Он пишет дворовые песни

"Сирень" Вару/Хел - Только не задерживайся! - Сказала беловолосая, вжимаясь в руку Вару, крепко сжав кулачки в складках толстовки. - Пхах, да что может заставить меня задержаться, если дома меня ждёт самая сексуальная и охуенная девушка? - Блондин второй рукой с размаху шлёпнул Хелен, пальцами сжимая ягодицу. Девушка взвизгнула, залилась румянцем и засмеялась звонким смехом. Вару обожал эту девушку. Всей своей душой. Кто мог подумать, что из аристократки голубых кровей, всей такой правильной и умной, она превратится в распущенную деваху, которая, сидя на подоконнике, свесив ноги вниз, пила из стеклянной бутылки тёмное пиво, закусывая сыром-косичкой? Что из девочки, которая носила платьишки и колготочки, которая всегда была с идеальненькой косичкой из белоснежных волос и идеальной, ровной, девственной кожей, она превратится в подростка, который постоянно таскает у своего парня одежду и носит джинсовые шорты. Что вместо колготок и чулков она предпочтёт старые носки Вару или, ещё лучше, босиком и в шлёпках. Что эта идеальная белоснежная шевелюра превратится в адский пучок на голове, из которого будут выпадать пряди на шею, плечи, очерчивать ключицы и лицо? И то, что эта кожа будет в царапинах, синяках и каких-то крестиках-напоминалках? Вару её испортил. Он сделал из неё идеальную. Он влюбился в незаконченный проект, который он должен был доделать. Хелен же исправила все недоработки проекта "Вару", который постоянно ломался и косился в разные стороны, норовясь упасть. Пиковый посмотрел в глаза цвета нежной сирени - он мог вечность тонуть в них, а Хелен могла вечно любоваться взором ярко-изумрудных глаз, спрятанных за очками. Они обожали друг друга. - Так, ладно, меня уже ждут на репетиции! - Вару чмокнул Червовую в губы, пытаясь пойти, но девушка намертво повисла у него на руке. - Хелли, мне уже пора! - Театрально измученно застонал парень. - Нууууу нееееет!! - Захныкала беловолосая. Кудрявый закатил глаза, подымая Хелен на руки и кидая её в кровать. - Всё, жди меня, женщина! - И со смехом Вару убежал, хватая с пола футляр с гитарой, закрыв за собой дверь. - ТАК НЕЧЕСТНО! - Заливаясь смехом, кричала Хелен, барабаня по двери. - ТОЛЬКО МНОГО НЕ КУРИ! - Вслед шагам, отдающимся эхом, прокричала девушка. *** Уже была почти ночь. Вару только закончил запись нового альбома, и он очень вымотался. Выйдя из подъезда Эммы и Клео, он запустил замёрзшие от холода руки в карманы. Нашарив там пачку сигарет "Мальборо" и зажигалку, он открыл картонно-бумажную коробочку, из которой на него смотрели... Шесть сигарет, а пустота между ними была заполнена цветочками сирени. "Только много не кури" На лице появилась улыбка. Он обожал, обожает и будет обожать эту девушку. "Запах бекона" Эмма/Клео Эмма просыпается от запаха бекона из кухни и яркого солнца, что просачивалось сквозь не очень хорошо закрытые шторы. Половина кровати Клео была смятой и холодной, значит, Трефовая проснулась раньше часика так на три. Притянув к себе подушку своей девушки, что продолжала краситься в синий в память о брате, брюнетка вдохнула запах черничного шампуня, клубничного геля для душа, терпких духов и персикового блеска для губ, что размазался по наволочке. Потянувшись и вытянувшись, как кошка после сладкого сна, брюнетка села в кровати, закуривая тонкую белую сигаретку с кнопкой. Выдохнув в потолок дым, что тут же окутал лицо своей прохладой, Пиковая взяла со стула чёрную майку. По дороге натягивая вещь, Эмма шла по коридору, немного шипя от боли в мизинчике, который впечатался в угол стены. Запах усиливался с каждым шагом. Оперевшись плечом о косяк, Эмма смотрела на спину полуголой девушки, которая напевала на французском какую-то песню, попутно скидывая на тарелку новую порцию жареного бекона. Забычковав об угол стола, брюнетка обняла Клео со спины, кладя голову ей на плечо. - Твою мать... - Прошептала синеволосая, дёрнувшись от неожиданности. - Не подкрадывайся так! - Больше не буду, прости. - Виноватая улыбка и поцелуй в шею. Клео тихо посмеивается, обнимая одной рукой любимую. "Полупустая бутылка вина" Эмма/Клео Клео, гогоча от опьянения и пошлых анекдотов Эммы, держала в руках полупустую бутылку вина, иногда из неё отхлёбывая и размазывая окончательно помаду. - В чём разница между ребёнИКом, - Эмма прикрыла рот рукой, чуть похихикав она продолжила. - Выращенным семьёй лесбиянок и ребёнком, выращенным в обычной семье? - Клео покачала головой, как бы говоря, что ответа она не знает. Эмма тихо похихикала, продолжая. - Никакой разницы, разве только в семье лесбиянок ребёнок постоянно испытывает нехватку батареек для своих игрушек. - Брюнетка начала играть бровями, смотря на свою девушку. Синеволосая долго пыталась вникнуть в шутку, наверное, секунд шесть, пока не начала громко и истошно смеяться. Тушь, подводка и тени давно потекли от слёз, которые выступали после каждого анекдота или шутки. Сама Эмма тихо посмеивалась от этих прикольчиков, которые она наслышалась, пока ходила в клуб с родителями. Брюнетка любовалась своей пьяной девушкой, которая выглядела самой счастливой девчонкой шестнадцати лет в двухкомнатной квартире в жопе мира, в квартире, которую построили ещё при Сталине и которую никто так и не ремонтировал. "Их жизнь была бедненькой" могли сказать те, кто был у них в квартире. Но музыкант и фотограф только смеялись в ответ, показывая чеки за кварплату и одежду с едой. Просто две лесбиянки любили подобные эстетичные квартирки. Где было тихо, где соседи не орали и не шумели, где каждый в округе знал друг друга и не нужно было закрывать квартиру на ключ, где можно на первом этаже забраться к кому-то на балкон и сидеть там, куря и гладя чужого кота. Это был их персональный рай, в котором они обожали существовать. Никаких избиений родителей, никаких приказов или занятий музыкой, не надо каждую ночь ходить в клуб или ложиться спать ровно в восемь. Они сами себе хозяева. В какой-то момент Трефовая снимает с себя кофту и джинсы, кидая их куда-то в сторону. Взяв Пиковую за руку она потащила её на балкон. - Хочччу курить голой на балконе! - Сказала она, шатаясь, пытаясь залезть на перила. - КУДА, СУКА?! - Брюнетка выпила меньше, поэтому помогла забраться Клео, крепко держа её за талию. Убрав руки и убедившись, что девушка не упадёт, феминистка сама залезла на перила балкона, свешивая ноги. Клео улыбалась, отхлёбывая из бутылки вина и кладя голову на плечо своей любимой. - Я тебя лблю. - Прошептала со всей нежностью синеволосая. Эмма, крутя в руках сигарету, улыбнулась, чмокая Клео в макушку. - Я тебя тоже очень люблю. "Лютики" Ромео/Зонт Ромео стоял на пороге нашего дома с букетом жёлтых лютиков, в намокшем деловом костюме розовых тонов и голубом галстуке, что я ему подарил. Его волосы намокли и прилипли к лицу. Пряди потемнели, накапливая в себе воду и просачивая её через себя розовыми ручейками. Тоник из волос вымывался, из-за чего я поспешил запустить его в дом. - Р-рома, зачем ты пришёл в такую погоду!? - Я стащил со своих плеч полотенце, принимаясь вытирать шевелюру Червового. Старший брат моего друга только улыбался, смотря на меня своими тёмными глазами. Сколько подобных приходов ночью у него было? Десять? Двадцать? Сорок? Или, может даже, сотни?! - Ну зачем ты пришёл? Ты же знал, что у нас во всех комнатах ремонт и тебе негде спать, из-за чего ты будешь спать в комнате Куромаку, ну на что ты надеешься? - Лукавый выдох с немного неуверенной улыбкой, когда Ромео ставит букетик в пустую вазу. - Тебя никто не положит с Клео! - А с чего ты взял, что мне нужна твоя сестра? - Изогнул бровь розововолосый, смотря преданными глазами на меня. - К-куромаку считает тебя балбесом и дураком, т-так что с ним у теб-бя ничего не получится... - Немного неуверенно сказал я, замирая с пиджаком Ромео в руках. - И твой брат меня тоже не интересует. - Внимательный взгляд сверлил мою спину, смотря, как я трясусь, пытаясь отогнать догадки. - В-всем нашим горничным по двадцать и все они зам-мужние... - Прошептал, сжимая кулачки с пиджаком. - Мне никто не нужен, кроме тебя... - От рук на моей талии пробежали мурашки, а от шёпота на ухо и вовсе тихий писк. - Ты прекрасен, ты словно небо - я хочу узнавать о тебе всё больше и больше, несмотря ни на что... Твоя голубизна меня завораживает, я хочу в ней тонуть. - Краснею до кончиков волос, жмурясь. Вешаю пиджак Ромео и пытаюсь как-то вылезти из его хватки. - Р-ром, скольким девушкам т-ты говорил это?.. - Всем... - Не успел я договорить, как меня перебил шёпот в шею и нежный поцелуй в холку. - В-сем?.. - Растерянно и немного грустно смотрю в никуда. Ну да, чего я ожидал? Он - красавчик и главный романтик школы, за ним очереди девушек выстраиваются, он меняет их как перчатки... - Да, всем. - Он поцеловал меня за ухом, отчего я начал мелко дрожать. - Я всем говорю, что люблю тебя. - Я закрываю лицо в руках, пока он тихо смеётся. - Неужели наша принцесса так сильно смущается от обычных комплиментов и признаний? - Он осторожно погладил большими пальцами костяшки моих бёдер. - Я. П-прос... Н-нав-верное... - Слова комкались в горле, я не мог выговорить и слова нормально - заикался или запинался посередине мысли. В голове начался белый шум, я ничего не понимал. У него было столько прекрасных девушек! Каждая красивая и просто очаровательная, да и просто девушек в школе было полным-полно! А о выборе партнёрши в аристократичных семьях можно даже не заикаться - его статус и обаяние могли привлечь кого угодно! Так почему же... Он влюбился в меня? В тряпку. В того, кто даже слово "дурак" не может сказать. Того, кто боится дышать, ведь кто-то может придраться к этому... У меня нету никаких талантов, я не уникальный, у меня не хорошая успеваемость и я даже не красивый!.. Многие уверяют меня в другом, но я-то знаю правду. Мои ноги не такие ровные, как говорят - они кривые, мои волосы секутся, бедра слишком широкие, стопа слишком большая, руки слишком тонкие, глаза узкие и чересчур голубые, делая меня похожим на хаски, а голос больше смахивает на пенопласт, который трут о стекло... Я закрыл глаза и зарыдал. Как девчонка - с хлюпаньем и попискиванием-воем между хлюпаний. Опустив голову вниз, чтобы прикрыть закрытое лицо волосами. - ШУТКА ПРО ТО, ЧТО ДЕВУШКИ ПЛАЧУТ ОТ МОИХ ПРИЗНАНИЙ, БЫЛА В МОЕЙ ГОЛОВЕ НЕ ТАКОЙ! - Ромео меня отпустил, принялся убирать руки от моего лица, заправлять за уши пряди моих волос и целовать в нос, щёки, скулы, лоб, подбородок, брови и веки, пытаясь меня успокоить. От этого я начинал плакать ещё сильнее. Он слишком мил. Почему он так со мной добр? - Прошу, такое прекрасное создание не должно плакать... - Шептал он, подбирая капельки соли губами. На моём лице оставался его блеск для губ, который в какой-то момент я почувствовал на губах. Клубника-персик... Вкусно. Губы - мягкие и нежные, сминали мои - сухие и обкусанные. Я не знал, что делать и ошарашенно смотрел на него. Просто сминал своими губами мои - ни языка, ни слюней... Я прижался к нему... Положил ладони на плечи Ромео, вплотную сближая наши тазы и грудные клетки... Сжал в руках мокрую рубашку, подымаясь на носках. Зажмурившись, приоткрываю рот, тихо прошептав "ещё". Улыбнувшись в поцелуй, Червовый осторожно пробрался языком мне в рот. Скользкая и немного шероховатая плоть принялась хозяйничать у меня во рту - проходить по дёснам, оглаживать зубы, иногда сплетаться с моим языком, поглаживать нёбо и щёки... Это пьянило лучше вина, которое нам давали каждый вечер перед сном во время ужина. Это было теплее любого чая. Слаще сахара и приятнее чего угодно на этом свете. Начав неумело отвечать, я пытался показать, что тоже на что-то способен. Руки, тёплые и худые, пробрались мне под свободный свитер и большую рубашку, начиная гладить таз и спину, чуть надавливая на позвоночник, прощупывая каждый позвонок, надавливать на лопатки и гладить холку. Мы целовались уже около трёх минут, но кислород не кончался, как писалось во всех книжках. Мы свободно дышали носами, немного пыхтя, но дождь за окном и трещание камина это перекрывали. Отпрянув от меня, чтобы перевести дух, Ромео смотрел мне в глаза. Его зрачки бешено расширялись и сужались, дыхание было тяжёлым, а голые и острые плечи немного подрагивали. Когда он успел снять с себя руб... Посмотрев удивлённо вниз, я увидел, что расстёгиваю последнюю пуговицу на рубашке. Стыдливо убираю руки, отводя взгляд. У розового это вызывает смешок.