***
— Вы уверены, что репетиции стоит начать со следующей недели? Анатоль пусть и вызвался, а по глазам сразу можно сделать вывод — не готов. Ну ладно, ладно, я понял, Андрей Николаевич, — Александр что-то записывает в ежедневник, немного хмурясь. — Тогда со вторника и начнем. Сценарий у нас полностью есть, декорации и сопровождение в процессе… так... костюмы тоже университет заказал. Тогда все готово, остаётся лишь отрепетировать все около десяти раз, и тогда мы точно будем лучше всех. — И не сомневаюсь, Александр Павлович, вы выбрали прекрасных учеников, они точно справятся, — преподаватель едва поправляет темные волосы и встаёт из-за стола. — Так, ну, что ж, пора расходится. Предупредите всех о том, что во вторник встречаемся в актовом зале в два и репетируем. Слова… Сценарии… — Сценарий я уже почти всем раздал, остался только Николай, я забыл вчера ему передать, — Романов едва улыбается, опуская взгляд в ежедневник. — Обязательно передайте и предупредите его обо всем, — кивает головой Болконский, прежде чем покинуть аудиторию, где обычно собирались учителя. Саша же неторопливо встаёт и отправляется в свою аудиторию, где его уже дожидался Ростов. Сколько минут они обсуждали постановку? Правильно, около десяти минут, ибо Болконский всегда вечно куда-то торопил события, в то время как Романов предпочитал готовится более тщательно, чтобы не упустить каких-либо деталей. — Прошу прощения за очередное опоздание, Николай, это уже по традиции, которая, кажется, уже срослась со мной, — на губах едва загорается улыбка, а после, поймав взгляд блестящих глаз Ростова, Александр всё-таки улыбается более широко и искренне. — Я тоже скучал по вам, хотя мы виделись буквально вчера, — и не прерываясь он сразу переводит тему. — Пока не забыл, со вторника мы начинаем репетиции. Сценарий… сценарий я вам сейчас передам, — немного перебрав бумаги на столе, он всё-таки находит сценарий на листов двадцать, если не тридцать, и, подойдя к парте ученика, протягивает. — Сразу за раз выучить не получится, вы начинайте учить пока первые страницы. Все равно первые репетиции будут проводится при помощи сценария под рукой. Ни о чем не беспокойтесь, не волнуйтесь, все будет проходить в комфортной для всех форме. Ах, да, и не обращайте внимание на Анатоля, он очень вызывающий молодой человек, но с ним работает Андрей Николаевич. Надеемся, что получится хоть немного исправить его. - Здравствуйте, Александр Павлович. Ничего страшного, что вы опоздали. Это, наверно, у нас скоро станет традицией, - услышав про репетиции, настроение у Николая сразу возросло, - репетиции - это просто замечательно. Я очень рад. А Анатолия я знаю. Он всегда находит приключения там, где не надо. Он - звезда университета. Возможно он и вправду немного вызывающий, но я не вижу в нём ничего плохого. Удивительно, что все мы похожи на героев какого-то странного романа, где каждый человек как-то взаимосвязан с другим и умеет видеть то, что практически нельзя заметить с первого раза, впрочем, герой как раз таки и начинает замечать неладное уже в процессе какого-либо дела, как и сейчас Александр начал вести урок, примечая некоторое неучастие своего ученика: Николай часто хмурился, практически не замечая этого, и записывал материал, часто отвлекаясь на что-то другое, будь это окно, за которым кружился первый снег, или же руки, в которых Ростов часто видел какие-то, видимо, изъяны. Александр, несмотря на то, что с полным спокойствием объяснял материал, всё-таки замечал в Ростове эти странные действия, которые лишь подтверждали напряжённое состояние ученика, который, казалось бы, всеми силами пытался слушать, но все равно думал о чем-то другом. И Романов, когда большая часть материала уже была на доске и продиктована, всё-таки решил привлечь внимание Коленьки. — Я хотел бы заранее договориться с тобой, Николай, чтобы между нами не было каких-либо секретов, скрытых проблем и прочего. Раньше мне удавалось читать людей даже по взгляду, сейчас это даётся труднее, но я все равно замечаю за тобой что-то неладное, пусть это, возможно, не должно меня никак касаться, — Александр берет листы с лекциями в руки и отходит к ученику, чтобы присесть рядом. — У тебя все в порядке? Плечи слишком напряжены, будто даже сейчас думаешь о чем-то нехорошем. И… если ты всё-таки не хочешь меня посвящать в это или же это и правда не должно меня касаться, то ладно. Но я буду обеспокоенным, и это будет полностью твоя вина, Коля. Скрытый маневр, который со стороны ничего не означает, но на самом деле многое даёт человеку, что немного изучал психологию из книг, и использовал Александр, который просто хотел не только выведать, но и просто добиться доверия со стороны ученика (впрочем, не только ученика). Они вместе, а значит между ними не может быть каких-либо недомолвок, каких-либо секретов. — Просто знай, что если тебя что-то тревожит, то я всегда готов выслушать тебя. Хоть до занятий, хоть во время занятий, хоть после. Я всегда найду на тебя время. - Всё хорошо, Александр Павлович. Ничего по сути не произошло. Вы правы, мы должны доверять друг другу. Я просто не хочу тревожить вас своими проблемами, - Николай хотел как-то уйти от разговора, но Романов настоял на своём, - раз вы хотите узнать, что случилось. Что ж... Просто сегодня мне пришлось уволиться с работы. На самом деле меня просто заставили уволиться, обвинив меня в краже кругленькой суммы из кассы. Ха-ха... Я и вор в итоге. Это же просто смешно! Я никогда в жизни ничего чужого не брал! Я пытался всё объяснить, но меня даже слушать не стали! - Ростов вздохнул, успокаиваясь, - Какая всё-таки несправедливость. Может даже и лучше, что я уволился, но с другой стороны для меня это просто оскорбительно. Обвинять человека без доказательств, без ничего по сути, и просто так его уволить - это гадко. Наша жизнь полна несправедливости, но я просто сейчас не могу никак выкинуть из головы, почему начальник подумал именно на меня. Может кто-то меня подставил? Но кто? И зачем? Наверно, я всё-таки немного расстроился, хотя пытался уверить себя, что всё в порядке. - Николай опять вздохнул и пододвинулся ближе к Александру. Ростов обнял его, ещё больше краснея, - Можем мы вот так посидеть, Александр? Когда ты рядом, мне становится лучше на душе. И почему жизнь обходиться так ужасно именно с теми людьми, которые практически никогда не грешили, никому не желали зла и ничего плохого не делали? Николай самое милое творение этого ужасного мира, прекрасное чудо, казалось бы, из рая и украло деньги? Александр скорее станет работать в цирке клоуном, чем Николай позволит себе украсть деньги. Не такой он, не может он такого сотворить! И даже если будут проблемы, что не дай Господи, Николай скорей пойдет зарабатывать их честным путем, чем так низко поступит — украдёт. Нет, никогда! — Странное дело, Николай, что он не собрал всех и не расспросил каждого… такое ощущение, что кто-то указал на тебя пальцем, не боясь мести или разоблачения. Ох, и таких низких людей ещё свет по себе носит, как же так? Неудивительно, что большинство хороших людей предпочитают не связываться с таким ужасным миром, что их окружает, — бояться также быть виноватыми в том, чего не совершали, чего не делали и никогда не собираются делать. Ты, Коля, стал просто жертвой чей-то либо зависти, либо причинного зла к тебе. Подумай внимательно, кто мог совершить такое зло по отношению к тебе и кто мог украсть деньги, работая в этом магазине? Обдумай внимательно, сделай выводы, добрый человек, и не говори мне, что абсолютно все хорошие и что ты никого не подозреваешь. Когда добрый человечек подвинулся к преподавателю и обнял его, Александр, даже не думая, обнял своего ученика в ответ, едва утыкаясь носом в чистые, ароматные светлые волосы юноши. Ещё и спрашивает, можно ли его обнять, глупый, совсем не подозревая, что можно, можно (!), потому что отношения и строятся на доверии, сопровождаемым объятиями и поцелуями. Все можно, Коленька, для тебя все, что только захочешь. — Никогда не спрашивай разрешения, когда имеешь на это право, — тихо бурчит в волосы мужчина, едва улыбаясь, чтобы Николай не видел его искренней улыбки. И пусть улыбаться некогда, нужно решать проблему, он все равно улыбается, потому что они обязательно решат все проблемы вместе, все у них будет обязательно хорошо. — А насчёт всего этого не беспокойся. Ты же знаешь, что ты этого не делал, а большего и не надо. Хватит хотя бы одного человека, который верит тебе (а я точно не один, у тебя также есть семья), и мир уже не сможет противостоять против тебя, пока есть этот человек. Помни, что не все потеряно, если есть поддержка, будь она от семьи или же кого-то близкого. И я не дам тебя в обиду, Николай, обещаю, — продолжает шептать он, тем самым отвлекая своего любимого от ужасного, что сейчас творилось за гранью их объятий, за гранью аудитории. А впрочем, и правда неважно, что там, пока они вместе и есть друг у друга. — Все будет хорошо, главное в это верить, Николай, и все правда будет хорошо, — лишь дополнил свои слова Александр, прежде чем отстраниться от Николая и всё-таки продолжить урок, который совсем немного перешёл в перерыв для поддержки. Да, они потратили едва пять минут, но, честно, Саша и не пожалел бы и десяти, двадцати минут от урока, чтобы просто успокоить своего любимого и хоть как-то морально помочь ему. Разве не для этого нужны отношения и любовь? Если нет, то для чего тогда они существуют? Странный народ, однако, люди... Всегда те вещи, что нужны для одного, используют для другого. Так и любовь используют лишь ради какой-нибудь выгоды, чего-нибудь неважного, вместо того, чтобы наслаждаться ей, использовать в хорошем смысле. Странные люди. Ужасные люди. Урок был продолжен. Александр продолжал рассказывать и пояснять тот материал, который ранее уже изучался Николаем в другом заведении, но шел по программе этого университета, пока ученик внимательно слушал, часто улыбаясь и кивая головой, если бы согласен и прекрасно понимал, о чем идёт речь. Каждый урок, к слову, так и проходил, но теперь Романов был полностью уверен, что их уроки будут проводиться ещё лучше и в ещё более спокойной атмосфере, так как между ними уже нет каких-либо недопониманий и прочих барьеров. Они просто были и были счастливы тем, что у них есть. Предложение подвести Николая уже было традицией, и нарушать ее мужчина не собирался, в очередной раз предлагая своему ученику услуги приятного водителя. И пусть таксистом он не работал, а Николай всегда с улыбкой соглашался и вместе с ним направлялся к выходу. И как же так получилось, что, только-только вдохнув свежий воздух, их идиллию нарушили убегающий Анатоль и бегущий за ним Андрей Николаевич. Да уж, Романов сам по себе знал этого серьезного человека, которого можно разозлить лишь с двадцатой попытки, если вы, конечно, не являетесь Анатолем. У того обычно получалось с третьей… - Ну, что вы так переживаете, Андрей Николаевич? Это же просто была безобидная шутка, - пытался оправдаться на бегу Анатоль. - Ты у меня сейчас ответишь за всё, Анатолий. Слышишь!? За всё! - кричал Болконский, пытаясь догнать этого чёрта, который даже не планировал останавливаться. В итоге эта парочка пробежала мимо Николая с Александром, чуть их не сбив. Коля не смог сдержать смех от такой картины. В конце концов не каждый день можно увидеть обычно серьёзного Андрея Николаевич, бегущего по коридорам за звездой всех проказ университета. Интересно... Чем он его так разозлил? Александр же позволил себе только лёгкую улыбку, которая, по мнению Коли, очень шла ему. Дорога была наполнена довольно обильным разговорами и приятными шутками, отчего на душу Романова было спокойно. Полное умиротворение. - Вот мы и приехали. Спасибо вам, Александр Павлович. И хороших выходных. Увидимся мы с вами только во вторник, но если вы по мне соскучитесь, то можете позвонить или написать. В конце концов номер мой у вас есть. — О, я уже скучаю, Николай, а ты даже ещё не покинул машину, — чуть с улыбкой произносит Александр Павлович, мирно принимая кроткий поцелуй любимого юноши. — Я позвоню тебе, обязательно позвоню, и ты звони, как будет скучно или же... Как соскучишься по грустным монологам своего учителя, — тихий смешок. — Больше отдыхай, береги себя. До встречи, Коля.***
— Я не понял, ты и правда решил забыть про своего друга? Что происходит вообще? Саша, ты меня слышишь?! — Ипполит много-много-много возмущался, что на протяжении уже скольких дней Романов так и не написал ему, не позвонил, но последний его совсем не слушал, думая о чем-то другом. — Так… Ну-ка посмотри в глаза, — и выполнив просьбу друга, Александр всё-таки глянул в глаза Бонапарту, пока тот делал свои выводы. Наконец прозвучало ругательство на французском, что означало восхищение, и Ипполит с улыбкой заявил: — Мой друг, да вы же… вы же светитесь! Неужели нашли кого-то? Такое ощущение, что вы уже и… кхм-кхм, как бы не прозвучало грубо, и спали? О нет, неужели я ошибся? Но Александр не злился, он продолжал намешивать чай, сахар в котором давно уже растворился. А что? Вчера с Николаем удалось чуть ли не часа два проболтать, сегодня с утра уже созванивались, а ведь это всего лишь суббота. И сегодня перед сном позвонит, и завтра обязательно позвонит. И не потому, что скучно, не потому, что они вместе и должны общаться, а потому, что им просто не хватало компании друг друга. — Влюбился. Нет, я не мог влюбиться, ты же знаешь. Я давно уже на это не способен, даже Елизавета это поняла, — качнул головой Романов. — Значит это не Елизавета? А я думал, что у вас… — но француз замолчал, теперь хмурясь. — Так, я не понял… как так получилось, что я не знаю твоей избранницы? Да ты совсем очумел, Сашка? Ну-ка признавайся! — Я не желаю говорить об этом, Поля. Давай не будем, — лишь тихим тоном требует Романов, прежде чем вновь опустить взгляд. — Иногда нужно просто хранить это в себе, лишь бы никто не знал наслаждения таинства чувств… Знаешь же произведение Толстого "Война и мир"? Знаешь прекрасно, Бонапартов, а так и не поймёшь, что Ростов всё-таки хранил в себе чувства также, лишь бы никто не знал... Лишь бы самому знать о них, наслаждаться ими в таинстве, потому что они для него святы, как молитва. — Знаешь, хочу лишь сделать вывод, что ты не только влюбился, но походу и головой поехал, — качает головой Ипполит, вздыхая. — Боже, и это мой друг... — бубнит он под нос. — Лизавете хоть позвони, чтобы она не беспокоилась о тебе, романтик. Елизавета... А ведь Александр и вправду позабыл о ней. После разговора с Колей он не мог думать о ком-то другом кроме своего любимого. Надо было хотя бы перед ней объясниться, и может быть они могли остаться просто друзьями. Может быть Лизонька даже не рассматривала его в таком плане? Кто знает, но прямо перед репетицией Лиза сама ему позвонила. Судьба действительно странная штука. — Извини, что я позвонила так не вовремя, но… уже столько времени прошло, а я так и не видела тебя, не слышала. Неужели ты забыл мой номер? А может я наскучила тебе? Саша, я жажду объяснений! — заявляла в трубку Лизонька, пока Александр направлялся по коридору в актовый зал, где собирались все на репетицию. Выходные пролетели быстро и незаметно и благодаря тому, что Николай и Саша держали связь даже на расстоянии, чтобы чувства не угасали ни на минуту. Любили сильно, ценили друг друга, скучали чуть ли не каждую ночь, засыпая с мыслями друг о друге. И именно поэтому Романов выбивался, постоянно думал лишь о своем любимом, совсем забывая о друзьях. Создавалось ощущение, что он даже не нуждался в них, лишь бы рядом был Ростов. — Извини, Лиза, я не желал как-то обидеть тебя своим невниманием. И не буду оправдываться, я и правда совсем забыл о тебе, видимо заработался, — уже тише отвечает он, когда проходит в зал и едва кивает всем в качестве приветствия. Даже Николая замечает, которому едва улыбается, лишь бы не спалить свое особенное отношение к нему перед другими. Поэтому он продолжает разговор, стараясь говорить тише. — Я не хотел, честно. — Что ж, раз ты так искренне извиняшься, то я не могу тебя не простить, Сашенька. Как насчёт того, чтобы прогуляться сегодня? Совсем малость, чтобы вновь помириться? Я скучаю по твоим рассказам, скучаю по тебе. И… я думала, что ты уже понял, что без тебя мне совсем… скучно, плохо, дурно… — говорила она тоже шепотом. — Я не думаю, что смогу сегодня, Лиза. У меня репетиция на часа два-три, а после… — он глянул на Николая, — а после у меня времяпровождение с другим важным человеком. — Значит я для вас уже не такой важный человек, Александр? — Романов услышал тихий всхлип на той стороне трубки, и у него внутри все сжалось. И сжалось, казалось бы, не от того, что она плачет, а потому, что теперь он чувствовал себя виноватым в ее горе. Но они же вроде... Были друзьями? Разве нет? Видимо нет, Романов просто был слеп… и в очередной раз не смог понять, что между женщиной и мужчиной дружбы не существует. — Вы важны для меня, Лиза. Важны, но как друг, — на этом он не смог продолжать находиться в зале, поэтому быстро из него выскочил пулей, — не могу любить вас, — уже переходит на шепот он, пусть коридоры были пусты. — Но я люблю тебя, Саша. Люблю и не могу… делить тебя с кем-то. И если раньше ты уделял мне хоть какое-то внимание, мне было хорошо, даже будучи твоим другом, то сейчас... Ты меня не замечаешь, и мне ужасно плохо без тебя, — заявляет Лиза гораздо громче, уже не стесняясь собственных слез. — Лиза… успокойся, пожалуйста, — отвечает Саша, а у самого ладони вспотели. — Давайте… позже поговорим? Я позвоню вам. Сам позвоню после репетиций, и мы все обсудим. Ладно? — Хорошо, Саша, — слышится тихий ответ, после долго молчания, и Романов скидывает, тяжело вздыхая и пока не возвращаясь в актовый зал. Нужно самому успокоиться и взять себя в руки.***
Николай провёл свои выходные как всегда за работой, но его настроение всегда было очень хорошее, так как ему постоянно звонил Александр. А по вечерам они могли разговаривать очень долго, хорошо зная, что никуда не надо спешить и можно насладиться общением друг с другом. Ростов засыпал с мыслями о своём любимом и просыпался с ними. Он жил как будто в сказке. В понедельник Коля полдня пробегал по объявлениям, желая найти себе работу, но так ничего и не нашёл. Зато вечером выписали его отца из больницы, и они все вместе, всей семьёй, устроили маленький праздничный ужин, а после Ростов, наверно, часа два общался с Романовым по телефону. Как же в такие моменты хотелось прижаться к тёплому Александру и не отпускать его уже никогда. Во вторник же Николай спал как убитый, зная, что на работу ему не надо и можно хоть целый день валяться в кровати. Ростов был дома один на хозяйстве, пока все были ушедши по делам. Николай собрался и пошёл в университет к назначенному времени. Как никак сегодня была репетиция, и её Коля не намерен пропускать. В актовом зале уже были многие из участников, и Болконский тоже был. Романов как всегда немного опаздывал, как и другие участники труппы. Николай сидел на первом ряду, читая сценарий, как к нему подсел Анатоль. Видимо ему было скучно, и он хотел с кем-то пообщаться. - Привет. Не против, если я присяду, - с обаятельной улыбкой обратился к Коле Курагин. - Привет. И ты уже сидишь и без моего разрешения. Да и мне всё равно, - Николай немного опешил, но виду решил не подавать. - Сегодня мы зажжём на сцене. Вообще ты мне нравишься. Давай дружить? - С чего это тебе, звезде проказ университета, дружить со мной? - Ааа... Меня и вправду так называют? Я польщён, но на самом деле у меня нет друзей. Настоящих друзей. А ты хороший актёр, у которого впереди будет блистательное будущее. Если у меня есть не слишком большой шанс стать легендарной звездой, то у тебя шансов гораздо больше. Я уверен, что у тебя будет замечательная карьера. - Откуда ты знаешь, какой я актёр, если не видел меня на сцене? - Вообще-то я видел. В маленьком театре на окраине Москвы, - глаза у Николая округлились. Он был немного в шоке, ведь не думал, что его кто-то может увидеть на такой маленькой никому неизвестной сцене, - И не делай такое лицо. Люблю иногда гулять по маленьким театрам Москвы и Питера. Знаешь, как много разных и интересных интерпретаций одного произведения можно увидеть. Кстати тот спектакль, на котором я был, был очень хорошим. Ты хорошо играл... Мне понравилось. Хотя было сразу видно, что из всей труппы только ты и ещё пару человек относитесь к этому делу серьёзно. - Ты так думаешь? - Ростов был немного смущён от такой похвалы, но ему также было очень приятно услышать чужую критику. - Конечно, - Курагин улыбнулся, показывая, что его слова являются чистой правдой. Мимо прошёл Болконский, проходя на сцену, и тут Николай, кое-что вспомнив, решил задать Анатолию вопрос. - А что вчера произошло? Чем ты так насолил, Андрею Николаевичу, что он за тобой гонялся? - А ты об этом... Скажем так... Ему не понравился мой комплимент. - Комплимент? - Ну, да. Видишь ли он мне давно нравиться, а на прямую подойти к нему я... немного... боюсь. Поэтому делаю немного двусмысленные намёки, но он такой тормоз, что ничего не понимает и считает всё это шуткой. - Насколько они могут быть двусмысленными, что он захотел тебя убить? - Просто он настолько тугодум, что даже активные действия не принимает всерьёз. Подумаешь я нарисовал на доске кое-что весьма откровенное и шлёпнул его по заднице. Это же для него просто шутки. Николай удивился такому ответу, но тут же засмеялся, представляя какое лицо было у Болконского в этот момент. Анатоль только улыбнулся, но было видно, что ему стало легче после того, как он поделился своими мыслями. - Ха-ха-ха... Ну ты даёшь... Каждый, кто знаете твою репутацию, а это все в университете, не будет тебя и твои выходки воспринимать всерьёз. Пусть даже это проявления любви. - Ну вот... Теперь я совсем приуныл. Неужели мои чувства останутся без ответа, - говорил Курагин, краем глаза поглядывая на Андрея Николаевича. В этот момент в актовый зал зашёл Александр Павлович, разговаривая по телефону, но он также быстро вышел, как будто не хотел, чтобы кто-то услышал его разговор. Николай был рад его видеть, но немного призадумался, когда понял, что Романов разговаривает с какой-то женщиной, которая ему важна, судя по словам. Неприятный укол ревности кольнул его в сердце. - А что у вас с Александром Павловичем? Я уже давно за вами наблюдаю и думаю, что вы просто прекрасно смотритесь вместе. - Что!?... - Николай покраснел от слов Курагина, - Неужели так заметно? - Вообще-то нет, но твои щёки тебя выдают со всеми потрохами. Если нужен будет совет по делам сердечным, то звони, - сказал Анатоль, протягивая бумажку с номером. Когда Романов вернулся, Андрей Николаевич лишь пояснял всем основной смысл и вообще цель данной постановки, пока студенты, типа что-то понимая, кивали на его слова и иногда шептались между собой. Конечно, они все ещё относились к этой постановке с шуткой, не серьезно, пока Николай наблюдал за Болконским с вниманием, полностью осознавая свою роль, свою ответственность. И Романов наблюдал за ним, едва позволяя себе улыбку. — Ну вот, надеюсь, что основное вы все поняли, потому что второй раз я объяснять вам ничего не собираюсь. А тебе Анатолий тем более, стоит слушать с первого раза, — наконец преподаватель отвлекается от листочка со сценарием, где у него было подписаны некоторые детали своей речи, и обращается к Александру Павловичу: — Александр Павлович, вам слово, если хотите что-то добавить. — Вы все сказали, спасибо, Андрей Николаевич, — кивает Романов. Репетиция была начата. Сначала прогнали все сцены, чтобы у всех было примерное представление о постановке, а после они начала отрабатывать начальные сцены. Николай работал просто замечательно, и Александр часто кивал ему, когда тот с чувством рассказывал свои реплики, лишь иногда заглядывая в аккуратно сложенный сценарий в руке. Единственный, кому и правда это было нужно, и Александр гордился им, честное слово, гордился. Никто так не работал, как он, никто так не вкладывал всю свою душу в речи… а может все остальные для императора и не существовали? Может и так, а впрочем, важно ли? После репетиции Ростов остался ждать Сашу в коридоре. Компанию ему составил Анатоль, которым был всё ещё немного расстроен из-за Болконского. Они продолжали свой недавний диалог. - Скажи мне, Коля. Что я делаю не так? Как мне привлечь его внимание, чтобы он понял, что я серьёзен в своих намерениях? - Мне кажется... ты слишком себя накручиваешь. Попробуй признаться ему, - пытался помочь Николай, давая совет. - О да... И как мне это сделать? Устроить романтический вечер? А может пригласить его погулять со мной и на берегу прекрасного озера на закате признаться в своих чувствах. А может пойти в лес, где на нас нападут волки, и, спасаясь от них, я признаюсь ему. А может... - Стой, стой, стой... Тебя явно не туда занесло. Ничего не надо. Просто подойди после урок и признайся ему. Может твои чувства окажутся взаимны, а если нет, значит он просто не достоин тебя. Но ты в любом случае пожалеешь, если не признаешься ему. - А знаешь что... Ты прав. Я признаюсь, и будь, что будет. Спасибо тебе, - Курагин убежал. Видимо пошёл продумывать план своих дальнейших действий. Ростов остался один, но ненадолго. Вскоре к нему вышел Александр, и они вместе направились к машине. Никто не решался заговорить первым, но в конце концов, стоя на одном из светофоров, Николай задал волнующий его вопрос. - С кем ты разговаривал по телефону? Я знаю, может это не моё дело, но судя по всему это была женщина, которая тебе важна. Почему ты так расстроился? Расскажи мне, что не так. Ты можешь мне довериться. Помниться, ты сам это говорил. И Романов всё рассказал. Про свои чувства, про свою помолку, и про Лизу. Николай слушал и думал о том, как же всё-таки мягок Александр, раз он не хочет расходиться с этой женщиной. Было видно, что Романов не такой уж и холодной, как хочет казаться. — Извини, да, я должен был рассказать тебе все сразу, да, Николай, но… я обдумывал кое-что, и сейчас готов объясниться, — наступает короткое молчание, тяжёлый вздох. — Это будет достаточно трудно принять, как и то, что ты недавно потерял работу. Мои переживания точно не сравняться с твоими, ибо я намного старше, и многое для меня не так страшно, как для тебя, такого безобидного, едва начинающего жить по-настоящему. И возможно ты не до конца поймёшь меня, но тебе всё-таки придется это принять. Да… В числе моих близких есть одна миловидная дама, которая меня любит. И я тоже хотел ее полюбить, потому что думал, что в моей жизни уже не будет более близкого человека, чем она. Впрочем, кто же подозревал, что я полюблю тебя? И… меня связывает с ней не только то, что мы постоянно проводим время (хотя этого уже и не происходит, мы почти не общаемся), но и то, что ее бабушка была лучшей подругой моей бабушки Екатерины. Именно это-то и связывает нас обоих, — он с трудом сдерживает свой холодный образ и продолжает вести машину, пока на стекло плавно ложатся снежинки. — Моя любимая бабушка желала нашего брака, пока была жива, но у нас с Лизой ничего не вышло, мы остались друзьями: не могу я любить человека, которого мне советуют против моей же воли. Да, в этом был единственный грех Екатерины, она желала того, чего не желал я, но кто же знал, что Лизавета всё-таки полюбит меня? И теперь я чувствую себя виноватым, что просто пользовался ее компанией, проводил с ней время, подавал надежды, сам того не подозревая. - Послушай меня, пожалуйста, Саша. Ты правильное сделал решение, рассказав мне. Я думаю, что вы с Лизой будете хорошими друзьями. Ты говоришь, что вы знакомы очень давно и должны были жениться. Может быть она полюбила тебя, потому что кроме тебя не представляла рядом с собой кого-то другого. Может быть ей просто нужна помощь в том, чтобы найти свою любовь. Ты ведь тоже думал, что любишь её, пока не встретил меня. Я не спрашиваю о том, правдивы ли твои чувства ко мне, так как я верю тебе. Ты должен ей помочь разобраться в этих эмоциях, и может быть она сможет кого-то полюбить по-настоящему. Я не говорю, что её чувства к тебе фальши... Нет.... Просто она не думала о том, что может быть кто-то рядом с ней кроме тебя. Твоя задача: это всё ей объяснить, и сказать о том, что у тебя уже есть любимый человек. По крайней мере я надеюсь, что для тебя я всё ещё таковым и являюсь. И ещё кое-что, - Николай взял Александра за щёки, смотря ему прямо в глаза, - если я узнаю о том, что ты мне изменяешь, то пощады не жди, - Ростов поцеловал Сашу прямо в губы, показывая всю свою любовь к нему. Всё-таки Николай слишком сильно любил Романова, чтобы кому-то его уступить. Ростов покраснел, и чтобы Александр не видел его смущения, он быстро убежал из машины к себе домой. Опять смущение выше крыши и счастье в сердце до самых краёв. Поцеловав Романова прямо в губы, Николай также ответил и на свой вопрос. Всё-таки у него бы хватило смелости признаться в своих чувствах, если бы этого не сделал бы Александр, и он был просто счастлив, что смог поговорить с Романовым. Ростов надеялся только на то, что его совет хоть немного помог Александру разобраться в сложившейся ситуации.***
— Ты помнишь прекрасную Татьяну Ларину из произведения Александра Сергеевича? — спрашивает Александр, стоя у окна и крепко держа смартфон в руке, вслушиваясь в любой звук на том конце провода. — Важный человек, о котором я тебе говорил, напомнил мне о ней, когда я решил посоветоваться. Он пояснил мне, что ты меня любишь лишь потому, что не замечаешь вокруг себя каких-либо других претендентов. Столько много красавцем, столько много мудрых мужчин, а ты вечно со мной, в то время, когда я уже не один. Ты, как только увидела меня, сразу полюбила, просто начитавшись романов и даже не разбираясь в собственных чувствах. — Вот как… — тихо шепчет Лизонька, уже не плача, уже рыдая, а просто прислушиваясь к мудрым словам своего друга. — Я… Я хотела сказать, чтобы ты простил меня, Саша. Сегодняшняя истерика была совсем... Лишней, да, лишней. Извини, что я так. Вы правы, я сразу влюбилась, как увидела тебя, а разобраться не смогла… — Не извиняйся. Не извиняйся, Лиза, это чувства, которые также могут вспыхнуть у другому, если мы найдем тебе хорошего претендента. Хорошего человека, который будет полностью достоин вашего доброго сердца. — Скорей я должна быть достойна кого-то... — Не путайте понятий, Лизавета. Ты прекрасна, достойны должны быть тебя, так как… не каждый день можно найти такую прекрасную девушку, как ты. А ты просто восхитительна, — на губах Романова улыбка. — Давай так, Лиза, сейчас ты пойдешь спать, пред этим чуть подумав о критериях идеального для тебя мужчины, а уже в четверг или пятницу мы с тобой отправимся на поиски. Как тебе такое? — Это… это будет просто прекрасно, Саша! — Тогда спокойной ночи, Лиза? — Самой спокойной ночи, Саша! — мужчина чувствует улыбку на губах собеседницы и скидывает, прежде чем вновь заглянуть в окно, где уже вовсю горели фонари, светили звёзды и кружился снег. Он недолго наблюдает за прелестным зимнем пейзажем, потому что уже через несколько минут отправляется в свою спальню, чтобы позвонить Николаю, а там лечь спать. Разговор, вместо того, чтобы длиться около пятнадцати минут, растягивается на час, и Романов рассказывает абсолютно все, сопровождая рассказ постоянными благодарностями. Так и проболтали час, пока не решили всё-таки ложиться спать.