Когда они, наконец, добрались до города, у Лютика был такой вид, будто он вот-вот упадёт с Плотвы. Пару часов назад Геральт настоял на перерыве и отказывался двигаться дальше, пока Лютик что-нибудь не съест и не отдохнёт, но как только они снова двинулись в путь, омега упорствовал в том, чтобы они больше не останавливались. После всех этих изнурительных часов они всё-таки достигли города, и Геральт был уверен, что к этому моменту омега придерживал рожок седла побелевшими костяшками пальцев благодаря одной только силе воли.
— Ты говорил, что фамилия этой семьи — Козловы? — уточнил Лютик.
Он уже не в первый раз коснулся своих губ, заставляя Геральта задуматься, не испытывает ли он боль. Ведьмак не знал, как давно Лютику вырвали клыки — на первый взгляд его дёсны выглядели зажившими. Геральт не знал, что делать.
Как бы то ни было, он кивнул.
— Как мы их отыщем? — в голосе Лютика послышалось раздражение.
Плотва перешла с лесной тропинки на городскую мостовую. Они явно привлекали внимание окружающих — Геральт поймал на себе несколько настороженных взглядов. На улице было не так оживлённо, поскольку солнце уже садилось. На вопрос Лютика Геральт направился к обочине дороги, где дёрганого вида бета поспешно убирал с прилавка жареные орехи на продажу.
— Добрый вечер, — произнёс Геральт.
Бета выглядел глубоко недовольным тем, что с ним заговорили, но Геральт это проигнорировал.
— Не мог бы ты подсказать нам дорогу?
— Здесь для тебя ничего нет, ведьмак, — ответил мужчина, начиная ещё быстрее убирать вещи с прилавка. — В городе не требуются твои услуги.
— Я не ищу работу.
— Тогда уходи, — бета смахнул в свой заплечный мешок оставшиеся кульки с лесными орехами. — Как я уже сказал, здесь для тебя ничего нет.
— Я ищу кое-кого.
— Я, видимо, не совсем ясно выразился, — мужчина поднял взгляд, сверкая глазами. — Ваших здесь не любят. Проваливай, не то будет хуже.
Геральт вздрогнул. Вот уже почти целое столетие он вынужден выслушивать подобные речи, но всё никак не может к ним привыкнуть, чёрт побери! Он не смотрел на Лютика, опасаясь, что тот всё это слышал.
— Я ищу семью с фамилией Козловы.
— Зачем?
— Это моё дело.
Бета уже открыл рот, чтобы ответить, когда позади послышался голос Лютика. Геральт не знал, что омега мог говорить так холодно.
— У них моя дочь.
Бета моргнул, заметив Лютика, сидящего на Плотве.
— У них — кто, милый?
Лютик уставился на него своими сине-фиолетовыми глазами, нахмурившись.
— У них моя дочь.
— Думаю, дружок, тебя обдурили, — мужчина оглянулся на Геральта. — У них нет детей. Козловы уже много лет пытаются завести ребёнка; если бы у них кто-то появился, все бы знали.
— Просто… — на лице Лютика отразились противоречивые чувства: смятение, недоверие, надежда. Но он не собирался сдаваться. — Просто скажи нам дорогу.
— Ты зря теряешь время.
— Говори, или я проткну твоё горло мечом, — прорычал Геральт.
В репутации ведьмака были свои преимущества. Бета побледнел, на лбу у него выступил пот.
— Самый большой дом в городе. На западной стороне. Не ошибётесь.
Путники не удостоили бету благодарностью — Геральт просто развернулся и повёл Плотву дальше по улице.
Когда они приблизились к нужному дому, Лютик практически дрожал от волнения. Его по-прежнему беспокоил рот — он трогал языком промежутки между зубами, где раньше были клыки, но молчал, ёрзая в седле от беспокойства и этим заставляя Геральта тоже нервничать.
Поместье было огромным. Сам дом был из белого камня, высотой в три этажа, и стоял на заросшей вереском пустоши, окаймлявшей западную окраину города; перед бесплодными холмами цвели сады поместья, состоявшие из подстриженных живых изгородей, изящных деревьев и весенних цветов.
Геральт помог Лютику спешиться. Омега, донельзя напряжённый, вздрогнул от прикосновения альфы, хотя тот предварительно спросил разрешения спустить его на землю. Однако после первоначального шока Лютик крепко сжал руку ведьмака, прижимаясь к нему как можно ближе. Геральт посмотрел на двойную зелёную стеклянную дверь, находившуюся в конце затенённой беседкой дорожки, широко раскрыв глаза, и сам себя не узнавал. Виноградные лозы, высохшие зимой, цеплялись за его волосы, когда они с Лютиком приблизились ко входу.
Геральт постучал. Рядом с ним дрожал Лютик, по-прежнему закутанный в его плащ.
Через пару мгновений за дверью послышались шаги. Дверь распахнулась, и на пороге показался молодой слуга. Он оглядел их обоих — высокий, седовласый альфа-ведьмак с узкими зрачками и кожаными доспехами, покрытыми шрамами, который поддерживал хрупкого, миловидного омегу, выглядевшего готовым одинаково как убить человека, так и упасть в обморок.
— А… Добрый вечер? — слуга нахмурился, растерянность и удивление в равной степени отразились на его лице. — Чем я могу вам помочь?
— Я ищу своего ребёнка, — выпалил Лютик. — Она должна быть здесь.
Слуга выглядел ошеломлённым этим всплеском эмоций.
— Мм, — промычал он немного испуганно. — Мне очень жаль, но здесь… нет никаких детей.
— Должна быть! — В голосе Лютика всё отчётливее слышалось отчаяние. — Она должна быть здесь. Её… её зовут Клара, ей восемь месяцев.
— Мне очень жаль… — из дома, как удар хлыста, донёсся голос, и слуга подскочил.
— Что это значит?
Геральт обошёл его и увидел нахмурившуюся женщину, приближающуюся к фойе. Её осанка была прямой, а каштановые волосы, в которых проглядывались седые прядки, были собраны на макушке в строгий пучок.
— Не могу точно сказать, — пробормотал слуга. Он поклонился. — Прошу прощения, мадам. Мне выпроводить их?
Женщина чопорно приблизилась к дверному проёму, и её пронзительные глаза в два точных броска оглядели Геральта и Лютика.
— Кто вы? — требовательно спросила она. — И что вам здесь нужно?
— Вы… вы госпожа Козлова? — уточнил Лютик.
Омегу трясло; Геральт обнял его за плечи, прижимая к своему телу. Когда женщина коротко кивнула, Лютик продолжил:
— Вы купили ребёнка у Бартека, — его руки всё ещё сжимали предплечье Геральта. — У… работорговца. Полгода назад, — в его глазах было отчаяние. — Это была моя дочь. Бартек отнял её у меня. Она моя. Она нужна мне, пожалуйста…
Женщина поджала губы.
— Вот оно что.
Её взгляд был холодным и непроницаемым.
— Понятно, — она бросила взгляд на слугу, который понял намёк и мгновенно скрылся в доме.
Миссис Козлова повернулась к пришедшим и неловко разгладила юбку.
— Вы отец ребёнка?
— Да! — лицо Лютика озарилось надеждой. — Это я. Пожалуйста…
На лице миссис Козловой не отразилось никаких эмоций, но Геральту показалось, что он заметил в её глазах напряжение.
— Мне очень жаль… Он мёртв.
В одно мгновение стало нечем дышать. На улице постепенно темнело. Лютик застыл, стоя совсем близко к Геральту.
— Чт… что?
Миссис Козлова смахнула с юбки невидимую пылинку.
— Она мертва. Она была… — по лицу женщины пробежала тень отвращения. — Она не была человеком.
Лютик напрягся, прижавшись к боку Геральта. Ведьмак чувствовал, что омега дрожит.
— Ч… что произошло?
Миссис Козлова моргнула.
— Ну, она была своего рода… демоном, — женщина переводила взгляд с Лютика на Геральта, словно пыталась понять, кто из них передал ребенку демоническую натуру. — Мой… мой муж отдал её садовнику, чтобы тот её утопил.
Геральт почувствовал, как у него перехватило дыхание. Лютик издал звук, как будто кто-то всадил ему нож между рёбер — он был не громче шёпота, но прозвучал как вздох и сдавленный крик одновременно. Геральт ощутил себя так, словно его ударили под дых.
Он подхватил Лютика под руки, когда ноги омеги подкосились.
У женщины хватило наглости изобразить сожаление.
— Я понимаю, что любовь ослепляет разум, — произнесла она. — Мне очень жаль.
— Замолкни, — рявкнул на неё Геральт. Он обратился к Лютику. — Лю?.. Лютик, не теряй сознание…
На лице омеги застыло выражение шока. Он не моргал, но по его лицу текли слёзы. Дыхание Лютика было неглубоким и прерывистым — он задыхался от рыданий, которые не могли в полной мере вырваться наружу.
— Лютик, — тихо позвал Геральт.
Он развернул Лютика лицом к себе и опустил его на колени. Нежно погладив лицо омеги, Геральт смахнул слезу огрубевшим большим пальцем. Лютик беспомощно уставился на него, онемевший от изумления. Его лицо застыло маской безмолвной боли.
— Г… Геральт, — выдавил он. — Я… — его дыхание сбилось, глаза вновь переполнились слезами. — Н-не… не могу…
Геральт был наготове и подхватил Лютика, когда тот рухнул в его объятия, задыхаясь от нарастающих рыданий. Его голос как будто принадлежал потустороннему существу, когда он закричал в грудь Геральта.
Это был самый душераздирающий звук, который ведьмак когда-либо слышал. Он знал, что этот крик будет преследовать его. И Геральту ничего не оставалось, как обнимать Лютика, пока он выл от горя в темнеющее небо.
***
Геральт не заметил, как миссис Козлова закрыла дверь, оставив их одних на крыльце в нарастающем холоде.
Рыдания не прекращались, хотя сил у Лютика совсем не осталось. Он безжизненно обмяк в руках Геральта, время от времени всхлипывая. На небе начали появляться первые звёзды, но они были совсем не теми, под которыми Геральт и Лютик спали в лесу. Те звёзды были прекрасны, словно сверкающие россыпи драгоценных камней, предназначенные позолотить тепло, которое окружало их в ту ночь, а эти были далёкими, пустыми и холодными.
Геральт понятия не имел, что делать. Наверное, им стоит уйти. Отойдёт ли Лютик когда-нибудь от этого? Месть казалась бесполезной, пустой. В этом случае она не поможет. Единственное, что имело значение, — это то, что омега разбивался на маленькие кусочки в руках Геральта, и Геральт не знал, возможно ли будет снова его собрать.
Через некоторое время ведьмак услышал какой-то звук из-за живой изгороди у тропинки. Звук был неуверенный, нервный и тихий, но Геральт всё равно услышал его. Он поднял глаза, готовый защищать Лютика.
— Кто там?
Его голос прозвучал хрипло.
Шум прекратился. Геральт принюхался, но его лёгкие заполнил запах отчаяния, исходящий от Лютика. Ведьмак пригляделся к тому месту, откуда донёсся шум, но ничего не увидел.
— Покажись!
Спустя пару мгновений из кустов вышла фигурка.
На ней была потрёпанная одежда, а колени были перепачканы засохшей грязью. Шляпа, надетая от солнца и ненужная в темноте, держалась на верёвочке и свисала позади шеи, а из кармана торчала пара перчаток. Фигурка беспокойно переминалась с ноги на ногу, держась на безопасном расстоянии.
— Ты ещё кто? — Геральт понял, что фигурка не представляла собой угрозы, но он не собирался рисковать, держа в руках потерянного для реальности Лютика.
— Я… гм, — голос прозвучал неуверенно. — Я садовник.
Геральт почувствовал, как у него закипает кровь.
«Мой… мой муж отдал её садовнику, чтобы он её утопил».
— Ты.
Садовник взвизгнул, поднимая руки в знак безоружности.
— Постой! Постой!
Геральт, хорошо видевший в темноте, заметил, что глаза садовника широко раскрыты, а жесты выдают страх. Телосложение у него было хрупкое, плечи узкие, да и сам он выглядел перепуганным. Геральт все ещё не чувствовал его запаха из-за Лютика, но был уверен в том, что определил правильно — омега.
— Это ты… — Геральт оборвал себя, боясь реакции Лютика на продолжение мысли.
Садовник решительно покачал головой.
— Нет! Я этого не делал!
Геральт сощурился.
— А кто тогда?
— Нет, да, я… но я этого не сделал.
Лютик слабо поднял голову из объятий Геральта.
— Мистер Козлов отдал ребёнка мне, — быстро заговорил садовник. — Он сказал… — он отвёл взгляд. — Послушайте, можно?.. Пойдёмте со мной.
— Объясни, что ты имеешь в виду, — прорычал Геральт.
Садовник весь сжался от тона его голоса.
— Не хочу, чтобы нас услышали.
— Говори.
Садовник сглотнул и огляделся по сторонам.
— Не могу, — он заломил руки, продолжая озираться по сторонам. — Я не… не смог убить ребёнка.
У Лютика перехватило дыхание. Его всё ещё трясло, но он нашёл в себе силы приподняться, чтобы посмотреть на садовника из-под ресниц, покрытых бисеринками слёз. Его голос прозвучал тихо и низко.
— Что?
***
Геральт поддерживал Лютика, когда они последовали за садовником дальше по территории поместья. Вокруг них на аккуратных клумбах колыхались на ночном ветру холодостойкие растения, а свет из окон дома постепенно гаснул. Они шли вдоль подстриженных рядов клумб, и садовник бросал то обеспокоенные взгляды на Лютика, то настороженные на Геральта.
— Ещё немного, — сказал он. — Я вынужден держать Репейку подальше от особняка, чтобы члены семьи не слышали, как она плачет.
— Репейку? — слабо переспросил Лютик.
Его голос был хриплым от крика, лицо мокрым от слёз, а взгляд тусклым и невыразительным.
— А! — Садовник смутился. — Так я… Так я её называю. Не знал настоящего имени.
— Клара, — ещё тише произнёс Лютик. — Её зовут Клара.
— Клара, — медленно произнёс садовник. — Красивое имя, правда? Хм…
Он продолжал поглядывать на них, ведя всё глубже в сад. Геральт и Лютик по-прежнему были в замешательстве.
— Вы её отцы?
Геральт покачал головой. Лютик произнёс:
— Только я.
— А! — садовник на некоторое время замолчал. — Мне было интересно, от кого у неё крылья.
— От меня, — пробормотал Лютик.
В его глазах снова мелькнул лучик надежды. Садовник немного растерялся от этих слов, но вопросов больше не задавал.
Минутой позже в тени двух дубов показался силуэт сарая, наполовину укрытого за неопрятного вида разросшейся живой изгородью. Садовник вытащил из кармана ключ и отпер дверь.
— Она… она там? — спросил Лютик сдавленным шёпотом.
Маленькое строение выглядело обветшалым и старым, с беспорядочно прибитыми досками на окнах и черепицей, сползающей с крыши. С покосившихся дощатых стен сходила серая краска.
Садовник кивнул и повернул ржавую дверную ручку. Как только дверь открылась, у Геральта расширились зрачки, чтобы лучше видеть в полумраке.
Стены сарая были увешаны лопатами, совками и прочим садовым инвентарём, а в дальнем углу лежала груда льняных мешков, однако на этом сходство маленького строения с сараем заканчивалось.
Балки потолка были увиты плющом с мелкими листьями, и их бледно-зелёные усики обвивали разноцветные бумажные фонарики, которые свисали со стропил и мерцали, словно светлячки. Помещеньице обогревалось небольшой чугунной печкой, а заколоченные окна украшали пучки трав и цветов, перевязанные верёвочками. Открывшееся пространство было маленьким, тихим и отливало оттенками золота, лаванды и розы.
В углу стояла колыбелька.
Она явно была сделана вручную из палок, перевязанных верёвкой. Над ней висели сосновые шишки, полированные стёклышки и травяные фигурки; они слегка покачивались на сквозняке от открытой двери.
Садовник ступил внутрь первый. Лютик высвободился из рук Геральта, чтобы последовать за ним. Свет от фонарей-светлячков отбрасывал танцующие блики на его волосы.
Садовник подошёл к колыбельке.
— Боги… милосердные, — прошептал Лютик. — Клара.
