***
Дни и недели текли ленивым лесным ручейком, продирающимся сквозь коряги и покрытую инеем траву. Холодало. Разведчики сменили свои лёгкие кожаные куртки на утеплённые, набитые пухом, по гордой эмблеме «крыльев свободы» на каждой спине. Ноябрь обдувал их хмурые лица промозглым ветром. Снега ещё не было, от того заморозки ощущались ещё ярче. Всё чаще топили камины. Недавно была вылазка. Руководство завалено бумажной работой, отчётами, документами, разъездами, докладами верхам о своих успехах. В том числе и Леви… Анья видела его, точнее сказать, его глаза предельно редко, мельком, чаще шеей ощущала горячее мужское дыхание, когда он посреди ночи наконец возвращался в спальню. Кутал её в своих объятиях и засыпал, так и не проронив ни слова, хотя, наверное, делал вид, ведь спал он и правда редко. На утро постель, уже успевшая остыть, пустовала. Разговаривали они и то реже. Анья выходила из комнаты, по привычке, настоятельно навязанной капитаном, заправив кровать. Он сидел за столом, не отнимая сосредоточенного взгляда от бесконечных стопок бумаг. Она сокрушенно вздыхала и беззвучно заваривала чай, так, как он её учил. Но и на это он лишь безмолвно кивал. После вылазки Леви, казалось, только больше погрузился в работу. Ездил в столицу. Когда возвращался, снова садился за бумаги. На вопросы отвечал сухо, без особого интереса. Даже перестал реагировать на досадные оплошности, которые порой допускала Анья, например, таскала своё любимое лакомство, овсяное печенье, и ромашковый чай из кладовой, теперь тайком выкрадывая ключ у Леви. Он знал, конечно, просто вида не подавал. А потом, видимо, не выдержал, напрямую сказал, чтобы она перестала так делать — «ты же не грязная крыса, чтобы чужое таскать». Дал денег, сказал, чтобы купила в городе всё, что уж так сильно хочется стащить. Она виновато улыбнулась, но деньги всё же взяла. Решила и ему что-нибудь захватить на рынке, а то сам Леви совсем не выходит из своей комнаты-кабинета. Принесла ягодный пирог — он мрачно взглянул на него, сдержанно кивнул и снова с головой окунулся в омут бумажной волокиты. И всё бы ничего, работа, все дела, можно поставить себя на его место, но затем она находит его в кабинете Эрвина, где они задушевно беседуют, распивая чаи. Ну, «задушевно» — это грубо сказано, особенно учитывая любовь Леви потрепать языком, равную его любви к чаю с сахаром. Да и вообще, в кабинете Смита он стал проводить больше времени, чем в постели с Аньей. Она поначалу нехотя, а затем на постоянной основе жаловалась Ханджи, одной из немногих, кто был осведомлён об их связи. Зое только смеялась, говоря о ревности Крауз к Эрвину, но вот шутка становилась всё менее и менее забавной. Леви отнекивался или молчал, говорил, что она придаёт всяким пустякам слишком много смысла. Неприятно тянуло в груди у Аньи от тревожных опасений. Скидывала всё на обязанности, долг, службу, а душу всё равно рвал ржавый гвоздь обиды. И всё от непонимания, незнания реальных причин такого поведения со стороны дорогого человека. Подбирались морозы. С каждым днём за окном становилось всё холоднее, всё тревожнее. И Анье казалось, что подобно погоде остывали чувства Леви к ней. Он становился закрытей, отстранённее. Это было невыносимо. Вот и сейчас, даже пары дней не прошло, как Леви вернулся из Митры, а уже по горло в работе. Сидит, днями и ночами что-то пишет, и буквально литрами вливает в себя этот дурацкий чай. — Леви, — протянула Анья, подходя сзади и кладя ладони ему на плечи, слабо массируя их, вынуждая парня выпустить из пальцев ручку. — Отдохни, ты уже сутки не спал. — Отчёт сам собой не напишется, — обременённо вздыхая, он снял её руки со своих плеч и снова вооружился ручкой. Анья вздохнула подобно ему и обошла стол, замирая напротив капитана, чтобы видеть его лицо. — Но ты бы мог написать его позже. — Не мог бы. — Ну ты же не машина в самом деле, сколько можно работать? — Машина? Что это? — нахмурился он, наконец поднимая взгляд на девушку. — Ну… — она поджала губы, мысленно ругая себя последними словами за беспечность и язык без костей. — Неважно, просто пожалей себя, у тебя скоро глаза вывалятся от недосыпа. — Пока же не вывалились, — невесело хмыкнул Леви, возвращаясь к работе. — Леви… — тоскливо позвала его Анья. — Я скучаю. — О чём ты? — безразлично поинтересовался он, не отводя взгляд от листка перед собой и напряжённо хмурясь, но совсем не от её слов, а от очередного недочёта в бумагах. — Забудь, — выдохнула Анья, прикрывая глаза и слабо мотая головой. Спальня встретила её обидной прохладой, простыни с утра не расправлялись, подушки лежали всё так же аккуратно. Крауз немигающе уставилась на гнетущую темень за окном, снимая с себя куртку, затем расстёгивая ремешки портупеи, рубашку, лифчик. Подошла к тумбе, где лежала ночная рубашка, взгляд зацепился за криво висящее на стене зеркало. Она немного покрутилась на месте, любуясь своим нагим по пояс телом. Вздохнула. Потянулась за рубашкой, как вдруг, будто стрелой, сознание пронзила безумная идея, заставляя Анью натянуть авантюристскую улыбку… Леви взял новый лист бумаги, вчитываясь в мелкие строки. Снова недочёты, снова несостыковки. Как же это всё достало… До ушей донёсся чуть слышный скрип стула напротив. Леви обратил внимание, но вида не подал. Наверное, она снова хочет поговорить. И он бы рад, да времени совсем в обрез. Но пусть она говорит, просто так, без особого смысла. Леви ненавидит тишину. С самого детства ненавидит. Она заставляет слишком много думать, ковырять старые гниющие раны. А вот Анья редко молчит, постоянно о чём-то рассказывает, возмущённо повышает голос, смеётся, затем шепчет… Хотя в последнее время и этого сумбура стало крайне мало, она всё чаще смиряется с его безмолвием и уходит в комнату. А ему бы просто слушать её голос — это поразительно успокаивает нервы, которые всё время треплют подчинённые, начальство, да и она сама. Он сидит, уставившись в листок, по несколько раз перечитывая одно и то же. Анья терпеливо постукивает носком по дощатому паркету, ждёт, когда Леви наконец оторвётся от своего столь увлекательного занятия и взглянет на неё. Наконец, он замечает неладное, хмурится и поднимает на неё уставшие серые глаза. Лица они не достигают, только вцепляются взглядом в затвердевшие от сквозняка горошинки сосков. Леви смотрит немигающе, ни одна эмоция не обличает его истинной реакции. Целую минуту он испепеляет взглядом женскую грудь, а затем наконец обращает внимание на невозмутимое лицо Аньи. Та натягивает милую, беззаботную улыбку, будто это и не она вовсе сидит перед ним без намёка на одежду выше пояса. — Оденься, простудишься, — сухо произнёс Леви, не меняясь в лице. Эта фраза тут же погасила улыбку на лице девушки. — Ничего больше не скажешь? — Нет, но… Скрип распахнувшейся двери заставил его сменить точку внимания. Анья лениво обернулась через плечо. На пороге стоял кто-то из новобранцев, дрожащими пальцами сминая какую-то бумагу. — Вам тут… Просили… — взгляд паренька метался от обнажённой женской спины до мрачного лица капитана. Затем и вовсе упёрся в пол. — Положи на стол, — сурово ответил Леви, не сводя с него цепкого взгляда, словно контролируя возможность того, что новобранец ненароком посмотрит туда, куда ради его собственного блага смотреть не стоит. Парень послушно исполнил волю капитана и, бормоча какие-то извинения, поспешил покинуть его кабинет. Леви прикрыл на мгновение глаза, затем поджал губы, переводя на Анью недовольный взгляд. — Если поползут слухи, сама будешь виновата. — Если и поползут, то только о том, что ты ослеп, — огрызнулась она, скрещивая руки на груди и откидываясь на спинку стула. — Уже поздно, иди спать, — вздохнул Леви. — И оденься. — Без тебя разберусь. Анья рывком поднялась на ноги и направилась в спальню. Схватила со стула аккуратно сложенную рубашку и зарылась в неё лицом, впитывая полюбившийся запах хвои и корицы. Недолго думая, она облачилась в белоснежную ткань мужской рубашки и рухнула на постель, заключив в отчаянные объятия подушку. Может, хотя бы так она сможет создать иллюзию его близости. Удивительно, как можно скучать по человеку, находящемуся в соседней комнате. Сама того не заметив, вскоре Анья уснула глубоким сном. Изнутри душила обида, даже в дрёме не дающая покоя. Её разбудило тепло чужих рук, мягко заскользивших по спине и плечам. Леви, как и всегда, притянул её за талию, прислоняя спиной к себе и носом зарываясь в волосы, уже успевшие отрасти до плеч. Анья дёрнулась, скидывая с себя его руки. Сердито насупилась, окончательно пробуждаясь. Даже бесхарактерная стенка перед глазами стала до жути раздражать. Леви не нужно было видеть её лица, чтобы понять очевидное недовольство. — Не обижайся, — прошептал он, стягивая с её плеча рубашку и покрывая его влажными поцелуями. Она снова дёрнула плечом, отталкивая настойчивые ласки. Он всегда менялся, стоило ему переступить порог спальни, его было не узнать. Будто другой человек. Человек, свободно открывающий ей свои мысли, желания, надежды. Леви, которого никогда не увидят его подчинённые, сослуживцы и очень хотелось бы надеяться, что даже Эрвин. Анья знала это, но всё равно было до горечи на языке обидно от его равнодушия в свете дня. К ужасной досаде Крауз, Леви знал рычажки, на которые стоит давить. Знал, как можно её раздобрить, успокоить, свести всю обиду на нет, да и чего уж там, он точно знал, как её соблазнить. Его шершавые пальцы невесомо пробежались по девичьей руке, переплетаясь с её собственными. Хренов манипулятор. Он теснее прижался своей тёплой грудью к ссутуленной спине девушки. Совсем рядом услышала его выдох Анья, невольно ёжась. Горячее дыхание над ухом беспокоило неприкаянные белёсые прядки. — Эй, — хрипло, едва слышно произнёс Леви. — Анья… Она ненароком задержала воздух в лёгких от одного только звучания своего имени. Дважды хренов манипулятор. Но Анья всё же не поворачивалась, держась из последних сил. Слишком уж давила гордость. До боли закусила губу, чтобы отрезвить свой затуманенный этими отъявленными провокациями рассудок. Вроде помогло… Леви вновь припал губами к оголённой лопатке, настойчивыми поцелуями поднимаясь выше к хребту. Кожа немела и покрывалась мурашками, словно после ядовитого укуса, в тех местах, где прикасались влажные, потрескавшиеся губы. С той же точностью и изворотливостью, что клинки Леви кромсают титанов, его язык и губы искусно уязвляли слабое место на шее Аньи. Шумный вздох, переходящий в изнемогающее мычание, сорвался с её покусанных губ. Нет, ни черта не помогло, никакого самоконтроля, которому так рьяно обучал её Леви. Трижды хренов манипулятор. — Терпеть тебя не могу, — проворчала Анья, поворачиваясь к нему лицом и теряя свои руки в его непослушной чёлке. Губы почувствовали нетерпеливое вторжение, которому она и не пыталась воспротивиться. Закинула ему на бедро свою ногу, тут же поднявшуюся выше при помощи настойчивой мужской ладони. Прижалась ближе, чётко ощущая нарастающее возбуждение парня. — Ну так и не терпи, — прошептал Леви, она губами ощутила, как нагло приподнялся уголок его рта. Нет, так просто он не отделается... — И не буду, — хмыкнула Анья, отворачиваясь обратно к стенке и принимая максимально невозмутимый вид, подкладывая ладонь под подушку. — Эй… — сварливо протянул Леви, ещё сильнее прижимая её к себе со спины. — Что за дела? Я теперь точно не усну. — Ну, можешь пойти и написать ещё пару отчётов. — Тц, что опять случилось? — Хочешь знать, что случилось? — резко поворачиваясь к нему лицом, нахмурилась Анья. — Ты просил, чтобы я сразу говорила, если меня что-то волнует. Хорошо. Меня волнуешь ты. Точнее твоё безразличие ко мне, если я тебе надоела, то… — В смысле? — Не прикидывайся идиотом. — Если тебе не хватает внимания, то я тебя не понимаю. Ты сама меня отталкиваешь сейчас. — Я отталкиваю? — возмущённо выдохнула Крауз. — Я просто прошу говорить со мной, хотя бы делать вид, что тебе интересно, что я рассказываю. — Мне интересно. — Что-то не похоже. Ей вовсе не хотелось истерить или закатывать сцены, но как ещё до него донести, что она день за днём увядает от этого холода? Леви глубоко вздохнул, прикрывая глаза, затем вплёл свои пальцы в неровно разбросанные по подушке светлые волосы и притянул лицо девушки к себе, почти соприкасаясь с ней лбами. — У меня сейчас очень много работы, я не могу просто забить на неё, но это вовсе не значит, что мне всё равно на тебя, и ты мне не надоела, ясно? Анья невольно выпятила подрагивающую нижнюю губу, недовольно хмурясь. Большой палец, шершавым поглаживанием прошедшейся по напряжённой морщинке на лбу, тут же её разгладил. А затем мягкий поцелуй и вовсе стёр с лица все остатки былого недовольства. Они так и уснули в обнимку, слушая мерное и убаюкивающее дыхание друг друга.***
Леви вновь оказался прав. В этот раз насчёт слухов. Сначала Анья думала, что она себя просто накручивает и эти перешёптывания за спиной ей просто мерещатся, но затем это уже было невозможно скидывать на разбушевавшуюся фантазию. Компания новобранцев, сидящая за соседнем столом, активно что-то обсуждала, при этом посматривая на неё. Крауз сначала просто закатила глаза, не обращая на это внимание, а потом приметила в их толпе того самого паренька, что накануне вечером вломился в кабинет Леви. Теперь стало понятно, что именно стало предметом их обсуждения. Хотя, пусть болтают, если заняться больше нечем. Правда, с каждой секундой терпеть эту нескончаемую трёпку языками становилось всё труднее. В конце концов, Анья не выдержала, опасаясь, что ещё немного и она перевернёт их стол вверх ногами, и стремительным шагом направилась к выходу из столовой. Но дорогу ей преградил уже знакомый новобранец. Арон… Арон Морли, кажется, они уже пересекались пару раз на дежурствах или тренировках. — Знаешь, я не верю тому, что о тебе говорят, — уж очень приободряюще произнёс он, будто соболезнует, честное слово. — И что же обо мне говорят? — лениво прикрывая глаза, не в охоту поинтересовалась Анья, косясь на желанный проход позади парня. — Ну, что ты и… Капитан Леви… — Говорят, что ты легла под капитана! — вдруг Арону на плечо рухнула рука какого-то рыжеватого, нахально скалящегося паренька. — Заткнись, — прошипел Арон, дёргая плечом. — А что, обидно, что не под тебя? — улыбнулась Крауз, с удовольствием наблюдая, как искажается лицо наглого парня. — Уж извини, но ты не в моём вкусе, больно высоковат. — Ты тоже не в моём вкусе. — Какая жалость... — наигранно вздохнула Анья. Он только тихо фыркнул и, не решаясь вступать в полемику, вернулся к своему столу. — Так это правда? — вскинул широкие брови Арон. — Это имеет значение? — Нет, просто неожиданно, — пожал он плечами. — Передай своим друзьям, чтобы они нашли себе занятие поинтереснее, чем перетирание чужих костей, — процедила Анья, с презрением косясь на стол стушевавшихся новобранцев. Не дожидаясь ответа, она покинула пределы столовой, гневно раздувая ноздри. Это всё так раздражало, просто немыслимо. Какая им вообще разница, кто и с кем спит? Своих дел будто нет… Она чувствовала себя мерзко, будто её обрызгали слякотью из лужи, да, именно так, грязно и опустошённо. Хотя, Леви, наверное, прав, она сама виновата, что так нелепо попалась. Теперь ещё и у него будут проблемы… — Командор Шадис ждёт тебя в своём кабинете, — вдруг перед ней возникла какая-то девчонка. Анья коротко кивнула и направилась в нужном направлении. Интересно, что ему могло понадобиться? Хоть бы это не насчёт Леви… Она не выдержит, если ещё кто-то начнёт у неё расспрашивать про их отношения, ещё и выговор выпишут… Хотя, пока что сегодня никто, кроме наглых новобранцев, не проявлял к её персоне подозрительного интереса. Остаётся надеяться, что так всё и останется.***
Озадаченная словами командора, Анья брела обратно в комнату, размышляя над тем, что именно сказать Леви. Зайдя внутрь, она совсем не удивилась тому, что застала его в неизменной последние несколько недель позе. Он уссердно что-то чиркал в своих бумагах. Она подошла ближе, присаживаясь на край стола. — Поговорим? Это важно, — серьёзным тоном начала Анья. — Давай попозже, — отрезал Леви. — Твоё «попозже» обычно значит «никогда». Молчит. — Говорю же, это важно. Мне нужно уехать. В Митру. Снова тишина. — Эй, Леви, ты меня слышишь? Нахмурился… Хотя, нет, показалось. Ноль реакции. — У нас пожар! — вдруг воскликнула Анья. Чёрт, он что, с открытыми глазами уснул? — Ле-е-е-ви-и-и, — протянула она. — Леви! Нет, всё же молчит. — Давно хотела тебе сказать… Я беременна. На этот раз тишина продлилась дольше пары секунд. Последняя фраза зависла в воздухе, позволяя Леви услышать и осознать её суть. Его лицо вытянулось, он поднял изумлённый взгляд на девушку, непонимающе покачал головой. — Что..? — только и вырвалось сдавленным хрипом. — О, я что, отвлекла тебя от работы? — натягивая виноватую улыбку, наигранно вздохнула Анья. — Ну прости. — Что ты, блять, сейчас сказала? Ты… — он перевёл всё такой же ошарашенный взгляд с её лица на живот и обратно. — Ты что… — Так, стоп! — усмехнулась Крауз, прикрывая глаза. — Пока у тебя не случился сердечный приступ, я пошутила, нет никакой беременности. — Что за конченые шутки? Тебе совсем заняться нечем? Так я найду тебе занятие, не беспокойся, — сквозь зубы проскрежетал Леви. — Чёрт, ты так испугался… — А какой ещё реакции ты от меня ждала? — Зато теперь ты меня слушаешь, — в своё оправдание хмыкнула Анья. — Я уезжаю в столицу. — По какому вопросу? — слегка успокоившись, спросил капитан. — Точно не знаю, что-то в главном штабе… — Думаешь, насчёт повышения? — Надеюсь, — печально вздохнула Анья. — Скорее всего, так оно и есть. — Почему ты так уверен? — Предчувствие, — странно ухмыльнулся Леви. — Когда уезжаешь? — Завтра. — Поеду с тобой. — Правда? Разве у тебя не завал по работе? И ты только недавно вернулся, — нахмурилась Анья. — Ты сама жаловалась, что мы редко видимся в последнее время, или… — он подозрительно прищурился. — Не хочешь, чтобы я ехал? — Хочу! Конечно, хочу. — Хорошо, — кивнул Леви. — Это всё, о чём ты хотела поговорить? — Ну да, — неловко повела плечами Крауз, отводя взгляд и постукивая пяткой по ножке стола. — Уверена? — Ага. — И тебя больше ничего не волнует? — В каком смысле? — Я слышал разговор в столовой. — Аа… Ты про это, — понурила голову Анья. Она очень надеялась, что им не придётся это обсуждать. — Прости, мне, наверное, вообще не стоило реагировать. Теперь из-за меня у тебя ещё одна головная боль… — Не волнуйся, я уже с этим разобрался, они больше не будут болтать всякую херню, — холодно отозвался Леви. — Ты же не… — Анья шокировано стала рассматривать костяшки его пальцев, но ничего подозрительного на них не обнаружила. — За кого ты меня принимаешь? — недовольно помотал головой капитан, замечая её недвусмысленный взгляд. — Это просто сопляки, которым следует знать своё место, я всего лишь провёл воспитательную беседу о том, что может случиться с языком, если слишком часто им чесать не по делу. — Звучит жутко, — улыбнулась Анья. Леви слабо ухмыльнулся в ответ. — Ладно, — выдохнул он. — У меня ещё много работы. Иди, собери необходимые вещи в дорогу.***
Столица менялась с каждым разом всё больше и больше. Виной тому, наверное, была смена погоды. Теперь не было зеленеющих розовых кустарников, принимающих причудливую форму по мановению садовнических ножниц, обволакивающих всю улицу своим ароматом, вместо этого отовсюду доносился сладковатый запах глинтвейна и свежей выпечки. Менялись и жители — зажиточные дамы хвастали перед друг другом новыми шляпами и бархатными перчатками, а их мужья тем, у кого больше меха на пальто. Анья жадно разглядывала витрины, мелькающие сквозь шторку повозки. Они были уже близко, вот уже знакомый магазинчик со сладостями, бар, длинная аллея с оголевшими деревьями. Леви в окно не смотрел, только на меняющиеся секунду за секундой эмоции на лице девушки, и обречённо ухмылялся при каждом её восхищённом восклицании — «смотри!». Наконец, повозка остановилась. Они на месте. Получили ключи от комнаты в штабе. Закинули вещи. Анья распласталась по кровати, тихо бормоча ругательства на неаккуратного извозчика, беспрерывная тряска которого теперь заставляла неметь всё тело. Она впервые была в такой шикарной комнате в главном штабе, но утомлённость с дороги не давала возможности целиком насладиться всей красотой здешнего убранства. Заметила лишь личную ванную, двуспальную кровать и огромный шкаф в половину стены. Неплохо. — Сходи, развейся, ещё успеешь насидеться на сотнях совещаний, — поднимая её за руки с постели, произнёс Леви. — А ты? — вскинула брови Анья, послушно вставая на ноги. — А у меня ещё есть дела. — Какие ещё дела? — Обыкновенные, скучные дела, — убирая с её лица лезущую в глаза прядь, тихо ответил Леви. — Иди, прогуляйся. — Ладно, — выдохнула Крауз, обвивая руками его шею. — Но в следующий раз ты пойдёшь со мной. — Обязательно, — он накрыл её губы своими, растягивая момент короткого прощания. — Всё, иди. Анья схватила из шкафа пуховое пальто и направилась на улицу. Всё-таки гулять по столице — одно из лучших наслаждений, особенно для работящих солдат. Словно деревенский ребёнок, впервые попавший на ярмарку, она бродила по улицам, рассматривая красочные витрины. Тяжёлые сапоги скрипели, топча покрытую изморозью серую плитку, пестрящую резными, выбитыми много лет назад узорами. Показалась аллея с голыми, одинокими деревьями. Жутковатые серые вороны садились на ветки, сбрасывая с них сизый иней. Их зловещее карканье своим скрипом заставляло покрываться мурашками и без того озябшие плечи. Метающий пыль из стороны в сторону ветер нещадно бил в лицо, вынуждал морщиться. Что-то идея гулять по осенней Митре уже не казалась такой привлекательной. Будто прочитав ворчливые мысли, на глаза попался уже знакомый бар. Недолго думая, Анья направилась к раскрашенным зазывающими надписями ставням. Стоило переступить порог этого заведения, как в нос ударил терпкий запах пряного вина и чего-то явно подгоревшего. Но в своём удивительно гармоничном сочетании этот аромат создавал атмосферу тепла, так сильно необходимого в ненастную погоду. Анья прошла внутрь, ближе к барной стойке, присаживаясь на один из стульев. Быстро погасила в себе огонёк соблазна заказать чего-то покрепче и подозвала бармена. — Можно мне чашечку чая, — вежливо улыбнулась она. — Разумеется, — парнишка побежал в кладовую, где, видимо, хранились столь редкие для заказа заварочные листья. — Какие люди… — протянул бодрый, едва узнаваемый голос за спиной. Анья нахмурилась. Кроме неё здесь почти никого и не было. Она повернулась и обнаружила перед собой того, кого здесь меньше всего ожидала увидеть. Да уж, видимо, в пределах Сины легко встретить старых знакомых. — Федерико! — воскликнула она, с щедрыми объятиями кидаясь на шею к парню. Он рассмеялся, по-дружески хлопая её по плечам. — Так ты разведчица? — удивлённо протянул Федо, рассматривая эмблему на её спине. — Оу… Ну да, — виновато дёрнула уголками губ Крауз. Она-то решила об этом не распространяться в первую их встречу, хоть Федерико и был с ней крайне мил. — Круто, тут, вообще-то, редко появляются разведчики, — хмыкнул он. — Разве что на выступления захаживают. — Так вы здесь выступаете? — Ага, кто-то из аристократии предложил Софи спонсировать её выступления, а она притащила нас с собой. — Софи? — удивлённо выдохнула Анья. В груди неприятно кольнуло от упоминания этой певички. В голову сразу начали лезть дурацкие мысли о той связи, что была у них с Леви. Нет, нужно гнать от себя всякий бред, у неё нет никаких оснований, чтобы сомневаться в его верности. — Ну да, помнишь её? — Припоминаю, — нервно усмехнулась Анья. — Я бы позвал её, но она отошла. Встреча кое с кем из военных. Она у нас теперь востребованная дама. — Вот как значит… — Хотя, ты его, наверное, знаешь, раз тоже из разведки, — задумчиво почёсывая макушку, произнёс Федо. — Капитан Леви. Ну, тот, про которого все болтают… Внутри что-то разорвалось, затем сомкнулось и рухнуло куда-то вниз. Нет, нет, отставить паранойю! Это просто недоразумение. Федерико что-то напутал. Да, точно, наверняка так оно и есть. — Ты, наверное, что-то перепутал, Леви сейчас занят, ему не до встреч со старыми знакомыми, — облегчённо вздохнула Анья. — Нет-нет, точно тебе говорю, Софи пошла к нему, все уши мне прожужжала про это, — рассмеялся Федо. — Ты… Ты ошибаешься, — напряжённо замотала головой Крауз, до скрипа сжимая челюсть. — Ты чего? — обеспокоено нахмурился парень, кладя руку ей на плечо. — Я… Мне нужно… Прости, ещё увидимся, — залепетала Анья, невидящем взором бегая по окружающей обстановке, ни одна деталь которой уже не имела смысла. Она подорвалась со стула, резвым шагом направляясь к дверям. — Девушка! А как же чай? — раздосадовано воскликнул бармен, только поднёсший заказ к её месту. Но Анья его уже не слышала. В голове рваной дробью стучало сердце, мешая сосредоточиться на адекватных мыслях. Это не имеет никакого смысла. Леви бы никогда так не поступил. Это невозможно. — Смотри, куда идёшь! — в плечо влетела грузная туша какого-то господина в шляпе, разворачивая Анью на сто восемьдесят. Она глупо моргнула, не понимая, почему он так кривится, и даже не пытаясь найти в голове нужные слова для извинений. Господин смачно выругался и направился дальше по своим делам. Анья мотнула головой и последовала его примеру, ватными ногами бредя до штаба. С каждой ступенькой беспокойство всё больше сдавливало тисками грудь. Нет, этому должно быть логичное объяснение. Леви бы так не поступил, да и зачем ему врать? Он бы точно сказал ей, если бы встречался с этой Софи… Она ведь его… О, чёрт, она ведь его бывшая. Нет, нет, этому точно должно быть объяснение. Сейчас она найдёт Леви, который наверняка снова по голову утопает в бумажной работе или скучает на каком-то из совещаний, он же не мог… Завернув за угол, Анья застыла на месте, вперяя взглядом в шевелюру каштановых волос, выныривающих из какого-то кабинета. Да, это точно Софи, всё те же кружевные чёрные перчатки под цвет платья, та же красная помада на губах, которую она аккуратно подтирает пальцем и кокетливо перебрасывает волнистые волосы на плечо. Всё в порядке, наверняка Федо что-то спутал. Она пришла к кому-то другому. Это же не их с Леви комната… На секунду показалось, будто Анье ударил в солнечное сплетение, вышибая оттуда остатки воздуха. Когда тебе отрубают руку, то ты не чувствуешь боль. Ты просто смотришь за этим, как за марионетками в кукольном театре, будто это не по-настоящему, будто это происходит не с тобой. Ты кричишь не потому, что тебе больно, ты кричишь потому, что это страшно. Это шок. Уши закладывает, в глазах темнеет. Но когда вырывают сердце, это в сотни раз больнее, ты не кричишь, этого не нужно. А ещё хуже, когда его наживую раздавливают. Ведь оно всё ещё там, оно бьётся, но уже не так бодро, не так весело, а скорее по инерции добивает свои обречённые глухие удары. Это чувство сложно описать словами, это нужно прочувствовать самому, чтобы в полной мере ощутить всю потерянность, боль и, пожалуй, разочарование. Да, лучше, чем разочарование, слова не подберёшь. После Софи показался он… Её капитан, её Леви. Он повторил движение певички, будто стирая что-то с губ. И показалось… Нет, неужели это красная помада? Ясно теперь, какие у него дела. Затем он закрыл комнату на ключ, что-то сказал этой девушке, после чего она рассмеялась до того громко и непринуждённо, что показалось, будто об мраморный пол бьётся хрусталь. Но Анья-то знала — это в ушах звенят осколки её недолговечного счастья. Как банально… Чего ещё она ждала? Она прошмыгнула обратно за угол, зажимая ладонью рот. На горло так сильно давила обида, что сухие глаза в момент наполнились влагой. Горячие слёзы бежали по побледневшим щекам. Тихо скуля, Анья сползла по стенке, поджимая к себе колени. Не хотелось в это верить, это невозможно. Хотя, если так подумать, то смысл здесь определённо был. Теперь понятны причины его отстранённости в последнее время. Понятно, почему он был так холоден с ней. Зачем тратить своё время на разговоры с ней, если в столице ждёт такая красотка? Неужели она и правда надеялась, что капитан Леви, сильнейший воин человечества, имя которого, похоже, теперь каждая хромая собака знает, навсегда с ней останется? Ведь эта Софи действительно куда краше Аньи, с ней-то ему было бы не стыдно гулять по улицам под ручку, не пришлось бы прятаться из-за несоблюдения устава, да даже фигура у неё куда утончённее, нет грубых солдатских мышц, нет боевых шрамов. Зачем же Леви мучал её тогда? Зачем врал? Хотя, наверное, решил приберечь Анью на всякий случай, как ту, кто будет греть постель по ночам. Как же это всё несправедливо… Федо оказался прав, а она ошиблась, как и всегда, чёрт возьми, она во всём ошибается. В целях. В своих действиях. В людях. В Леви… Почему..? Ну почему всё так…