— Не думай об этом как о падении,
а скорее как о возможности научиться летать. —
Император Ужаса Продажный,
в акте наследования своего предшественника
Из первой сотни, с которой я начала вечер, осталось едва сорок. Среди оставшихся было много раненых, но это были сильные люди, продолжающие сражаться, не имея глаза или нескольких пальцев. Был предел тому, что я могла попросить у кого-то без Имени, и даже со своим я начинала чувствовать наступление истощения. Я решила, что использовала слишком много силы. В будущем мне придется быть осторожной. Научиться использовать аспекты Имени так, чтобы они сжигали мои резервы медленнее, чем трюки, которым меня научил мой учитель, и те, которым я научилась сама. Я продолжала двигаться так быстро, как только могла, ведя нас по почти незнакомым улицам. Ночь была освещена кострами вдали и магическим пламенем — настолько чёткий маяк, насколько я могла надеяться. Я доверяла плану Верес, ведущему нас сквозь эту битву, и до сих пор это доверие было вознаграждено. Всё, что с этого момента склонит чашу весов в битве при Марчфорде, падет на мою голову: Гончая может выковать мне шанс на победу, но я должна быть той, кто им воспользуется. Мы начали слышать бой задолго до того, как увидели его. Крики, раскалывающееся дерево и сталь, встречающаяся со сталью. Во всем Творении не было другого подобного шума, и какая-то часть меня упивалась этими звуками. Видел ли это Блэк, когда выбирал меня? Неужели он заглянул мне в глаза и увидел там нечто, скрывающееся под идеалами, что жаждет борьбы? Это было не то, чем я гордилась. В глубине души я знала, что меча недостаточно, чтобы изменить мир. Ни в каком виде. Настоящая работа начиналась, когда сражения заканчивались, — весь этот сбор осколков и попытки приспособить их к лучшему. Но, да помогут мне Боги, драка — это то, в чём я действительно хороша. Я отбросила эту мысль: это была не та проблема, которую я решила бы сегодня. Если я не доживу до утра, это вообще не будет проблемой. Когда мы добрались до Серебряных Копий, я с легким удивлением увидела, что они понесли потери. На площади, которую по приказу Верес подготовили и укрепили единственным осадным механизмом, лежали трупы, но наёмники были оттеснены на проспект. Их оставалось около сотни. Легионеры Наука забрызгали кровью своих врагов всю ширину дороги: их строй нарушился только тогда, когда стена щитов должна была разойтись вокруг трупа какой-то огромной спутанной мерзости из конской и человеческой плоти. Кто-то, очевидно, взобрался на него и насмерть проткнул его собственным копьём. Плачущие Небеса, мой легион был полон безумцев. Чем Крыса кормил этих легионеров? Словно в подтверждение моих слов, впереди заржала лошадь, и раздались радостные возгласы солдат Наука. Я попыталась посмотреть, что происходит, но местность была ровная, а каждый грёбаный легионер в моей армии был выше меня. Ещё раз, — и за мной везде будет следовать гоблин со стремянкой. Я позволила Фэрьеру — похоже, единственному оставшемуся лейтенанту у Висельников — привести мой отряд в общий строй, пока искала лучшую точку обзора. Баллиста располагалась на платформе, и со своего места я видела стоящую рядом с ней Хун. Как и Мастерящую с горсткой других гоблинов, но они не обратили на меня никакого внимания, когда я приблизилась: они готовились к следующему выстрелу. Мой Старший Сапер издала легкий довольный вздох, когда камень оставил кровавую полосу сломанной плоти в Серебряных Копьях. — Леди Оруженосец, — приветствовала меня огриха, как только я подошла достаточно близко, чтобы стукнуть кулаком по её броне. — Коммандер, — ответила я. — Что это за лошадь? Задавая этот вопрос, я оглядывала поле боя. Люди Наука протиснулись мимо большого трупа, образовав сплошную стену из щитов. Пехота Серебряных Копий то пыталась оттеснить их назад, то терпела неудачу, отступая лишь для того, чтобы дать возможность оставшимся искаженным катафрактариям попытаться атаковать. Но у моего коммандера был на это ответ. Он держал своих магов наготове, топя кончик кавалерийского клина в магическом огне каждый раз, когда они пытались. Там и носилась лошадь, о которой шла речь. Собравшись с мыслями Хун предложила мне объяснение. — Одна из лошадей была искажена, — доложила огриха. — Они оставили её как… домашнее животное. Последние слова были произнесены с нескрываемым отвращением. У коммандера Хун были очень устойчивые представления о профессионализме, что было одной из причин, почему она так хорошо ладила с Верес. Я наблюдала, как легионеры гнали лошадь без видимых следов разложения на ней к врагу — она несколько раз пнула щиты, но в конце концов убежала и сбила с ног нескольких наёмников, ударив одного по голове и пролив тёмную жидкость на землю. — Домашнее животное, — повторила я, не зная, смеяться мне или ужасаться. — Некоторые из ваших бывших людей из Крысиного отряда называют её Волшебной козой. Они, кажется, считают это забавным по причинам, которые ускользают от меня. Может быть, волшебство в том, что что на самом деле это не коза? — нахмурилась Хун. — Ты используешь немёртвых коз один раз, и теперь это будет продолжаться вечность, — пробормотала я, уклоняясь от объяснения. Один из моих легионеров попытался взобраться на эту тварь, когда она побежала обратно к моим войскам, справляясь с этим подвигом целых десять ударов сердца, прежде чем она заржала в отчаянии и сбросила его обратно в строй — он был пойман дюжиной других людей, приземлившись невредимым. Тем не менее, я не могла позволить себе тратить столько времени впустую. Хакраму и его отборному отряду было поручено следить за тылом врага, чтобы никто из наёмников не отделился от массы и не попробовал атаковать один из очагов, где они могли бы нарушить ритуал, но если Серебряные Копья рассеются, этого будет недостаточно. Мы не ожидали, что стражники смогут прыгать так, как они это делали, и против этого баррикады, построенные Мастерящей, чтобы перекрыть окружающие улицы, будут бесполезны. Масего рекомендовал нам эвакуировать окрестности всех очагов, задействованных в ритуале, и я немедленно согласилась на это, но даже если бы не было жертв среди гражданского населения, треть Марчфорда всё равно была бы сожжена дикой магией. Мы и так уже наполовину разрушили Марчфорд, и я бы предпочла обойтись без лишнего пламени. Однако Серебряные Копья в данный момент не сдавались, даже несмотря на то, что их число иссякало. Всякий раз, когда их атаки терпели неудачу, они собирались вокруг катафрактария в тылу, который никогда не участвовал. Он был больше похож на броню, чем на человека, металл плавно сливался воедино, как панцирь — за исключением того места, где должен был находиться козырек, который вместо этого был превращен в безумную ухмылку. Я вздохнула. Об этом должна была позаботиться я, не так ли? Я уже прикидывала, как быстрее всего добраться до линии схватки, когда на сцене появился Подмастерье. Темнокожий маг тяжело дышал, его одежда промокла от пота, косы были в беспорядке. Десяток магов следовал за ним в гораздо лучшей форме. — Масего? — нахмурившись, подсказала я. — Демон, — выдавил он. — Демон в городе. У меня кровь застыла в жилах. Я думала, что он останется в горах, медленно распространяя свою порчу. — Как он переступил порог? — поинтересовалась я. Парень в очках положил руку на плечо другого солдата и оперся на него. — Он внутри одного из них, — сказал он, указывая на Серебряные Копья. О, дьявол. Вот почему ухмыляющийся катафрактарий остался позади. Порча распространялась почти мгновенно через прикосновение, но если бы прошло достаточно времени, то и просто стоящие рядом с моими людьми наёмники сделали бы свое дело. Даже если он проиграет битву, всё, что ему нужно будет сделать, — это ждать. — Дерьмище, — выругалась я, ругательство было глубоко искренним. Я закрыла глаза и обдумала варианты. Чем дольше я позволяла демону действовать своей силой, тем хуже становилась ситуация. Скольким из моих легионеров уже не было спасения? И всё же воспоминание о моей последней схватке с этим существом оставалось свежим: я была неподготовленной и была легко раздавлена. Ни в одном из звуков битвы больше не было ничего славного: каждый крик был напоминанием о том, что моих людей медленно отрывают от меня. — Ты готов к бою? — спросила я Масего. Он сухо вздохнул и вытер мокрое от пота лицо. — Я справлюсь, — ответил он. Я бросила взгляд на коммандера Хун, которая наблюдала за разговором с совершенно бесстрастным лицом. — Свяжись с Хакрамом, — приказала я. — Мы убираем ухмыляющегося катафрактария. Она кивнула и молча зашагала прочь. Судя по всему, тяжесть ситуации не прошла для неё бесследно. Я подождала, пока Масего отдышится ещё несколько ударов сердца, затем жестом приказала ему следовать за мной. Моё Имя уже бурлило, готовясь к предстоящей схватке, и я чувствовала пульс ответной силы, исходящий от Подмастерья. Это было похоже на молнию и утреннюю росу, что-то ясное, хрустящее и обманчиво жестокое — сталь под шелком, укус которой чувствовался слишком поздно. Это было уместно для человека, чья мягкая внешность скрывала столь глубокий колодец безжалостной силы. Солдаты расходились за нами без нужды в приказах, гонимые старым инстинктом, запечатленным в умах всех народов Творения: Имена идут. Стойте и умрите, бегите и живите. Я не теряла времени, глядя на них. Конь, лишившись внимания, жалобно заржал. — Разделаем зверя, — приказала я. Я не произнесла ни слова, но мои легионеры двигались так, словно их подгонял щелчок кнута. Мои глаза были устремлены вперед, на врага. На площади оставалось около сотни наёмников, всадников и солдат, смешавшихся в неуправляемой толпе. Я чувствовала Подмастерье рядом со мной, дыхание и шаг были ровными, когда его магия потрескивала. Серебряные Копья бросились в атаку, и я успокоила своё сердцебиение, позволяя миру замедлиться вокруг меня. Мускулы уродливой лошади во главе стаи дрогнули под моим бесстрастным взглядом, кончик копья нацелился мне в горло. Я отнеслась к этому с презрением, обойдя древко и терпеливо направив свой клинок. Два удара, и когда я продолжила движение вперёд, головы всадника и лошади покатились по земле. Волна искажённой плоти и стали угрожала смести нас в сторону, но Подмастерье рявкнул слово на каком-то тайном языке, и вспышка огня побежала по земле длинными полосами, рассеивая противников. Никто из нас не замедлил шага. Ухмыляющаяся мерзость рассматривала меня. Он шел вперед легкой рысью, покачиваясь только тогда, когда был близок к тому, чтобы изменить направление. Вокруг нас пламя образовало круг, удерживая нас внутри, а вражеских солдат снаружи, хотя они пытались пробиться сквозь огонь и падали с криками. У одержимого было копьё, но он использовал его как посох, сметая брусчатку, когда замахивался на меня. Я танцевала вокруг него, меч и кинжал поднимались, чтобы прочертить тонкие линии на стали, которой были покрыты лошадь и всадник. Разложение глубоко укоренилась в нем. Удар молнии вырвался из рук Подмастерья, обвился вокруг головы всадника, в попытке стащить его вниз. Тщетно: хотя тело билось в конвульсиях, в остальном оно казалось незатронутым. Копыта лошади взметнулись вверх, чтобы обрушиться на голову мага, но отскочили от изогнутого поля голубой магии, разбив его на осколки света. — Этого не будет, — прорычала я. Мой меч пронзил заднюю ногу лошади, на мгновение окутавшись тенью — он без труда рассекал сталь и перемалывал кость. Тёмная жидкость вырвалась наружу, и всадник плавно спрыгнул с падающей лошади, приземлившись на ноги. Не говоря ни слова, он повернулся ко мне, обнажая длинный меч из ножен на бедре и держа копьё в другой руке. Пронзительный звук разнесся по всему полю боя, и луч уродливого чёрного света пронзил бок лошади: её плоть и сталь сморщились в считанные мгновения, оставив после себя только маслянистое пятно на земле. Одержимый всадник казался равнодушным к потере, его совершенно неподвижная металлическая ухмылка всё ещё была на месте. Его пятки оторвались от земли, оставив только обтянутые сталью пальцы ног, и с быстротой, которую я редко видела, он ударил снова. Мой меч парировал удар, и я увернулась от второго удара. Недостаточно быстро: меч прошёл прямо через верх моего шлема. Я хромала назад так быстро, как только могла, кинжальной рукой неуклюже отрывая ремешки, удерживающие шлем. Я стряхнула его на землю. Подмастерье произнёс заклинание, которое прозвучало как удар грома, невидимая сила взорвалась прямо рядом с головой мерзости. Это дало мне несколько мгновений, но, кроме того, что я заставила его запрокинуть голову назад, колдовство не оставило никаких следов. Однако Масего привлек внимание. В одно мгновение одержимый преодолел расстояние до мага, меч разбил восстановленное голубое поле света — хотя появилось второе, он разбил и его. Он отбросил бесполезную рукоять и схватил Подмастерье за горло, не обращая внимания на огненное кольцо, которое образовалось вокруг его запястья и мгновенно затянулось. Щит легионера ударил его в бок, отбросив назад и сломав хватку, когда Хакрам появился на сцене. Орк издал гортанный вой, щит снова и снова обрушивал демона на землю в безжалостной атаке. Невредимый, несмотря на всю эту ярость, он попятился назад, словно его дёрнула рука какого-то невидимого бога. Я видела, что его пальцы едва касались земли, и никакие земные мускулы не придавали ему той скорости, которую он демонстрировал: какое-то сверхъестественное существо двигало его в соответствии с путями, выходящими за пределы Творения. — Подмастерье? — крикнула я. — Ты будешь гореть за это, мерзость, — холодно проскрежетал маг, игнорируя меня. Перчатки оставили на горле Масего бледный оттиск пальцев, но кроме этого он казался невредимым. Так или иначе, я беспокоилась, зная, что разложение не всегда должно быть видимым, но сейчас не было времени беспокоиться об этом. — Хотя я голоден, я никогда не насыщаюсь, — проговорил он на языке мтетва. Ухмыляющийся демон двинулся, чтобы прикончить его, но мы с Хакрамом знали своё дело. Я легко обошла монстра с фланга, а Адъютант остался стоять на месте, подняв щит и короткий меч в средней линии. Мерзость не повернулась ко мне лицом, но топнула ногой по земле: завыл ветер и полетели камни, заставляя меня отступить. Хакрам же? Хакрам расправил плечи и улыбнулся дьявольской ухмылкой. — Да ладно тебе, ублюдок. Вот Я Стою, — засмеялся он. Копьё острием вперед ударило в скутум. Искаженная сталь встретилась с работой гоблинов и оказалась бесполезной, ибо в тот миг, даже если бы все небесные хоры попытались сдвинуть моего Адъютанта, их силы оказались бы равны. Снова и снова, с силой, раскалывающей воздух и кричащей о хаосе, мерзость пыталась пробить щит, и её удары сыпались, как дождь на нефтяное озеро. — Сквозь траву и землю я ползу, пожирая всё, что вижу. Когда слова покинули уста Подмастьерья, я почувствовала, как моё Имя завыло впервые с тех пор, как я в последний раз схлестнулась с демонической силой. Оно жаждало мести за украденный аспект. Оно хотело выровнять чашу весов, которую невозможно выровнять, но соглашалось на самую суровую цену, которую только можно было назначить. Единственная капля жидкой тени упала на мой клинок, рябь распространилась чернильной темнотой, пока не поглотила его целиком. Я проскочила через обломки и впечатала его в спину мерзости, пробив панцирь. С огромным усилием я вырвала меч, тёмный гной полился на землю шипящим дождем. Я отступила как раз вовремя. — Моя кровь знает зов, моя плоть — жажду. Безымянные эйдолоны, похитители Небесной благодати, даруйте мне пламя. Двойные нити пламени проросли над плечами Масего, превратившись в огромных пламенных змей, которые на этот раз повиновались без дальнейших команд: их головы размером с колесницу обрушились, как молоты, на одержимого. Пламя заклинания бушевало против невидимого сопротивления, расплавляя сталь до капель на земле и мгновенно обжигая мягкую материю под ней. В заклинании был голод, которого не ощущалось в Трех Холмах, жажда поглотить врага целиком, движимая неумолимым гневом Подмастерья. Когда костры наконец потухли, дымящаяся туша лежала на камне, пытаясь отползти обратно. Я молча шагнула вперёд. С неожиданной скоростью демон вскинул свои мутировавшие руки вверх, рисуя кровавые линии на моей щеке. Я даже не вздрогнула. — Не та сторона лица, — сказала я, опустив всё ещё тёмный меч, чтобы закончить бой. Острие меча вонзилось в голову твари и в камень под ней. Наконец он перестал двигаться. Я всхлипнула наполовину от облегчения, наполовину от удивления, сила просачивалась сквозь мои пальцы, как песок. Хакрам опустился на колени рядом со мной, его ноги дрожали. — Он всё ещё здесь, — растерянно произнес Подмастерье. Мои глаза метнулись к ухмыляющемуся телу мерзости, но оно было неподвижно. О, Плачущие Небеса. Это никогда не кончится. Всё, что было нужно демону, чтобы распространить свою чуму разложения, — это время и прикосновение. Почему оно, в своем коварстве, выбрало в качестве маскировки вожака стаи? Утончённость всегда была отличительной чертой их рода. Ведь было ещё одно существо, хотя и безобидное, которое мои легионеры развлекали всю эту битву, принимая в качестве домашнего любимца. Я повернулась и увидела, как лошадь, которую какая-то бедная проклятая душа назвала волшебной козой, позволила своему желудку раскрыться, выплеснув кишки, которые приняли форму неправильной фигуры ребенка. — Спаси нас всех Боги, — прошептала я, наконец осознав, как сильно меня разыграли. Интересно, скольких легионеров он исказил ляганием или ездой? На скольких других распространилась чума, когда они стояли плечом к плечу в стене щитов? Демон ползал по земле с конечностями, слишком маленькими для его окровавленного тела, извиваясь и поворачиваясь на камнях. Где-то в глубине моей головы раздался смех, превратившийся в насмешку, которую мы все слышали, хотя у мерзости не было рта, чтобы произнести его. Это было похоже на раскаленные ножи, разрывающие мой разум, рассеивающие мои мысли. Мгновение спустя стрела пригвоздила одну из его конечностей к камню. Однорукий мужчина, одетый в одежду, которая была скорее украшением, чем прикрывала что-либо, приземлился на землю рядом с ним. Его копьё поднялось и засверкало белым светом, он оскалился. — Держись, демон, — объявил Охотник, когда Лучница выпустила вторую стрелу. Я расправила плечи и жестом пригласила своих спутников следовать за мной. Делай или умри, похоже. Я начинала ненавидеть то, насколько знакомым было это чувство.