Счастье по ветру

      Снаружи пахнет весной, детский смех разносится звонким шалмеем вокруг, вызывая по телу легкую дрожь: ведь так близко, в залитом солнцем поле, вместе с другими ребятами веселится Генья. Бегая друг за другом, дети теряются в высоких колосьях пшеницы, и только подросший братец рыскает чернявой макушкой над травами.       — Он хорошо ест? — выдавливает хриплым голосом вставший у приоткрытых створок Санеми.       — Я забочусь об этом, — отвечает ему Уэта, пройдя ближе к оконцу и глянув на мелюзгу, игравшую в салочки. — Сказать просил, если ты явишься. Не хочешь поговорить с ним?       При мысли выйти туда, потрепать младшего по отросшему чубчику на голове, крепко обнять сердце кольнула другая, много горче: в отличие от него, Санеми не создан для «этого» — тихой, спокойной жизни.       Генья дурак же, увидит, плакать начнет, вот, нии-чан, не бросай меня и с собой возьми, а ему такого не надо.       Пусть лучше он злится, ненавидит, но, дай боже, в безопасности.       — Нет, — сумев наконец оторвать взгляд от окна, Санеми снимает с пояса и всучает в ладонь мрачного фермера звенящий мешочек монет. — Месяца на два хватит, там еще принесу.       Уэта нервно сглатывает, когда его пальцы предостерегающе сжимают.       — Он ни в чем не должен нуждаться, ясно?