Отдай своё сердце

***

      Когда Анья прибыла в главный штаб разведки, до начала вылазки оставалось три дня. Напряжённая атмосфера, всегда царившая в рядах её сослуживцев перед грядущими экспедициями, в этот раз казалась до предела невыносимой. Крауз старалась избегать лишних разговоров и пустых развлечений. Она тупо выполняла то, что ей приказывали старшие по службе, в том числе и Леви. Они так и не говорили больше с того самого дня, когда Анья поняла, что облажалась со своей миссией и больше целей в жизни не имеет. Её жизнь превратилась в обычное существование, хотя, наверное, её и раньше можно было так назвать.       Анья зашла в столовую и, даже не взяв свою порцию, по привычке уселась за стол, где уже ужинали Майк, Ханджи и Дирк. Она просто немигающе уставилась на пустой стол перед собой. — Эй, Анья! Скучала по нашему штабу? Дом, милый дом, а? — обратилась к ней Ханджи, заглатывая очередную вилку овощного рагу.       Крауз невольно вздрогнула при слове «дом». Что это вообще такое для неё? Раньше ей казалось, что она чётко могла ответить на этот вопрос. Но дом — это там, где тебя ждут. А она такого места не имела. Больше нет. Анья подняла взгляд на ожидающую её реакцию подругу и натянула слабую улыбку. Затем она посмотрела на Майка и Дирка. С этими людьми она провела не один год. Могла ли она назвать их друзьями? Да, наверное. Они были добры и честны с ней. Чего нельзя сказать о ней самой. Теперь ей было невыносимо подолгу смотреть в их глаза, и она понурила взгляд, разглядывая свои колени.       Внезапно к ним за стол подсели Петра и Ева. Анья и забыла, что её отряд тоже прибыл сюда перед началом экспедиции. Крауз вежливо улыбнулась девушкам и, спохватившись, поспешила представить их своим товарищам. — Ребята, это Петра и Ева, они… — Да, мы уже познакомились, — перебила её Ханджи, как всегда, безумно широко улыбаясь. — Майор рассказывала нам о планах по поимке… — начала было Петра. — Чёрт, Ханджи, ты и новобранцев своими россказнями решила помучить? — жалобно простонал Дирк, перебивая её. — Никого я не мучаю, — огрызнулась Зое, прищурив глаза под толстыми линзами очков. — Да, правда, это было очень… занимательно. — Робко вступилась за неё Петра. — Да, очень… — с заметным сарказмом согласилась Ева.       Анья скосила на Ралл недоверчивый взгляд, сильно сомневаясь в честности сказанных ею слов. Петра неловко улыбнулась, взглянув на неё и как бы невинно пожав плечами. Анья знала, что Ханджи никогда не ограничивается поверхностными рассказами о природе титанов, а значит, Петра и Ева и правда подверглись многочасовым словесным пыткам. — Смотри-ка, Йен и Олли уже с кем-то подружились, — шепнула на ухо Анье Ева.       Крауз посмотрела в сторону, куда кивнула девушка и не без удивления заметила, что названные парни расположились за столом с другими новобранцами и что-то оживлённо вещали им, то и дело переглядываясь. Вообще-то, они были до жути похожи, одинаковые непослушные каштановые волосы и ясные голубые глаза, словно они родные братья. Да ещё и ни на минуту не расстаются. Всё делают вместе. Прямо, как они когда-то, когда он ещё был жив...       После ужина Анья отправилась на дежурства в конюшни. Калипсо, по своему обыкновению, встретила её радостным ржанием, ожидая принесённых хозяйкой гостинцев. И Крауз её не подвела, протягивая кобылице пару кусочков сахара, которые девушка стащила в столовой. Устало потерев затёкшие после утренней тренировки плечи, Анья принялась разносить по стойлам вечерний корм для лошадей. Когда и с этим было покончено, она отправилась к колодцу, чтобы набрать воды для животных. Неся уже третье или четвёртое по счёту ведро, она запнулась о какой-то сук и вся вода оказалась расплёсканной по траве, смешиваясь с комьями грязи. Эта небольшая неудача послужила окончательной точкой для её до предела натянутых нервов. Её затрясло, как сухой лист перед бурей.       Анья забралась на бочку с овсом, стоящую в глубине конюшен и, прижав к себе колени, опустила на них голову. Слёз не было. Они просто замерли в её напрочь сухих глазах. Но её всё равно немного потряхивало от нахождения в напряжённом состоянии столько часов. Учитывая, что спать она перестала подчёркнуто совсем, то можно смело сказать, что подобная мелочь, как разлитая по неосторожности вода, вполне могла спровоцировать сейчас нервный срыв. Но его не было. Ни слёз, ни криков, ни рыданий. Она просто сжалась в тёмном углу конюшни, мечтая раствориться в этой душащей темноте. — Не нашла лучшего места для сна? — раздался знакомый пропитанный холодом голос в паре метров от девушки. — Я не сплю, — сипло ответила Анья, поднимая затуманенный взгляд на замеревшего перед ней в своей обыденной позе — со скрещёнными на груди руками, Леви. — А стоило бы. Выглядишь херово, — разглядывая пролёгшие под её глазами мрачные синяки, заключил парень. На свои бы посмотрел... — Как мило, что ты обо мне заботишься, — уныло хмыкнула Анья, но от былой ухмылки, вечно украшающей её бледное лицо, не осталось и следа. — Не привыкай, — так же, не очень весело, усмехнулся Леви. — Слушай, тебе заняться больше нечем? Что тебе от меня нужно? — не понимая, зачем он до сих пор стоит здесь и буравит её нечитаемым взглядом, возможно, слишком резко спросила Крауз, но ей сейчас было не до любезностей. — В чём дело? — недоуменно нахмурился капитан. — Я думал, что мы всё уладили, а ты снова начинаешь вести себя как неблагодарная идиотка. — Думаешь, если помог мне, то это всё меняет? Это не так, — скептично изогнув бровь, произнесла Анья. — И не притворяйся, будто сделал это не для того, чтобы успокоить свою совесть. — Не для этого, — хмуря брови сквозь свисающую на глаза чёлку, ответил Леви. — О, ещё скажи, что это было ради меня, — глухо рассмеялась девушка, но её смех скорее походил на истерику, чем на искреннюю реакцию. — Да ты сам себя слышишь? — Я уже говорил, что хочу, чтобы в моём отряде было безоговорочное доверие между его членами. И в этот раз… — капитан сильно сжал челюсть, явно не испытывая удовольствия от этого разговора. — В этот раз я действительно имею это в виду.       В этот раз...       В прошлый раз он обманом заставил Анью поведать необходимую ему информацию, используя эту же фразу. Но как Анья могла злиться или обижаться на Леви, если поступила с ним точно так же? — Что же… похвально, — язвительно усмехнулась Крауз, не сводя с парня испытывающего взгляда.       Леви только фыркнул в ответ на её колкую фразу и лишь больше насупился, разворачиваясь и покидая конюшни. Анья не жалела о собственной грубости, по крайней мере сейчас. А какой в этом смысл? Что Леви мог сделать такого, что превзошло бы по жестокости эту растущую с каждым днём дыру внутри? Раньше она пыталась заткнуть её мнимыми надеждами об успехе миссии. А сейчас она решает каким бы способом лучше покончить с этим всем да с собой в придачу.       Спустя пару часов Анья заперла на ночь конюшни и поплелась в казармы, чтобы провести ещё одну бессонную ночь в компании самобичевания и храпящих сослуживцев.       На утро она с пощипывающими от недосыпа глазами направилась в столовую, когда встретила в коридоре шушукающуюся компанию, состоящую из Ханджи, Дирка и Майка. — Доброе утро, — хрипло поприветствовала Анья товарищей. — Доброе, — буркнули ей в ответ и снова принялись что-то бурно обсуждать, смотря куда-то за угол. — Эй, что там такое? — выглянув в поисках предмета их интереса, спросила Крауз.       Эрвин разговаривал с женщиной преклонных лет, напряжённо сжимающей в руках какую-то коробку. Он натянул гримасу сострадания, непривычно искажающую его вечно серьёзное лицо. — Кто это? — хмурясь, поинтересовалась Анья. — Это миссис Пирс, мать Густава. Спустя две недели после казни пришла забрать его вещи, — робко ответила Ханджи. — Говорят, что её уводили с истерикой, когда она приходила к нему перед…       Но Анья уже не слышала того, что говорила ей подруга. Пробивший её озноб заставил девушку ухватиться за выступ подоконника, чтобы устоять на ногах. Она зажмурилась, пытаясь совладать с нахлынувшими эмоциями. Это… это… Всё не так… Она ведь… Сделала всё правильно… Если бы его мать знала, что он делал с молоденькими девушками-новобранцами… Потому-то Анье и было так легко втереться к нему в доверие. И тогда ей казалось, что он просто получил по заслугам. Но… но если всё так как надо, то почему она не может нормально дышать от осознания, что именно она повинна в его смерти. Да и в смерти всех остальных… Не думать. Просто не думать. Не чувствовать. Забыть.       Анья стремительным шагом направилась в сторону столовой, намереваясь проскользнуть мимо безутешной женщины, желательно, не встречаясь с ней взглядом. — Анья, куда ты побежала? — вдруг окликнула её Ханджи.       В тот самый момент, когда Крауз проходила мимо матери Густава. Анья отмахнулась и хотела пройти дальше, но женщина медленно повернулась в её сторону, уже закончив разговор с Эрвином. На ходу Анья встретилась с ней взглядом, и будто даже время замедлило свой шаг. Она видела ещё не высохшие слёзы на морщинистых глазах, то как какой-то недобрый огонёк зажёгся в них. Крауз быстро отвернулась, как рыба на суше пытаясь захватить побольше воздуха в моментально сжавшиеся лёгкие. Но случилось то, чего она больше всего опасалась. — Извините, Вас зовут Анья? Анья Крауз? — добродушно улыбаясь, обратилась к ней женщина. — Да, — нерешительно выдохнула девушка. Во рту за секунду пересохло и всё, что она могла выдавить из себя это, — да, это я.       Анья на всю жизнь запомнила, как буквально во одно мгновение доброе, миловидное старческое лицо обезобразилось гримасой ненависти, презрения и первозданного гнева. Женщина с грохотом уронила коробку на пол и схватила девушку за грудки форменной куртки, если бы ей позволял рост, то она подняла бы Анью над землёй. — Ты — убийца! Это ты его убила! Я знаю! Змея! Ты будешь гореть в аду! Слышишь меня?! — завопила безутешная мать, тряся Анью так сильно, что её голова безвольно шаталась болванчиком.       Но лицо девушки ничего не выражало. Она не пыталась вырваться. Просто замерла на месте, пока её с неистовой силой трясли тонкие, но от того не менее крепкие женские руки. Вокруг них уже останавливались разведчики, издалека поглядывая на эту картину и перешёптываясь между собой. Но Анья продолжала стоять и молчать, терпя бесконечную вереницу обвинений и пожеланий смерти. — Почему ты молчишь?! Нечего сказать, да, бесстыдница?! Ты погубила его! Ты! — не унималась женщина. — Надеюсь, что ты скоро сгниёшь в желудке одного из этих чудовищ, потому что ты такое же чудовище! — Мне жаль, — чуть слышно прохрипела Анья. — Что? Что ты сейчас сказала? — уже перейдя на ультразвук, воскликнула миссис Пирс. — Тебе жаль?! Жаль? Не смей этого говорить! Не смей врать! — в следующую секунду Анья услышала хлопок и ощутила боль, пронзившую всю правую часть её лица, от чего лопнула пересохшая нижняя губа, из неё полилась солёная кровь с привкусом железа, из глаз полетели искры, в ушах зазвенело и девушка по инерции приложила холодную руку к горящей от удара щеке, поднимая виноватый взгляд к тяжело дышавшей после долгого крика женщине. — Какого чёрта тут происходит? — неожиданно перед ними возник Леви, видимо, услыхав эти вопли, которые, без сомнений, были слышны уже на весь штаб.       Взгляд капитана упал на разбитую губу девушки и струйку багровой крови, стекающую из неё, от чего он недовольно скривился и перевёл взгляд на уже порядком успокоившуюся женщину, которая прожигала Анью ненавидящим взглядом. Он обернулся к дежурным, которые всё это время делали вид, что ничего не происходит. — Проводите миссис Пирс до выхода, если её визит окончен, — строго приказал он им, и солдаты послушно приступили к выполнению поручения, но мать Густава и не сопротивлялась, лишь напоследок плюнула под ноги Анье и скрылась за углом в сопровождении дежурных. — Что она от тебя хотела? — всё ещё хмурясь, спросил Леви, обращаясь к Анье.       Она не ответила. Лишь вытерла рукавом вытекающую изо рта кровь, перемешанную со слюнями, и развернулась куда-то в сторону, направляясь вглубь коридора и нагло игнорируя вопрос капитана. Она не хотела сейчас находиться на людях, тем более представать в таком виде перед Леви, который и так считает её слабой и никчёмной. — Рядовая Крауз, я к тебе обращаюсь, не смей поворачиваться ко мне спиной пока я с тобой говорю, — раздражённо процедил Леви командным голосом. Анья остановилась и обратила к нему затуманенный, ничего не выражающий взгляд. — Простите, сэр. Больше не повторится, — безразлично отозвалась она с всё таким же, каменным, выражением лица. — Ты в порядке? — нервно дёрнув бровью, спросил капитан. — В полном. Если это всё, что Вы хотели узнать, то я могу идти? — её глаза скорее напоминали стекляшки, в них не было былого блеска, и это ужасно не понравилось Леви. Но он всё равно слабо кивнул, отпуская подчинённую, скрывающуюся за тёмным поворотом коридора.       На подгибающихся в коленях ногах Анья доплелась до двери, ведущей в общие душевые, и опёрлась трясущимися руками о края старой раковины. Кровь, не переставшая идти из её разбитой губы, багряными каплями падала на гладкую поверхность, смешиваясь с ещё не высохшей водой в раковине. Затем к ней присоединились горячие солёные слёзы, хлынувшие из покрасневших серых глаз. Крауз поджала дрожащие губы, сдерживая глухие рыдания, которые в конечном итоге всё равно вырвались наружу. К счастью, кроме неё там никого не было…       Она все эти дни, недели и месяца настрого запрещала себе думать об этом. Обо всех погубленных ею судьбах. Она поступала согласно приказу… Они ведь... они ведь демоны, они… Бездушные, бесчеловечные твари, превращающиеся в титанов. Все они… Но ведь не все… Не Ханджи, Не Эрвин, Не Петра, Не Ева, и даже не Леви… Они просто люди, сражающиеся за свою правду. Почему? Почему всё именно так? Ведь цель оправдывает средства. Но когда эта цель оказывается не тем, чем кажется, то все эти жертвы, погибшие по её вине, ложатся на плечи неподъёмным грузом и уже не кажутся вынужденной необходимостью… Анья резко вскинула голову, поднимая взгляд на человека, которого ненавидела больше всех в эту секунду. На её заплаканные глаза и распухшую окровавленную губу. — Ненавижу… — прошипела она, глотая ком боли, подступивший к горлу. — Ненавижу! — Выкрикнула она, кулаком разбивая зеркало на сотни осколков. Боль, пронзившая её руку на мгновение отрезвила рассудок, и, безумно ухмыльнувшись, Анья принялась раз за разом наносить удары по отражающей поверхности, в мясо разбивая свои костяшки.       Заходясь прерывистыми рыданиями, она опустилась на скользкий пол, прижимая ко рту израненный кулак. До вылазки осталось два дня, и как же она надеялась, что это будет последний раз… Последний для неё.