***
Поздно вечером Анья сходила к дежурным, взяла ключ от отдельной комнаты, на их ворчливые замечания отвечая лишь безразличными кивками. Мысль о том, чтобы забрать свои вещи из их с Леви комнаты, вызывала противную дрожь по всему телу и, разумеется, даже не поддавалась сомнению, — никуда Анья не пойдёт. Только захлопнув за собой дверь, она рухнула на кровать, не снимая ни одежды, ни сапогов. Всю ночь глушила свои завывания в промокшей от нескончаемых рыданий подушке. Ночью чувства обостряются, всё кажется каким-то другим, вдруг у совсем незначительных вещей появляется какой-то новый, неизведанный и глубинный смысл. Воспоминания превращаются в оковы, от которых ты не в силах освободиться, а они всё сжимаются и сжимаются вокруг грудной клетки, не давая лишний раз вздохнуть. Вспоминаешь особенные моменты и продолжаешь топить себя в тягучем болоте безнадёжности. Казалось, что это была самая изматывающая ночь за всю жизнь Аньи. Сначала она винила Леви, ведь это он поступил так низко и бесчестно, затем винила себя, ведь, может, это она была недостаточно хороша, а потом и вовсе винила себя и Леви, — оба хороши, но ситуацию это всё равно не меняло — она потеряла его. Не прошло ни минуты, чтобы из покрасневших до назойливого жжения глаз не стекали горячие слёзы сожаления. Надо ли говорить, насколько отвратительно она выглядела с утра? Опухшие глаза, растрёпанные волосы, синяки от бессонной ночи — образец подражания для юных алкоголиков, но упивалась она, к сожалению, вовсе не вином, а горечью собственных ошибок. Видок в самый раз, чтобы получать повышение. Дариус Закклай с явным осуждением оглядел её не самый презентабельный вид, но всё же произнёс напутственную речь, прикрепляя ей капитанские погоны на плечи. Сколько лет она этого ждала? Это было довольно неожиданно, честно говоря, очень неожиданно, такое радостное событие, стоило бы устроить праздник… Тогда почему хочется просто выйти в окно, а не веселиться во всю? Анья сидела на подоконнике, бездумно постукивая пяткой по стене, вся сгорбилась, невидящим взглядом уставившись на двери секретариата — сказали зайти, заполнить какие-то бумаги. Весь мир будто потускнел, стал серым и невзрачным, как осеннее небо, как бетонный фасад штаба, как эти дурацкие, мозолящие глаза двери. Ничего не имело смысла, всё вокруг потухло, и она сама тоже… Вдруг из-за угла показался тот, кто и потушил этот пожар, видимо, пришёл, чтобы затоптать дотлевающие угольки её сердца. На лице Леви отразилась лёгкая, расслабленная улыбка, когда его взгляд встретился с неподвижной фигурой, понуро восседающей на подоконнике, он неспешно подошёл ближе. — Что, теперь на официальной основе можешь не слушать мои приказы, капитан Крауз? — ухмыльнулся он, кладя руки по обе стороны от бёдер Аньи и прижимаясь телом к её коленям. Она поёжилась, пытаясь сильнее сомкнуть ноги, лишь бы не касаться, не чувствовать его тепла. Опустила голову, не находя в себе силы, чтобы встретиться с ним взглядом, если и падать в пропасть, то с закрытыми глазами. Поджала губы, до боли закусывая их, ругаясь на щиплющую нос и глаза боль, с каждой секундой всё больше сворачивающуюся в комок злости и обиды. Молчала. — Ты не вернулась вчера, где ты была всю ночь? Гуляла? — голос стал строже, нет, скорее встревоженнее, но теперь во всех его словах мерещилась лишь фальшь. Леви снова остался без ответа. — Эй… — он аккуратным движением приподнял её подбородок, обеспокоено всматриваясь в веснушчатое лицо Аньи. — Ты что, пила? — нахмурился он, как только взгляд подметил характерные мешки под глазами. Анья резко мотнула головой, заставляя его убрать руку, слегка отстраниться и недоумённо заморгать. — Что с глазами? Ты плакала? — лицо Леви изумлённо вытянулось, как только он заметил подозрительный блеск в уголках её глаз, заставивший пожалеть о его поспешных выводах. — Всё нормально, — сдавленно буркнула Анья, отворачиваясь. — Эй, что случилось? Тебя кто-то обидел? — не унимался Леви, вцепившись пальцами в край подоконника. — Да так, один мудак, — невесело усмехнулась Анья, уголок её рта нервно дрогнул. Холодок пробежался по спине Леви. Он ещё сильнее сжал край подоконника — послышался тихий скрип. Прикрыл глаза, пытаясь выравнять дыхание. Он злился, ужасно злился, в особенности на себя, — что не уследил, не заметил, допустил саму возможность того, что с ней может случиться что-то плохое. И, похоже, случилось. Потрёпанный вид Аньи заставлял мозг генерировать самые отвратительные развития событий, доводящие до скрипа зубов. — Что он сделал? Говори, — требовательно выдохнул Леви, бегая взглядом по пустым глазам Аньи. Раздался истеричный девичий смешок. Она не понимала, как он может стоять здесь и так нагло корчить из себя сердобольного возлюбленного, выдавливать из себя это фальшивое беспокойство. Леви ещё сильнее нахмурился, не понимая причин её веселья. Анья выждала долгую паузу, а затем беспечно пожала плечами: — Ничего такого, всего лишь предал моё доверие. Сиюсекундное облегчение, вырвавшееся из груди парня, тут же задавила целая прорва вопросов. Значит, она в порядке, её никто не трогал. Какая-то херня про доверие, но что-то ему подсказывало, — возможно, уж слишком резкое поведение, тон голоса или воинственный взгляд — что последние слова были адресованы ему самому, но никаких, даже самых безумных, догадок в голове, как назло, не зарождалось. После своих слов Анья тут же ударила его ладонями в грудь, отталкивая от себя, вскочила с подоконника, скрываясь за поворотом. Через миг промедления Леви выругался и направился за ней. Завернул за угол. Непослушная копна светлых волос, скачущая по плечам от стремительного шага, уносилась всё дальше и дальше вглубь коридора. Леви прибавил шагу, наконец догоняя Анью и разворачивая за плечо к себе. Она попыталась дёрнуть рукой, но, словно железные прутья, пальцы капитана сомкнулись у неё на плече. — Что случилось? — потребовал ответа Леви, даже не думая ослаблять хватку. Крауз надменно хмыкнула, отворачивая лицо и всем видом показывая, что разговаривать с ним не намерена. — Анья, отвечай. — Ты сам сказал, что я теперь не обязана перед тобой отчитываться, так что оставь меня в покое, — ядовито выплёвывая каждое слово, куда-то в сторону ответила Анья. — Что я сделал? — непонимающе помотал головой Леви. Анья резко повернулась в его сторону. От прожигающего насквозь огня ненависти, полыхающего в таких знакомых серых глазах, Леви невольно отпрянул, хмурясь и приоткрывая рот в недосказанном вопросе. — Я всё знаю, Леви, — борясь с давящей на связки обидой, просипела Анья. На секунду на лице Леви промелькнула тень замешательства, затем он тяжко вздохнул, отпустил её руку, проводя ладонью себе по лицу, будто пытался содрать с себя кожу. Анья поджала дрожащие губы. Он не отрицает… Не отрицает, а это значит, что признаёт, что это было. До этого в ней ещё теплилась слабая надежда на поспешность собственных выводов, но теперь от неё не осталось и следа. — Блять… — поморщился Леви, слегка мотая головой. — Я сам хотел тебе рассказать. Кто проболтался? Эрвин? Хотя, нет, он бы не стал… Это Ханджи, да? Из под ног будто землю выбили, Анья ухватилась за предплечье парня, чтобы не упасть, но тут же об этом пожалела, злясь на себя за несдержанность. Сразу трое… сразу трое близких людей предали её. Кто у неё вообще остался в этом мире, кому действительно можно доверять? Выходит, что никого и не осталось. — Они… они знали? — почти задыхаясь, сдавленным хрипом прошептала Анья. — Да, конечно, они знали. Эрвин настаивал на том, чтобы сначала обсудить это с тобой, наверное, стоило его послушать, — хмыкнул Леви, пальцами массируя переносицу. — Об… обсудить?! Да что тут можно обсуждать? — от возмущения теряя способность дышать, воскликнула Анья. — Ты, моральный урод, ещё и их впутал в свою ложь! — звонкая пощёчина пришлась точно на левую щёку ничего не подозревавшего парня. Облегчения это, как ни странно, не принесло. Леви даже не пошатнулся. По инерции приложив холодную ладонь к горящей от удара щеке, он резко помрачнел, сводя брови к переносице, от напряжения на лице заходили желваки. — Какого хрена ты творишь? Совсем уже из ума выжила? — угрожающим шёпотом процедил Леви. — Если бы я только знал, что ты так отреагируешь, то уж точно не стал бы этого делать. — А как я должна была отреагировать? — будучи уверенной, что ослышалась, сердито усмехнулась Анья. — Поблагодарить тебя, может быть? — Необязательно, — дёрнул бровью Леви, всё ещё потирая ладонью пострадавшую щёку. Удар-то у неё не лёгкий… — Но я, к твоему сведению, делал это ради нас. Нам теперь будет легче… — Ради нас? Ради нас?! Ах ты… — она снова замахнулась, на этот раз кулаком. Но вместо лица Леви кулак встретился с его ладонью, с поразительной лёгкостью сжавшейся на трясущихся сомкнутых пальцах Крауз. Анья ещё больше насупилась и замахнулась уже другой, свободной, рукой, но вновь потерпела досадную неудачу. Пальцы Леви жёстко перехватили тонкие запястья обоих рук, удерживая девушку от нещадного избиения его самого. — Успокойся, — сквозь зубы прошипел Леви. — Отпусти, мне больно, — попыталась выдернуть свои руки из его хватки Анья. — О, больно? — наигранно удивился Леви, склоняя голову набок. — Интересно, что ты собиралась делать этими кулаками? Придумала новый способ объятий? — Не дождёшься, — Анья собиралась пустить в ход ноги, но он быстро вычислил ход её мышления и, всё ещё удерживая за запястья, притянул к себе, чтобы у неё не оставалось свободного пространства для совершения удара. — Да какого чёрта ты творишь? — начиная не на шутку беспокоиться о её психическом состоянии, выдохнул Леви. — Если сейчас же не перестанешь драться, то… — То что? Что? — судорожно усмехнулась Анья. Несмотря на искусственную, натянутую улыбку, в её глазах всё ещё блестели слёзы. — Ударишь меня? Или попробуешь придушить, прямо как в старые добрые, а? Нет, знаю… попробуешь прирезать… — Я бы никогда… — резко перебил её Леви. Но понял, что поспешил, нервно сглотнул, стараясь стереть с языка эту горечь сожаления. — Никогда бы не сделал это снова, ты же знаешь, — он отпустил её руки, делая шаг назад и непонимающе мотая головой. — Да, знаю… — демонстративно потирая запястья, хмыкнула Анья. — Ты бы никогда не сделал этого, никогда бы больше не причинил мне боль… Простите, мистер «ты можешь быть уверена во мне», но верится с трудом. — Ты слишком драматизируешь, — вздохнул Леви. — И снова придаёшь пустяками слишком много смысла. Понимаю, что ты злишься, я даже не удивлён, но это уже слишком. — Слишком? А как бы ты себя вёл, если бы я так поступила? — Уж точно не закатывал бы истерики. — Да, вечно сдержанный и невозмутимый капитан Леви, конечно, не стал бы закатывать истерики, он ведь выше этого, — торжественно понизив голос, съязвила Анья. Леви поморщился, но перебивать не стал. — Да тебе просто плевать на чужие чувства, вот и всё. Или по крайней мере на мои.. Отступила ещё на шаг назад, но этот жалкий метр показался пропастью. — Ты мне противен, — она помотала головой, стараясь через взгляд передать всё то разочарование и обиду, что разрывали её изнутри. Тень будто искреннего непонимания и боли, проскользнувшая в серых глазах, на секунду заставила её пожалеть о сказанных словах, но затем породила ещё большую волну гнева. Анья и забыла, какой он искусный манипулятор. Ядовито хмыкнула, вздёрнула подбородок и направилась обратно к кабинету, где её уже ждали, при этом нарочно задевая Леви плечом. Он так и остался стоять там, не говоря ни слова, совсем не двигаясь, даже не предпринимая попыток её остановить.***
Первые несколько часов Леви провёл в комнате, не находя себе места, то подходил к окну, то испепелял взглядом так и не колыхнувшуюся дверь, три раза заваривал чай, его ужасно злила сложившаяся ситуация. До этого он не сомневался в правильности своих решений, думал, что так будет лучше. Но реакция Аньи, её слова… Это никак не состыковалось со здравым смыслом. Он знал, что она гордая, сразу не примет ситуацию, как она есть, будет хорохориться, но всё же успокоится в конце концов. Теперь он в этом сомневался. Дорогие ему люди всегда уходят из его жизни, их либо забирает смерть, либо... либо разочарование в Леви заставляет их уйти. Но в этот раз он такого не допустит, это же всего лишь дурацкое недоразумение… Кожу себе в кровь сотрёт, кости переломает, но не отпустит её. Только не её. Ждал, что она вернётся в комнату, там всё же её вещи, но Анья всё не приходила. Потому он отправился на поиски, весь штаб оббежал — нет её, пропала. Стал злиться на себя, ведь обиделась она именно на него. Как найдётся, они обязательно поговорят и всё выяснят. Всё будет снова нормально. Но часы шли, солнце уже скрылось за горизонтом, а Анья всё ещё не появлялась. Коридоры стремительно пустели, военное общежитие готовилось к позднему отбою. Леви направился к выходу, чтобы найти её в городе, но, к своему счастью, заметил знакомую макушку вдалеке одного из коридоров. Нагнал её, разворачивая за плечо к себе. — Эй, если ты успокоилась, то давай поговорим, — уставшим голосом произнёс Леви. — Да, милый, конечно, давай поговорим, — мягко улыбнулась Анья, заправляя выбившуюся прядь за ухо. Леви напрягся, поджимая губы, эти резкие перемены настроения явно не несли в себе ничего хорошего. Он вздохнул и продолжил: — Я не знаю, что именно произошло, но, может, теперь ты мне нормально объяс… Что это? — резко понизив голос, сдавленно прошептал Леви. Он немигающе уставился на шею девушки, покрытую небольшими багрово-синеватыми пятнами. — О чём ты? — легкомысленно захлопав ресницами, будто искренне удивилась Анья. Леви резко помрачнел и, не говоря ни слова, схватил девушку за предплечье, таща в только ему известном направлении. Это оказалась общая душевая с раковинами и зеркалами у входа. Неровные лужи на полу, старые, покрытые налётом плитки серо-зелёного цвета, подрагивающий свет дежурных керосиновых ламп. Леви насильно подтащил девушку к одному из зеркал и резко откинул её волосы, обнажая шею. — Я про это, блять… — кивнул он на отражение. — А, про это… — хмыкнула Анья, разворачиваясь к нему лицом, опираясь спиной о стену позади и складывая руки за спиной. Ладони почувствовали холод гладкой плитки. — А что тебя так удивляет? — То что их оставил не я, — процедил Леви, до скрипа зубов сжимая челюсть. — Ну да, не ты, — пожала плечами девушка. — Это был Ник… или Вик, уже не помню… Леви больше не злился, его брови нервно не подрагивали, желваки не пытались прорезать бледную кожу. Он приподнял подбородок, прикрывая глаза, немного поморщился. Как бы не старался этого избежать, всё равно потерял её. И ничего тут уже не поделаешь… — Почему? — тихо спросил Леви. Нужно лишь услышать ответ, он не может остаться без него. Услышит и сможет идти, сможет сделать следующий вздох. — Не надо так удивляться, — сухо ответила Анья. — Зато мы теперь в расчёте. — В каком ещё, нахер, расчёте? — нахмурился Леви. — Почему ты злишься? Я, к твоему сведению, делала это ради нас, или как ты там говорил... так будет легче? — с язвительным энтузиазмом отчеканила Анья. — Или тебе можно, а мне нельзя? — Можно что? — Ну, не знаю, что вы там делали с Софи? — С Софи? При чём здесь вообще она? — непонимающе поморщился Леви. Ему всё больше казалось, что это всё какая-то грёбанная шутка. — Хватит, Леви, мы же уже всё выяснили, не прикидывайся идиотом, — сурово произнесла Крауз. — Постой-ка… — мотая головой, прищурился Леви. — Ты думала, что у нас с Софи что-то было? И из-за этого злилась с утра? — А из-за чего ещё? — вскинула брови Анья и тут же помрачнела. — Или у тебя там ещё кто-то есть? — Нет, я думал ты узнала о… — он запнулся и умолк, явно не горя желанием развивать эту тему. — О чём я ещё должна узнать? — страдальчески вздохнула Анья, запрокидывая голову кверху. — Чёрт, за что мне всё это… — Про повышение, — чётко ответил Леви. Снова он будто рапортовал. — Я написал рекомендацию, поэтому тебя продвинули выше в очереди на пост капитана. — Что ты сделал? — изумлённо и возмущённо вытянулось лицо Аньи. — Да уж, похоже, я действительно легла под капитана, — невесело усмехнулась она. — Не говори так, — отрезал Леви. — Ты заслужила это, ты давно уже служишь, на совещаниях давала дельные советы, многие из руководства сошлись во мнение о пользе твоего повышения. — Уже плевать… — фыркнула Анья. Будто есть что-то ещё, что может испортить ей настроение. Его оправдания здесь неуместны. — Как скажешь… но с чего ты взяла, что у меня что-то было с Софи? — А что, будешь отрицать или у тебя ещё остались хоть какие-то крохи совести? — издевательски хмыкнула Анья. — Ты просто конченый эгоист, зачем я тебе вообще сдалась? Продолжал бы трахаться со своей Софи, зачем тебе я, а? — Действительно… зачем? — перебил её Леви, снова сжимая челюсть и мрачно поглядывая на девушку из-под тени своей чёлки. — Как думаешь, почему я вообще здесь стою? Почему мне не плевать? — Анья широко распахнула глаза, посмотрела на него почти испугано, не имея понятия, к чему он ведёт. — И правда, продолжал бы трахаться с Софи, никто бы не ебал мне мозги, но нет, я почему-то решил связаться с тобой… Думаешь, почему я предложил жить вместе? Зачем рвал жопу целый месяц с этими грёбанными бумажками, лишь бы побыть с тобой в эти дни? Какого хера постоянно волнуюсь о твоих проблемах? — с особой желчью выплёвывая каждое слово, произнёс он. Анья нахмурилась, выпячивая нижнюю подрагивающую губу, демонстративно отвернулась, разглядывая отражение неровного света в поверхности лужи. Скрестила руки на груди, всеми силами показывая, что не имеет желания всё это выслушивать. Эти слова и это недосказанное признание, только непонятно в чём именно, совсем не вязались с его недавними действиями, от этого всё становилось только запутаннее. Хотелось выть и плакать от непонимания. — Что? Никаких идей? — насмешливо фыркнул Леви. — Так пораскинь мозгами, у тебя это отлично выходит, когда нужно выдумать всякую херню. — Не знаю я, почему ты это делаешь, может, тебе просто заняться нечем... Но почему ты вообще сердишься на меня? Это я должна делать, — огрызнулась Анья, резко поворачивая к нему лицо. — Я не сержусь. Хотел бы, но не могу... Ты обвиняешь меня в том, чего я никогда бы не сделал. — Но всё же сделал, — парировала Анья. — Я тебя не осуждаю, Софи и правда красотка, в самый раз для сильнейшего воина человечества, так что желаю вам счастья, долгих лет жизни, детишек побольше… — Да что с тобой? — злость смешалась с тревогой. — Неужели ты настолько неуверенна в себе, раз думаешь, что я бы предпочёл тебе её? Анья понурила голову, пряча глаза за спадающими прядями. Леви не видел её лица, но ссутуленные плечи начали подрагивать, а когда на грудь стали падать едва заметные капли, его будто кипятком обдало. Она ничего не сказала, но, похоже, ответ был положительным. Леви рвано вздохнул и тут же зажмурился, коря себя за резкие слова. Она ведь много раз показывала, если не говорила об этом, о своей неуверенности во всём, даже в себе, даже в нём, о том, как сложно ей было доверять парням… Но разве он давал ей хоть единый повод усомниться? Так редко приходилось видеть её слезы, так неприятно саднило от этого в груди, а осознавать, что именно он в них повинен, было ещё невыносимее. Он же привык так говорить, привык не скрывать истинных мыслей, не боялся того, что жестокие слова могут задеть чужие чувства, но именно её чувства ему были дороже собственных. — Я видела вас, Леви, — жалобно всхлипнула Анья, не отнимая мутного от слёз взгляда от своих сапогов. — Когда и что именно ты видела? — смиряясь с мыслью о нелепом недоразумении, уже спокойней вздохнул Леви. — Вчера, — чуть слышно просипела Анья. — Ты же специально отослал меня. Я видела вас… видела, как вы вместе выходили из кабинета. — И решила, что у нас что-то было? — уже совсем облегчённо выдохнул Леви. — Да, ты права, я специально отправил тебя прогуляться. Софи должна была принести приглашения, не хотел, чтобы ты видела их раньше времени. — Какие ещё приглашения? — наконец подняла на него хмурый взгляд Анья. В груди у Леви снова закололо от одного только вида её заплаканных глаз. — Завтра вечером, выступление, закрытый вечер в каком-то буржуйском ресторане. — Не думала, что ты любишь такие мероприятия, — недоверчиво сдвинула брови девушка. — Я и не люблю, — согласился Леви, — но ты же любишь. — Значит, — печально усмехнулась Анья, вспоминая о том, что не стоит ему верить, — поболтали про билеты, а потом её помада чудесным образом оказалась у тебя на губах? — Что за бред? Какая помада? — прикрывая глаза, чтобы снова не потерять самообладание, спросил Леви. — Мне что, всё по мелочам тебе расписывать, уже не помнишь, что было вчера? Я видела, как ты стирал с губ её помаду, — зло прошипела Анья. — Это была не помада, — лениво приоткрывая глаза, ответил парень. — А что тогда? — Шоколад, наверное. — Какой ещё шоколад? Ты его не любишь, и он слишком дорогой, хватит вешать мне на уши лапшу, — снова начала заводиться Крауз. Леви медленно моргнул, безразлично разглядывая раздувающиеся от гнева ноздри девушки, покачал головой, а затем направился к двери. Анья даже опешила на мгновение, видимо, он не собирается больше оправдываться, понял, что в этом нет смысла. Но Леви не торопился уходить далеко, он вышел в коридор, при этом оставляя дверь открытой, повернулся лицом к стене, где висели часы. Минута прошла в тишине. Анья хмуро наблюдала за его действиями сквозь проём двери и уже хотела начать возмущаться этому нелепому поведению, но затем он коротко кивнул, похоже, сам себе и вернулся обратно, подходя ближе к девушке. — Двенадцать часов, — зачем-то озвучил он. Затем начал рыться во внутреннем кармане куртки, достал какой-то кулёк, развернул его, внутри оказался свёрток фольги. Протянул Анье. — С днём рождения, — утомлённо выдохнул он. Анья немигающе уставилась на этот несчастный свёрток фольги, затем перевела ошарашенный взгляд на бледное лицо Леви. Шоколад… Язык будто прилип к нёбу, не давая произнести ни звука. Она попыталась открыть рот, но тут же закрыла, так и не найдя правильных слов. Двадцать четвёртое ноября. Сегодня... Как это вообще возможно — забыть о собственном дне рождения? Неужели вся это нервотрёпка заставила Анью забыть даже о такой дате? Она забыла, а вот Леви… Он знал, он помнил, приготовил подарок. И сейчас продолжает смотреть на неё с всё такой же нежностью и... сожалением. Даже после всего, что Анья ему наговорила. Ну что она за идиотка такая? Ненависть к нему сменилась разъедающим презрением к самой себе. Она ведь подумала о самом худшем, даже не разобралась в ситуации, наговорила ему всяких гадостей. А он ведь только этого и ждал. Почему она раньше этого не поняла? Леви же специально ведёт себя так: отстраняется, всех отталкивает и грубит, потому что если люди не будут ждать от него ничего хорошего, то он их и не разочарует, а Анья, как последняя наивная дура, повелась. Он-то ей доверяет, а она так ужасно о нём думала… Так стыдно, что щёки горят, так ненавистны собственные мысли, а от едва заметной боли в серых глазах парня становилось в сотню раз хуже. — Ты права, я его не люблю, но Софи разбирается в этом, поэтому я с ней советовался, — холодно пояснил Леви. — Как… как ты узнал, что это сегодня? — с наворачивающимися на глаза слезами прошептала Анья. — Я всё же был твоим капитаном, — печально усмехнулся Леви. — Леви, я… — снова всхлипнула Анья, приближаясь к мужской груди, схватилась за ворот куртки и упёрлась лицом в белоснежную ткань, топя в ней свои рыдания. — Прости меня, я таких мерзостей тебе наговорила, ты этого не заслужил, прости… — но Леви стоял, отчего-то совсем не двигаясь, не обнимая её, но и не отталкивая, тогда Анья подняла на него жалостливый вопросительный взгляд, — Леви? — Мне плевать, что ты там наговорила, переживу, куда денусь, но… — он поджал губы, отвёл взгляд. — Мне нужно всё обдумать. — Обдумать что? — растеряно выдохнула Анья. Взгляд Леви снова упёрся в пятна на её шее, проследив за ним, Анья зажмурилась и нервно рассмеялась. — Сейчас, подожди секунду… Она суетливо стала осматриваться по сторонам в поисках чего-то определённого, затем, видимо, нашла, рванула к полотенцу, висящему на одном из крючков, намочила его в раковине и снова подошла к Леви, хмуро наблюдавшему за всем этим недоразумением. Анья аккуратно провела намоченным краем себе по шее, фиолетовые пятна остались на полотенце, а кожа на шее девушки приняла прежний розовато-бледный оттенок. Она виновато пожала плечами и исподлобья взглянула на Леви, ожидая его реакции. Мгновение на лице Леви не отражалась ни одна эмоция, затем он опустил голову, сбрасывая на глаза непослушную чёлку. Анья непонимающе моргнула, а затем заметила, как подрагивают плечи парня, как приподнялись уголки его губ, а потом услышала то, что окончательно повергло её в шок — глухой, хриплый смех. Анья не помнила, слышала ли она прежде, как Леви смеётся, это всегда казалось за гранью возможного. Но смеялся-то он над ней, и это начинало действовать на нервы. — Ну всё, прекрати, — она обиженно ткнула его в плечо. Леви и в самом деле перестал смеяться, поднял на девушку расслабленный взгляд, таящий в себе всё ещё не отступающее веселье. — Ты всё-таки ненормальная, — он притянул её за плечи ближе, укладывая голову Аньи к себе на плечо. Она так же обвила Леви руками, утыкаясь носом в изгиб его шеи. И теперь со спокойной душой позволила себе как следует разреветься. Леви поглаживал её по спине, даже игнорируя шмыганье носом в ворот собственной куртки. Но на четвёртый всхлип не сдержался и немного отстранился, вытаскивая из кармана платок и вручая его девушке. — Спасибо, — шмыгнула она носом и зарыдала ещё сильнее. — Ну, всё, не реви, — раздражённо вздохнул Леви, забирая из трясущихся пальцев Аньи платок и утирая им горячие слёзы с её лица, а они всё не кончались. Затем стал стирать остатки нелепого подобия засосов, при этом неодобрительно мотая головой. Вдруг остановился. — Хотя, в этом нет смысла, до утра у тебя уже появятся новые, — хмыкнул он. Он вновь притянул её к себе, путая пальцы в отросших светлых прядях. Анья почти что повисла на нём, обхватив за шею. Она уже не плакала, но дышала всё ещё прерывисто. — Я бы никогда так с тобой не поступил, слышишь? — прошептал Леви ей в макушку. — Прошу, верь мне. — Я верю, — тихо выдохнула Анья. Она вцепилась пальцами в его ворот и до боли закусила губу, собирая силы, чтобы решиться. Леви ни разу не давал повод усомниться в нём, никогда не врал, не обманывал, чего нельзя сказать о ней. Он, как никто другой, заслуживает доверия. И он не отпустит её, теперь она это поняла. Теперь не было так страшно, она должна рассказать… Но тремор сводил скулы и заставлял подрагивать кончики пальцев. — Леви, мне нужно кое-что тебе рассказать… — с придыханием произнесла Анья, отстраняясь и заглядывая в родные серые глаза. Возможно, это последний раз, когда она видит в них теплоту и нежность. Леви коротко кивнул, позволяя ей продолжить. Анья глубоко вздохнула, прикрывая глаза. — За Стенами есть мир без титанов, там очень, очень много разных людей и… я родом оттуда, — на одном дыхании выпалила она. К лицу ударила кровь, кажется, от волнения и впрямь поднялась температура. Она даже не поняла, что именно сказала, слова сами лились изо рта. Вышел откровенный бред, но даже в нём был смысл... Торжественно-жуткий марш сердца заглушал всё остальное. Было страшно открывать глаза, она не хотела видеть, как его лицо исказила ненависть, презрение или что похуже… Но, сделав усилие над собой, Анья распахнула веки, изумлённо наблюдая за реакцией Леви. Он ухмыльнулся, затем неодобрительно покачал головой и скептично изогнул бровь. — Как же меня достало твоё больное чувство юмора, — обречённо выдохнул он. — Мир без титанов… Звучит неплохо, но уж слишком хорошо, чтобы быть правдой. Анья не поверила своим ушам, а Леви не поверил ей. Ну конечно, сама виновата, постоянно доводила его дурацкими шутками, то про потерю памяти, то про беременность, но сейчас-то всё было не понарошку. Она натянула кривую улыбку и снова обняла его. Струсила. Не стала разубеждать. Опять струсила. Может, это и к лучшему… — Ладно, пойдём спать, — приобнимая за плечо и целуя в макушку, Леви повёл её к выходу.