой «Хичоль дома один в холоде» Чонун заставил донсена сорваться и на всех парах понестись в общагу. На автобусе он добрался за десять минут и, открыв дверь, прямо в ботинках влетел в комнату Реллы и принялся, что было сил, трясти его за плечи. - Хён! Не умирай! Очнись! – Хи морщился и отмахивался от младшего, как от назойливой мухи. И когда Вукки в отчаянии отвесил Золушке пощечину, тот, матерясь, пинком скинул Кролика с кровати, придерживая покрасневшую щеку. - Умереть захотел!? Какого хрена ты бьешь будущую мать!? - Хён!.. – вечный макнэ со слезами счастья кинулся брату на шею. – Я так испугался! Мы все за тебя так переживали! Мы подумали, что ты замерз! - С какого… бы мне замерзать? – Хи понял, что немного перегнул палку: это же Вукки, которого так легко одними словами ранить. – Ну, все, давай прекращай реветь. Донсен забирается на кровать, предварительно сняв обувь, и устраивается под боком у хёна. Только когда он успокоился, до него дошло, что нужно позвонить остальным и предупредить, что с Хинимом все в порядке. - И все-таки, как ты не замерз? – Рёук, наконец-то, озвучивает мучивший его вопрос. - Моя Сяо Син* - умная девочка. Она-то меня и греет. – Релла погладил живот с таким умиленным выражением лица, что Вукки просто не смог сдержать улыбку. Чоль, хоть и не проверял, но отчего-то был уверен, что у них с Хангеном родится девочка. - А почему Звездочка? - Ну, у тебя что, совсем логики нет? Если я Вселенская Звезда, тогда кем должен быть мой ребенок? Звездой поменьше! – как это было в стиле Хинима: все связывать со своей персоной. Но имя действительно было красивое - Звездочка. Историю о том, почему оно должно быть непременно китайское, все выучили еще с первого приезда Хани: когда Хи забирал его, то пообещал, что ребенок будет носить имя, выбранное вожаком, как знак уважения стае. - Мда, очевидно же. И как я не догадался? – саркастично отзывается младший и слышит, как в коридоре что-то бухает, и в следующее мгновение в комнату Хичоля вваливается мокрый Сонмин. Встретившись глазами с Рёуком, он облегченно вздыхает и оседает на пол, стараясь выровнять дыхание от тяжелого бега. Макнэ хлопает себя по лбу, вспоминая, что забыл предупредить Мини. Хён знал, что Кантуки уезжают в больницу, и слышал, как Йесон звонил насчет кондиционера, поэтому, едва заметив перемены в погоде, сразу же примчался домой, до нитки промокнув. - Ну и чего вы такие пугливые? Совсем меня за слабака держите? - Нет, что ты, хён! Я просто работу дома забыл. – Тыковка еле сдерживает улыбку: беременные склонны верить во все, что им говорят, главное, чтобы «правда» им нравилась. – К тому же, разве не вы с Итуком самые стойкие? Вы ведь детей вынашиваете. Несмотря на откровенную лесть, Хичольда так и таяла от сладких слов Тигра, старший улегся на кровать по-королевски, подзывая мокрую кошку к себе, и еще долго слушал дифирамбы в свою честь. *** Получив от Рёука подробный отчет о состоянии Золушки, парни заметно успокоились. Только теперь, убедившись, что с их самой большой проблемой все в порядке, трое могли со спокойной душой отправляться в больницу. Доктора пришлось немного подождать, потому как к моменту их приезда у него был обход. Доктор Чон долго осматривал Чонсу, постоянно делая заметки в медкарте, он о чем-то перешептывался с медсестрами и другими врачами, показывая тем снимки УЗИ. Затем были длительные расспросы психиатра, которые закончились звонком родителям Итука. - Можешь говорить потише, – красивая женщина оглянулась и ткнула острым локтем в бок не менее красивого мужчину. Госпожа Пак готова была порвать мужа на мелкие кусочки, если он сию секунду не снизит громкость своих громогласных возмущений. Она всерьез переживала, что ее сын, находящийся в соседней комнате, мог услышать их с доктором разговор. - Не мешай, женщина! – Пак-старший почти по-змеиному шипит на супругу. – А Вы не уходите от ответа! То есть, как это плод развивается неравномерно!? – Мёнсу еще сильнее замахал руками, грозя ударить кого-нибудь из рядом стоящих. Он был в настоящем бешенстве оттого, что ему слишком поздно сказали о патологии. - Я Вам в очередной раз повторяю, что мальчик все необходимые для развития вещества забирает себе, поэтому девочка не может нормально развиваться. Чонсу-ши должен постоянно находиться под наблюдением специалистов. А еще лучше было бы эти последние восемь недель ставить ему витаминные комплексы. - То есть, Вы предлагаете ему поселиться в больнице? Не будет этого! - Дорогой, ты не слышал, что сказал доктор? - Если он останется здесь, то точно начнет переживать и истерить, а это нам нужно в последнюю очередь. Мы можем привозить его сюда каждый день. - Но Ёнун ведь тоже будет волноваться… - женщина искала всевозможные способы, чтобы отговорить мужа от рисковой идеи. Безусловно, в его словах была логика, но в госпитале ему смогут оказать необходимую помощь в случае необходимости. – И я, разумеется. - Ты ничего в этом не понимаешь!.. - Ах, я ничего не понимаю!? А кто, позволь узнать, тебе сына родил?.. – разговор резко прекратился, стоило только Итуку и Канину войти в кабинет. Женщина тут же нервно улыбнулась и поспешила увести сына, зная про длинный и не поддающийся контролю язык мужа: того гляди, взболтнет чего-нибудь лишнего. *** - Канин-и, я беспокоюсь… - Тебе нельзя, не забывай. – Ёнун теплой водой смывает пену с волос Итука. Тукки откинулся на бортик ванны, подставляя голову под теплые струи воды. Казалось бы, что может быть лучше того, что его любимый все время, практически каждую секунду, находится рядом? Но старший чувствовал во всем происходящем подвох. Чонсу далеко не дурак, он понимает, что происходит что-то, что ему может не понравиться, и он старательно пытается выяснить, в чем же дело. Он постоянно пробовал разузнать, что окружающие скрывают от него, пробовал подслушивать разговоры родителей, разговоры будущего отца с доктором, но все по-прежнему оставалось от беременного тайной. Тукки начинал бояться, видя, в каком нервозном состоянии пребывают его родители, Канин и Чонун, из всех донсенов он, казалось, был единственным в полной мере осведомленным. Чонсу протянул руку мужу, этим жестом прося помочь ему выбраться, и младший осторожно вытягивает его из воды. Затем закидывает на его плечи большое махровое полотенце и начинает легко обтирать. Спину, грудь, плечи, бедра. - Больно, – его останавливает тихий всхлип и крепкая хватка на руке. Он, кажется, опять перестал контролировать свою силу. Канин сразу же отстраняется, но лицо Чонсу по-прежнему искажает боль. Держась за живот, он опускается на колени, стараясь согнуться пополам. – Господи, как больно… В одно мгновение по Ёнуну ударила паника. Бедняга готов был прямо сейчас сорваться и полететь за помощью, но в то же время совсем не мог пошевелиться. Он был полностью растерян, и эта ситуация совершенно отказывалась укладываться в его голове. Канин спохватился только тогда, когда Итук начал плакать. Он легко подхватил старшего на руки и, крича донсенам поторопиться и позвонить в скорую, мигом домчался до машины. Он готов поклясться, что не помнил ни секунды, что они провели в дороге до госпиталя, и не помнил тех утешений и подбадриваний, которые сыпались на него от всех членов собравшейся в больнице семьи, не помнил, как просидел перед дверьми родильного отделения почти десять часов. В реальность его вернул приход доктора, который с трудом держался на ногах. - Преждевременные роды. Все трое живы, – семнадцать человек смогли вздохнуть свободно. * Если автора не обманывает словарь, то Сяо Син - маленькая звезда.