— Я не боюсь злых людей, которые знают только жестокость и боль. Страх, который они внушают, также и ограничивает их. Но порядочный человек? О, нет предела дьявольщине, в которую впадёт порядочный человек, если если его вынудить. — король Эдуард III из Кэллоу
Кэтрин, после некоторых нежных понуканий, наконец отправилась спать. У неё всё ещё оставались покои, номинально принадлежавшие ей в королевском дворце, и даже мятежники не были достаточно смелы, чтобы протянуть к ним свои гадкие ручонки. Темноволосая женщина, которую он считал одновременно и другом, и лидером, слишком устала, чтобы заметить, как Висельники осторожно следуют за ней на расстоянии, троим из них было приказано охранять её дверь до конца ночи. Хакрам понимал, что в пределах Кэллоу вряд ли найдутся существа, способные убить Оруженосца в бою, но кинжалы в ночи — совсем другое дело. Всегда оставалась возможность появления залётного убийцы, оплаченного золотом Пустоши, хотя, учитывая количество уничтоженных когортой личной охраны за последний год, денежный сундук Праэс должен быть на исходе — Адъютант мог бесконечно насаживать головы этих предприимчивых парней на пики, прежде чем ряды добровольцев поредют. Трибун Фэрьер задержался поблизости, вытирая тряпкой кровь со своей руки с мечом, пока свита Кэтрин не слишком мягко уводила пленников. Личные дружины Праэс были слишком потрясены, чтобы протестовать против такого обращения. — Лорд Адъютант, — наконец отсалютовал светлокожий мужчина, ударив кулаком по нагруднику. Высокий орк ответил тем же жестом. Ему скорее нравился Джон Фэрьер, и он полагал, что это чувство было почти взаимным. Этот человек вообще не очень любил зеленокожих — его деду орк проломил голову во время Завоевания, а кэллоу помнили обиды, — но их общая преданность послужила основой их сближения. «Ещё несколько месяцев поработать над ним, — подумал Хакрам, — и мы, возможно, даже будем вместе пить». Адъютант будет продолжать в том же духе. Они оба были из тех членов Пятнадцатого, которые ближе всего к Кэтрин, и им стоило приложить усилия, чтобы поладить. Цель Хакрама состояла в том, чтобы всё шло гладко задолго до того, как это стало его Ролью. — Похоже, ты хочешь что-то сказать, Трибун, — заметил Хакрам. А может, тому было просто больно? У людей такие тонкие лица, что их выражения трудно прочесть: ни орки, ни гоблины не были такими… сложными. То, что пожиратели пшеницы не использовали свои зубы, чтобы выразить их истинные эмоции, сильно сбивало с толку. — Сегодня ночью она дважды опережала когорту, — сказал темноволосый человек, — и отказалась взять эскорт, когда пошла вглубь дворца. Беспокойство. С этим Хакрам мог справиться. — Это не было пренебрежением к твоим способностям, Трибун, — сказал он. — Она… нетерпелива из-за всей этой ситуации. И когда она направлялась на свою встречу, охранники ничем бы не помогли. Более того, ей могло понадобиться защищать их. Глаза бледного человека сузились. — Вор, — догадался он. — Вам не пришлось убирать труп, — сказал Хакрам, — а это значит, что она будет сотрудничать с нами. — Она не из милых героинь, — сказал Фэрьер. — Она не побрезгует подлостью, чтобы всадить нож в спину графини. Орк одобрительно пророкотал. Осведомлённость об угрозах была хорошей чертой для главы личной охраны. Кэтрин сделала удачный выбор, вытянув Фэрьера вверх по служебной лестнице вместо того, чтобы привлечь кого-то из офицерского состава. У неё всегда было чутьё собирать таланты под своё знамя, не так ли? — Об этом позаботятся, — сказал Адъютант. Кэллоу резко кивнул. — Графиня не давала мне никаких распоряжений относительно заключённых, — добавил он через мгновение. Это был дипломатический реверанс в сторону Хакрама. Трибун Фэрьер, в теории, отвечал только перед Оруженосцем. То, что он запрашивал инструкции у Хакрама, даже в такой уклончивой манере, было протянутой рукой дружбы. Хотя это и не было неожиданностью: что касается Империи, то всякий раз, когда Адъютант говорил, он служил лишь голосом Кэтрин Обретённой. Теперь даже дворяне добивались внимания Хакрама, и разве это не было самой весёлой вещью, которую он слышал? Грубиян из Северных Степей, обладающий достаточным влиянием, чтобы заставить высокородных считаться с ним. Хотя в большинстве случаев Хакрам предпочёл бы вообще не иметь дело с гнилой знатью, но наличие такого влияния облегчало выполнение его обязанностей. — Штабной Трибун Бишара одолжила нам одного из своих людей, — сказал он. — Он будет оценивать заключённых, чтобы определить, кого можно продать обратно в Пустошь. Остальное мы передадим на рассмотрение Генерал-Губернатору. Глаза Трибуна расширились. — Значит, это правда? — спросил он. — Баронесса Кендал всё ещё жива? — Ходят такие слухи, — уклончиво проворчал Адъютант. — Это не точно, но кажется вероятным. — Слава Богам, — сказал Фэрьер. — Если кто-то и может навести порядок в Лауэре, так это она. Он прикусил губу в тот момент, когда слова слетели с его губ. — Не то чтобы я хотел поставить под сомнение способности графини, — поспешно добавил он. — Ей не нравится сидеть за письменным столом, — улыбнулся Хакрам. — Это не преступление — замечать этот факт. Им обоим было бы трудно не заметить нелюбовь Кэт к канцелярии, учитывая, как часто она под предлогом того, что ей необходимо лично натаскивать Висельников, спихивала на Хакрама бумажную работу. Адъютант знал, что дело не в том, что она неспособна править. В конце концов, ей же удалось направить Кэллоу на путь выздоровления менее чем через год, даже несмотря на то, что Правящий Совет замедлил этот процесс. В значительной степени это было связано с тем, что она предоставила своим недавно назначенным губернаторам Кэллоу свободу действий, чтобы поступать так, как они считали нужным, но ведь знание того, когда и кому передать власть, также было талантом управления. Но она не относилась к этому так же серьёзно, как к командованию на поле боя, это было совершенно очевидно. Оруженосец сияла ярче с мечом в руке, как Военачальники древности. Была причина, по которой орки называли её так, и это было не просто уважение. Дьявольски жаль, что у неё не было возможности перейти на это Имя: во многих отношениях оно подошло бы ей лучше, чем имя Чёрного Рыцаря. Но даже спустя столетия быть Военачальником в глубине души означало быть орком. Орком. Эту фундаментальную основу невозможно было изменить. — Тогда мы определим их в городские тюрьмы, — сказал Фэрьер. — Конечно, если бы она казнила их сейчас, это избавило бы баронессу от некоторых проблем, но я полагаю, что публичный суд поможет укрепить её власть в городе. Хакрам кивнул и позволил мужчине уйти, обменявшись прощаниями. Он подождал, пока Трибун уйдёт, прежде чем прочистить горло. — Тордис, — позвал он. Лейтенант орков вышла из тени, где она стояла, прислонившись к стене, лениво положив руку на эфес своего меча. — Мёртвая Рука, — ответила она, наклонив голову. Кэтрин предоставила десяток Тордис в его прямое подчинение ещё во время кампании в Льесе, и позже он расширил их численность до полной линии после того, как Тордис был повышена с сержанта до лейтенанта. Ему нужна была оперативная сила, даже если с тех пор его первоначальная задача по поиску утечек в Пятнадцатом была передана Крысе и Айше. Лейтенант была старым другом из Крысиного отряда, и в прошлом он делил с ней спальник. В этом не было ничего, кроме зова плоти, и ни одного из них не интересовало что-то более серьёзное — с тех пор, как она оказалась под его командованием, это прекратилось навсегда. Оруженосец уже целый месяц весело называла его блудником, увидев женщину, выходящую из его палатки, и если она когда-нибудь сделает это рядом с Разбойником, то, скорее всего, об этом появится песня. Гоблин доказал, что может сочинять по-настоящему грязные рифмы, когда сочинил пасквили-частушки о Науке и волах Пятнадцатого, поэтому Хакрам стремился избежать ловушки всеми силами. Он взял за правило быть ещё более сдержанным с тех пор, как стал Адъютантом. — Передай сообщение Науку, — сказал он. — Завтра мне понадобятся легионеры в качестве глашатаев. Предпочтительно Кэллоу. Численностью до отряда. Она кивнула. — И пошли кого-нибудь поговорить с Фэрьером, — добавил он через мгновение. — У нас есть двое высокоприоритетных заключённых, и я хочу, чтобы их держали отдельно друг от друга и от остальных солдат. Среди них могли быть маги, и существовали незаметные способы предсказания. Лучше держать Высоких Лордов в неведении о том, что происходит в Лауэре, как можно дольше, иначе они начнут задаваться вопросом, как Пятнадцатый так быстро добрался до старой столицы. Короткая логическая цепочка довольно быстро приведёт к выводу, что они использовали Аркадию, а этот козырь лучше всего держать в секрете как можно дольше. В тот момент, когда Лорды поймут, что Пятнадцатый может отправиться прямо в Пустошь, даже не пересекая Благословенные Острова, они начнут принимать отчаянные меры. Слишком многие из них открыто присоединились к Демонисту, чтобы теперь не бояться жестокого возмездия. В этом отношении у Кэтрин была определённая репутация. — Должна ли я подготовить для вас бумаги? — спросила Тордис. Хакрам покачал головой. Его голые костяные пальцы сжались. — Мне нужно провести один последний разговор сегодня вечером, — сказал он.֎
Хакрам посещал Лауэр чаще, чем можно было представить, со времен восстания Льеса, но бывшая столица Кэллоу всё ещё была для него чужим городом. В отличие от Разбойника, который начал бы чувствовать себя как дома, стоило ему лишь пырнуть кого-то ножом в переулке где-нибудь в Калернии, Хакрам никогда не чувствовал себя здесь комфортно. Марчфорд начинал ощущаться как дом, хотя и не так же, как Пятнадцатый, но здешняя история никогда не позволяла орку чувствовать себя кем-то, кроме чужака. Сколько сотен тысяч таких, как он, погибло, пытаясь пройти по этим улицам к Башне? Лауэр был бьющимся сердцем оккупации Праэс со времен Завоевания, но, несмотря на всё это, город всё ещё оставался кэллоу до глубины души, в отличие от других городов, где он побывал. Это не было похоже на Саммерхолм, где кэллоу прогуливались по улицам, поедая жареное мясо сонинке, а Праэс торговали на рынках со светлокожими торговцами, или даже на Марчфорд, где молодые вдовы теперь обменивались горячими взглядами с симпатичными легионерами, в то время как гоблины жульничали в кости с ветеранами в старых тавернах. Даже Льес, в глубине юга, чувствовался… по-другому. В этом была разница, как между тагребом и сонинке: двоюродные братья, но не те, кто всегда хорошо ладили. Хакрам пришёл к выводу, что Кэллоу был не более монолитом, чем Праэс. Северные баронства к западу от Даоина были мало связаны с остальной частью королевства, занятые скотоводством и ткачеством, а широкие центральные равнины, окружающие Вейл, считали себя породой, отличной как от льесцев на юге, так и от крупных городов, граничащих с Серебряным озером. Там были разделения, но более мелкие, чем в Пустоши. Они больше походили на Кланы, готовые ссориться между собой только до появления настоящего врага. Легионы Ужаса сами создали единство между этими старыми племенами, одно неудачное вторжение за другим. Вдыхая зловонный городской воздух, Хакрам отбросил эти мысли и замедлил шаг, пока не оказался в центре перекрёстка. Он потянулся к своему Имени, ощущая его, словно надел доспехи и позволил их весу опуститься на плечи. — Найди, — прошептал он про себя, и колесо завертелось. Он выбрал проспект, к которому его подтолкнуло Имя, и пошёл вниз до следующего перекрёстка, где снова вызвал аспект. Движение было медленным, и дважды ему приходилось корректировать курс. Его цель передвигалась и заметила, что её преследуют: его уши уловили звук шагов по крышам, слишком громких, чтобы принадлежать гоблинам. Ему потребовалось половина колокола, чтобы оказаться в той части города, которую Кэтрин называла Стороной Доков, хотя формально это были несколько безымянных районов. К тому времени, как он наконец нашёл пивную, которая, как он подозревал, была укрытием, орк уже слегка запыхался, и холодный пот стекал по его спине. Чем больше он обращался к аспекту, тем более утомительным становилось его использование. Но он был хорошо отдохнувшим и почти не нуждался во сне в последнее время. Он мог это вынести. Заведение было закрыто ставнями, но сквозь них проглядывал свет. Шаги за его спиной ускорились, и Адъютант повернулся навстречу встречающим. Двое мужчин, кэллоу. Тот, что постарше, достал нож, тонкую маленькую штуковину, от которой орк чуть не рассмеялся. — Пивная закрыта, — сказал тот, что помоложе. — Не для меня, — сказал Хакрам. — Не следовало приходить одному, — сказал тот, что постарше, — если тебе хотелось почесать языком. Он дёрнулся в сторону Хакрама. Адъютант даже не потрудился взять свой топор в руки, он просто поймал запястье, держащее нож, слегка присев: его мышцы напряглись, когда он развернул мужчину, используя его, чтобы ударить другого кэллоу. Они вдвоём приземлились, путаясь конечностями и осыпая орка проклятиями. — Я имел бы полное право убить их, — крикнул Хакрам в ночь. — Оруженосец согласилась на перемирие, — ответила Вор, выходя из переулка. — Тогда дисциплинируй своих людей, — проворчал Адъютант. — Если бы они убили легионера, последовало бы много крови. — Я воздержалась от того, чтобы утопить ваших гоблинов в озере, когда они рыскали вокруг, — сказала коротко стриженная героиня. — Это уже свидетельствует о большой дисциплине. Орк презрительно взглянул на двух воров, которые поспешно поднимались на ноги. — Не пытайтесь снова ограбить персонал Легиона, — сказал он им. — Проживёте дольше. Вор взглянула на своих людей. — Убирайтесь, мальчики, — приказала она. — И запомните: не все орки так спокойны после того, как появляется сталь. Хакрам даже не взглянул, как они убегают в ночь, всё его внимание было приковано к Вору. — Поговорим, — сказал он, и это не было предложением. — Для кучки злодеев вы слишком много болтаете, — вздохнула женщина. Всё же она подала ему знак следовать за ней, её костяшки пальцев ударили в дверь так мимолётно, что он едва увидел. Дверь открылась, и их впустили внутрь. Это место было настоящей дырой, как и следовало из внешнего вида. Однако после нескольких лет учёбы в Военном Колледже Хакрам не был новичком, и смог заметить, что здесь его носу не приходилось иметь дело с облаками макового дыма, висящими в воздухе — неотъемлемой частью подобных мест. Дюжина мужчин и женщин внутри, разбросанных по столам, молча наблюдали за ним, когда он последовал за Вором в тускло освещённую нишу в углу. На столе у неё уже стоял кувшин с элем, и по дороге она стащила кружку с другого столика, чтобы наполнить её. Деревянный стул заскрипел под тяжестью, когда высокий орк сел и, сделав глоток, постарался не поморщиться. С таким же успехом в эле могла бы плавать крыса. Она же не могла пить то же самое, не так ли? — Мёртвая Рука, — произнесла Вор. — У тебя появилось замысловатое прозвище. Достаточно броско. У Праэс есть склонность давать громкие названия. — Ты была там, когда я это заслужил, — сказал Хакрам. Героиня засмеялась, откидывая назад чёлку. — Так вот в чём дело? — спросила она. — Вы затаили обиду, Адъютант? Её усмешка была почти весёлой. — Не стоит, — сказала она. — Теперь мы на одной стороне. Надо поладить. Хакрам терпеливо отставил кружку. — Кэтрин любит видеть хорошее в людях, — сказал он. — Что они всё понимают. Что они сдержат свои обещания. — Наивно для злодея, — сказала Вор. — Чаще всего это окупалось, — сказал Адъютант. — Доверяйте людям, и они почувствуют необходимость соответствовать. — Я глубоко польщена тем, что её Милостивое Величество Обретённая сочла нужным сделать меня приспешником, конечно, — улыбнулась Вор. — Да здравствует королева! — Конечно, — спокойно продолжал Хакрам, — иногда некоторые думают воспользоваться её доверием, чтобы использовать свой второй шанс против неё. — Такое впечатление, что рыба, которую она продаёт, слегка с душком, — с сарказмом выдала Вор. Мёртвая рука Адъютанта молниеносно скользнула по столу и схватила женщину за горло. Он отшвырнул стол, поднимаясь, и ударил её о стену с такой силой, что дерево разлетелось вдребезги, как глина. Он услышал, как в комнате рядом с ними вынимают хор ножей, и слегка повысил голос, продолжая душить героиню. — Хоть один из вас пошевелится, и я сверну ей шею, — мягко сообщил он им. Все тут же замерли. — Когда люди совершают ошибку, Вор, и нацеливают нож ей в спину — они обнаруживают поджидающего меня, — продолжил он все тем же мягким тоном. — Итак, то, что я сделал сегодня вечером, заставит тебя возненавидеть меня. И это прекрасно. До тех пор, пока ты помнишь нынешний страх в своих внутренностях. Прислушайся к этому страху, если подумаешь о том, чтобы наброситься на неё. Потому что я буду наблюдать, и, в отличие от Кэтрин, я не верю во второй шанс. И ещё меньше в третий. Он отпустил её, позволив ей, задыхаясь, упасть на пол. — Приятного вечера, — вежливо сказал он. — Я с нетерпением жду возможности поработать с вами. Он ушёл, и ни одна душа не посмела остановить его.